— Ну, вот и славно дожили, — сказал ей Анариэль, улыбаясь.
— Я здесь всего лишь час, и вы не знаете, что со мной было все это время.
— Как же не знаю. Все знают, — насмешливо проронил он, отворяя тяжелые двери и пропуская девушку вперед. — И я знаю. Все это произошло так сумбурно и неожиданно, что мы чуть было не потеряли твой след. Но, на славу всему хорошему, ты добыла много секретов охотников и донесла нам.
— Это было моей миссией, Анариэль, — твердо проговорила Афелиса, проходя в светлый, просторный зал. — Я бы ни за что не сунулась туда просто так.
— Дорожишь своим долгом, это похвально! И мне действительно жаль, что ты так прожила какую-то частичку своей жизни, — начал он с беспокойством, — но теперь охотники не тронут тебя.
— Всю жизнь, Анариэль, — отвечала Афелиса, обернувшись на него, — всю жизнь и, кажется, так и кончу. В вечном бою и холоде…
— Нет, этак нельзя. Этак неверно и надобно ли тебе? Лучше уж я проживу до смерти в этих стенах. Как все надоело! Но ты не станешь одна рисковать ради нас. Слышишь, Афелиса?
Вдруг пальцы с неведомой силой сжали плечо, девичьи губы раскрылись от удивления. Жадный, властный взгляд уставился на нее, вселяя страх и изумление. Не проронив ни слова, она выдохнула и в мгновении ока вырвалась из его рук, отчужденно попятившись.
— Знаешь ли, я рискну, рискну! А иначе и силы мои были напрасны, все усилия! Если ты не готов к этому, то какого черты ты стоишь и ничего не делаешь? Не смеете и из норы своей вылезти. Я! Я привела вас к охотникам. Я показала дорогу. И, в конце концов, я и покончу с этим! — ровный голос, в каком изредка проявлялись лидерские, стойкие чувства, все же звучал хрипло, словно что-то сдерживало весь порыв упорства и нетерпения.
— Знаю, Афелиса, знаю, — вскричал он, не удерживая больше своего чувства. — И знаю больше, чем кто-либо. Да и если ты когда-нибудь станешь руководить нами, то я встану вместе с тобой!
— Не в этом дело, — вздрогнула она на мгновение, чуть не закричав, досадливо оглядываясь вокруг. — Ты не уловил мою мысль… довольно! Не желаю и говорить об этом. Я, конечно, знала, что разговор со всеми предстоит длинный, противоречивый, может быть, и рискованный. Это задает начало безумным, но великим идеям. Я уверена в этом так же, как и в своих силах. Ни ты, ни другие верховные маги не помешают мне осуществить то, что я хочу. Чувство свободы, — особым тоном проговорила она, — прекрасно.
Она взволнованно замолчала, окончив свои решительные возгласы. В тишину хотелось как-то через силу захохотать, и, поддавшись желанию, Афелиса более не сдерживала нервный смешок, потому что ощущала, что в нутре ее зашевелился ненавистный бес, дергающий за невидимые нитки, словно куклой. Анариэль смотрел долго, не отводя глаз, задумавшись. Густые брови его нахмурились, а взгляд вмиг потускнел. Что же мог поделать измученный, утомленный мечтатель, кроме как повиноваться воле Афелисы и заснуть в замираниях от восторженных переживаний с такой томительно-сладкой болью в сердце? Да, ее не остановишь и не обманешь; невольно девушка и не поверит, какая истинная, горячая страсть волнует, искушает душу его, что в бесплодных, глупых грезах есть что-то фантастическое и неосязаемое! Любовь сошла в грудь, смешиваясь с болью, становясь одним целым со всеми томительными ожиданиями услышать, увидеть и почувствовать ее… Неужели она так беспощадно оттолкнет его в бездонный обрыв? Что же, разговора об этих страстях и быть не могло, пока в глазах девичьих читается вольность и холодная стойкость характера.
— Я тут припоминаю… — тихо начал он, подходя ближе, — что ты и любовника успела завести. Правда, давненько это было; и письма он тебе посылал, будто в пустоту… скажи, вы все еще вместе?
— Ты про принца?
— Да. Ты многое сделала ради него.
— С Ангаретом я не могла поступить иначе. Он отпустил меня ради блага, если бы я осталась, то и смерть бы нагрянула…
— А… он мертв? — спросил Анариэль, сомневаясь в правильности вопроса.
— Я не знаю. Но хотелось бы, чтобы этот человек остался живым хотя бы до лучших времен, — сказала она, тоскливо прикусив губу. — Не будем об этом.
— Хорошо. Но я вижу, ты сильно доверяешь тем ребятам, которых привела сюда. Тем более, они члены магических группировок, то есть таки заинтересованы высшими магами. Долго им приживаться придется среди нас…
— Илекс честная девочка, а Элид дает слово и исполняет его. Ему бы не помешали твои наставления, а то совсем пользы никакой, да и сам он просит, — сказала Афелиса, прижимаясь к стене. — Им, как и мне, нужен отдых, потому и сомневаюсь, что смогу присоединиться к вам в ближайшее время, уж извиняйте.
— Да, конечно. Только еще один вопрос, — он подошел к ней, подняв решительный взгляд. — Могу ли я надеяться на наш разговор чуть позже? Долг долгом, но…
— Можешь надеяться, — улыбнулась Афелиса, шагнув вперед. — Если у других будут вопросы, то скажешь, где я.
Анариэль кивнул, и двери тут же закрылись. Зал опустел, только бурлящие чувства внутри мужчины все не утихали. Все же, предстояло ему приключение тяжкое и опасное. Немедля, он вышел из помещения, плотно затворив двери. Громкие шаги раздавались в стенах коридора, и вдруг голубые огоньки замигали на потолке, тускло освещая проход. В голове мелькал образ Афелисы, как она, не издав более ни звука, повернулась и быстро скрылась за дверьми, не удостоив даже и прощального взгляда поджидавшего объяснений на невысказанные вопросы Анариэля. Вернее сказать, он попросту не успел их высказать. Она спешила и, очевидно, ломилась с ног от усталости.
Но времени он не потерял. Войдя в помещение, в каком впервые оказались прибывшие маги, Анариэль случайно столкнулся со старухой. Сидя в креслах, она взглянула на него из-под оправы очков, хищно осматривая и рукой подзывая к себе.
— Ты, я смотрю, уже уходишь, — хрипло сказала она, откашливаясь, — а говорил-то, что завтра пойдешь.
— Планы поменялись. Извините, больше задерживаться не могу.
Он рванулся на выход, но внезапный старческий выкрик остановил его.
— Стой! Вот на месте не сидится! Ты хоть осознаешь, что многое нужно преодолеть, чтобы добраться до погребений Ислюфорда? Атрандцы племя дикое… не пустят.
— Они уже давно закрылись в себе и не обращают внимание на иноземных.
— А тебе-то откуда знать? — заговорила она тихим голосом. — Ты пусть и великий воин, но бойцы у них самые сильные.
— Я обещаю вам, что вернусь целым и невредимым. Сейчас уж третий час дня, а пока дойду, и вечерок настанет. Они ложатся спать рано, да и сторожи у них нетрезвые после праздников, какая же в этом сила?
— Уж я послежу за тобой. Нам необходим последний осколок.
Хакан посмотрела на него долго, пристально и зрачки ее задрожали. Анариэль попрощался и, стоя у выхода, молча поклонился.
Путь предстоял долгий, время утекало. Вскарабкавшись по каменному склону, он томно выдохнул, переставив ноги с одного выступа на другой. В пещере сквозило холодом, но, как только он вступил наружу, тело обдало теплым ветерком. Высоко в небе раздался крик птиц; пожелтевшие листья колыхались, падая на землю. Стало необыкновенно весело, и Анариэль только теперь почувствовал, как хороша природа. Как славно дышится, хочется побежать по этой тропинке, помчаться во весь дух навстречу опасным приключениям. Он пошел по тропинке, утоптанной среди кудрявых деревьев. Вдалеке из-за листвы проглядывали крыши домов: мужчина насторожился. Подступая к поселению, скрывался за кустами и внимательно наблюдал за деревней. Людей не было. В окне не мелькнул ни один силуэт, будто бы все давным-давно вымерло, стерлось или дикие племена разогнали несчастных. Тихо ступая между деревьев, Анариэль опасливо поглядывал по сторонам, схватив ружье и держа наготове. Повсюду стояла тишина: лишь ветви трещали, обламываясь под ногами.
Вскоре деревня осталась позади. Маг подозрительно оглянулся на эти низенькие, хорошие домики, стоявшие в ряду, но покинутые своими хозяевами.
Только к вечернему часу он, как и полагалось, прибыл в Атрандо. В огне яростно кипели костры, густыми облаками поднимался пар и дым, странные запахи разносились по всей округе. Языки пламени пылали в пригороде, заселенном нищими, дикими людьми. Вот уж, до кого цивилизация еще не дошла! Все это совершалось в синеватом сумраке, поглощенном в дыме; он становился все гуще, а вой и детский плачь — слышнее. Крыши проваливались, беглецы в спешке уносили ноги, крича неразборчивые возгласы. Ветер гонял огонь из одного дома на другой, и конца этому ужасу не было. Пепел вздымался вверх, растворяясь в ночном небе.
— Пожар, пожар! — раздался крик совсем близко, и толпы народа сбежались на пустырь, объятые первобытным ужасом и волнением. Позади них, прямо над головой у одного здорового, удалого мальца хрустнула ветка: широкие языки яркого пламени окружили бедных, напуганных атрандцев. Анариэль отступил, увлеченный мыслью: «Сейчас бежать. Пока они в панике и ничего не могут поделать, лучше смотаться отсюда». Тут вдруг подступили мужчины величественные, высокие да здоровые, как видно, прославленные воины. В своих могучих руках они несли огромные тазы речной воды, и она брызгала, разлетаясь по горящим домам и деревьям. Гам стоял страшный: девушки поступили на помощь, некоторые и впрямь лезли через растворенные окна в свои дома, ради украшений и золотых монет; детки разбежались, кто куда: одни бросались к реке, другие — робко прятались за юбкой матери. Едкий дым постепенно удушал.
Анариэль, скрывшись в сумерках, побежал среди деревьев, и лишь крыши, съеденные огоньками пламени, мелькали вдали, как страшное бедствие. Цепь коричневых холмов раскинулась на горизонте, взбирались по ним гнущиеся ягодные кусты. Согнувшись в три погибели, оперся он руками об колени, исподлобья глядя на неровные бугры, груды камней, рассыпанные по холмам, и теплое чувство победы разлилось в душе. Вот уж и мысли не было, что самый боевой народ мира спугнет и повергнет в ужас простой пожар!
Проходя по склонам, мыслями маг возвращался в тот миг; легко вдруг становилось от пережитого зрелища. Анариэлю многое в атрандцах было непонятно, там кипели кровопролитные войны, рождалась жизнь, вскоре становившаяся такой же холодной и жаждущей чужих потерь. До погребений Ислюфорда было рукой подать. Уже совсем близко виднелась пещера, заросшая травой и кустарниками с тех времен, когда легенды об Ислюфорде передавали из уст в уста, однако никто не переступал порог его покоя. Кровопийце, искусному обманщику удавалось провернуть удачные забавы, вертя на пальце судьбу невинных жителей недалекого городка. Ходило среди пожилых много говоров, пугающих рассказов, что дошли они и до совсем маленьких детей. И тогда все стали плотно затворять ставни, очищать свою душу от греха и подолгу не покидать дома. Одни полагали, что Ислюфорда нет и никогда не было, что успокаивало и стирало суеверность. Но, как же так оказалось, что последний осколок запрятан именно в покоях настоящего монстра?
Еще в стародавние времена, магический рубин был символом могущества и единства всех магов. Даже чернокнижники примкнули к этой идее, несмотря на вольность и свое презрение высших магов. Тогда и люди поживали спокойно, войны случались лишь по политическим раздорам, да и помочь страннику каждый был готов, не глядя на способности. Гроунстен тогда был отчужденным ото всех островом, на каком были свои порядки, да и за границы маги не лезли; впрочем, и в других землях существовали колдуны, вот только проскользнул один скандал и разлетелся он по всем империям. Тема личная, но знатные люди, решившие, что честь их оскорбили и опозорили на века, вместо того, чтобы молчать, всунулись в дела императора, и тот вывел приказ о том, чтобы уничтожить всех чернокнижников в пределах империи. Конфликт стремительно перелетал из уст в уста и постепенно дошел и до других стран. Дело людей этих было до того глупое, до того наивность провела их до суеверности, что умереть они хотели больше, чем убивать других. Гадание и привороты (позже, как выяснилось, обращалась к ним и сама жаловавшаяся дама) вскоре были смертно наказуемы. Но о тайне ее подолгу не узнавали, пока случайно не засекли у нее гадальные карты и заклинания. Маги даже думали, что не маг она вовсе, и проклятья, гадания ее были напрасны, ибо предсказывали все наоборот. Созналась она и в этом, что карты предвещали ей долгую, яркую жизнь, а спустя два дня ее повесили. После этой смерти и в высшем обществе начинались споры подолгу, а самым распространенным мнением было: «А, впрочем, госпожа Линда соврала нам и разожгла мировой конфликт, оказавшись предательницей… Не значит ли это, что не стоит убивать неповинных магов?»
Быстро история всеми забылась. Ее затмили новые лже-слухи о смертоносной силе магов и о вещи, благодаря которой вся эта нечисть могущественна и непобедима. Неужели предатели завелись и в их круге? Если это было и так, то нужно совсем закрыться ото всех на острове и ставить магический барьер. Много кораблей плыло, врезаясь об эту преграду, бомбы летели каждый час, стреляли их пушек, все перепробовали, да не помогало ничего. Проходили года, и вот как пятый пошел, а барьер все стоит и стоит. Наконец показалось, что люди смирились, и кораблей их подолгу на горизонте не было. Высшие маги, конечно, не глупые, и вышли на связь с чернокнижниками. Спрашивали у них, мол, где это люди и почему больше не нападают на них? «Да сами не знаем, — отвечали они, — мы из норы своей не вылезаем. Кто-то, как заперся в лачужках своих, так и свет больше не видывал! Но отступили они, ненавистники, по своим домам. Готовы поклясться, что на землю вашу не ступят и вреда не причинят. А вы, лучше бы нас приютили где-нибудь. Друзья все-таки! Припомните об этом и не забывайте!»
Поверили им маги и помчались на помощь, убирая барьер. Добровольцев нигде не было, потому и пришлось насильно заставлять колдунов плыть по морскому течению, пока не настигнут берега и не заберут с собой своих «друзей». И вот какая напасть вышла! Слепо доверившись, они вдруг получили сильный урон. Вновь показались воины, вскоре прозвавшиеся охотниками. И навсегда маги разорвали с чернокнижниками свои связи, ото лжи избавились.
Историю о предательстве необходимо было рассказать, иначе Ислюфорд остался бы загадочным лицом для читателей.
С тех пор, как охотники разгромили Гроунстен, отбивая сопротивление магов, чернокнижники расселились у подножья гор, в густых лесах, куда путь был опасен и сложен. Узнав о магическом рубине, главари поселений желали завладеть им, восполнив свои силы и наконец овладеть островом. Все-таки Гроунстен они прозвали своим домом, и прогоняли магов, считая их за отступников. Охотники не доходили до них, что уж говорить, если и не знали они вовсе о чернокнижниках. Вся нечисть для людей едина. Однажды собрались они все вместе, и провозгласил главарь — хилый старик: «Отвозитесь хоть кто-нибудь, кто готов погибнуть за наш род, за наше умение и честь!» Гам разнесся по всей округе. Старухи недовольно тыкали в перешептывающихся девок палками, ругаясь и показывая кулаки. Главарь грозно оглядел свой народ, нагоняя стыд на молчавших удальцов. Вдруг все замолчали в робком ожидании: из толпы показался мальчик, поднявший руку. Лица его никто не видел, черная мантия скрывала наружность. Девушка поблизости вздрогнула, быстро дергая плечо рядом стоящей колдуньи, пальцем указывая на него: «Вот же, что творит! Ты посмотри на него — вызвался, храбрец!» — съязвила она и захохотала, опираясь на плечо подруги. Позади него доносился сдержанный смех, и все вновь переговаривались. Уставившись в землю, мальчик медленно протеснялся среди людей и, когда, наконец, подошел к самому возвышению, поднял затуманенный взгляд на главаря.
— Ты! — воскликнул старик, ударяя об пол тростью. — Нам нужны здоровые воины. Что ты, сухой-худой, сделать-то можешь?
Все вокруг разразились смехом. Казалось, что даже деревья, склоняя свои ветви, тихо хохочут: каждый цветочек осмеивает и стыдит юношу. Осуждающие лица смотрели на него с насмешкой, колко язвив. Обернувшись и объяв всех своим взором так хладнокровно и сдержанно, поджимал губы, что вызвало новую волну шума и крика.
— Довольно смеху, неумехи! Он достоин уважения только потому, что вызвался постоять за род наш! А вы-то, комедию раскрутили. Вон сильные маги стоят без делу, да и помрут так, от несчастья. А ты, — обратился он снова к мальчишке, — вставай сюда, быстрее.
Пригласительным жестом старик указал на возвышение. Уверенно шагнув, юноша, вопреки всем насмешкам и возгласам, гордо оглядел народ, пожимая сильную руку главаря.
— Покажи себя! Пусть народ знает своего победителя!
— Или неудачника! — выкрикнул кто-то из толпы.
И тут черная мантия спала на плечи. Белые глаза пялились в замерших людей, усмехаясь. Юноша показал свое лицо, исцарапанное и умытое в грязной крови. Большой шрам рассекал левую щеку, на губах затянулись кровавые порезы.
— Имя? — спросил главарь.
— Ислюфорд, — тихо проговорил он, но слово в этой замирающей тишине долетело до каждого.
— Кто же его так растерзал?.. — доносился женский голос среди магов.
— Да не видно что ли, что за себя постоять не может? — пожал плечами мужчина, оглядывая его с головы до ног. — Его только магия спасет. Хотя мы, чернокнижники, не можем использовать магическую защиту… А может и повезет!
Вскоре вышли еще два парнишки. Высокие, мускулистые, Ислюфорда напротив — будто из пасти дикаря достали. Они гордо стояли перед народом, искоса смотря на низенького юношу. Крепко пожав руку главарю и разом поклонившись, воины громко и твердо провозгласили свои времена. Народ молчал, и вся природа не смела шелохнуться. По лицу Ислюфорда было не ясно, что он чувствовал. Мрачно он уставился на главаря, кивая головой его речи, и первым же рванулся с места, когда собрание подошло к концу. Никто так и не видел его. В деревне не появлялся, никого не знал, чести не имел: стерся с глаз чернокнижников. Поговаривали, что засекли Ислюфорда за встречей с главарем. Духом упавший, как представляли себе девушки, идущие мимо него, он от безысходности шел к хижине старика. Разговора не подслушали, испугались труженицы. Вот только совсем исчез он из деревни, и никто не видел, в какие земли держит путь, как снарядился, да и с речью не выступил. От старика-то толку нет что-то разъяснять — все молчит, нахмурив брови. Подолгу запрячется в своей коморке, будто выжидает чуда, да выйдет, ослепленный белым светом.
Ислюфорд скитался по местам непристойным, нищенским; и опьяненных жертв была куча, что и покидать такие округи не хотелось. Свидетелей подозрительных убийств не оставалось. Однако одна девочка, позже пропавшая без вести, видела огромное, мохнатое существо, пожирающее плоть молодой женщины. Кровь текла по острым клыкам, терзая куски свежего мяса в пасти. На лице жертвы застыл смертельный ужас. Девочка, взвизгнув от страха, поскорее побежала домой. Тяжело дыша, она вытягивала ладони вперед, защищаясь от летевшего в глаза песка.
И вот, она сильно застучала по двери, крича и плача. Малышка молилась, несчастно выкрикивая имя матери, оглядываясь назад все чаще и чаще. Коленки тряслись, голову словно раскололи на две части. Наконец-то, щеколда! Она забежала внутрь, бросаясь на колени подле матери. Слезы текли ручьем, скатываясь за беленький воротничок. Ручки дотянулись до ног матери и, обвив их, девочка прижималась к родному теплу, вздрагивая от ужаса. Вновь она сморщилась, зажмурилась; из глаз брызнули слезы, и заревела она горько, задыхаясь и стыдясь своих безутешных слез.
Глаза матери потемнели, рот приоткрылся, и с испугом она смотрела на доченьку свою, пораженную кошмаром.
— Ты что? Что с тобой? Лейся, не молчи! — выдавила она из себя, упав на колени.
— Там… та-ам… чудовище! — задергала она худыми плечами, бросаясь в ее объятья. — Оно…это ужасно! Давай убеж-жим… ты хотела… от папы.
— Куда нам бежать, деточка моя, а? Скажи. Скажи все, что видела!
— Оно… съело нашу соседку… беременную, — пролепетала девочка, всхлипывая, и снова перед глазами пронесся ее истерзанное, вывороченное тело наизнанку. — Там был ребеночек ее…
Животное это не мог никто поймать. Да и спустя несколько минут на месте преступления и следа его не было. Только шерсть оставалась, однако ничего хорошего не выходило. Настоящий хаос разносился по городкам, пожирающий жизни людей. В человеческом обличии своем Ислюфорд появлялся лишь изредка. С тех времен тайны убийств доподлинно не раскрыты, да и вскоре закрылось это мистическое дело. Однако, поблизости уединенных мест все еще находили только обглоданные кости, увязшие в луже грязной крови. Всех привело в ступор скорое известие о том, что в башне Гроунстена внезапно пропал последний осколок рубина. Маги поскорее покидали родные края, а жрецы брали с собой по осколку, надеясь воссоединить его и восполнить силу. Но чудное дело! Осколок оказался в лохматых руках чудовища. Перед людьми мелькали лишь факты, а не картинки, и, чтобы нарисовать ужаснейшую историю на бумаге, они завершили ее неожиданным и таинственным концом. Как говорится в исторических хрониках, Ислюфорд давно уже покоиться в пещере, раненный охотниками. И вход этот замурован камнями, чтобы утаить дух монстра.
Осколок, по сказаниям, все еще лежит в его погребениях. И до сих пор не ясно народу, связаны ли убийства с магами. С чернокнижниками. Вдруг это их проделки, стремления отомстить охотникам? Но все же, Ислюфорд был самостоятельным существом.
Придя на место, Анариэль обнаружил нечто, противоречащее легенде: проход в пещеру был сломлен, на земле лежали мелкие камни, расколотые и расщепленные. Из пещеры веяло холодом и трупным смрадом. Он робко подходил к камням, и вдруг на руке его вспыхнуло красное пламя. Непроглядная темнота озарилась отблесками света. Идти дальше не хватало духа. Задерживая дыхание от резкого запаха гнили, в углу он заметил притаившееся животное, съёжившееся и до тошноты истерзанное. Сердце забилось от страха. Тело лишь начинало разлагаться, хотя Ислюфорд был заточен и убит много лет назад. Что же это? Анариэля очень удивляла и до дрожи беспокоила такая деталь. Но, вопреки всему страху и сомнениям, нужно немедленно отыскать осколок рубина! Подойдя к левому краю, он уловил мгновенное сияние. Огонек мелькнул так скоро, будто бы показывая на себя.
Мысли до того были запутаны, а ужас леденящим, что стало казаться ему, что шерсть монстра зашевелилась. Тихо ступая, Анариэль не сводил глаз с мертвеца и, схватив теплый осколок с земли, быстро рванул наружу. И вот перед глазами всплыло невероятное: чудовище вдруг просыпается, встает, оттряхивая грязь с черной шерсти, принюхивается и, оборотившись, мертвым взглядом вперяется в Анариэля. Эти белые, будто бы слепые глаза поедают силы, заставляют застыть на месте. Только на смерть можно, верно, надеяться! К счастью, все это было не больше, чем опасения в фантазии его. Переступив порог, он в бегу оглянулся и скрылся за холмами в тоже мгновение. Адреналин гонялся по венам с неведомой скоростью, насыщая мужчину приятным и колким чувством. Пусть и мертв Ислюфорд, но хотелось сразиться, поиграть в рисковую игру и, наконец, вонзить меч в глотку зверя! Чуть было остановившись, он озарился мыслью: «Что же это я камнями не замуровал? Да ну, все равно мертв, так еще и не первый день. Прескверно, что не со мной ему пришло тягаться!»
Осколок был в его руках, переливаясь в лунном свете изумрудным цветом. Тоненькая драгоценная вещь уместилась во внутреннем кармане плаща, прямо у сердца. Идти назад было легче — подгонял сопутствующий ветер. Ничто больше не тревожило, никакие мысли не лезли в голову. Упоенный решимостью и победой, мужчина не видел ничего, кроме длинной изогнутой тропы.
Атрандо к тому времени сгорел до тла. Ни души не было. «Неужели попрятались? — подумал Анариэль, нагло ухмыльнувшись. — Не смогли молодчики справиться с огоньком…» Упавшие стены и крыши стерлись в летающий пепел. Лес укрыл неприятный горелый запах, вонзающий в легкие резкий и удушающий кол. Изредка из травы стрекотали кузнечики, разбавляя ночную тишину. Анариэль был словно околдован и шел, не осознавая, что идет. В его душе пела нежная мелодия, которая снова и снова повторяла: «Дом, милый дом… дом, милый дом». Рыдала и ликовала: «Наскучило нам стеснение твое… Ну же, отпусти нас на волю скорей! О, милый дом…»
Только оказавшись в знакомых краях, испытывая такую муку, подпитываемую мыслью, что нужно спускаться в этот мрак и попрощаться с таинственной луной, лишили его прежних чувств. Тоскливо и одиноко Анариэль ощущал себя без природы, без шума ветра, без стрекотания кузнечиков, без всяких горных красот… все было утеряно. Спустившись со склона, нащупал ладонью нужный камень, и открылся ему проход в тоннель.
Здесь всегда было тихо, несмотря на то, что высшие маги собирались частенько в одной куче, но все равно в компании этой ощущалось одиночество. По возвращению его в большой зале никого не оставалось. Мужчина быстро помчался по коридору, надеясь встретиться с кем-то, в крайнем случае — постучаться к Афелисе. Неожиданно в дверном проеме он наткнулся на Элида, до жути спешившего и выглядевшего испуганным.
— Где госпожа Леотар? — без объяснений спросил Анариэль, чувствуя на себе сбившееся дыхание парня.
— Я… я не знаю, — ответил Элид, пытаясь говорить твердо.
— А Хакан? Кто-нибудь незнакомый тебе возвращался?
— Да не знаю я! Я вообще один среди всех, — раздражительно пробурчал он, вырываясь к проходу. — Дайте пройти. Неужели и пройти не дадите?
— Ради всевышних… — отступил Анариэль, любопытствуя, — ты чего так возбужден?
— Не стоит вам знать… — пошел мальчишка быстрым шагом, чуть не бежа.
Тут же дверь захлопнулась. Анариэль без раздумий последовал за ним, вот только, выйдя в зал, того уже не было. Делать нечего, да и, видимо, каждый уединился в своих покоях. Он, застопорившись на мгновение, насупился, размышляя идти или нет; все же медленно побрел к спальне Афелисы. За стеной ее комнаты раздавались громкие возгласы: слышен был лишь мальчишеский звонкий голос, и стоило ему замолчать на секунду, еле доносилось до мужчины и бормотание Афелисы. Дверь была приоткрыта: неслышно ступив, он поднял руку, сжав в кулак, наблюдая из щели за происходящим. Виделась рыжая матушка Элида, затем и он весь показался, стоявший подле девушки. Афелиса сидела на кровати неподвижно, будто спросонья; лениво положила она щеку на локоть, лежащий на высокой тумбе. Унылый взгляд смотрел в пол, но вдруг зрачки расширились, медленно глядя на неловко заскрипевшую дверь. Анариэль тут же постучал, стыдливо улыбаясь, и легко поклонился.
— Анариэль! — вдруг воскликнула она, внезапно вздрогнув и попятившись. — Вернулся ты…
— Я, надеюсь, не прервал ваш разговор? — вошел он окончательно, закрывая за спиной дверь.
— Прервал! — недовольно высказал Элид, складывая руки на груди. — Всю мысль разорвал, — внезапно содрогнулся, опомнившись, и почтительно улыбнулся. — Извините меня… хм, да… Получилось так случайно. Но я не виноват!
Афелиса все еще смотрела на него так пристально, словно не верила глазам своим. Быстро встрепенувшись, девушка слезла с кровати, вскочив на ноги. Лицо ее выглядело рассеянным и мутным, поджимала маг неловко губы, будто было что сказать, но от неожиданного появления неуверенно пролепетала:
— Как ты? Вижу, что живой, — ухмыльнулась Афелиса, подходя ближе. — А ты быстро… Предполагала, что сутки будешь бродить.
— Неужели ты так не уверена во мне?
— Дело не в этом, — спокойно ответила она. — Путь к погребениям Ислюфорда заставит каждого не чувствовать земли под собой. Но, — оборвав, она вздернула уголки губ, — ты воин натренированный, умелый. И как с атрандцами? Разделал их?
— Их повергла своя же невнимательность. Кто-то, видимо, разжёг костер и забыл потушить.
— И что же, теперь все сгорело? — вмешался Элид, все еще чувствуя принижение.
— Все сгорело.
— Ну и хорошо, что я сбежал оттуда! А то бы совсем ничего хорошего не было. А люди горели…?
— Этого я не видел. Может и горели.
Спустя мгновение молчания, он сунул руку в карман и достал осколок. Тут же Афелиса поглядела на него с удивлением, хотя знала, что Анариэль не столкнётся с неудачей. Рука его дрожала толи от волнения, толи от такого неотрывного девичьего взгляда.
— Расскажи мне все, — вдруг сказала она с облегчением, — мне нужно знать, правдиво ли все то, что говорили.
— Пещера не была замурована. Да и животное, видимо Ислюфорд, выглядело, будто утром убитое.
— Ислюфорд! — вскрикнул Элид, порываясь вперед. — Неужели тот самый? Точно, других же нет. Но это невозможно. Вы могли бы не вернуться… хоть и погиб он давно!
Имя чудовища особенно взбодрило его и, толкнув плечом Афелису, мальчик волнительно посмотрел на осколок, сбивчиво дыша. Отступив в сторону, маг прикусила щеку, сложив руки на груди.
— И этот рубин… то есть, осколок! Я помню, как такой монстр напал и на мою родину, сколько визгу было! Но мы отогнали его. Я, честно, интересовался этими историями и своими глазами видел это существо. Такое мохнатое, темное… ночью, хоть глаз выколи, не увидишь!
Он хотел продолжить, но каково было его изумление, когда вдруг встала между ними Афелиса и с гневом в глазах, в каких читался упрек и угроза, грозно выкрикнула:
— Не смей! Мы потеряем много времени. Сейчас нужно идти к Леотар и срочно сообщить ей о последнем элементе.
Легко кивнув Анариэлю и поспешив к двери, она лишь обернулась, раздраженно смотря на юношу.
— Нужно идти, — спокойным, привычным своим голосом проговорила девушка.
Ничего подобного этому Элид от нее не мог представить и сам вскочил с места, вдруг догадавшись, что случилось нечто серьезное и никакого дела до потех нет. Хоть в ней и чувствовался лидерский дух, однако монотонного своего голоса она не повышала. Страдальчески парнишка пошел к порогу, подгоняемый всеми, и дверь за ним резко захлопнулась. Маг быстро вышла из-под его спины, быстрым шагом идя по коридору. Анариэль, не взглянув в его сторону, вышел вслед за нею. С полминуты Элид и впрямь не знал, что делать. Его оставили одного, в рассеянной пустоте, даже не давая времени, чтобы объясниться. Хотя и понимал он четко, что нудные его восклицания погружают ее в скуку и хочется поскорее остаться наедине со своими кошмарами.
— Да неужто оставили они меня, позабыли обо мне? — обидчиво думал он. — Теперь опять к Илекс идти. А впрочем… мне есть, что рассказать! Она удивится и, если повезет, так тихонько последуем за ними. Не можем же мы быть в неведении!
Все же, остался он один. Сначала было странно осознавать, потом неприятно, а после и ясно увидел Элид, что виноват. На этот раз, входя, он как-то странно осмотрелся: что-то особенно проницательное и осторожное было в его взгляде, мальчишка хотел что-то угадать по ее физиономии. Только вот Илекс, потупив голову, сидела спиной к двери, теребя какую-то вещицу в руках. Услышав, что дверь отворилась, она быстро спрятала шкатулку за платьем, и большие голубенькие глаза ее уставились на Элида. Мигом он уже успокоился, и самоуверенная улыбка сияла на губах: та самая наглая и насмешливая, которая была невыразимо гадка для Илекс. Нахмурив брови, девочка отвернулась, боясь пошевелиться.
Элид знал давно, что такими выходками очень мучил ее. Но все-таки, совладать с собой не мог, да и забавлялся Элид, когда видел обидчиво надутые щечки и мрачный взгляд, который отчужденно она отводила. Кажется, Илекс даже не удивилась его приходу.
— Сейчас, — сказал ей Элид, не поздоровавшись, и с той же самой ненавистной ухмылкой подошёл, — я видел одну интересную вещь. Но ты, как всегда, унылая мина, не послушаешь меня, хоть и дело занятное! Сидишь тут в четырех стенах, и не пойму, как ты не померла еще? Мне вот хочется поскорей на природу, свежим воздухом подышать, сходить на концерт… Помнишь, как мы видели однажды? Ну… танцоров там и певцов. Вот, как жить нужно!
Илекс промолчала, громко выдохнув. Это, кажется, выходило уже из границ, и главное — снова при Элиде! Он, как ураган, разрушающий покой и тишину, и не избавиться от него никак! Юноша хитро и гадко, резко потрепал ее за плечи, рассмеявшись, и вмиг отскочил в сторону. Илекс вновь отвернулась от этого глупца, скрипя зубами.
— Да я же вижу, что разозлилась. Чего ты скрываешь? Забудь уже о наставлениях Милады, поучениях о том, что ты непременно должна быть скромненькой и тихенькой. Все наоборот быть должно! Я тебе это как близкий друг говорю. Кстати, а я-то у тебя главный человек? — спросил он, весело показывая сам на себя пальце. — Я, я! И никто другой… или другая.
— Что тебе нужно? — медленно спросила девочка, не смотря на него. — Ты ведешь себя слишком развязно. Раньше такого не было.
— Потому что я наконец обрел свободу! — радостно вскричал он, падая звездочкой на кровать. — О! — раскрыл рот в удивлении, указывая на деревянную штуку. — Это у тебя что?
— То, о чем тебе не следует знать!
Илекс до того вся вспыхнула, что никогда ранее не видал парнишка такого стыда на лице девичьем. Всю ее передернуло. Схватила в руки музыкальную шкатулку, пряча ее за собой, и пихнула в открытый ящик.
— Ничего нет, — отрезала, вся покраснев.
— Что это за шкатулка? — пытался заглянуть тот в ящик, опираясь на локти. — Почему ты прячешь, а?
— Потому что тебе будет неинтересно. Вот сейчас ты хочешь увидеть, и я знаю, чем это кончится.
Она внезапно закрыла его, усевшись в полуобороте. Элид приблизился к подруге, положив руку на плечо. Вдруг Илекс вздрогнула, и волна смеха вырвалась из ее губ. Закрыв глаза, девочка непрерывно закатывалась смехом, сжимаясь и вырываясь из щекочущих рук Элида. Личико ее на мгновение озарилось весельем, вопреки умоляющим просьбам остановиться, и, под приливом всех забав, она и не заметила, как попала в его крепкие объятья.
— Ну все! Все! Перестань, — кричала Илекс, отмахиваясь и поджимая голову к шее, но пальцы Элида все же проскальзывали к затылку, и, резко закрыв рот ладонью, она всеми силами сдерживала смех.
— Я перестану, если ты пообещаешь, что пойдешь со мной! — сказал он, и тут же пальцы его пробежали по плечам и ключицам.
— К-куда? — еле выдавила из себя Илекс, дрыгая ногами.
— А ты меня слушать не хотела. И теперь, кажется, умрешь от щекотки.
— Не надо! — испуганно выкрикнула она, отбившись от его хватки, и попятилась назад. — Не хочу умирать сейчас, — пусть и теперь избавилась от пытки, но все же на губах девичьих появлялась по-детски забавная улыбка. — Лучше скажи, что случилось?
— Ну… — протянул он, раздумывая. — Много чего. Когда я пошел к Афелисе… хотя нет. Сначала я застал этого Анариэля в коридоре, и подумал: «Зачем ему я понадобился? Наверно, просто не знает, где мы все расположились». Я уж было хотел оттолкнуть, но это же высший маг. К тому же, он обещал обучить меня всяким приемам в борьбе. Ну, никак не мог я показать свою злобу. И побежал к Афелисе. И минуты не прошло, как он же и появляется у двери!
— И что? — изогнула девочка брови.
— И то, что он был в погребении Ислюфорда! Я сам сначала не поверил, а потом, как увидел осколок магического рубина в его руках, так сразу. Теперь он с Афелисой пошел искать остальных. Я подозреваю, что будет то еще зрелище!
— А нам можно посмотреть?
— А почему нельзя? Пойдем уже. Ничего секретного там нет. Даже если бы и было, то они бы не разрешили мне идти за ними, да и предупредили бы.
— И как же он вернулся живым?.. — озадаченно спрашивала Илекс так тихо, что казалось, будто это были всего лишь мысли вслух.
Элид поднялся с кровати и пошел к двери за подругой. По коридору шли тихо, оглядываясь друг на друга. Илекс поднесла палец к губам и показала на магов в зале. Собрались абсолютно все, замолчав и слушая речь Анариэля. И Хакан, стоящая рядом с Леотар, вся напряглась, да и невозможно угадать, о чем тогда раздумывала старушка. Свет падал на очки, закрывая глаза. Она только кивала и, раскрыв было рот и откашлявшись, произнесла:
— Нужно созвать совет. Немедленно нужно, чтобы жрецы со всех земель с осколками собрались здесь; тогда начнётся воссоединение.
— Сложное дело, — задумчиво проговорила Леотар. — Не так уж просто устроить, чтобы все добрались сюда невредимыми.
— Другого выхода нет, — заключила Афелиса, выходя вперед. — Все хотят мира над головой. Так почему бы не попробовать? Наверняка найдутся кроме нас те, кто преодолеют путь так же, как и мы. У них нет выбора!
— Это верно. Пусть ты, — указала она тростью на Анариэля, — свяжешься со всеми жрецами, у кого есть осколки.
— Слышишь? — прошептал девочке на ухо Элид. — Скоро мы будем на полной свободе.
— Но у моей матери есть осколок рубина… Так ли это, что они тоже явятся? — еле слышно пробубнила она, отступая в тень. — Не будь таким заметным, — Илекс дёрнула его за рукав, потянув к себе. Оступившись, юноша чуть было не упал, но, к счастью, она поймала и ухватила его за грудь обеими руками.
— Посмотри, — вздернула она вдруг голову, указывая на расписную дверь.
Все вдруг устремили взгляды на трех людей. Заперев двери, они разом поклонились, вскоре слившись с магами, пожимая друг другу руки. Последовали возгласы и приветствия. Две высоких женщины, чьи лица скрывали серые мантии с алыми вставками, переглянулись, и одна из них громко проговорила:
— Наконец-то мы все с вами!
Безумная дрожь пробежала по телу девочки. Раскрыв губки, она пристально смотрела, как женщина снимает капюшон, и — о, странное дело, — мысли путаются в голове, что становится невыносимо сложно разделять их от действительности и навязчивых доводов.
— Мама… — всхлипнула Илекс вдруг, бросая Элида, и убегая по коридору в комнату.
Он, прислонившись к стене, проводил ее непонятливым взглядом, но стоило повернуть голову, как все внимание высших магов вдруг обернулось к нему.