Внешность братьев настолько схожа, что Вальгарда можно было с лёгкостью спутать с Ангаретом.
Принц остановился у порога, смерив испытующим взглядом Афелису, — словно хищник, вонзающий точеные когти в жалкую добычу. Бледные губы растянулись в подобии улыбки. Несмотря на безразличие, окрасившее его больное лицо, девушке казалось, что она читала печать смерти, вглядываясь в тонкие черты.
Хмурое облако молчания сгущалось над ними, а атмосфера гнетущей тишины удручала. Афелиса посмотрела по сторонам, ловким взглядом выхватывая дверь, ведущую на задний двор.
— Так что, и вправду охотница? — вдруг поинтересовался принц.
Афелиса вздрогнула, наконец заметив, как Вальгард тихо подкрался к ней. Брови съехались к переносице, и она опасливо отступила назад.
— Охотница.
— И зачем же ты сюда пришла, охотница? Надеюсь, мы не знакомы
— А вы не помните нашу встречу? Вы стали забываться. Думаю, одиночество и домоседство не идут вам на пользу…
— Почем знать, — с протяжным вздохом плюхнулся в кресло юноша. — Моя жена уехала в Клаутон, дай бог, чтобы возвратилась. Поехала на похороны батюшки, да запозднилась… — Вальгард с надеждой поднял голову. — Жду ее, она — мое единственное спасение. Обещала привезти лекарства, но, кажется, я помру до ее возвращения…
Бросив сочувственный взгляд на принца, жившего верою в свою богиню, Афелиса ощутила, как опускались перед грехом руки, ведь, страшно признаться, разбитая честь и покинутость невинного юноши тронули ее до глубины души. Афелиса умела чувствовать и всякий раз окуналась в горечь, стоило нагрянуть несчастному случаю. Угрызения совести и муки боли настигали ее сознание со скоростью света, и, пожалуй, сейчас она была подобна разбитому стеклянному бокалу.
— Впервые слышу о вашей женитьбе.
— Прошло уже два года, но ощущается, как целая вечность. Не будем углубляться в тонкости супружеской страсти. Я буду даже рад, если мы закроем эту тему.
— Как скажете, — с показным равнодушием отозвалась девушка.
— Может, чаю? Невозможно встречать такую прекрасную девушку без должного гостеприимства. Уж простите за мое обращение на "ты". Право, так я ощущаю себя свободнее.
— Не откажусь. Ничего страшного, меня это не задевает.
Вальгард чинно прошествовал к небольшому столику, накрытому белой тканью. Набирая воды в чугунный чайник, он обернулся на Афелису, словно почувствовав ее напряженность и слабость. Когда принц наконец отвернулся, голова охотницы неожиданно закружилась, а сознание затуманилось. Рука метнулась в карман, ловко схватив оружие. Тело с каждым мигом все слабело, а руки немели. Страх уронить револьвер помутил рассудок, ведь это может накликать беду с последующей кошмарной карой. Едва чувствуя себя, из последних сил, она взвела курок и приставила его к светлому затылку.
Сейчас или никогда.
Голоса вновь взяли над ней вверх, и в Афелисе вмиг родилась охотничья сила. Палец медленно опускался и… Выстрел! Сдавленный вскрик принца заставил ее опомниться и машинально пустить вторую пулю. Тело осело на пол, а кровь ручьем хлынула из головы. Охотница отступила, дав упасть, и вмиг нагнулась к его лицу. Принц Вальгард мертв. Лицо и лоб его были сморщены, искаженные ужасающей гримасой судороги.
Спрятав оружие в карман, она рядом с трупом села на корточки, стараясь не испачкаться вытекающей кровью. Затмений и вялости уже не было, но руки все еще дрожали. Все тело Афелисы продрогло страхом и, кажется, ей уже мерещились шаги за дверью! Паника охватила ее, она подбежала к двери, дергая сломанную ручку. Закрыто. Она резко обернулась, будто чувствуя взгляд Вальгарда на себе. Афелиса вспоминала, как была осторожна и внимательна, и даже смогла выволочить труп через заднюю дверь. Внезапно ей захотелось все бросить и уйти, но это было лишь на мгновение. Последний раз она посмотрела на кровавую лужу и заперла дверь. Тревожная мысль ударила ей в голову, и она усмехнулась. Вдруг принц все еще жив и сейчас же очнется? Афелиса взяла оружие и выстрелила в самое сердце. Сомнений не было, он уже мертв.
***
Девушка была до того тревожна, что не могла уснуть ночь напролет. Лишь изредка она выглядывала в окно, искала в ветвях деревьев страшные фигуры и вновь, как не в себе со страху, падала на кровать. Вставать ей не приходилось — она задернула занавеску и сломя голову билась в истерике. Наконец, после непроглядного мрака стало светло по-дневному. Тело и разум ее остолбенели после недавней судороги и забытья. Грубые голоса лесных охотников доносились на улице: они-то, впрочем, ее и разбудили. Все не выходил из головы вчерашний день, и Афелисе казалось, что рассудок ее вмиг ослабел.
Это произошло вчера!
Тот день зародил начало ее грешного пути! Страшный озноб охватил Афелису. Она закуталась в одеяло и вслушивалась в тишину. Теперь никакие шумы не достигали ее покоев: дом погряз в мертвой тишине. С изумлением охотница оглядывалась вокруг, да все не доходила до нее мысль о совершенном убийстве. Желалось верить в кошмарный сон и вновь проснуться светлейшим человеком без единой оплошности! Вот только никакое божество не примет ее горьких искуплений. Однако твердое решение впилось в ее сознании. Ангарет опять останется один-одинешенек, ибо чувства плохого преграждали путь двум влюбленным.
С усохшими силами охотница пролежала в кровати весь день, а на вечер закрыла дверь на засов и двинулась по утоптанной лесной дороге. Все потому, что центр связи охотников, бывший замок магических сил, имел краткую дорогу через дремучий лес. Некогда здесь промышляли охотники и лучше быть начеку, ведь ночь скрывает в своих объятьях очевидные вещи! Афелиса до костей была вооружена и, впрочем, что еще носит с собой одинокая девушка?
Замок был охвачен густым туманом. Лишь проглядывался блеск куполов вдалеке и тусклый свет ламп. Охранники в парадных мундирах склонили головы и почтительно поприветствовали охотницу.
Массивные двери замка отворились и навстречу Афелисе вышел командир, сиявший от счастья и гордости будто бы своей заслугой.
— Поздравляю! Я и не сомневался, что ты справишься с заданием. Не буду затягивать или вести пафосных речей и сразу же вручу плату за твои старания.
Афелиса поклонилась, выказывая уважение, и протянула вперед руку с обращенной к верху ладонью. Ее мягко коснулся небольшой кожаный мешочек, тихо звякнув содержимым.
Наградой оказалась кругленькая сумма, мгновенно погрузившая охотницу в размышления о предстоящих тратах.
Мужчина крепко пожал ей руку, а гордая, уверенная улыбка мелькнула на его губах, задержавшись лишь на миг.
— Продолжай в том же духе, Афелиса.
Стальным обручем грусть сдавила грудь, а отчаяние затопило сознание, пропитывая каждый его уголок всепоглощающим мраком. Охотница раскаивалась в преступлении, с великим стыдом держа вознаграждение в грязных от своего греха руках.
Покинув замок, она тихо кралась сквозь лес, вслушиваясь в шуршащие наверху ветви и хрустящие под ногами листья. Месяц взвился над головами ослепленных грешников, безмолвно тоскуя о былом времени. Огни ночного городка давно погасли, вокруг воцарилась сплошная темнота: такая, что лишь лунный свет провожал Афелису вдоль заросшей тропинки.
Порыв злости, порыв ненависти к людской глупости побуждал ее вспыльчивый нрав к действиям. Призывал уничтожить монеты, но девушка держалась, ведь знала, что стоит ей это сделать, как Ангарет останется чахнуть в полуразваленном домишке…
Афелиса желала как можно скорее покончить с угрызениями совести.
Мрак вокруг нагнетал, а девушка изредка осматривалась по сторонам, судорожно спеша домой.
От далекого воя собак она вздрогнула, помчавшись вдоль пугающих темных деревьев. Она бежала и уже видела очертания старого домика, когда ей почудился шорох в глубине леса.
Замедлившись и прерывисто дыша, Афелиса бездумно устремилась вперед. Вот только вместо ожидаемого врага на тропинку, подобно маленькому призраку, выскочила девчонка.
Холодок, вызванный пробежавшимися по всему телу мурашками, липкими щупальцами покрыл Афелису.
Она без раздумий бросилась бежать — скорее, от лесного призрака! Среди кромешной тишины, разрываемой тяжелым дыханием и топотом ног убегающей девушки, донесся тонкий, подобно мелодии ангела, голосок ребенка.
— Прошу, помогите!
Афелиса застыла на миг и, еле дыша, обернулась к маленькой девочке. Глядя прямо в душу светлыми, как белая пелена, глазами, девочка смело подходила все ближе, шаг за шагом, к объятой трепетом охотнице.
Украдкой рассматривая неожиданную путницу, Афелиса заметила пугающе-странную, на ее взгляд, вещь. Она была одета бедно, а порванное платьице сидело на ее худеньком тельце свободно, не прикрывая болезненной бледности. Неумело подстриженные волосы спутались на плечах, а глазки глядели прямо в душу так печально и прискорбно, что жалость полыхнула в чувственном сердце Афелисы.
Они долго молчали. Охотница слышала возбужденный стук собственного сердца, вот только ни единая черта худого личика нищенки не дернулась.
— Прошу, помогите, — повторил ребенок тихим, усталым голоском, приподняв белесые бровки.
— Что ты… здесь делаешь? — дрожь все же проскользнула в голос Афелисы. Она не сводила с девочки по-настоящему напуганного взгляда.
Вновь молчание, безжалостно терзающее нервы охотницы. И все же, голос совести настойчиво твердил, что, оставив одинокое дитя посреди лесной глуши, Афелиса будет бесконечно долго жалеть о собственном равнодушии. Поникнув, молча разглядывая землю, нищенка выглядела словно оживший мертвец семейного несчастья. Наконец, девчонка все же вскинула голову: уверенная, готовая бороться до конца:
— Я буду служить вам! Буду вашей рабыней! — нежный голосок на миг дрогнул, но девчонка взяла себя в руки. — Только не оставляйте меня! — вскрикнула она, пропитанная смертельным страхом.
Топот маленьких ножек, бегущих и спотыкающихся на ровном месте, горькие слезы на покрасневших щеках — весь ее взлохмаченный вид молил о спасении, взывал к жалости.
Ядовитая стрела горестных мук, пронзившая сердце, не давала охотнице вздохнуть полной грудью.
Девочка смело протянула ей розовую, мелко подрагивающую от холода, ручонку. Афелиса, вмиг перестав раздумывать, спрятала ее маленькую ладошку в своих руках — жалость и непонимание действительности толкали ее на необдуманные поступки.
Лишь пара метров, длившиеся для охотницы подобно гнетущим минутам перед казнью, разделяли их с хижиной.
Девчонка замешкалась у порога, словно что-то не пускало ее внутрь.
Афелиса ради спокойствия незнакомки рядом с ней отыгрывала роль жалостливой и наивной девушки.
Конечно, грубость или невежество даже не приходили ей в голову, но любопытство о прошлом и настоящем с особым усердием грызло рассудок.
Взглянув на нее сердитым, не терпящим непослушания взглядом, она так напугала незнакомку этаким упреком, что та вмиг вошла в жилище охотницы.
Афелисе все не терпелось узнать, перед кем же она отворила дверь в дом. Но ребенок был настолько скромен и пуглив, что, казалось, единственное слово могло сорвать барьер ее самообладания, довести до слез и отчаяния.
Она с искренним любопытством разглядывала стены и их скудное убранство, а после, чуть погодя, вернула пустой взгляд на Афелису.
— Вы здесь живете?
— Да, я живу здесь, — девчонка в ответ лишь издевательски усмехнулась, потирая край своего серого платья.
Афелисе остались неясны ее эмоции, ее улыбка и вообще ее сущность — что это оказалось перед ней? Охотница вздрагивала каждый раз, стоило ей словить этот пугающий взгляд.
— Что? Что такое…?
Незнакомка засмеялась так, словно ситуация и вправду была забавной. Ее светлые глазки сомкнулись, а губы растянулись в улыбке.
— Я думала, что ты богатая! Хотела уже броситься к твоим ногам!
Сальные пряди волос, свисающие на лицо, скрывали все безумство ее лица.
Несколько минут она оставалась неподвижна, подобно мраморной статуе. Пугающая тишина вновь лишила Афелису спокойствия. Она поглядывала на девчонку, как на ненормальную, ожидая дальнейших действий.
«Она сошла с ума. Точно. Кажется, вот-вот накинется на меня. Нужно скорее выволочь ее из дома, пока я сама не оказалась на улице»
— Да ты едва богаче меня! — обвиняюще, потрясенно воскликнула незнакомка.
— С чего ты вообще решила, что я богата?
— Все красивые — богаты!
— Погоди… Я правда не понимаю. То есть, по-твоему, богатство человека зависит от его красоты?
— Конечно же. Мне что, тебя учить надо? — она уверенно взглянула на Афелису: кажется, в ее мыслях охотница выглядела маленьким дитем.
— Да кто ты, черт побери, такая?
— Я не скажу тебе! — закричала девочка, да так, что Афелисе вновь пробрала дрожь и стало не по себе.
— Тогда выметайся отсюда! — стоило ответить маленькой девчонке в тон, как ее личико покрылось пеленой страха. Самоотверженный, чуткий взгляд, искрящийся соблазном пошалить, вмиг засиял жалостливыми искрами несчастья. Брови незнакомки съехались к переносице, слезы горечи выступили на глазах.
Она развернулась и зашагала к двери медленной, размеренной, но неуверенной походкой. Афелиса удивилась, как, словно по мгновенному желанию, незнакомка переменилась в лице. Ребенок явно хранит не один секрет, да страх не пускает ее на милость.
И вот худенькая фигурка застыла на пороге. Нищенка обернулась и по бледным щекам рекой полились слезы, стекая за грязный воротник платьица. Лунный свет освещал личико покинутого дитя, губы ее дрогнули, а на языке застыло последнее, прощальное слово.
— А я как дурочка считала тебя доброй. Ты настоящий монстр, как все они! Вы — просто подлые мерзавцы!
Незнакомка переступила порог и пустилась прочь в лес. Темнота разливалась по всей округе и очертания дитя размылись во мраке. Афелиса даже не удивилась, что сон вновь покинул ее. Боязнь, что обезумевшая девчонка ворвется в дом, не оставляла ее ни на миг. Тревожность затопила девушку, от навалившихся бед ее потряхивало.
Однако, усталость переборола опасения, и она провалилась в сон ближе к полуночи.
Наутро Афелисе сделалось дурно. Сил не было совсем, но необходимость идти к Ангарету вынудила встать с кровати.
Солнце уже поднялось высоко в небеса, и где-то в глубинах леса запели жаворонки, сливаясь в мелодичный лесной хор.
Вооружившись, она вышла из дома. Легкий утренний ветер ласкал ее сонное лицо, а мягкая земля пружинила под ногами. Но повернувшись к разрушенной скамейке, Афелиса невольно стала свидетелем странной картины. Возглас без спросу сорвался с уст, девушка удивленно пялилась на вчерашнее странное существо.
На скамейке лежала девочка, поджав ноги, и положив ладони под ухо. Крыша укрывала ее в тени от солнца. Казалась она безобидным вампиренком, а бледнота кожи и синие синяки на ногах подчеркивали это, выглядели жутко и не давали насладиться всей прелестью дитя.
Кажется, она спала и уж точно крепким сном. Как же теперь быть? Не оставлять ведь бедного, обезумевшего ребёнка на улице, когда намечается разгар войны. Охотники — люди вольные, им дорого происхождение каждого человека в Гроунстене. Однако, если по воли судьбы окажется, что магия заключена в теле маленькой девочки — смерть будет ждать ее, притаившись у порога детского приюта.
Присмотревшись к спящему личику, Афелиса рискнула и потрепала плечо незнакомки.
— Эй, проснись!
Поворотив головой в стороны, потирая сонные глазки, она покачнулась, выпрямляя руки, и вдруг ударилась головой об спинку скамьи.
Болезненный стон вылетел сквозь зубы, и только после этого белесые глаза распахнулись.
— Ты всю ночь была здесь, под моим окном? Ты ведь убежала в лес… странная девчонка, — молчание сковывало, на губах словно отпечатался строжайший запрет к разговорам.
— Да… — наконец выдохнула девочка, дрожа от холода.
— И зачем? Ты же говорила, что я подлая, мерзавка, так еще и нищенка, — злорадная улыбка мелькнула на губах охотницы. — Надеюсь, ты найдешь людей, достойных беседы с тобой, — Афелиса, не спеша, отвернулась и уже сделала шаг в сторону, когда детский визг остановил ее.
— Подожди… подождите! Я… Я все исправлю, простите… — она разрыдалась. — Вы хотите знать, кто я такая и откуда? Тогда послушайте. Мне тяжело и больно говорить об этом, но, я уверена, вы сама колдунья и сможете понять меня!
— Чушь какая-то… — раздраженно проговорила Афелиса, тут же омрачившись. — Да ты, я смотрю, бредишь…как охотник может быть магом? Думай, кого пытаешься оскорбить.