Ночь того же дня Афелиса провела в заботах; разгребла груду непроверенных листовок, которая все скатывалась и скатывалась под письменный стол, довела до ума строительный проект и тщетно пыталась хоть на минуту забыть о Ангарете. Пусть и отвратительно ей было это слово, но по-другому нельзя — мозг забился лишь воспоминаниями об обратном пути. Спровадив его до дома, оставалось гадать — что же случилось после. Последует ли письмо? Напишет ли слово, как встретили его? Ведь, не сделается все так просто — весть о их связях уже начинает разлетаться, как сильный ветер в бурю. Тогда ей было плевать на посторонние взгляды — видела только его, счастливого и обновленного будущем. «Легкомысленный поступок, — думала Афелиса, отстукивая ритм карандашом по столу, — но как иначе? Если бы я не подошла и не обняла его, то невесть знает, чтобы он подумал. Наверное, решил бы, что между нами все покончено окончательно. Я бы тоже такой мысли не избежала. Все же… не пустяк это. Это не простая встреча, после которой и не знаю даже, кто мы друг другу.»
Ждать Леотар долго не пришлось. Раздались три стука, на которые она лениво ответила: «Входи». В ее руках были старые, потрепанные газеты, на что Афелиса усмехнулась и тут же пододвинула стул. Жестом указала она на кресло у стола и демонстративно подняла подбородок. У Леотар была и папка: из нее достала она два листка машинописного текста. Все внимание Диамет привлекли три газетные вырезки, приколотые друг к другу скрепкой. Без лишних слов она отдала все это ей.
— Их надо прочесть прежде всего, — сказала Леотар, отчужденным взглядом вглядываясь в нее.
— А эти два листка? Опять письма?
— Да. Это не важно. Посмотрите, что пишут в газетах.
НЕСЧАСТНЫЙ БРАК ВСЕМУ ВИНОЙ
В понедельник, 24 июля, смотритель общественных мест для проживаний обнаружил в одной из съёмных комнат некую женщину, лежащую в ванной с перерезанным горлом. Помощь вызвала подруга покойной, нашедшая тело Лиф Бронас, беженки из Атрандо, 23 лет.
По словам подруги, женщина долгое время была под давлением мужа-тирана, жаловалась на боль в груди и, по слухам, была беременна третьим ребенком. До этого события, по воспоминаниям родственников, никто в семье не говорил про неблагополучие. В ответ на вопросы Астерал Эзол заявила: «Не так давно моя подруга жаловалась на угрозы убийства, пыталась донести свои муки всеуслышание, но я не могла ей помочь. Один раз мне удалось вытащить ее на улицу через окно, хотя это было рискованно — беременность усугубляла ее состояние. Лиф Бронас мучилась из-за несчастного брака, хотела выпкараться из настоящего кошмара и, однажды, мне показалось, что ей все-таки удалось побороть свое горе». На следующий день ее не стало.
Муж погибшей, предполагаемый убийца, немедленно был отыщен. Сообщается, что он предпринимал попытки побега из страны, во избежание уголовной наказуемости. Сейчас виновник находиться под стражей и всячески отрицает грех. Как бы не оправдывался Оид Бронас, официальный вердикт об убийстве не изменить.
Другая вырезка:
ЮНОЕ ЛАКОМСТВО
В течение прошлой и этой недель стали известны вести о массовых исчезновениях подростков, в особенности мальчиков. Была выдвинута версия о создавшихся притонах для тех, кому требует помочь и, как заверяют сыщики, после бесед с родителями пропавших, в большинстве случаев дети бегут из неблагополучных семей, не способных обеспечить их. Ведущий этого дела — Як Тарлес отметил, что ни одно из всех найденных полицией писем не показывает на свет истинные мотивы этой странной ситуации. Дело находится в активном следствии. Народ встревожен и требует как можно скорее обличить злоумышленника.
По словам родителей и опекунов, ничего в поведении пропавших детей не вызывало вопросов. У некоторых был замечет перепад настроения, частые головные боли и чрезвычайная тревожность. Отец пострадавшего — Неал Мосс поговорил с Яком Тарлесом и дал следующее утверждение: «Накануне мой ребенок часто избегал разговоров со мной. Это случилось так внезапно, что я едва ли мог понять, что случилось. Как Вы говорили, господин, что неожиданностей в поведениях не замечалось, я отвечу — это непристойность. В безразличии виновны лишь те, под чьим крылом находились бедные дети. Мой мальчик исчез. Я проснулся до рассвета, чтобы отправиться на рыбалку, но его нигде не было. Стал бить тревогу. Обшарил все его ящики, чтобы найти хоть что-то, но, сами понимаете, я был сбит. В моих руках оказалось снотворное. Оно было не то, каким люди привыкли его видеть. Прежде я всегда ограждал сына от непонятных лекарств и никогда бы не подумал, что он упрячет их и ни слова не скажет мне».
Доктор Браес Маро, которой доверили изучить данный препарат, утвердила, что таблетки содержат в себе опасную смесь, приучающую организм к сильной зависимости. На вопрос, в каких ситуациях пациентам выписывают это снотворное, доктор Маро ответила, что принятие продукта противопоказано, и этот запрет должен быть воздвигнут на законодательном уровне, иначе дети так и продолжат бездумно пить отраву.
Як Тарлес не оставил без внимания и письма жертв. Содержание их был адресовано ближним и, как показала экспертиза, все они — одинакового содержания. Слово в слово была написана каждая строка. Любовь и сожаление — все, о чем писали дети.
Позднее женщина, жительница поселка у Большого озера, дала знать следствию, что из соседнего дома часто много шума, в основном песни, напоминающие такие, какие поют в дань жертвы всевышним. Сосед был ей малознаком. Известно, что у него было пятеро маленьких детей, но никакого признака их нахождения в стенах дома не было замечено. Это поставило под сомнение сыщиков. Во избежание подозрений, Як Тарлес решил опросить мужчину, представившегося как Хамель Эбет, о том, как часто он слышал случаи исчезновения детей, и кто, по его мнению, может быть причастен. Долгое время Хамель Эбет оттягивал встречу и просил для чего-то подождать сыщика. Топот и всхлипы — то, что слышал он за дверью. Стало ясно, что выходить на связь с этим человеком опасно и, прежде всего, нужно было немедленно звать помощь в случае нападения.
В доме предполагаемого злоумышленника обнаружили детские вещи и рисунки. На вопрос о песнях в ночное время, он дал ответ, что ничего не было. Як Тарлес записал их разговор и предоставил нам, как то, за что следовало бы зацепиться.
Опрос Хамеля Эбета. Ведущий следствие — Як Тарлес.
— «Часто ли Вы общаетесь с соседями? Интересуются ли они Вами?»
— «Я прибыл недавно. Мне не до них».
— «Хорошо. Тогда откуда они знают о том, что у Вас было пять детей?»
— «Мне откуда знать? Я живу один».
— «Значит, Вы не отрицаете, что были отцом?»
— «Нет. Не пойму, в чем Вы меня подозреваете?»
— «Где сейчас эти дети?»
— «Не знаю. Вы на мой вопрос ответьте, ворвались, значит, и что-то требуете».
— «Откуда у вас детская одежда?»
— «Племянница приезжала. Оставила все».
— «Мне нужно будет обследовать Ваш дом, чтобы убедиться, что Вы чисты на совесть».
Никакого сопротивления не возникло. В доме обнаружилось много кукол, заколок, детских сомнительных портретов, содержащих непристойности и излишнюю откровенность.
Хамеля Эбета увели под стражу. Доктор Браес Маро дала знать, что на левом плече была непонятная надпись, как выяснилось, на древнем языке. Символика. В доме злоумышленника сохранилось свежее мясо в большом количестве — как показала экспертиза, не свинина, а человечина. Суд не сталкивался с подомным преступлением, но и решать долго не стала — прилюдная казнь.
Расследование все еще ведется. Целая команда людей пытается разобраться во всех уловках антропофагиста.
За этими и другими новостями следите в газете «Правда вслепую».
И последняя вырезка, давшая задуматься еще больше:
ТЕМНОЕ НАШЕСТВИЕ
В среду, 26 июля, были замечены сразу несколько вторжений в жилые комплексы. Лица неизвестных были скрыты за черными мантиями. Установлено пятеро человек. Произошел расстрел, в ходе которого было найдено двое погибших — мужчина и женщина, а также десять раненных. Полиция прибыла вовремя и в данный момент ведет расследования.
Еще не установлены личности убийц, но предполагают, что это — темные маги. Призываем вас оставаться дома, пока ситуация не прояснится.
Берегите себя.
Афелиса отбросила вырезки, и сложила руки на груди. Вид ее переменился: стеклянный, нахмуренный взгляд пожирал Леотар. Можно подумать, что она — виновник всех происшествий. Но Диамет требовала больших объяснений и ее голоса. Понимая сию немую просьбу, Леотар собралась духом, и высказалась:
— Как видите, эти ситуации не случайны. Все эти пять лет мы жили в мире и согласии, но теперь… — она сглотнула и вновь продолжила, — теперь полная катастрофа. Ваших благодеяний оказалось недостаточно, чтобы обезопасить народ. Нужно действовать. Немедленно. Иначе до добра это не доведет. Эти письма, — Леотар сильнее сжала листы, — я их прочла. Не беспокойтесь, личного ничего нет. Одно из них, на которое прежде всего нужно обратить внимание — обращение того самого сыщика Яка Тарлеса. Просьба на встречу. Ему есть, что обсудить с Вами. Так что будет разумно согласиться и согласовать с ним… к тому же, госпожа, узнать обо всех минувших событиях из его уст. Второе — тоже от него. Только там уже подсчет жертв и наставления. Ознакомитесь с этим самостоятельно.
— А ты как думаешь? — требовательно спросила Афелиса, — чернокнижники способны на такое? Или это другая какая-нибудь организация?
Вопрос был провокационным. Диамет хорошо знала, что Леотар придерживается стороны, обвиняющий во всех несчастьях черный плод — чернокнижников. Ей хотелось убедиться, что намерения ее тверд ы, и выслушать ее под возмущением, а чувство это пылкое и открывает многое о человеке.
— Способны! — воскликнула она, отрываясь от кресла, — как Вы не понимаете? Или, может, меня хотите испытать? На протяжении многих лет они создавали нам угрозу. А из-за чего? А, мошенники! Подлость и гадость! Мщения они хотят, да и пусть подавятся! Не нужны нам такие соседи, пусть убираются вон. Никой он нам теперь не братский народ. Враждующий! Сегодня прибудет этот господин. Вы должны согласиться на встречу. Сейчас рисковать никак нельзя. Один неверный шаг, и мы полетим в ту же пропасть, из какой выбрались. Даже охотники не были для нас настолько опасными. Они были вынуждены Теневым правительством. А оно-то и породило этих чертей. И не знаю, как их назвать по-другому. В общем, мы ждем Ваших решений. Я поговорю еще с Анариэлем. Пусть тоже прислушается к опасности…
— Несомненно, Леотар! — сказала она с торжественностью, вставая со стула, — зовите сюда этого сыщика. Только вот, бумага кончилась. Не могли бы принести? Нужно с уважением отнестись к такой особе.
— Принесу, принесу! Конечно, как отказать… подождите. Нужно поторопиться, а то разговор может затянуться. И обязательно! — энергично ударила Леотар на последнее слово, — обязательно спросите, нужны ли присутствующие, или нет. Я бы хотела послушать его, но тут… дело-то нелегкое.
— Да-да. Скорее несите бумагу.
Они замолчали. Леотар тут же в попыхах бросилась на выход, что-то бормоча себе под нос, по привычке. Афелиса повернулась к окну, разглядывая пыльный сад; через минуту взяла письмо от Яка Тарлеса и прочла. Оказалось оно коротким и высокопарным, что вызвало лишь усмешку. Недавние события не могли оставить ее в покое, как бы хорошо она не претворялась человеком, уверенным в своих доводах. На самом деле пугал больше не факт смертей и угроз, а то, что она допустила сделать что-то не так. Пусть и бессознательно, но Афелиса хотела оправдать ожидания, которые были возложены на нее. «Скоро это закончится, — заключила она, — чернокнижники… чего они хотят? Славы? На что? На их червивое имя? Или их мотивы намного глубже, а я сужу лишь о фактах всем известных? Может быть они знают обо мне гораздо больше, чем мой народ. И что будет, будь моя тайна раскрытой?». Вспоминались ей утешительные слова Хакан: «Кровь ничего не говорит о тебе. Говорят только поступки. Поступай так, как любо народу, и будет тебе благополучие». О безмолвности крови старушка твердила еще с раннего детства. Стало быть, нужно было сделать так, чтобы маленькая Афелиса не узнала о своей «печати», но Хакан никогда не скрывала и делала так, чтобы никакой обиды не было. И правильно поступила. Что бы думала о себе Афелиса, не зная, что это за отметина на теле? Если бы, кто-нибудь увидел? Тогда все бы ее будущее рухнуло. Даже Леотар — одна из ее воспитательниц, не знала об ее темной сущности.
Ждать ее долго не пришлось. Придя с огромной кипой бумаг, она положила стопку в шкаф и, достав один лист, отнесла на стол.
— Вот. Прошу, не откладывайте. И про вопрос не забудьте, — засуетилась Леотар, вертясь возле стола, — делайте все, как обычно. И чтобы подчерк разборчивым, аккуратным был, и…
— Все будет, — успокоила ее Афелиса, — только, прошу, не маячьте у меня перед глазами. А то, небось, и кляксу сделаю, или ошибку в слове совершу.
— Даже и не думайте о таком! И вправду, сделаете… все, не мешаю. Через полчаса приду за письмом. А конверт у вас есть?
— Надо же, и конверта нет, — с наигранным удивлением проговорила она, садясь за стол, — будьте добры, принесите. Да, полчаса хватит. Думаю, управлюсь быстрее.
Так и произошло. Не прошло и пятнадцати минут, как ушла Леотар, а письмо было уже написано. Афелиса думала уже, что, стало быть, нужно позвать ее, но вдруг увидела она, как дверь тихонько открывается, и из щели выглядывает настороженное ее лицо. «Проходи» — и, по приказу, Леотар вошла. Конверт дрожал в ее пальцах; потом она еще долго вглядывалась в пару строк, проверяла, насколько разборчиво писала ее рука. Она медлила; даже, как будто, боялась запечатывать. «Такой судьбоносный момент. Неудивительно, что Леотар подвержена такой тревоге. Не всегда ей держаться уверенно и гордо — размышляла Афелиса, лениво смотря на нее, — когда ведь она тоже учила меня читать и писать. Раньше я чувствовала ее превосходство надо мной, но теперь все иначе. И это так… непривычно». Последний, удовлетворительный вздох. Письмо все же оказалось в конверте.
— Спасибо большое, госпожа! Так быстро…. Честно, я думала, что Вы долго будете собираться с мыслями. Ну, ладно, я пойду, — она от счастья махнула письмом и, остановившись у порога, оторопела, — совсем забыла сказать. Вы уж извините. Я не только за этой драгоценностью пришла, но и объявить, что к Вам гость проситься. А впустить без Вашего ведома и разрешения не могу. Мужчина представился, как Элеон Алгрес. Вам знаком?
«Элеон Алгрес. Что-то знакомое, — Афелиса стала проворачивать в голове недавние события, — Ангарет? Его официальное имя? Да, оно! Но что он забыл здесь, когда по улицам смерть бродит?». Стала подкатывать злость. Леотар это заметила и уже хотела сделать шаг к порогу, как Диамет сдержанно сказала:
— Проводи его до моего кабинета. Нам не нужны посторонние.
— Как прикажете.
Раздражение это, как оказалось, было зачатком волнения. Ведь, что угодно могло случиться с ним! И Афелиса не будет знать. Сколько дорог он прошел и неужели не подверг себя опасности? «Нет. Нужно уже какой-то закон делать, чтобы никто не выходил сейчас на улицу. А то не доведет до добра… Ангарет, Ангарет, ну кто тебя просил?». Да, без него было тоскливо и одиноко, но гораздо важнее было осознавать то, что он не под риском. Если уж он дошел до замка, то, значит, без приключений. Ждала Афелиса, когда дверь откроется, как самого значимого момента. Сердце ее робело, а фантазия и представить не могла, о чем он так желает поговорить. «Нужна же ему какая-то причина, чтобы идти на другой конец города и не попасться варварам. А вот про них… нужно не только с Леотар поговорить, но и с Анариэлем». Не знает она, сколько прошло — пара минут, или целая вечность. На пороге стоял он, Элеон Алгрес. За ним мелькала Леотар и, видимо вспомнив наставление не вмешиваться, пошла по коридору. Осторожно затворив двери, он прошел вперед и с какой-то стыдливостью остановился подле нее. Невредимый и улыбающийся.
— Тебе слишком скучно стало, да? — начала Афелиса, вместо приветствия, — без происшествий дошел? И кто тебя вынудил? Или ты по своему желанию явился?
— По своему желанию, — подтвердил Ангарет, — все хорошо! Правда! Я шел окольными путями. Не хотелось брать дрожки. На них только внимание привлек бы. Тогда бы точно не доехал. Ну, Афелиса, ничего не произошло такого страшного… — нежно произнес он и полез обниматься, — я так скучал! Не мог терпеть! С таким кошмаром на улице, мы никогда не встретимся? — прижавшись к ее щеке, он спросил, заволновавшись, — я не отвлек тебя от дел? Просто та женщина… ты с ней работаешь, да? Выглядела немного сердитой и возбужденной. И я подумал… — тяжелый вздох, — что не нужно было, наверное…
Афелиса слушала его, не решаясь обнять. Когда согревающее дыхание прошлось по затылку, она вздрогнула и, все же, прижалась к нему. У нее промелькнула мысль: «Не сумасшедший ли?». Но тут же избавилась от нее: нет, нет, здесь только чистая тоска! Ангарет улыбался так, что, кажется, ничего и не случилось. Все трагедии совершались, будто все в его мире. И тут внезапно что-то мазнуло по щеке — он быстро поцеловал и отпрянул.
— Я не понимаю… вполне. Тебе самому-то не страшно? А от дела ты не отвлек. Мы только-только закончили. Правда, чувствую, мало у нас времени осталось. Сегодня слишком тревожный день, а тут ты, как ясное солнце. Раз не мог терпеть, то написал бы письмо, в конце концов! Почта еще работает. И я бы послала карету за тобой. Вы хоть запираетесь? Если нет, то стоило бы… а то, мало ли нам смертей? Предостаточно!
— Я, по-моему, стал понимать тебя еще больше, — говорил Ангарет, лукаво смотря на нее, — это было мое решение. И ты бы не стала виноватой, если бы со мной что-то приключилось. Так что на тебе ответственности не лежит никакой. Мания контроля у тебя только усугубляется. И знаю, что так заставило перемениться. Даже тогда ты мне шагу не давала, но я терпел. Все же ради меня. А о себе ты подумала?
— Когда же мне еще в раздумья о себе пускаться? Полно, Ангарет, не мучь меня, — страдальчески попросила она, — это можно обернуться… черт пойми чем! Даже думать не хочу! У нас и так мало времени и, так полагаю, последнее на сегодня. Свободна я только ночью.
— Вот ночью и приду, — отчаянно проговорил он, снова обняв ее крепко-крепко, — я буду тебя ждать. И что будет? Если не секрет. А то знаешь, отец в свои годы многое скрывал от нас двоих. И, собственно, ничего хорошего из этого не вышло. Так что давай, Афелиса, я тебя выслушаю.
— Ты читал газеты? — игнорируя его вопрос, она отшатнулась и с грустной улыбкой взглянула на него.
— Читал. Это ужасно, Афелиса. Как только прибыл сюда, так все вот это началось… но не вини меня. И ты не виновата. Виноваты те, кто устроил это, и никто другой. Надеюсь, вы справитесь с этим, пока конфликт с чернокнижниками не разгорелся.
— Ты тоже считаешь, что они — виновники? — она слегка оттолкнула его и посмотрела прямо в глаза.
— Конечно. А кто же еще? А ты… не думаешь так? Или просто проверяешь меня на то, к какой стороне я поддался? Не волнуйся! И, кстати, если захочешь, я могу остаться в замке, сколько угодно. Так нам вдвоем будем безопаснее, — Ангарет взял ее пальцы и поднес к губам, — я так скучал… знаешь, прошла вроде бы ночь, а ощущается, что несколько лет. Даже то наше расставание не казалось мне таким долгим. Поначалу. А тут и жизнь перед глазами пролетела. Ты изменилась, и я хорош. Я могу помочь тебе, если потребуется, и ты меня подпустишь к бумагам. А то вижу, бардак тут у тебя, — он обвел взглядом верхние и нижние полки за ее плечом, — помнится, отец не терпел и соринки на дальних полках! Такое чистолюбие губит человека!
— Мне интересно то, что ты думаешь. Нет, не нужно. Ты сюда убираться пришел, или со мной поговорить? На это есть другие люди.
— Честно, не только поговорить…
Так и прошли эти до жалости неуловимые полчаса — в ласках и смехе, как и тогда на берегу. Иногда из ниоткуда возникало мгновение резкой задумчивости, притупленности, что доходила до неловкости. Афелиса успела расспросить Ангарета о возращении: как только она умчалась прочь, его встречали все жители и, заметив, как он спустился с седла, хлынули толпой. Он упорно молчал и оправдался необходимым делом. Так весь гам и замяли. Конечно, относиться к нему стали по-другому: с осторожностью и подозрением. Детвора, те, кто посмелее, стучались в дверь, и с ходу спрашивали: «А Вы что, господин Алгрес, из особенных?». Но черт знает, кого из «особенных» они имели в виду. Им, видно, бабки нашептали, и они бездумно полезли, чуть ли не на руки. «Чересчур много чести, — добавил он в конце, — я с таким и при своей династии не сталкивался». Все обошлось хорошо, но оставалось немного подождать. Сомнение о слухах не оставляло их в покое.
Эти золотые минуты прервала Леотар, а за ней — мужчина средних лет с пышными бакенбардами. Рассмотреть его черты Афелиса не могла, но поняла сразу — это Як Тарлес. Немая неожиданность повисла над ними. Ангарет понял, что нужно уходить и, глубоко поклонившись Диамет, кинулся прочь, проснувшись через вошедших. «Извините, господин», — последнее, что он произнес, едва ли не оступившись. Леотар переступила порог торжественно, с надменным видом.
— Прошу представить, господин Як Тарлес требует разговора с вами, — и немедленно вышла за дверь.
Как только свет коснулся его лица, Афелиса разглядела то, какое не тронула старость. Одет он был, как нынче одевались выходцы из светских семей, так что, неоспоримо, статус он имел большой. Разглядывая обстановку, Як Тарлес молчал, и вдруг его точно что-то ударило внутри, и он с поклоном отдал честь:
— Ваше Величество, Вы и не представляете, как дорога для меня эта беседа, — голос его звучал басисто, иногда и слишком тихо, — госпожа Леотар уже представила меня, да и я Вам не так уж и незнакомец. Признаться, и не думал, что дождусь ответа. Но так как дело не менее великой важности, чем ваша честь, то откладывать его — опрометчивый поступок, — он замолчал, точно пресекся. Потом поспешно подошел к креслу и продолжил, — могу ли я сесть, собственно? Все же нам есть, что обсудить. И займет это, я надеюсь, не полчаса, как обычно бывает.
— Конечно. Садитесь, — Афелиса без промедлений опустилась на стул и положила локти на край стола, пряча ладони, — да, ситуация нелегкая. Я бы желала поговорить с Вами. Но, прошу, во всех подробностях. Сегодня мне давали вырезки из газеты «Правда вслепую». Мне нужно знать все, что не пропустила редакция. Прошу, начинайте.
— Наша редакция пропускает все, но не в мельчайших деталях, прошу заметить. Я не думаю, что Вы будете в чем-то подозревать. И, так понимаю, Вам приносили свежий выпуск? — заметив ее кивок, он удовлетворенно проговорил, — тогда просто прекрасно. Так, как я понимаю, происходит некая задержка, поэтому могут попадаться старые номера. Вы читали только об убийствах?
— Да. А есть что-то другое?
— Сейчас хорошо промышляет мелкое воровство. Хорошо, что до большого не дошли. В основном это совсем дети из бедных семей, но это и не удивляет. Они, как правило, и попадаются на улочку того же Хамеля Эбета. Вас заинтересовала эта новость? В давешнее время была распространена антропофагия. Сейчас, когда у нас у каждого есть крыша над головой и известных способ заработка, меня неприятно удивляет то, что некоторые до сих пор охотятся за людьми и видят в них мясо. Но это не настолько важно, сколько это безумие. Вчерашние и этот день — пик этих варваров. И вы спросите, чем я подозреваю группировку чернокнижников? У всех у них есть символ на плече, который они даже в жаркую погоду скрывают. Что бишь я еще хотел заметить, — продолжал он, с усилием припоминая. Черты его дрожали: Як Тарлес сильно волновался, — да; пожалуйста. Конечно, у них уже как обычай надевать черные мантии. Но все еще не понятен мотив…
— Госпожа Леотар предположила, что это месть. Они хотят отвоевать нашу землю, — дождавшись, пока он полностью выскажется, Афелиса сказала, — да и большинство поддерживают эту теорию. Только вот, плохо верится, что единственная цель — месть.
— Почему же? Разве они на что-то другое способны? — встревожился он.
— Еще как способны. Природа дала им убивающую силу, а нам — исцеляющую. Большое и грозное всегда подавляет маленькое, и называет его агрессором. И всегда эти жертвы знают куда больше, чем нападающие. Так что давайте не будем обманывать себя. Чернокнижники не так просты.
— Может быть и так. Эти черти слишком протестные. Мы не уживемся с ними на одной земле. Либо мы, либо они. От грани до грани. Другого исхода я не вижу, — произнёс он уже более уверенно.
— Нельзя развязывать войну. Нужно, для начала, обезопасить город и мелкие поселения. Я займусь этим сегодня. А Вас попрошу следить также тщательно и быть верным работе. Но, надо сказать… — она запнулась, — и говорить я с ними не вижу толка. Долго время прежнее правительство было сторонником пацифизма, и что из этого вышло? Мы получили не удар, а пулю в лоб. Ситуация обостряется и не уступит по количеству жертв схваткам с охотниками. Нужно понять и принять это. Не нужно бунтовать. Я посещала их деревни. В основном они действуют поодиночке, редко в команде.
— И тот случай с «темным нашествием» был исключением?
— Да. Им нужно было управиться не с одним человеком, а сразу с несколькими. Вы присутствовали на экспертизе тел? Нанесение ранений многое может сказать об убийце.
— Да. Зрелище… неприятное, но я был вынужден. Мне тоже было это любопытно. А я уж такой человек, что мне нужно видеть все своими глазами, нежели довериться врачу, — говорил он раздельно, с видимым отвращением, — могу сказать, что раны, в отличие от символов, не одинаковые. И такое ощущение, что сделаны наверняка. Присутствовала доктор Браес Маро, с которой я сотрудничаю. На одном человеке она насчитала десять ударов ножом, а в другом обнаружила одну пулю в затылке. Тут уж зависит от того, кто совершал убийство.
— Когда прибыла полиция? Кто сообщил? Беженцы? — с заинтересованностью спрашивала Афелиса.
— Да. Жители, которые успели убежать. О самой этой истории я знаю поверхностно, так что попросил редакцию журнала не распространяться о том, что еще не доказано. Не менее интересна история о Лиф Бронас. Она оставила после себя не только умерший плод, но и много уловок.
— Лиф Бронас… это? — она помнила все вырезки, но некоторые имена — нет.
— Беженка из Атрандо. Статья о ней называется, как я помню, «Несчастный брак всему виной». Я был и на ее вскрытии. Врачи подтвердили вердикт, что это было убийство. Суд над ее мужем состоялся. Но, что странно — на ее теле не было замечено результата насильственных действий. А как говорили, что он часто унижал жену и доводил ее до частых обмороков.
— Сколько лет они пробыли в браке?
— Еще и год не минул. Так что и в этой истории нельзя не подозревать чернокнижников. Не понимаю, кто будет общаться с жертвой больше года, чтобы ее убить? Только безумец. Так что другого объяснения нет. Нужно немедленно защищать границы города и отсылать военных на патрулирование в деревни. Пока не поздно. Поздно наступит тогда, когда они доберутся до замка.
— Я думала об этом. В этот день все решится. Понятно, что все факторы указывают на вмешательство темных магов. Они решили нападать не целой гурьбой, а подстроить все убийства, не раскрываясь. Они никогда смело не заявят о себе, — сказала Афелиса, откидываясь на спинку стула, — все же они боятся. Боятся быть рассекреченными. Но неужели они считают нас настолько глупыми? Этот переворот был слишком внезапен, чтобы не заметить его.
— Видимо, это так, — пожал он плечами, — но я не изучал их народ. Если ситуация обострится, чего я не жду, то придется, — придерживаясь обоими ладонями за ручки, Як Тарлес медленно поднимался, — Вы меня выслушали и, надеюсь, что-то заключили из моих слов.
— Да. Не волнуйтесь, — с облегчением проговорила она, вставая следом, — теперь я убеждена окончательно, что это их проделки.
— А что ж Вы? Раньше сомневались? — как бы не веря услышанному, спросил он, оборачиваясь.
— Часто в такие дела вмешиваются сила извне. Организация. Не можем утверждать, хватит ли им золота подкупить их. Но мысль неплоха.
— Что же, что же… это спорно, — он улыбнулся, и, откланявшись, проговорил, — очень почтенно мне, простому сыщику разговаривать с Вами. Пожалуй, эта ситуация что-то хорошее и принесла.
Лукавство послышалось в его голове. Он смотрел на нее в упор, говоря это, будто хотел запомнить все ее черты в момент встречи и четко передать кому-нибудь. Афелиса отвела взгляд — эти жадные, пристальные глаза чуть ли не съедали душу. Еще раз поблагодарив за встречу, он вышел — из приоткрытой двери показалась спина Леотар. «Все-таки все это время наблюдала и слушала. Что он ответил на вопрос в письме? Неужели она не показала мне его? И зачем это ей?». Озадаченной была Афелиса, что впала вдруг в исступление: все те новости об убийствах, угрозах и нашествиях чернокнижников, не оставили ее в простом раздумье, понятно одно — нужно поскорее всех собирать и немедленно предпринять действия. «Иначе Гроунстен развалится. На мне. На моей совести, на моем имени… — в ужасе она опустилась на диван, — на моем имени. Нельзя этого допустить. Что же потом станет? Бунт? Другая волна смертей? Остров снова захватят?».
— Я не отдамся мукам.
Прошептала она про себя с болью и с ненавистью, осознавая, что не может подчиниться никаким внешним преградам, и приходила от этой мысли в еще большее раздражение. Ангарет так и не появился. Леотар, видимо, отвела его в приемную комнату и скоро пришла сама. Афелиса ожидала увидеть восторг на ее лице от того, что беседа состоялась. Но встретила, напротив, опечаленные глаза. Она подошла к окну и долго молчала; Диамет прерывать не стала. «Вдруг я чего-нибудь испорчу? Она думает и, наверное, об этих событиях». Избегать этого факта было недопустимо. Приходилось вновь рисковать сном и нервами.
— Он говорил все верно, — внезапно сказала Леотар унылым тоном, — Анариэль скоро прибудет. Должен. Тогда и начнем беседовать об этом. Ничего ведь, что я подслушивала? Мне было слишком интересно, и не вмешиваться я не могла. Хотелось все услышать. Понять все. Анариэлю тоже есть, что сказать. Мы не останемся в беде, — эту фразу произнесла она с непринужденной улыбкой, — верно ли я думаю, что вы боитесь распада? Боитесь того, что кто-то займет ваше место?
— Как же не опасаться? — Афелиса заметила слово, считая его более подходящим, — только и ждать беды. Это не странно. Это ожидаемо вполне. И правильно Як Тарлес сказал, что либо мы, либо они. С этим уж не поспоришь. Честно, я всеми силами отрицала это, хоть и знала, что так оно и будет. Не хочется мне войны между братскими народами.
— Братскими? — она обернулась, критично смотря на нее, — только по легенде. Не стоит на этом зацикливаться. Кстати, что этот Элеон Алгрес? Он… человек? То есть, обычный?
— Да. Из простого народа, — ответила Афелиса, зная, что скрывать ничего не стоит. Иначе покажется дурочкой, — но он не опасен. Он мой хороший друг, так что не стоит его подозревать.
— Знаете, госпожа, — начала она более резким, серьезным тоном, — не нужно удивляться, если от отличных друзей в Вас влетела отличная подстава. Эти люди очень двуличны. Мы не должны были их впускать. Надеюсь, что подозревать его действительно не в чем, — заметив ее осуждающий взгляд, Леотар добавила, — я переживаю за Вас. Переживаю за будущее нашей земли. Не из-за какого-то слова умершей, как Вы думаете, а из-за собственного желания. Я, между прочим, тоже не лишний человек в Вашей жизни. Если Вы помните, а то без этого трудно понять.
— Я все понимаю. Спасибо. Но он такая же жертва угроз, войны, как и маги. И он хорошо прижился здесь. Так что не нужно волнений.
Афелиса уверена, что Леотар бы продолжила наставать, попыталась бы ее переубедить, но вскоре появился Анариэль, и эта тема стала настолько мелкой, что тут же затмилась. Выглядел он как всегда настороженным, но шел уверенно. Поприветствовав всех, он сел на диван подле Диамет.
— Вы хорошо знаете, что случилось? — спросила Леотар, опускаясь в то же кресло.
— Как не знать. Только глухой не узнает. Я уже дал распоряжение отправляться на окраину и патрулировать город. Теперь они и внутри.
— Этого мы и хотели, — сказала Афелиса, закидывая локоть на спинку дивана, — сейчас нужно установить час, когда немедленно будет нужно возвращаться по домам. Но, кажется, что для чернокнижников это не помеха. Они и днем атакуют. От них уже не так легко избавиться, как от охотников. Барьер они могут сломать, и кому известно, что они там готовят…
— Ты ведь не можешь уже пойди в деревню? — произнеся, Леотар поджала губы.
— Не могу. Все знают меня. Это опасно. Ехать туда — значит заявить о войне. Подобные действия я не могу допустить. Единственное, что можно сделать — подчинить их, как и было прежде. Сделать рабами. Только вот, хотелось бы четко иметь представление, как у них все изменилось за пять лет. Может, уже какой-то дворец стоит и город процветает. А их правитель представил себе границу. Они, видимо, думают, что маги намного слабее охотников и их, и решили голос подать. Но все равно поступок трусливый. Они должны сказать хоть что-то, а не делать все молчком.
— Они говорят действиями, а не словами, — резко и презрительно ответил Анариэль, — и нам долго мусолить эту тему не надо. А-то проговоримся, и невесть что произойдет, пока что-то решать будем.
— Да, Афелиса, — Леотар вздохнула, — раз уж город уже патрулируют, то нужно написать указ о том, чтобы они задерживали людей на улице после десяти. Не важно, кто бы это был. Пусть людям тоже будет уроком.
— Сейчас-то шибко никого нет. Возвращаясь в замок, чувствовал, что что-то нарушил. Ни души. Только собаки за заборами. Да и они как-то напуганы. Жду подписание указа и отдаю им приказ, — он поднялся и посмотрел на Афелису, — другого времени не будет. Только что велишь делать с чернокнижниками? Расстреливать?
— Пусть обращают внимание на внешний вид. Люди могут претвориться ими, чтобы обезопасить себя. Лучше сначала обездвижить и выпытать, как таков. Потом застреливать.
— Много времени пройдет в пустую. Через какое-то время они могут снять с себя обездвиживание и напасть. Нужно стрелять сразу. А пьяниц и наркоманов в смирительный дом. Всех, кто неважно выглядит. Их бы, убийц, тоже всех туда, чтобы допросить. Но разве проговорятся?
— Под дулом что-то и скажут. Все равно те, кто ими управляют не узнают, кто выговорился. Да и помойнику уже не важно будет, что и кто там на него говорит, — Афелиса быстро встала и села за стол, — подожди, Анариэль. Пойдешь с приказом. Стражников нужно поставить на верный лад. Не запугивай их сильно. Просто пригрози законом, если что-то не будет выполняться. А-то из-за тревоги себя или товарища застрелят. И пусть их проверяют, нездоровых — сразу в смирительный.
— Так всегда и было, Афелиса.
— Знаю я, как было, — она насмешливо кивнула, — пусть взятки не берут. Таких тоже нужно допрашивать и сажать за решетку. Порядка у нас нет, только войны и учат, как вести себя.
Ждать пришлось не долго: написав указ, она отпустила Анариэля, после него ушла и Леотар. Тишина, предвещавшая бурю. Прекрасный покой, и он был таким, только в конце его стояла смерть — холодная и угрожающая, как туманное утро. Насладиться ей сполна ей не удалось — ожидания теребили нервы: когда еще вернется Анариэль? Афелиса не хотела рисковать, но хотела знать, как проходит патрулирование и насколько бдительны люди. «Народ не может погибнуть из-за моего неверного решения. Я хорошо все обдумала — нападать нельзя. Нужно обезопаситься и ждать их голоса. Но вот вопрос: знают ли они, что я в каком-то роде чернокнижница? Возможно, они хотят уровнять права и вступить в наше общество. Но с чего бы им тогда так вымещать злость на людей? Они могли кого-то послать — это еще никто не отменял. Или сам вождь бы явился, чего бояться? Если уж заявлять о себе, как заявлять…». Больше думать об этом не хотелось. Афелиса быстро вышла из кабинета, провернула ключ в скважине и пустилась по коридору. Ангарет должен быть в одной из гостевых комнат: но в какой именно? Их было пять. Некоторые их них заняты служанками, другие — пылятся. На первом этаже никого не оказалось. На втором она наткнулась на служанку, идущую в одну из гостевых комнат, заглянула, проходя мимо, а там, у окна, поникший в солнце, Ангарет. Дождавшись, когда служанка уйдет, она быстро прошмыгнула в комнату и затворила дверь.
Ангарет вздрогнул, чуть ли не подскочил, а уж потом обернулся на звук.
— Афелиса..? А ты уже свободна, да? Я думал, до ночи придется ждать, — проговорил он взволнованно, проходя к ней, — ты уже закончила?
— Не совсем, — она села на край кровати, пальцами разминая шею, — еще много работы.
— Тогда почему ты здесь?
Она подняла взгляд: перед ней стоял он — опечаленный, но вместе с тем удивленный. Черный его сюртук лежал на кровати, вместе с каким-то кулоном.
— Потому что жду, когда мне доложат о результатах. Одной скучно. Очень, — ответила Афелиса.
— Тебя не потеряют? Может, подумают чего… давай я оденусь, и мы сходим во двор? — он уже схватился за сюртук, как она дернула его руку, — ты чего?
— Нельзя туда идти. Опасно. Не надо, пожалуйста. Мы только недавно встретились, а ты уже хочешь умереть? — в голосе ее послышалось мучение, — и не думай об этом. Даже замок, возможно, скоро станет для нас угрозой.
— Пока ведь не стал. И через ворота никто не выстрелит. Пойдем, Афелиса, ты уже перетрудилась и неважно выглядишь. Тебе нужен отдых. Еще ты переволновалась и не можешь думать ни о чем другом, — он опустился перед ней на колени и взял за руки, — пока есть время. Потом ты опять будешь занята и, боюсь, придешь только ночью.
— Я же говорю, Ангарет. Не хочу, чтобы ты… мы туда ходили. Там пыльно и грязно, никаких красот. Тем более жарко. Давай останемся, — она хотела было отдернуть ладони, по не успела — Ангарет целовал пальцы, медленно поднимаясь выше, — только не говори, что уйдешь сегодня. Я не усну и покончу с собой.
— Как покончишь? — он удивленно распахнул глаза и сжал ее ладони сильнее, да так, что кожа побледнела на месте пальцев, — ты еще и думаешь об этом? Конечно не уйду! Ты меня за глупого совсем держишь? Хорошая попытка удержать меня. Но очень жесткая. Не думай о таком.
— Ты чего это так? — с ее губ сорвался смешок, — это шутка. Безобидная. Не собираюсь я умирать, иначе жизнь государства будет в могиле. Это хорошо, что не уйдешь. Ты взял с собой вещи? Можешь оставаться, пока вся гибель не закончиться.
— Вот это выбор конечно… — он покачал головой и бросился к окну, вставая на колени, — у меня не только вещи есть. А еще это! — что-то зашуршало. Послышался звон стекла.
Афелиса обернулась на звук, но Ангарет вовремя припрятал нечто за спиной. Улыбаясь, он отступал все дальше, чтобы ничего не было видно, и, дойдя до Афелисы, отошел назад. Она напряглась, а он, увидя ее резкое движение, весело спросил:
— Догадываешься, что я мог взять для тебя?
— Судя по звуку — что-то стеклянное. Так что тебе нужно было осторожнее вытаскивать. Тогда я бы не могла ничего ответить.
У нее были догадки, но разрушать эту томящую, задорную минуту не хотелось. Ей хотелось повременить с ответом, чтобы подольше насладиться его родной улыбкой, сверкающими глазами — и все это пронеслось сквозь года, оставаясь неименным. Ангарет кивнул, но еще не раскрыл загадку. «Алкоголь, — подумала Афелиса, — а если нет? Вдруг ему в голову взбредет, что я только об этом и думаю? Может, там что-то грандиознее, значимее…».
— Не знаю, — выдала она, — показывай уже, интриган.
— Так уж и быть… Вот!
Он резко вытащил из-за спины бутылку с красным вином и сел подле Афелисы. Ангарет улыбался более искренне, точно добыл клад, какой на земле единственный. Она сначала непонимающе взглянула на вино, затем на него. Не прошло и минуты, как бутылка оказалась в ее руках. В темном стекле еле просматривалась жидкость, бушующая по стенкам.
— Где твой восторг, Афелиса? Вчера бы говорила, что хочешь вина, я тебе его достал. Или хотения теперь нет? — произнес он тихо, приунывая.
— Нет, все в порядке! То есть… да, еще хочу. Спасибо. Ты осчастливил меня не только вином, но и своим присутствием. И страшно напугал. Что ж… выпьем за твой приход?