-- Ты мне веришь? -- он посмотрел на нее пригвождающим взглядом.
-- Да.-- ответила она, покраснев до корней волос.
Он мягко привлек ее к себе.
-- Ну хотя бы поцелуй меня,-- добавил он вопросительно, не отпуская ее испуганный взгляд,-- В знак того, что ты мне веришь...
x x x
Оливия сидела на парапете плоской крыши, прислонившись спиной к мраморной тумбе, наблюдая за тем, как остановилось время.
Ее мозг был переполнен спутанными сюжетами чужих восприятий ее жизни, а сознание блуждало в толпе бормочущих мыслей, не находя выхода из их замкнутого круга. Она даже не пыталась распутать клубок своего мировосприятия, она смотрела со стороны на свое сознание, стараясь вытравить оттуда подступающую истерику.
В механизм ее плана закралась ошибка, больное воспоминание, за которое зацепилось ее настроение.
Она смотрела и не видела.
Наркотик еще жег ее чувства гипертрофированной реальностью. Фоном к этой мешанине служила одна большая мысль, что Ричард ей изменяет.
Это было запланировано, но что-то не давало ей покоя. Ей казалось, что игра перестает быть игрой, что все кончено, что теперь ее идеал потерян навсегда.
Так, как влажный ночной воздух щекочет отравленные легкие.
Вдыхать жизнь, зная, что ты -- смерть...
Жизнь убивает смерть.
Чувствовать себя столетиями, прошедшими с сотворения мира, историей человечества, неимоверно устаревшей за последнее тысячелетие.
Внезапно ее обуяло чувство отвращения. "Идеал,-- подумала она,-- Ричард -- и идеал?!", чувствуя, как перед глазами всплывает его ухмыляющаяся физиономия в обрамлении небрежно свисающих темных волос.
Только сейчас она с пугающей отчетливостью видела всю гротескность ее чувств к этому человеку. Это не был идеал. Это была лишь дурацкая пародия на "альтернативные" эмоции.
Окрашенные багровыми тонами звуки ночного неба.
Оливия чувствовала, как слезы в отчаянии стекают по ее щекам и ничего не могла с собой поделать.
Ей хотелось все зачеркнуть.
До боли хотелось быть чистой.
Душу отдать за то, чтобы быть благородной не только на словах.
Как люди любить и быть любимой, как люди искать идеальные чувства.
Глядя назад она вспоминала свою избалованную жизнь, прикрытую вуалью опия, и слезы горечи душили ее, ей хотелось убить всех, кто сделал ее такой.
Сумасшествие...
"Это проходит эйфория,-- подумала она,-- Теперь догнаться и все забыть?.."
Единое мгновение наконец пролетело. Память вновь загорелась внутри мозга тусклым светом.
Она почувствовала боль от воспоминаний так, будто это было физическое чувство. Что ее вызвало, она поняла мгновением позже -- поцелуй. Всего один поцелуй девятнадцатилетнего мальчика, который был эпизодом ее ночных скитаний по городу. Эпизод, который не стал ее идеалом. Кристально-чистая юность любовного пламени, бесследно исчезнувшая в прошлом.
Кто он? Где он?
Она забыла дорогу к подъезду его дома, как и к порогу его души.
Ей захотелось вырвать сердце, чтобы оно так не болело и удушить совесть, чтобы она так не мучила за беспечно утерянный шанс обрести, пусть и мимолетное, счастье.
Она вспомнила его черные глаза, будто гипнотизирующие, вводящие в негу страстного полузабытья, его прикосновения, когда он обнимал ее, вкус его нежных губ. Это была медленная пытка -- испытывать с оттенком обреченности тот же транс любовной истомы, который был тогда, в его объятиях, зная, что это никогда уже не повторится. Что было бы, если бы он любил ее?..
... Она почувствовала, что это -- конец. И она теперь умрет от тоски, если не придет новое начало, если не случится чуда.
Она так бездумно отказалась от любви, той единственной чистой любви, о которой всю жизнь мечтала. Что теперь останется?..
Только расставить точки.
x x x
Теперь, когда она осознавала свои чувства со стороны и видела себя сквозь окно стороннего мировоззрения, ей было все равно. Она не думала о последствиях, решив оборвать ту отвратительную игру, в которую сама себя втянула. Она не хотела, чтобы по ее вине испортилась еще одна человеческая душа; искупить свои грехи и очистить воспоминания, вызывающие омерзение; вылезти из болота на свежий воздух.
Она не думала, она видела.
Не глядя пройдя по коридору, Оливия открыла дверь. Молли сдавленно вскрикнула, в ее глазах была паника. Она попыталась вскочить с постели, но Ричард удержал ее. Он был, как и предполагалось по плану, спокоен и слегка надменен.
Оливия посмотрела в его глаза прямым взглядом уничтожающе и почувствовала за его маской душевные трепыхания, напомнившие ей корчи червяка, проткнутого булавкой.
-- А ты последователен, мой мальчик,-- произнесла она ледяным тоном.
-- Интересное кино,-- отозвался он,-- что-то забыли здесь, миледи?
-- То же, что и вы: игру в подлецов.
Он недоверчиво взглянул ей в глаза и понял, что что-то не так. Скандала не будет.
Точнее, предполагаемого скандала не будет -- готовится что-то похуже. Однако он решил дорого продать свою победу.
-- И кто же подлец, вы или я? -- ухмыльнулся он.
-- Проходящие мимо...
-- Я перестаю вас понимать,-- ответил он, хотя ему начинало становиться жутковато.
--... Люди в белых одеждах.