бодро сердце стучит.
Боже, милый, помоги:
Мысли властно и смело
от науки отврати,
будоражат все тело.
сбей с занудного пути.
От желаний мирских,
Лысый, милый дуралей,
ожиданий людских
возвращайся поскорей
наливается грудь
в лоно влажное любви,
и уже не вздохнуть.
где мы вместе, визави,
Не унять червячок,
наслаждались, как могли.
занемел мозжечок.
Нет предела совершенству!
Похоть бродит меж ног
Горе - глупому лишенцу!
и нудит бугорок.
Мы разгоним тучу-скуку,
Эстроген не уснет
но применим не науку:
увлекает, зовет!
отдадим дань мазохизму,
Только суженый твой
и восточному садизму.
не спешит на покой:
Завершим все остракизмом
за компьютером он
компульсивным, ксенофобным!
постигает закон.
В общем, милый, приходи
У них камерный процесс,
и "прибор" с собой возьми!
а, точнее, то - инцест!
Все ко мне ведут пути!
- Сабринок, твой благоверный был, безусловно, артистом - ему, почти как воздух, требовались аплодисменты, особенно тогда, когда он пребывал в нетрезвом состоянии. Он их и получил с перебором на той лекции. Подозреваю, что и от раскованных поклонниц, "не знающих ни страха, ни упрека", у него не было отбоя: "Ничто жизненное нам не чуждо"! Но затем Сергеев был вызван в ректорат института, где его и ознакомили с творчеством администраторов-моралистов. Как не хлопай глазами, не мычи междометия, но пришлось "растлителю молодых душ" расписаться в приказе о вынесении строгого выговора за нарушение педагогической этики.
- Вот, так-то, Сабринок, - продолжала зловредная Муза, - бичевали твоего анархиста, актера-неудачника. Так стоит ли, милая, удивляться каким-то там подтвержденным или неподтвержденным половым связям великого комика-трагика. Любой театр мира с радостью распахнул бы перед ним двери своих грим-уборных!, но вот решились бы они выпустить его на сцену - вопрос сложный.
На этой пафосной ноте Муза остановилась, - пора было контролировать результаты отвлекающей и рациональной психотерапии. Требовалось включение маленьких тестов. Муза улавливала положительные изменения у подруги: не было слез на кончике носа, исчезли нотки дребезжащего негодования в голосе, взгляд помягчел и погрустнел, выдавил из себя категоричность. Но еще рано было праздновать полную победу. Это подтвердил следующий вопрос Сабрины:
- Музочка, в унисон тебе подам голос: роясь в архиве Сергеева все время натыкаюсь на свидетельства блудливости. Вот, хотя бы следующий стишок:
Волшебница Рая
И имя заветное Рая
на Первое Мая
тащило от края,
явилась подарком
в объятия Рая.
посланцем из Рая