— Несколько часов? Несколько часов! О боже!
Первое, что я увидела, когда мы добрались до дома кассирши, был черный лабрадор, сидевший перед плотной стеной из стеблей подсолнечника.
— Привет, Меллори. — Армандо уже слезал с мотоцикла.
Я всеми возможными способами старалась не смотреть на собаку. Мне невыносимо было думать о ее судьбе.
— Лила, ты должна стать менее чувствительной. Нельзя, чтобы каждая мелочь, которая случается рядом, расстраивала тебя до такой степени.
Каждая мелочь? Видеть, как безумная женщина убивает невинную собаку, а другая ненормальная крошит бабочек, чтобы спасти сына? В моем мире это не считалось мелочами.
Армандо раздвинул подсолнечники, и мы прошли через сад страдающих синсемилл прямо в дом, не постучав.
— Нет времени для формальностей, — сказал Армандо. — Дорога каждая минута.
Даже секунда, потраченная на стук.
Кассирша лежала на своем матрасе из конопли в позе, чрезвычайно удобной для курения опиума, но в действительности она спала.
— Хола, Армандо, — произнесла она, не открывая глаз, словно видела сквозь закрытые веки. — Хола, Лила.
Потом кассирша словно на пружинах вскочила на ноги. Насколько я могла видеть, она не садилась и даже не сгибала ноги в коленях.
— Посмотри-ка, ты видела? Вот поэтому-то мы здесь. Эта женщина способна практически на все.
— Мы пришли сюда, потому что у нее есть противоядие.
— Конечно, и это тоже.
— Qué puedo hacer por usted? (Что а могу сделать для вас?)
— Диего очень болен. Он проглотил кусочек той мандрагоры, которую мы вытащили в твоем подвале.
— Qué pasó? (Как это случилось?)
— Лила накормила его, чтобы заставить заниматься с ней любовью.
Кассирша выглядела напуганной.
— Лурдес не смогла помочь ему.
— Ella probó con las monarcas?
— Да, она дала ему бабочек-монархов.
— Entiendo. (Понимаю), — произнесла она.
— Нам нужно противоядие. — Я сказала это так спокойно, как только могла, хотя единственное, что мне хотелось сделать, — бежать по ступенькам вниз в ее наполненную ядом темницу.
Кассирша опустилась на конопляный матрас
— Что вы делаете? Вставайте! Вспрыгивайте, как вы сделали это раньше! Заставьте ее встать. — Я обращалась к Армандо.
— Я не могу заставить ее что-либо делать!
— Siéntese, siéntese. (Садись, садись.)
— Я не собираюсь сидеть. У нас нет времени. Скажите ей, что у нас нет времени.
— Если она хочет, чтобы ты села, на то есть причина. Она кассирша. Она ничего не тратит попусту, особенно когда речь идет о времени.
Мы сели на конопляный матрас.
— El hombre que estaba aqui, el del pelo bianco. Él tomó el lirio del valle.
— Что она говорит?
— Она говорит, что человек, который был тут в тот день, человек с белыми волосами, забрал ландыш.
— Ну так и что! — закричала я. — Нам нужно противоядие.
— Это и есть противоядие, — сказал Армандо. — Ландыш — еще одно из девяти растений. Это растение силы и противоядие против яда мандрагоры.
Я встала.
— И у вас больше нет?
— El lirio del valle es una planta común. Hay muchas, pero no aqui, en Мéxico. Ella la trajo, у la crió. Era creación. Su bebé.
— Что?
— Она говорит, что ландыш — обычное растение. Их много, но они не растут здесь, в Мексике. Она привезла сюда один и вырастила его сама. Это ее творение, ее ребенок.
— Где он?
— En los bosques secos de Inglaterra у partes del norte de Asia. (Они в сухих лесах Англии и Северной Азии.)
— Спросите ее, сколько у нее есть?
— Cuántas hay?
— У нее был только один.
Совершенно убитая, я в изнеможении оперлась о стену.
— Почему она ничего нам не рассказала, когда продавала мандрагору?