Лежа возле костра, лениво ковыряюсь прутиком в углях, в пол уха слушая треп Гостивита.
После отцовского воспитания подняться смог только на второй день, все-таки сила жизни — это нечто. А вот Гостивит и Дален, после того как их отцы по потчивали, дней пять, в лежку лежали, и далеко не факт, что мне меньше досталось.
А потом все завертелось, рабочие будни. Подготовка к зиме, проверка амбаров и кормов, ухаживание за скотиной и рыбалка, в общем, дел хватало. И это несмотря работу по хозяйству холопов.
От рассвета до заката мы работаем, ребята.
В редкие часы отдыха отец меня тренировал в бое с копьем и топором, в том числе и разным уловкам, которые он освоил за свою жизнь. До этого он меня тоже обучал, но сейчас серьезней, что ли, бил не жалел. Иной через шлем так прилетало, что потом в ушах звон стоял весь день.
К Маруше еще сподобился сходить и отблагодарить за помощь, мама со Смиляной даже отрезов ткани выдали, а отец пару мешков ржи не пожалел, да и по мелочи разного скарба. Хорошо, что тятя лошадку скрепя сердце выдал, а то я бы на себе все не утащил. Приятно было ее встретить и отблагодарить.
А вот сейчас ночной выпас коней, днем-то они работают. Еще и ребята присоединились, так что у нас большая компания, даже Лана отец отпустил. Да и соседские ребята так же на выпас пришли.
Так что, помимо моих друзей, было еще шестеро парней: Кнес, Хельг, Томил и три холопа, один моей семьи Крист, по младше меня. И два холопа, принадлежащих семье Томила.
А собраться просто так и посидеть нам некогда, вот зима придет, там со временем для забав будет получше, хотя уже и невместно посиделки устраивать, мы же теперь мужи, а не дитяти, которым лишь бы поиграться. Хотя почесать языками немного все же собирались.
О, кажется, что-то интересное пошло, а не рассказы Гостивита о духах, чес слово, задолбал уже с ними, фанатик наш доморощенный, может, стоит его Рознегу в помощники сосватать, пусть мучается, я сладко зевнул и вслушался.
— А вы слышали, что Добрыне пришлось дом свой спалить самому, домовой спасу не давал, — раздался голос Кнеса. Сосед и знакомый по селу. Постарше нас на год, и он в прошлой године испытание проходил, весьма здоровый парень с меня ростом, но в плечах шире, добрый малый.
— Это которого? — лениво поинтересовался Томил, такой же старшак. У его семьи большие поля для засева и холопов больше, чем у нас, но лично старому Яромиру он не особо нравился, да и мне по нутру не пришелся. Пакостный и злопамятный стервец.
— Который в Логовом жил, — хмыкнул Кнес.
— Знаем, знаем, — степенно покивал Хельг. — Отец у которого то ли свей, то ли дан. Хрен разберешь, в общем, северянин. Рыбалкой в основном промышляла его семья, да к моему отцу они присоединялись, когда тот шел в набег.
— Так, вот домовой у них завелся еще в прошлой године. Поначалу вроде несильно бедокурил, то обувку по двору раскидает, то еще чего мелкого. А тут совсем продыху перестал давать. На Марысю, жену Добрыни, чан опрокинул, когда она похлебку готовила, та чудом не обварилась. А в самого Добрыню топором запустил, обухом по голове прилетело. Это они еще как-то стерпели, да и дары ему принесли, чтобы тот успокоился.
У Добрыни сынишка был, Мыкитка, четырех годков. Так домовой его в ведре утопил. На глазах Добрыни и Марыси. Они сына своего из ведра вдвоем вытащить не могли, домовой держал. Пока тот не утоп.
— Ха, наверняка жинка Добрыни и не уследила, да на домового несет, — выдал Томил.
— Если бы, — не согласился Кнес. Марыся, как увидала это, так такой крик подняла, что все соседи сбежались, так что видаков много было.
— И чаго дальше-то было, зачем дом-то спалил? — Гостивит решил поторопить Кнеса.
— Ну Добрыня со знающими людьми поговорил, даже к волхву Рознегу ездил, к родичу Яромира. И тот сказывал, что дом, да и все остальное, сжечь надобно. Вещей из того дома брать не след. А пепелище следует с солью перепахать. Тогда домовому конец и наступит. А Добрыня и так добрым нравом не отличался, а тут еще и первенца погубили, ну он так и сделал. Извел, значится, домового.
— И куда они теперь, на зиму-то, кому они нужны такие? — ну от Томила, я иного и не ожидал.
— Вроде как к Родичам в Староград отправился, ему помогли в дорогу собраться. Возможно, по весне и вернутся, — Кнес пожал плечами.
Мда, вот такая история с домовым, ежели правда это, то не очень он и похож на доброго домашнего духа. Скорее наоборот, злыдень еще тот, с такими же шутками.
— Жестоко, — протянул я. — Вот так сына потерять.
— Так поначалу-то хорошо даже было, он помогал. А у Марыси молоко перестало скисать, да и так по мелочи. А вот как вышло, — добавил Кнес.
— А вы знаете, что после празднества и вашего испытания случилось? — начал Томил. — Мы как раз с отцом спустя два дня приезжали.
— Неа, неа, а что было? — заголосили ребята с интересом.
— Пришлому стало плохо, так его к Снежане и отволокли, не к Рознегу же, не стал бы он помогать. Так она его подлечила, а как ему полегчало, он на нее напал.
— И что, убил, что ли? — раздался голос Хельга.
— Неа, ударил сильно.
— А зачем напал-то? Она же ему помогала? — недоуменно спросил Гостивит.
— Мне откель знать, напал и напал. Может, пограбить хотел, а может, и снасильничать. И нет, не убили Снежану, пришлого ее светлячки на смерть за жалили.
— Фу, она же старуха, — протянул Дален.
— Ну, неудивительно, с такими-то защитниками, — протянул Хельг.
— Эт да, — согласился с ним Кнес.
Светлячки у Снежаны — это местный феномен и совсем даже не насекомые, а я даже и не знаю, как это назвать. Но местные прозвали светлячки, не сильно заморачиваясь, светит и светит. Так чти светлячки, два полупрозрачных шарика размером с кулак взрослого мужчины, которые переливаются синим светом и постоянно таскаются за Снежаной, а точнее, летают рядом с ней. И ежели чем человек им не приглянется, они могут его начать тихонько жалить, пока Снежана не утихомирит. Видимо, и убить своими прикосновениями могут, как выяснилось. И жалят они всем своим телом, словно эдакие летающие медузы.
— И что, что старуха, не баба, что ли, может тоже ласки хочет, — и Томил заржал над своей шуткой.
— Скажешь тоже, баба, — протянул Дален.
— Ну вот смотри, недавно возле Щецина теленок двухголовый родился, я сам видел, по весне, когда с Отцом остатки зерна сбывали, а грят еще, что он молвит человеческим голосом, но то я сам не слышал, врать не буду. А откуда теленок человеческий голос знает, может, от семени людского и народился, тут на корову-то залезли, а ты старая, старая, — и вновь засмеялся.
— То, что теленок, али еще кто, может двухголовым родиться, али с пятой ногой, про-то я слышал, такое бывает, но семя здесь человеческое ни при чем, да и сомнение есть, что от такого союза, — я аж хмыкнул, — вообще народиться кто может.
— Ну, не скажи, мне тятя рассказывал, что когда был молод, в Киеве был, и там медведь девицу скрал и жил с ней как с женой, и от него она понесла, медвежата у нее народились, — начал Хельг. — Кто — то из охотников прознал, да охоту на того медведя устроили, проверили сначала, что не Велес это и не его семени.
— А Велес — это Кто? — полюбопытствовал Гостивит.
— Велес — это лесной бог в том месте, который может медведем становиться.
— Так вот извели того медведя, да и медвежат хотели, так баба. Ну та, которая с ним в берлоге жила, на защиту медвежат встала, своих деток, значится. На охотников кидалась и рычала. Даже княгине Ольге пришлось вмешаться, не разрешила она тех медвежат извести. А они, как подросли, в людей обернулись, а мамка их в охапку и бежать подальше. Вот так. А ты говоришь, не может. — И Хельг поднял палец вверх.
— Ха. Ты же сам сказал, что, когда медвежата выросли, они в людей обернулись. А значит что? Не был тот медведь простым. Может, дух какой в него вселился, а может, и оборотнем был, раз дети его смогли обернуться, — все же не согласился я с ним.
— Да будь оборотнем, он бы охотников порвал на раз, а то бы и обернулся в человека, — высказал свое мнение Кнес. Что же он этого не сделал.
— Ты у меня, что ли, спрашиваешь? Меня там не было, да и в первый раз я об этом слышал. А ежели он обернулся бы в человека, что, думаешь, их бы пощадили, или онохотников срамом своим распугал бы.
Парни улыбнулись моей шутке.
Сейчас я вам, ребята, пару сказок дядюшки Кощея расскажу, а то начали тут, понимаешь ли. Даже хмыкнул в предвкушении.
— Вон у греков тоже всякое было, минотавр, например, — начал я рассказ.
— Греки — это которые ромеи из-под Царьграда? — Кнес проявил осведомленность.
— Ага, почти, так вот был у них, получеловек-полубык, и звался он минотавр.
— Эт как? — с интересом спросил Крист.
— Молчи, холоп, — сразу влез Томил.
— Томил, ты своими холопами командуй, а к моему не лезь, понял? — я недобро на него взглянул.
— Да ладно, Яромир, что начинаешь-то, холоп должен знать свое место.
— Без тебя разберусь, где его место.
Томил промолчал.
— Так вот, получеловек-полубык он был, голова у него бычья, а вот все, что ниже шеи, человечье.
— Вот видишь, а ты же сам говорил, что не бывает от семени человеческого, а сейчас рассказываешь, — Хельг внес свою лепту.
— Не бывает, так вот, этот минотавр родился человеком, а стал таким, после того как его бог проклял, его отец был царем, и богу не понравилось, какие дары он преподнёс в храм на рождение сына. А тогда были времена, когда боги ходили среди людей свободно.
— Так и сейчас ходют, только редко. Родичи рассказывали, когда к отцу приезжали, будто зрели, как Тор с ледяным великаном бился.
Не знаю, что они там зрели, однако видел я твоих родичей, они не просыхали от браги. — мелькнуло у меня в голове.
— Возможно, — я пожал плечами и не стал спорить.
— А еще у греков водились сатиры, получеловек-полукозел, до пояса человек, а ниже козьи ноги с копытами, и на голове были рога. И еще любили женское внимание, как тот медведь, и девок крали.
— Они, как черти, про которых ты рассказывал, да, Яромир? — Гостивит подал голос.
— Не совсем, черти по замужним только, а сатирам было плевать, кого и где, лишь бы возлечь. По характеру на домового похожи, про которого Кнес сказывал. Да и водились только у греков. Но хоть они и были полуживотные-полулюди, свой род от бога вели. И изначально их прародитель к роду людскому отношения не имел.
— О как, а я и не слыхивал, про чуду таку, — Кнес почесал голову.
— Так вот, слыхивал еще, будто жили у греков еще и кентавры?
— А это были что за полулюди? — со смешком спросил Дален.
— Ты прав, дружище, — я улыбнулся. Это были полулюди-полукони, голова и торс человека, а дальше полноценный конь. Они считались отменными лучниками. А один из них был учителем знаменитого героя, Геракла, который был сыном бога Зевса. И их племя тоже от бога пошло, а не от людей, так-то.
— Мда, вот интересно. А кентавры с кем спали, ежели с бабами, то одно, а ежели с кобылицами, то другое, да и как это было? — задумчиво произнес Хельг.
— А хрен его знает, как-то не интересовался, — со смешком ответил я. Да и не думал об этом.
— Баба с конем или конь с бабой, — заржал Томил. Парни поддержали его смехом.
— О, Яромир, ты сказал, что они луком хорошо владели, да и ты вроде им управляешься? — когда смех стих, начал Томил.
— Есть немного, — я согласился с парнем.
— Так вот, в Волине по весне лучники соревновались, слыхивали, небось.
— Это да, да, да, — заголосили парни.
— Так вот, было там несколько лучников, которые поразили всех. Один смог выпустить стрелу на шестьсот шагов. Другой с трехсот смог в тряпку попасть. Правда, говорят, у него и лук непростой был. Там еще топор закрепили, острый, что волос рассекал. Закрепили его, и лучники стреляли в само острие, так, что стрелы расщеплялись при попадании на две половинки. Это ж у-у-ух. — А потом грустно добавил: — Жаль, сам такое не видал. Только слышал. Им подарили по коню в полной сбруе, а кони были чистые звери, красавцы. Да еще и по кольчуге.
— Мастера, однозначно, я же просто неплохо стреляю, до хорошей стрельбы мне далеко, а до такой еще дальше.
Если честно, я был впечатлен таким уровнем стрельбы и мастерством, прямо настоящие снайперы.
— Да и дары знатные, — завистливо проговорил Хельг.
— А, да по лету Лютичи с Ободритами опять схлестнулись, — начал Кнес.
— А на этот раз что? — лениво поинтересовался Томил.
— Так это у них же христиане свою, как ее там, ццеркав поставили ну у Лютичей, да и десятину берут. А ободриты при них, значится, вот и начали безобразничать, свои порядки наводить. Так Лютичи и не стерпели, в копья их и взяли, заодно и христиан.
— Ну, этих вечно мир не берет, дай только другому пакость сделать, — проворчал Хельг.
— Что есть, то есть, а я вот все хочу узнать, откуда у Снежаны этакие светлячки взялись, а то и не слышал даже, — решил поинтересоваться у ребят.
— Она не из наших, вроде пришлая, — начал Хельг.
— Вот, что ты мелешь, коли не знаешь, — вмешался Дален.
— Из наших она, только пришла с другого села, это да, — продолжил Кнес.
— Поселок у них возле пруссов стоял, кажется, так я слышал от мамки. Ну так вот, прусы их и разорили, то ли не поделили чего, то ли в отместку, что наши набег устроили, сейчас и не упомнит никто. В общем, их похолопили, да вот только когда вели через лес, Снежана сбежать смогла. А дальше, когда она по лесу скиталась и заночевала на какой-то странной поляне, там древо было не похожее на те, что у нас растут, у него была серебристая кора, а листья словно на дубе. Вот там она и повстречала этих светлячков, а после уже и у нас осела, — закончил Кнес.
— О, вы же все знаете, что поляки в прошлом году пару поселков и городков разграбили, и сожгли дотла, — начал Томил.
— Знамо, слышали, — подтвердил Гостивит.
— Так наш князь в этом годе по весне в отместку поход устроил. Тоже не одно селение на щит взяли, аж до самого Гнезда дошли и знатно его предместья опустошили. Вот так.
— О как, я слышал, что вроде как обсуждали это в прошлом году, но то, что пошли в поход, и не знал, — задумчиво протянул Хельг.
— Ага, полону набрали много, да и другого скарба. Эх, надеюсь, отец дозволит, тоже в походы ходить буду. А вы пойдете, али здесь пеньками сидеть будете? — мечтательно проговорил Кнес.
— Ты кого пеньком назвал, а? — взъярился Хельг. Мои предки в походы ходили, пока твои по лесам прятались.
— Че это по лесам прятались, мои предки не хуже твоих будут.
— Да охолоните, разорались, — припечатал я.
— А что он ругается? — не промолчал Хельг.
Кнес же, насупившись, промолчал.
— Это да, это не дело, хочет он в походы ходить, пусть идет, то ниче, — задумчиво проговорил Томил, — я бы тоже сходил, ух показал бы себя.
Я же лишь хмыкнул
— Спать давайте, хоть пару часов покемарить, а то уже солнышко скоро встанет.
Проснувшись с утра, споро на коней накинули арканы и двинули веселой компанией в сторону родного дома. Хорошо быть молодым и здоровым.
Коней по-быстрому привязав к столбу с Кристом. Возле дома, встретив отца, который кивнул нам на приготовленную снедь и сообщил, что необходимо в дальнем амбаре проверить пшено.
Перекусили с Кристом крынкой молока да краюхой хлеба с кусками вареной репы. Двинули в сторону дальнего амбара.
Ближе к полудню, когда закончили проверять пшено в половине сусеков, я услышал, как меня зовет сестра:
— Яромир, Яромир.
— Чего тебе, мелкая? — я выглянул из амбара на ее голос.
— Я не мелкая, — еще и ножкой притопнула, какая прелесть.
— Да, да, Варна, совсем уже взрослая, скоро и замуж заберут, чего раскричалась-то?
— Тебя там тятя кличет, сказал, что срочно.
— Ну срочно, значит, срочно, пошли. — И, подхватив сестру под локоть, поспешил на подворье.
Отец с задумчивым видом расхаживал.
Увидев меня, он встал и сложил руки на груди, в нетерпении притоптывая ногой.
— Яромир, собирайся.
— Далеко ли?
Отец хмыкнул.
— Сначала к Рознегу, а потом и в Щецин с ним пойдете.
Я вздрогнул.
— Зачем это? — прекрасно всё осознавая.
— А я откель знаю, я у него не спрашивал. Только сам узнал, Ратибор заходил, вот и передал, у него как раз стража закончилась, вот дед с ним весточку и передал. Раз Рознег сказал, что идешь, значит, так надо, и неча спорить. Чтобы вел себя достойно, — и отец показал мне кулак.
Мне казалось мы поняли друг друга с Рознегом.
Дед, ну какого черта?