14 Глава
Рознег о чем-то беседовал с Кристом, а рядом стояла мама и Смиляна, на лавке тихонько сидела Варна.
— Прадедушка Рознег, будь здрав, — и склонил перед ним голову, уважение надо показывать и чтить старшего родича.
— А вот и Яромир пожаловал, наслышан о твоих делах, наслышан, — и покивал.
У меня же забегали мысли, что я опять успел натворить.
— М? — только и вырвалось из меня.
— Отец сказывал, как ты спасителя Варны, почти из мертвых поднял, а я и не верил.
Фух, понятно, а то я уже и не знал, о чем думать.
— Да и Варну, не мешало посмотреть, вот и приехал, да и разговор к тебе есть, с отцом уже говорено.
Женщины, же молчали, чутко впитывая слова Рознего.
— А вы что уши развесили, али других дел нет, идите от седова, — дед свел брови, а его тон иначе как приказной нельзя было трактовать.
Мама со Смиляной переглянулись и подхватили Варну, отправились в сторону дома, даже Крист попытался сбежать не уверенной походкой.
— Болезный ты то куда, присядь, — и дед улыбнулся в бороду, — это бабам не след слушать мужских разговоров.
Крист же присел на лавку и пытался делать вид, что его нет.
— Посмотрел я парня, молодец спору нет, вырвал его из рук Марены[1]. Я то думал, что ты так балуешься, не серьезно в общем, — и дед махнул рукой показывая свое отношение. Будешь как и отец, мух ветром гонять.
Дед задумался, а я не перебивал его.
— В общем с Велерадом поговорили, к Снежане пойдешь умения набираться, да и я кой чего покажу, полезно это будет.
— А чего к Снежане деда? Не уж то ты меня умением своим без нее не научишь.
— Тьфу ты, вот вроде и испытания прошел и в Щецине со мной был, а словно дите не разумное. Коли придет беда, то силы одной без умения мало, — и начал давить меня своим взглядом, — думаю понял уже, тяжко было, Криста лечить?
— Тяжко дедушка, понимания нет, так измысливал только.
— Вот, — и дед поднял указательный палец, — измысливал он, да и не всегда сила помочь может, всякое бывает. А случись так, что несколько таких раненых будет, на всех силы твоей хватит?
Я же задумался.
— Нет, да и не хватило бы, точно не хватило, одного то еле вытянул, а о нескольких и говорить нечего.
— Вот и я о том, же сила наша это хорошо, но иногда ее одной мало, это я с тобой мудростью делюсь, я только силой и могу работать, умение конечно есть, но иной раз и его мало. Вот и пойдешь к Снежане в ученики умения наберешься, это полезно роду нашему, а то я стар уже и помереть могу.
— Хорошо, я понял. — и склонив голову в согласии.
— Беги тогда собирайся, бабам сказать можешь, а то начнут сейчас куда? Зачем? Нос свой совать. А я пока Криста осмотрю еще раз да подлечу.
Я смотрел на удаляющуюся спину деда, тяжко вздохнув повернул голову.
Снежана подставив свое старческое морщинистое лицо под лучи заходящего солнца, сидела на пеньке и отдыхала, словно нет меня на ее подворье.
Ее жилище располагалось не в граде, а отдельно на опушке леса, по дальше от людей и оно было огорожено, не знаю кто это сделал, но он постарался на славу. Частокол был двух метровым, толстые заостренные бревна, и ни одной щели. Частокол конечно по ниже чем в граде, но тоже весьма славно.
— И что же мне делать с тобой милок? — она взглянула на меня одним приоткрытым глазом, цвет ее очей давно выцвел и его уже было не определить.
Старушка, маленькая и сухая, вся с горбившая от не посильной ноши прожитых лет. А вокруг нее летали два создания, которые просто и не замысловато прозвали в народе светлячки, не большие шары, чуть больше моего кулака, мерно пульсирующие и светящиеся голубым светом.
Я же пожал плечами.
— Не знаю, о чем вы с родичем Рознегом сговорились, мне он сказывал, что на учебу.
— Сговорились ишь ты. Разве с этим трухлявым пнем сговоришься нормально, словно князь какой указание дает. Важна птица, то же мне.
И бабулька попыталась изобразить эту важну птицу, расставила руки в стороны и попыталась им махать.
У меня не произвольно вылезла улыбка, это смотрелось забавно и в тоже время мило.
— Уйдите, разлетались, — она махнула рукой отгоняя светлячков от своего лица.
— Ох, горе ты мое, ладно был бы ты девкой тут ясно и понятно чему и как учить, не одна у меня была ученица, но ты то муж, эхх. И бабулька горестно вздохнула и о чем-то задумалась.
Мне же надоело стоять словно вкопанному, так что я уместился на ближайшем пеньке, а их во дворе стояло не сколько.
— Ну будь ты девкой все же было легче, ты не девка случаем? — и Снежана с хитрецой на меня посмотрела.
— Нет я муж.
— Ха, муж, то же мне, а докажешь чем?
Надо мной что издеваются что ли, похоже так и есть. Ну бабуля я же тоже шутки шутить умею.
И я начла расстёгивать ремень, а после и завязки на штанах, бабуля наблюдала с хитринкой.
— Ты это что удумал то милок?
— Как, что не верите же мне, вот портки снимаю, щас все покажу.
— Уууу, бесстыдник, — и Снежана погрозила мне клюкой. Срамота, эх что я там не видела то, ладно пошуткавали и будя, — в глазах у старушки бегали бесенята, да и лицо разгладилось от едва видимой улыбки. А потом ее лицо стало серьезным и она продолжила словно размышляя в слух.
— Заговором на болезни тебя учить, так они все к женской силе идут, да божьей Макоши да Живе, мужу они будут бесполезны, а мужских я и не ведаю, эх, ну что же тут поделаешь — и Снежана всплеснула руками, — подумаю над этим. Ладно пойдем балагур покажу где спать будешь.
Снежана с кряхтеньем поднялась опираясь на свою клюку и маленькими бодрыми шажочками за топала в сторону одного из домов.
Открыв одну из дверей и указала на помещение.
— Здесь значиться гостевать будешь, обычно здесь спят те кто у меня на излечении задерживаются, теперь и ты будешь, а ежели кто-такой появиться значиться вдвоем и будете, за одно и присмотришь, балагур.
— Ежели, что надо будет скажешь мне или вон лучше у родича своего возьмешь. За одно завтра к нему сходи да корма себе возьми, а то я такого лба и не прокормлю, я женщина уже старая. Все отдыхай и махнула мне рукой, пошамкав в другую сторону, а светлячки летели покачиваясь в воздухе из стороны в сторону рядом сопровождая старушку Снежану, словно два веселых песика. Но готовые при любой угрозе встать на защиту лекарки.
Отвернувшись от Снежаны, я шагнул за порог.
— Мда. Чистенько конечно, но не хоромы, не хоромы. Даже не изба.
Халупа как она есть, а впрочем пойдет. Одна единственная комната посередине каменный очаг, который топиться по черному, а дым выходит через духовое окно, ну это нормально.
Эх что-то я разпревередничался, а ведь буквально не давно и вовсе по чистым небом спал в шалаше.
В помещении было две широкие скамьи вместо кроватей и пару сундуков вот и все убранство.
Подняв крышку сундука, в нем лежали какое-то барахло, во второй же был пуст туда я и сложил вещи. Предварительно достав не большое одеяльца и укрывшись, завалился спать.
Утро красит нежным светом.
Эх моя спина, я пытался разогнуться хрустя спиной и делая зарядку. На этой чертовой лавке за ночь спина затекла, не согнуться нормально не разогнуться. Надо бы у деда шкуру какую-нибудь взять, на лавку стелить, а то себя древним стариком ощущаю.
Размявшись не много выпустил силу жизни в свое тело заставив себя подлечить, ух хорошо то как.
По жевать бы чего, но насчет еды вчера было Снежаной все сказано, так что объедать старушку будет действительно не красиво.
Найдя Снежану предупредил, что до прадеда пошел и напавился в город, благо идти минут двадцать.
По дороге мимо пашен и леса, в ворота на которых стоял один вооруженный воин, но не из храмовой стражи. Здороваясь со встречными людьми, пройдя площадь города, вот я и возле подворья старшего родича.
— Яромир, — меня окликнула Мирослава, — ищешь чего?
— Да, Рознега.
— Так он по зорьке в Храм ушел обряд в честь Триглава проводит, он сказывал ты можешь прийти и что в учениках у Снежаны теперича.
— Понятно, — прадед видать на долго там, что сидеть дожидаться теперь его?
— Может надобно тебе чего? — Мирослава улыбнулась, мне по-доброму.
— По жевать бы чего, да кормов каких, а то как вчера Снежана сказала, такого лба она не прокормит и шкура может есть какая, а то спать не возможно, — я решил прямо сказать, что мне потребно, а Мирослава сама решит что может дать, а что и родичу моему передать.
— Сейчас на ложу по снедать иди присаживайся.
И через пол часа я был на кормлен и напоен и жизнь была хороша.
А рядом возле ног покоилась снедь в мешках а по верху большая шкура.
Собравшись уже возвращаться назад, в подворье вошел Говша, неся за плечом сеть с не большим уловом. Приживается здесь, это хорошо.
Он уже не выглядел исхудавшим и заморенным, отъелся, и Рознег всяко подлечил. Да и взгляд уже не пустой и без жизненный.
— Здрав будь, Говша.
— О Яромир и ты будь здрав, к Рознегу поди пришел?
— Ага, я у местной лекарки теперь в учениках. Ты как, обживаешься?
— Да хорошо тут, как родного приняли, словно дома — и у Говши начал дергаться глаз, словно нервный тик, а может это он и есть.
— А ты ехать не хотел, — я постарался улыбнуться по-доброму
— Было дело, чего уж там, — и он смутился.
— Говша у меня просьба есть, я помню как ты на божьем суде бился, сможешь мне пару ухваток показать, да может еще чему научить?
— А что не показать то, конечно покажу, щиты только у Рознега спрошу.
— Добро, — и подхватив пожитки я отправился на место своей учебы.
Возвращаясь прежней дорогой вдоль кромки леса я наслаждался тишиной и красками осени. На деревьях висели желтые и красные листья, а под ногами шуршала пожухлая трава. А этот запах, этот аромат увядающей природы, готовой отойти ко сну, в преддверии наступающей зимы.
Мне он всегда казался чем-то выдающимся, чем то особенным в той жизни, но и сейчас я поймал это прекрасное мгновение. Я остановился и замер, боясь его спугнуть, я наслаждался.
У каждого времени года есть свой чарующий аромат, но только аромат осени вызывал у меня такие трепетные чувства.
Скоро пойдут дожди и воздух будет влажный и тяжелый, запах осени словно усилиться, словно сама природа прощается до весны, ведь она скоро уснет и застынет под белым одеялом из снега и льда.
— Долго что-то тебя носило, я уж надеялась что и не вернешься, все думала отучился, не пошла в прок тебе моя учеба. — услышал я голос Снежаны стоящий возле дома и опираясь на свою клюку, она улыбалась, а возле нее порхали ее светлячки.
Снежана улыбнулась, а после добавила: Расторопней надо. Пошевеливайся давай, да начнем.
— Эх вредная бабулька, но с юмором этого не отнять, — горестно вздохнув я закинул вещи в избу.
Снежана вновь сидела на пенечке и грелась.
— Чего там тебе из снеди дали, в избу занесешь ко мне, придётся и на тебя готовить, а то будешь каждый день так бегать, то какая учеба будет то? Пошли есть для тебя задание. И поднявшись на правилась за избу, где распологался летний очаг а при нем стол.
Подойдя к столу на котором стояла глиняная миска, в которой лежали высушенные травы.
— Вот значиться, — и она указала на миску. Здесь травы их тебе надо разобрать, ромашка к ромашке, солодка к солодке, шалфей к шалфею.
— Э, — я осмотрел травы более подробно, сухие и похожие друг на друга, лишь изредка можно было различить ту же ромашку. Так они же здесь почти все одинаковые как я это сделаю?
— Руками, руками. Все делай, — и оставив меня у шлепала.
Вот только светлячки остались кружиться рядом словно присматриваясь ко мне и желая познакомится по ближе.
На ладонь сел один из светлячков. Легкий, мне казалось они не весомые раз парят, но вес все же есть хоть и не большой, грамм сто, может больше. Его прикосновения приятно холодило кожу, а шарик начал потихоньку мерцать словно общался со мной.
Захотев его погладить другой рукой, только я начал ее подносить как шарик перестал мерцать и словно вздрогнул и между ним и моей ладонью проскочила искра, на поминающую маленькую молнию.
У меня онемела ладонь, а он вспорхнул и от летел от меня на другой край стола. Где к нему присоединился его товарищ и они начали оба мерцать.
— Вот черт, — ладонь и пальцы я не чувствовал словно, в кололи обезболивающее.
Пустив в руку силу жизни, онемение начало проходить.
— Так вот как вы жалите, значит.
Светляки заинтересовались моей силой и подлетели ближе, не рискуя вновь садиться на руку.
Усилив исходящий поток силы жизни, я все же поднес руку поближе. И спустя пару секунд они устремились в поток моей силы, они словно нырнули в него. И начали поглощать кусочки моей силы, словно впитывая.
Хм, мне казалось, что им это приятно и нравиться. Убрав поток силы, светлячки начали тыкаться в мою ладонь, словно требуя еще. В этот момент я понял, что у них есть какой-то свой разум, словно у собак, а может даже и умней будут.
— Хех, колобки летающее, ладно потом еще добавлю. Все не мешайте, и я махнул рукой отгоняя их, хоть в этот раз не ужалили и то хорошо.
Ну с начнем. я облокотившись на стол и подвинул к себе миску заполненную различными травами.
Я ощущал себя золушкой которую заставили перебирать фасоль и горох, только это сделала не злая мачеха, а вредная бабуля. Ладно учеба есть и учеба и как же мне их отличить, я пошарили рукой в миске, и вытащил первую попавшуюся травку, хм а это мысль.
После обеда пришла Снежана, ее шумная походка давала о ней знать, за долго до самого появления.
— Как справился, — в ее голосе была насмешка, но я бы не сказал, что злая, скорее выражала сомнение в моих способностях, справиться с ее заданием.
— Вроде, как.
— Ну ка, ну ка. Хм, а ты не полный остолоп, каким мне показался.
Я же лишь пожал плечами.
— Не полный, но все равно остолоп. Ты за чем череду с лапчаткой вместе сложил, остолоп он и есть, остолоп, — и старушка горестно вздохнула и грозно посмотрела.
— А так молодец, в травах же ты не разбираешься? — и с прищуром на меня посмотрела, словно подозревая в обмане.
— Нее, куда там, разве что ромашку от шиповника отличу. По запаху разобрал, они пахнут по разному, вот и разобрал по кучкам.
— Ладно пойдем, а потом началась учеба. Летели дни, сливались недели, проходили празднества, но все как-то мимо меня.
Виды лекарственных трав, как их собирать и когда, как их подготавливать и сушить. Ааааа, у меня голова кругом шла. А так же их применение, какие-то так сказать взаимоусиливаются, а если другие смешать у них вообще может отсутсвовать эффект. А не которые при не правильной приготовлении вообще в отраву превратиться. Разницу между отварами и настоями. В том числе их варка, а так же создание порошков и мазей, а еще экстрактов. Хотя Снежана применяла другой термин. А еще пациенты, я так про себя их называл, у кого жар, у кого перелом, а у кого-то запор, у другого наоборот. Отвары Снежаны и моя сила жизни творила чудеса. Хорошо хоть, что по-настоящему тяжелых пациентов не было.
По началу я просто наблюдал, что делала Снежана, а после как она заканчивала и человек уходил, она объясняла мне, что и как делала, а потом и меня начала подключать видя, что я ни чего не испорчу.
А еще роженицы отдельная песнь, воды наноси баню протопи и держи всегда теплой в любое время дня и ночи, а баня-то по черному топилась, дым коромыслом.
Потом уйди и не мешай, присутствовать нельзя, ну это и понятно, хорошо хоть в лес не уходят рожать. Считается, что во время родов грань между мирами истончается, так что роды это целый обряд. Благо после того как роженица уснет, мне Снежана тихонько давала младенчика, что бы я на него силой жизни воздействовал. По идее нельзя, я все же чужой, но Снежана так делала, и на новорождённом это сказывалась хорошо.
Расплачивались пациенты, кто чем горазд, кто тканью, кто деньгою, а кто и снедью. Часто к Снежане еще приходили помогать по хозяйству, родичи тех людей которым она помогла или с города кто из вольных людей сам приходил, иногда просто холопа отправляли оказать старой лекарки помощь по хозяйству.
У Снежаны как я узнал было пять учениц, сейчас они все в других местах своим делом промышляют. Ежели со Снежаной что случиться, кто-то из них приедет сюда и займет ее место.
Рознег действительно тоже кой чему научил, как с помощью силы жизни человека в сон погружать, дабы он боли не чувствовал, до меня не сразу дошло как это делать, так что родич ругался и остолбеней[2] называл. Нужный это навык, погрузил в сон и ни какой анестезии не надо. Хотя Снежана свою анестезию использует, отвар конопляный делает, да такой что пациента сразу уносит в далекие дали и делай с ним, что хочешь.
Дед еще обещал научить как с помощью силы, раны смотреть внутренние, али кости где сломанные, я не сразу понял о чем это. Но похоже будет у меня аналог рентгена, главное освоить его науку.
Свободное время было хоть и не много, проводил в основном в тренировках, лист в потоках ветра гонял, эту силу тоже надо развивать, вот и занимался.
Да и Говша ухватки показывал, и бои с ним потешные устраивали, опыт нужен чем больше таких поединков тем больше шансов, что в настоящем бое не оплошаю, так что занимался.
Сидя на лавке, в тусклом свете лучины, лезвие ножа ходит по деревянной заготовке, на пол летят мелкие щепки. Еще пару вечеров и фигурка воробья будет готова. Осмотрев внимательно еще раз, хм а получается не плохо. А что мне еще по вечерам делать, Снежана спит, мне скучно вот и ковыряю.
За дверью я услышал какие-то звуки, и прислушался. Точно кричат. Не уж-то приперся кто, на ночь глядя или случилось чего. Все-таки ночь на дворе.
Эх, отложив в сторону заготовку, придётся идти смотреть, не Снежане же идти. Да и не пойдет она ни куда. Зная, что и я могу разобраться. Нацепив пояс, в петлю топор, мало-ли кто может шастать. На плечи шкуру накинув, движение рукой и порыв ветра сорвавшийся с моей руки гасит огонь лучины.
Открыв дверь шагнул на улицу, морозец сразу начал пощипывать кожу, а изо рта валить пар, под ногами скрипит снег, да вот такая она зима, ведь сейчас месяц грудень[3].
А из-за ворот раздавался крик и ругань. Подойдя я заглянул в щелку, люди как они есть.
— Чего надо. Кого там принесло?
— Открывай ворота. Собака. — раздался из-за околицы хриплый, не много простуженный голос.
Вот это поворот, я аж охренел от такого обращения.
— Ты эт кому? — вырвалось у меня.
— Тебе, — голос был нагл.
Он там, что белены объелся, али грибов каких отведал. Я те щас покажу собаку, ты у меня жабой квакать научишься.
С плеч летит шкура, а по телу проноситься поток силы жизни наполняя меня. Снять шеколду и калитка отлетает в сторону.
[1] Богиня смерти, стуж и зимы.
[2] Дурак.
[3] Декабрь.