Первый день зимы Альдан проводил в библиотечном лабиринте, темном, пыльном и уже почти что родном.
Он выпросил себе утреннюю и дневную смену, пожертвовав ради этого лекциями по Истории южных морей (на ней все равно только и делать, что спать), основам алхимии (тоже не критично: он, в конце концов, не собирался в лучших гальтийских традициях подсыпать яд в вино старшим братьям) и даже гергельярским языком (с последним Альдан был худо-бедно знаком, пусть и наверстывать упущенное всегда оказывалось непросто). Впрочем, выбирать особо не приходилось. Где-то там, в паре миль к северу, девушка по имени Шелиара лечила безумие, обкуриваясь с утра до ночи шаманской травой, что ни при каких обстоятельствах не могло сойти за выход из положения. Пусть это и приносило в определенном смысле положительный эффект, заглушая Голоса, Альдан хорошо осознавал все опасности, таящиеся в этом «особом сорте табака». Еще на первом курсе он стал свидетелем того, как несколько соседей по этажу регулярно экспериментировали с коварной травой из Аккао; двое из них впоследствии перешли на шаугримский бодрящий напиток, а потом и вовсе на какую-то жгучую до умопомрачения верхнеданьязскую смесь. Разумеется, тех двоих вскоре выгнали взашей, когда они явились на лекцию ректора по религиям Юга все белые, как мел, и с громадными зрачками, но на том история не закончилась. Спустя некоторое время Альдан узнал от Рибана, что великие экспериментаторы устроились подрабатывать в порт, что-то не поделили с пьяными гергельярцами, и через пару дней рыбаки в нескольких милях к югу от Исхирона выловили два раздутых посиневших трупа.
Когда Альдан вчера вечером рассказал эту историю Шелиаре, та недоуменно пожала плечами и лишь спросила: «А причем тут я?». Он, конечно же, промолчал, не придумав, что на это можно ответить. Позже школяр переговорил с Герцогом и Иолаей и заставил их признаться ему, что они скрывают от нее истинную природу «алхимического табака». Что ж, может, так оно и лучше.
Пока не найдется альтернатива.
В том, что альтернатива найдется, Альдан не сомневался ни на секунду. Во всяком случае до тех самых пор, пока не перерыл большую часть библиотечных открытых каталогов в надежде найти книги, в которых может содержаться информация, что поможет избавить Шелиару от Голосов. Без помощи всяких трав и бодрящих напитков.
Однако энтузиазм Альдана продержался недолго: несмотря на воистину гигантское количество литературы (не зря Университетская Библиотека считалась одной из самых больших по всему Югу), нужных ему книг найти не удалось даже спустя несколько часов усердного проглядывания каталогов. Вместо этого Альдан нашел множество таких странных вещей, о которых даже не подозревал, что кому-то придет в голову писать нечто подобное. Например, «О брачных играх хохлатых жаворонков в начале лета», «Как с помощью игральных костей узнать, что говорят нам мертвые», «Двадцать один способ соблазнить девушку с помощью фокусов с арканами» (Альдан некоторое время ломал голову над тем, по ней ли учился Рибан) и «Моча горного козла как универсальное средство от всех недугов. Мудрость древних шаманов». В общем, всякой рукописной ереси хватало с лихвой. Но ничего, что могло бы помочь в решении проблемы Шелиары. Альдану оставалось лишь скрипеть зубами от досады.
Последней его надеждой был закрытый от большинства школяров отдел медицинских трудов (книги из него не были указаны в общих каталогах). Альдану пришлось изрядно попотеть мозгами и сочинить целую историю, чтобы убедить Алабастиана, главного библиотекаря, позволить ему получить туда доступ. Якобы за пропущенную на предыдущей неделе лекцию по анатомии наставник Доэлин наказал подготовить ему выступление об отклонениях человеческой психики и их возможном исцелении; в случае провала ему, мол, пригрозили поднять вдвое плату за следующий триместр, а это равносильно исключению. Алабастиан с понимающим видом покивал его бреду, спросил, закончил ли Альдан основную работу, и, наказав быть втрое осторожнее, чем с обычными книгами, вручил ключ от Закрытого хранилища. Альдан ликовал — в кои-то веки его фантазия принесла плоды. И что теперь сказал бы умник Синт?
Альдану и прежде доводилось бывать в Закрытом хранилище, но лишь когда нужно было принести оттуда (или, наоборот, отнести) какую-то конкретную книгу. Теперь же в его распоряжении находилась небольших размеров комната, свободный стол и более сотни книг, прежде видимых лишь мельком. На всякий случай заперев изнутри дверь (Альдан очень не любил, когда его отвлекали от чтения, пусть и по важным причинам), он трижды с благоговейной улыбкой обошел все шкафы и стеллажи, и лишь после этого принялся изучать каталог, время от времени отрывая взгляд от списка на нескольких пергаментных листах и устремляя его к поискам нужного фолианта.
Спустя час усердной работы Альдану удалось отсеять ненужное. Ненужного оказалось куда больше, чем он изначально предполагал. На краю стола лежали всего лишь четыре тома; каждый из них Альдан намеревался изучить если не вдоль и поперек, то хотя бы «по диагонали».
Первый фолиант имел заглавие «Способы сохранения способности мышления». Изначально Альдан делал на него большие ставки, но, полистав книгу, почти сразу же понял, что глубоко заблуждался. Книга являлась не медицинским исследованием, но скорее сборником историй из жизни автора (какого-то известного триамнийского медика тысячелетней давности) и его пациентов, страдающих от различных проблем с памятью и мышлением; руководствуясь безупречной интуицией, полученной после Преображения, этот медик одним назначал отвары ромашки и донника, другим советовал больше пить и при этом воздерживаться от вина (мимоходом Альдан подумал, что некоторым личностям такой совет показался бы противоречащим самому себе), третьим — и вовсе пить на ночь смесь белого меда с балазуром, миррой и аиром. Как и следовало ожидать, все пациенты являли собой чудеса выздоровления. Альдан хоть и не был полон скептицизма, но все же очень сомневался, что хоть один из этих рецептов может помочь Шелиаре, а потому отложил фолиант на место.
Следующими шли два тома «Человеческой психики» древнегальтийского философа-исследователя. С ними все оказалось гораздо сложнее — мало того, что текст пестрил сложной философской терминологией, так еще и построение предложений было похоже на нечто несуразное. И все же Альдан заставил себя вникать в эти дебри, выискивая среди философско-умозрительных тезисов те, что могли бы помочь Шелиаре. Время безжалостно бежало вперед, естественное освещение становилось все хуже, но упорства Альдану было не занимать. Он перескакивал взглядом со страницы на страницу, надеясь, что вот-вот наткнется на то, что ищет. Гальтийский философ писал о сознании как вещи нематериальной и считал, что оно зарождается вместе с тем, как Всематерь вдыхает в новорожденного душу. В дальнейшем, считал философ, сознание развивается в человеческом сердце, соединяя душу и тело; различного же рода отклонения напрямую связаны с человеческим поведением и тем, насколько праведный образ жизни он ведет. Поразмыслив, Альдан пришел к выводу, что и данные концепции ничем помочь Шелиаре не могут. Первый том был отложен на край стола, а второй так там и остался.
Альдан немного походил по комнате, разминая руки и спину, после чего сел за последнюю из набранных книг. Трактат «О сознании, его проявлениях и отклонениях», написанный безымянным учеником не менее безымянного древнешаугримского настоятеля монастыря. Альдан опасался, что по аналогии с предыдущим трудом суть этого учения будет связана с Судьпоплетами, таинственными шаугримскими не то духами, не то полубожествами.
Собрав остатки терпения в кулак, Альдан принялся неторопливо листать книгу. В начале автор в весьма красочных подробностях описывал, как в подземельях шаугримского монастыря в течение нескольких десятилетий над приговоренными к смерти проводили всевозможные эксперименты, в том числе и связанные с мыслительными процессами. В результате этих опытов шаугримские ученые пришли к выводам, что сознание человека сосредоточено в задней части мозга и представляет собой невероятно сложное скопление мельчайших жизненноважных структур, некоторые из которых автор даже попробовал описать. Упоминал автор и отклонения сознания. В частности, Альдан наткнулся на следующие строчки:
«…Следует отделять понятие «безумия» от «слабоумия». Первое описывает состояние людей, чье восприятие окружающей действительности в корне меняется под воздействием определенных алхимических процессов в организме: эти процессы могут быть вызваны естественными причинами, как, например, необузданным гневом, всепоглощающей ревностью, одержимостью идеей и подобными; особыми напитками, некоторыми грибами, а также воздействием на определенные точки человеческого мозга. Слабоумие обыкновенно же настигает людей по естественным причинам (врожденное слабоумие мы не берем в расчет); мозг старится, как и весь организм, и с определенного момента не может полноценно работать. В результате многочисленных наблюдений за людьми, поглощенными слабоумием, выявлен ряд особенностей поведения, характерных только для них. Заслуживает, например, отдельного внимания факт того, что некоторые из слабоумных проявляют признаки здравомыслия во время полнолуния. Видимо, это связано с повышенной концентрацией в воздухе особых лунных энергий, благотворно влияющих на организм, давая ему дополнительные, резервные возможности. Не зря те, кого в Триамне зовут Отнимающими, способны совершать свои ритуалы, поглощающие Благословение и Проклятье, только при полной луне…»
Дальше следовало еще несколько абзацев, посвященных тому, каким именно образом полная луна влияет на различные сферы жизнедеятельности. Это, безусловно, было интересно, но не в данный момент.
Альдан услышал, как его желудок требовательно заурчал. Кажется, уже не первый раз. Чувство голода все отчетливее давало о себе знать. К тому же солнце практически село, оставив школяра в сумрачном помещении. Альдан понял, что пора сворачиваться.
— Все не то… — пробормотал он, складывая последнюю книгу к остальным. — Весь день впустую. — Альдану очень захотелось что есть мочи стукнуть кулаком по столу.
Ну в самом деле, что за несправедливость?!
Подержав дрожащий кулак над столом несколько секунд, Альдан опустил руку.
Он был откровенно разочарован. И подавлен. Раз уж даже в Библиотеке не нашлось ничего такого, что может дать подсказку к решению проблемы, то где искать? У кого спрашивать совета? Где всеведущие мудрецы, что готовы дать подсказку в трудную минуту? Альдан с горечью осознал, что в этом вопросе, как и в вопросе поиска своих Благословения и Проклятья, он зашел в тупик. А ведь когда-то отец убеждал его, что книги дадут ответы на любые вопросы.
Ну-ну.
Расставив книги по местам, Альдан собрался было уходить, когда за одной из стен раздались приглушенные голоса. И все бы ничего, только говорили они — Альдан мог бы поклясться — на гергельярском. Школяр быстро сориентировался — звук исходил из так называемых «закрытых кабинок», которыми по обыкновению пользовались важные персоны, не желающие сидеть и читать у всех на виду в общем читальном зале. И вот в одной из таких кабинок сейчас сидели двое (как минимум) и что-то обсуждали на чистом гергельярском. Это, по меньшей мере, настораживало. Альдан протер глаза: он точно в Университетской Библиотеке, а не в Библиотеке Тар-Толтогги? Вроде точно. Тем более, что Тар-Толтоггская Библиотека сгорела при пожаре по время революции наместника Таллануйина двенадцатилетней давности.
Альдан призадумался над тем, что тут могли забыть гергельярцы. У них ведь целый квартал в Западном районе города. Да и тягой к знаниям большинство из них никогда не отличалось; всем известно, что беглых гергельярцев запустили в Исхирон исключительно в качестве дешевой рабочей силы.
Любопытство (которое он обыкновенно именовал любознательностью) заставило Альдана развернуться и на цыпочках подойти к шкафу перед нужной стеной. Стараясь даже не дышать, Альдан прислонил ухо к книгам. Все так: беседуют двое гергельярцев.
Разговаривали они достаточно быстро, но Альдан все же попробовал расшифровать их диалог, благо, не все лекции по гергельярскому языку он провел в Библиотеке.
Первый задал вопрос, и Альдан взялся за перевод:
«Когда… кто-то там… должен явиться сюда?»
Второй ответил почти сразу же.
«Какое-то ругательство? Дня через четыре, наверное».
«Ответное ругательство? Перед похоронами усилят… э, что-то усилят».
«Почему эти триамнийцы так что-там похороны? Я понимаю, три дня. Четыре. Но на восьмой…»
«Многие градоначальники должны успеть добраться из дальних краев. Ты лучше подумай над каким-то планом, если его поймают».
«Обязательно».
Долгая пауза. Альдан решил было, что диалог окончен, когда первый произнес одно слово, не нуждающееся в переводе.
— Синклит?
Второй ответил уже несколькими словами. Альдан попробовал перевести:
«Место ему что-то там. Все в точности по плану. Пойдем отсюда, меня от этой пыли ругательство?».
«Ты сам посоветовал это место, ответное ругательство? Ладно, пойдем».
По звукам стало понятно, что гергельярцы и в самом деле покинули комнату. Альдан отошел от шкафа в полном недоумении — он явно не ожидал, что гергельярцы будут общаться на политические темы.
«Какое гергельярцам вообще дело до похорон Верховного Иерофанта и Священного Синклита?» — задался он вопросом, от которого разбредалось множество более мелких.
Какая-то его внутренняя часть (скорее всего, та самая, что подстегнула его недавно искупаться в бухте) настойчиво требовала последовать за этими странными гергельярцами незримой тенью, проследить и вызнать, что за темные делишки они пытаются провернуть. Но вторая его часть была не менее настойчива и требовала не совать нос, куда не следует.
«К демонам их, — наконец решил Альдан. — Что мне до махинаций, связанных с Синклитом? Они всегда были и всегда будут. У меня достаточно проблем, чтобы еще сильнее усложнять себе жизнь».
Почувствовав отдаленное подобие облегчения, Альдан вышел из комнаты хранилища, запер дверь и двинулся сквозь полумрачный лабиринт коридоров к выходу. Никаких гергельярцев, конечно же, тут уже не было. Как и обычных посетителей — в такое время всем обычно не до чтения.
Альдан подошел к столу записей, мимо которого нельзя было не пройти, и положил сверху связку ключей. Алабастиан, худощавый старик с кустистой рыжей бородой, не отрывая взгляда от какого-то длиннющего свитка, произнес:
— Что-то ты там засиделся. Я уж испугался, что умер.
— Правда? — Альдан в жизни не подумал бы, что Алабастиан способен к проявлению эмоций.
— Конечно правда. Оно мне надо — думать, куда девать твой труп?
Проигнорировав комментарий, Альдан развернулся в сторону входных дверей. На секунду подумал над тем, чтобы спросить имена недавних посетителей «закрытой кабинки», но, представив, как Алабастиан хмуро посмотрит на него и спросит «А тебе вообще какое до этого дело?», Альдан передумал.
В конце концов, ему и впрямь с головой хватает собственных проблем.
У лестницы, связывающей Библиотеку и Университетский двор, Альдана ждал еще один сюрприз. Сюрприз, разодетый в ядовито-желтые штаны и вишневый камзол поверх бархатной рубашки, стоял в скучающе-презрительной позе, прислонившись спиной к гранитной статуе летописца, и развлекался, подбрасывая вверх и ловя одной рукой рубиновое кольцо.
Альдан мысленно вздохнул.
«А этому что от меня надо?»
Собравшись с духом, он спустился и поравнялся с Зан-Фауном. Тот при его виде поймал кольцо и, нацепив на палец, торжественно осклабился.
— Привет, Книгочервь.
— Вообще-то я не…
— Да мне плевать, — отмахнулся Зан-Фаун. — Я здесь только потому, что Герцог желает тебя видеть.
— Правда? А с каких это пор ты у него на побегушках?
— А с каких это пор ты стал настолько наглым, чтобы задавать мне такие вопросы?
Они обменялись взглядами, полными взаимной антипатии. Затем Альдан спросил:
— И где меня желает видеть Герцог?
— Он попросил привести тебя к заднему двору. Ну, пойдем или так и будем стоять?
Пожав плечами, Альдан последовал за Зан-Фауном через пространство Университетского двора. Позади осталась громада Библиотеки, по левую руку возвышались общежительные корпусы, справа мелькали приземистые хозяйственные постройки.
— Знаешь, Книгочервь, — пролепетал Зан-Фаун, не поворачиваясь в его сторону. — Не стоит тебе заводить врага в моем лице. Определенно не стоит. Подумай об этом на досуге.
Альдан не стал ничего отвечать на подобную чепуху.
Вскоре они обогнули главный учебный корпус — громадное четырехэтажное строение догальтийской эпохи, с массивными колоннами и резными портиками — и вывернули на задний двор. В тени раскидистого дуба Герцог о чем-то беседовал с незнакомым Альдану наставником. Потоптавшись на месте, Зан-Фаун издал утомленный вздох и, наказав Альдану «только попробовать куда-нибудь свалить», ушел обратной дорогой.
Ждать пришлось недолго. Приметив Альдана, Герцог взял инициативу в разговоре на себя и в скором времени уже попрощался с наставником. Когда тот пошел к заднему входу в корпус, Альдан зашагал к Герцогу, попутно ловя на себе недоуменно-завистливые взгляды школяров, выглядывающих из окон учебного корпуса. Что ж, он мог понять их, задающихся вопросом «чем такой, как он, заслужил расположение самого Герцога?». Альдана и самого последнее время нередко посещал подобный вопрос. Убедительного ответа на него он, между прочим, не находил.
Да и нужно ли его искать?..
— Хорошо, что Зан-Фаун подвернулся под руку, — начал Герцог без лишних церемоний. Взмахом руки он предложил отойти подальше от любопытных ушей. — А то сбежал бы ты сейчас из Библиотеки, и ищи тебя по всем городским тавернам.
Если Альдан и ходил в таверны, то только в «Трех арканистов», и то исключительно за компанию с Синтом и Рибаном.
— Что-то случилось с Шелиарой?
Герцог приподнял брови.
— С Шелиарой? Нет, с чего ты взял. С ней все в порядке. Ну… насколько все вообще может быть в порядке у девушки, страдающей от приступов безумия и чуть не покончившей с собой.
У Альдана отлегло от сердца. Но если дело не в Шелиаре, то…
— Я решился пройти Ритуал.
Альдан остановился с раскрытым ртом и выпученными глазами. Такой новости он определенно не ожидал.
— Правда? Что ж, я… рад за тебя. Если ты, взвесив все «за» и «против»…
— Меня заставил отец. — Герцог оглянулся, убедился, что никого постороннего нет поблизости, и продолжил: — Он, видишь ли, намерен пройти в Синклит…
«И здесь Синклит, — тут же подумал Альдан. — И чего все так на нем зациклены, в самом деле?»
— …А это дело непростое само по себе. Тем более, если у тебя не преображенный сын. Так что у него, по сути, не было выбора, кроме как пригрозить мне отобрать наследство, если я не пройду Ритуал в ближайшие дни.
— Вот как. Сурово.
— Согласен. Но, может, оно и к лучшему. Как бы там ни было, завтра за час до заката начнется Ритуал.
— Завтра?
Обычно это священнодействие планировалось как минимум за пару недель, а то и месяцев.
— Завтра. Не хочу лишний раз нервировать отца. В общем, если найдешь время заглянуть на Центральный Холм, я буду рад. Поддержка за спиной мне не помешает. — Герцог улыбнулся с ноткой печали.
Альдан прикинул свои завтрашние планы. По-хорошему, после утренних лекций ему нужно будет продолжить библиотечные поиски, но раз уж такое дело…
— Я обязательно подойду, — заверил он Герцога.
— Рад слышать. Что ж, Книгочей, до завтра. Мне еще нужно наведаться к господину ректору, решить пару вопросов.
— Ну, успешного решения.
Бодрым шагом Герцог отправился внутрь учебного корпуса, оставив Альдана под размашистыми ветвями дуба размышлять о том, что делать дальше. Ему до дрожи в коленях хотелось сходить проведать Шелиару (что-то ему подсказывало, что у нее далеко не все в порядке, как это описал Герцог), но, чуть поразмыслив, Альдан решил не поддаваться соблазну: как-никак, он все еще в большом долгу у Герцога за потерянную книгу, и лишний раз нарушать спокойствие его особняка было бы некстати.
Вскоре он зашагал к корпусу общежития, в котором его ждала небольшая, но ставшая почти что родной комнатушка, с остатками завтрака и седьмым томом «Военных Хроник Южных Земель» Эльсевия Кирикийского. Объединенные войска Юга, понеся крупные потери на Соляных озерах, уже начали проводить хитроумные маневры, позволяющие генерал-императору Норгаару соединиться северными и южными армиями. Развязка — битва на Мертвых Равнинах — была не за горами; не сегодня, так завтра он до нее дойдет.
И Альдан надеялся, что она его не разочарует.