Там, за границей, из канализационного люка, как танкисты после тяжелого боя, устало выбирались Стасик и Рожков.
Дом облегченно застыл.
- радиус действия слишком большой, - сказал Стасик, помогая неуклюжему Рожкову. - И налицо расфокусировка. Слабо поправить?
- Пять минут на санках, - отвечал Рожков.
- Хм... Пять минут, - покачал черной кучерявой головой Стасик. Думаешь так просто...
- А мне легко? - возразил Рожков.
- Ну ладно...
Заскрежетали полозья. Через пять минут смолкли.
- Эй, зачем вам эта штука? - крикнул Еремичев.
- Как зачем? - утирая пот со лба, ответил Стасик. - Вот ляжем, к примеру, мы под яблоню. Включим трясучку. И яблоки сами к нам попадают. Очень удобно.
- А при чем тут санки? - не отставал Еремичев.
- Я не знаю, - ответил Стасик. - Это вот все он, толстый. Когда его таскаешь на санках по асфальту, он чего-нибудь изобретает.
- А что он еще может изобрести кроме этой... дурацкой трясучки? настаивал Еремичев.
- Не знаю я, - ответил Стасик. - Все, наверное.
- Ну так уж и все, - насмешливо не поверил Еремичев.
- Не верите? - уточнил Стасик.
- Верю, не верю... Доказательства нужны, - сказал Еремичев, у которого во взрослом времени обещаниям и заверениям давно не верили. Доказательства.
- Хорошо, - начал горячиться Стасик. - Пожалуйста. Чего хотите?
Рожков безучастно молчал, будто происходящее его никак не касалось.
- Ну хорошо, - хитро прищурился Еремичев. - Коли вы считаете, что для вас там, за границей, проблем нет, изобретите мне... Ну, хоть бы... Сейчас!
Ради такого случая Еремичев спустился во двор и подошел к границе. В руках он держал палку. Пошутить он решил. Ведь для шуток во взрослом времени времени почти не оставалось. Поэтому Еремичев постарался не упустить удобного случая.
- Вот, - сказал он, останавливаясь перед границей и вынимая из палки чертежи. - Мы сейчас готовим к запуску ракету. С людьми, между прочим. Если бы без людей - тогда еще полбеды... А вот с людьми... Как двигатель выходит на режим, такая вибрация, что люди-то и не выдерживают. Прямо как ваша трясучка. Собаки выдерживают и обезьяны. Механизмы выдерживают. А люди нет. Ни в какую. Не желают выдерживать. В чем тут дело? А?
И Еремичев хитро прищурился.
Стасик толкнул флегматичного Рожкова.
- Слышь? Как? Сможешь?
- Неохота, - сонно сказал Рожков.
- Это как же понимать? - поинтересовался Еремичев. - А если бы была охота? Неужели бы сделали?
- Вообще-то, я думаю, ему это пара пустяков, - подумав, сказал Стасик. - Только его надо заинтересовать.
- Ага. Стимул, - сообразил Еремичев, так как именно это слово чаще всего употреблялось во времени взрослых. - А чего же он хочет?
- Мороженое, наверно, - сказал Стасик. - У нас его не производят, в нашем мире. А он его любит.
- Так значит мороженого?
- Ага, - вдруг оживился Рожков.
- А чего же вы его не изобретете? - засмеялся Еремичев. - Вы же все можете.
- А зачем его изобретать? - удивился Стасик. - Оно же давно изобретено.
- Ну ладно, - сказал Еремичев. - Сколько пачек?
- Десять! - сказал Рожков. - Заболеете, - сказал Еремичев. - Небось, лекарств в вашей стране тоже нет? В общем, по две на брата. И все. Торг окончен.
- Ладно, - сказал Рожков, еще раз глянув на чертеж. - Поехали.
Стасик взялся за веревку.
- А без этого никак? - Еремичев указал на санки. - Уж больно того... Шумно!
- Нельзя, - сказал Стасик. - Мы уж по всякому пробовали. Только так и получается. Иначе ему ничего в башку не приходит.
И он с отвращением посмотрел на санки.
- Ну, валяйте, - сказал Еремичев. - Только без трясучки.
И пошел домой. Сзади послышался скрежет. Когда заново разогрел чайник и налил себе свежего чайку, дом опять задрожал. Еремичев бросился к окну.
- Что? Оп-пять трясучка? - заорал он.
Дрожание прекратилось.
- Это мы чтобы вызвать вас, - нахально крикнул в ответ Стасик. Спускайтесь. Готово.
- Как готово? Что готово?
- Что заказывали, - пожал плечами Стасик. - Где мороженое?
Еремичев бросился во двор. Бросился, сильно не веря. Во времени взрослых ничего быстро не делалось, а если и делалось, то называлось "халтура". Честное слово, существовало такое слово.