- Уй! - подтвердил и Миладин.
Выговорившись таким образом, они хотели уклониться от дальнейшего разговора, но односельчане снова столкнули их.
- Что же это, только по одному слову! - завопили недовольные.
- Столько-то и я знаю! - заметил Радойе Пантович. - Вот я знаю слово "канон"; стоит только произнести подряд: канон, канон, канон, да и будет как бы по-французски.
Увидели противники, что деваться им некуда, а так как они уже померились силами и перестали друг друга бояться, то и решили болтать, что бог на душу положит. Нужно было во что бы то ни стало спасать приобретенный среди крестьян авторитет, повисший теперь на волоске.
Видойе мобилизовал все свои познания в области клубных меню и напряг силы:
- Потаж де шуфлер, аньо роти, филе де беф, салад вер, мармелад!
Миладин на это возразил:
- Уй сенкант сенк, жандарк, мерси, вив ле роа!
Поговорив таким образом по-французски, они не хотели больше произнести ни слова, хотя крестьяне и продолжали на них наседать.
Сражение осталось незаконченным, но и Миладин и Видойе сохранили добрую славу знатоков французского языка. И все же слава и авторитет Видойе были выше: кроме знания французского языка, он обладал еще и смокингом, умел отлично держаться, а это импонировало даже Миладину, который охотно бывал с ним.
Так мало-помалу Видойе занял первое место в селе, все его уважали, особенно молодые люди, охотно ему подражавшие.
Однажды вечером несколько молодых людей и с ними Видойе стояли на углу около суда и беседовали, вероятно, о сельских делах.
- Эх, если бы с божьей помощью я стал председателем общины, я все повел бы по-иному. Где у вас, братцы, водопровод, где электричество, где трамвай? Правда, для всего этого нужен бюджет, но какой же ты председатель общины, если не способен изобрести бюджет! Ну, а без всего этого, братцы, какая в деревне жизнь? О, незабвенная Франция, как я ее вспоминаю!
- Ну конечно, там все по-другому, - поддакнул кто-то.
- Конечно, по-другому. Вот я и смотрю, у вас в селе нет даже жюри.
- Какой жюри?
- Жюри для выбора Мисс. Почему до сих пор наше село Мачковац не избрало свою Мисс?
Все замолчали, не понимая вопроса.
- Стыд и срам! Что о нас скажут в Европе, если мы не доросли до выборов своей Мисс?
Хотя они и не знали, что такое Мисс, все же после этих слов забеспокоились: как откликнется Европа, узнав, что село Мачковац еще не избрало свою Мисс? И Видойе взял на себя заботу спасти честь села Мачковаца перед Европой.
Для этого он уже в следующее воскресенье созвал после обеда закрытую конференцию, предварительно уговорившись с учителем, молодым и бритым горожанин ном, который учительствовал первый год. Правда, учитель сначала выразил сомнение в успехе, сказав:
- Минувшей зимою я попытался открыть школу танцев. Правда, у нас нет музыки, но я думал воспользоваться граммофоном старосты Илии. Однако ничего у меня не получилось. Вообще всякое культурное начинание наталкивается в здешнем селе на полное непонимание.
Видойе все же надеялся на успех, и в воскресенье после обеда закрытая конференция собралась. На конференции присутствовали Видойе, как организатор, Миладин, поскольку и он был за границей, учитель, староста Илия - обладатель граммофона, и некий Спас, который в молодости был интернирован австрийскими властями и любил рассказывать о своих обширных знакомствах с разными австрийскими графинями и баронессами.
Видойе в короткой речи высказался за необходимость избрать Мисс Мачковац и тут же предложил составить будущее жюри из участников настоящей конференции. Илия с граммофоном не мог сразу уразуметь суть дела, и Видойе объяснил ему, что народ, давший в прошлой войне столько героев, должен выдвинуть и самую красивую девушку, а если не сделать этого, то может случиться, что наряду с могилой Неизвестного солдата у нас будет и Неизвестная красавица, на голову которой станут возлагать венки. Мы должны, сказал Видойе, победить на всех фронтах, если хотим, чтобы с нами считались европейские народы.
Потом перешли к вопросу о красавицах, поговорили об одной, о другой, каждый сообразуясь со своим вкусом; внезапно учитель задал вопрос: будут ли участвовать в конкурсе замужние женщины.
- Я охватил бы и женщин, - добавил он, аргументируя свое предложение, ведь жаль пропустить, например, попадью, у которой исключительно красивые линии тела.
- Этак вы и мою жену охватите? - спросил Илия с граммофоном, недоверчиво покачивая головой.
- Да, - подхватил учитель, - я как раз ее на прошлой неделе со всех сторон рассматривал...
Учитель не успел закончить фразы, так как Илия заскрипел зубами и замахнулся на него кулаком:
- Кого ты, несчастный, со всех сторон рассматривал?
Ей-богу, дошло бы до драки, и все бы пропало в самом начале, если бы не удалось успокоить Илию; учитель перед ним извинился, объяснив, что он рассматривал старостиху с эстетической точки зрения.
- Ну ладно, пусть участвует и моя жена, - сказал Илия, успокоившись, но скажите на милость, что будет, если ее изберут?
- Ничего особенного, братец, - объяснил Видойе, - она поедет в Америку.
- Кто? Неужели моя Сока?
- Да!
- А потом?
- А потом она голая станет фотографироваться для открыток.
- Кто же станет фотографировать голую? - Илию снова охватило бешенство.
- Подожди, братец, подожди, не лезь на рожон, пока не дослушаешь до конца, - успокаивал его Видойе. - Эти открытки станут продаваться, а она получит десять процентов. Что поделаешь, братец, сейчас и Земельный банк не получает больше шести процентов на свой капитал, а твой капитал принесет десять процентов.
Несмотря на яркость и убедительность объяснения, Илия с граммофоном снова вспылил, обругал последними словами всю подготовительную конференцию и жюри и ушел взбешенный, яростно хлопнув за собой дверью.
Разочарованные члены конференции пожали плечами и переглянулись.
- Ей-богу, я думал, - первым высказался учитель, - если Илия завел в доме граммофон, значит он культурный человек. А тут вот что получается!
Видойе не смутило это происшествие, и он спокойно продолжал работу. Дело, несомненно, было бы доведено до конца, если бы через некоторое время в класс, где происходила конференция, не ворвался поп. Он даже не ворвался, а влетел, сначала ударив ногою дверь и широко распахнув ее перед собой. Илия с граммофоном встретил дорогой попа и рассказал ему все по порядку, упирая на то, что думает учитель о его жене. Поп даже не поздоровался, а, еще стоя в дверях, загремел:
- Где это ты видел, учитель, линию моей жены?
- Да я так, вообще, с эстетической точки зрения... - начал было изворачиваться учитель, полагая, что эстетическая точка зрения успокоит и попа, как успокоила незадолго перед тем Илию с граммофоном. Но оказалось, что попа не так-то легко убедить эстетической точкой зрения; он вплотную приблизился к учителю и, глядя на него в упор, снова загремел:
- Где это ты видел у нее линию, я тебя спрашиваю? - Раздалась звонкая пощечина; пустой класс начальной школы отозвался эхом, учитель схватился за щеку.
Миладин соскочил с места и, пытаясь защитить учителя, толкнул попа, а взбешенный поп ударил Миладина палкой по голове. Теперь все жюри вскочило на ноги, пощечины раздавались без всякого уважения к эстетической точке зрения, или, иначе говоря, к культурной миссии, которую жюри взяло на себя, - спасти в глазах Европы честь и авторитет села Мачковаца. Над перевернутыми школьными партами и опрокинутым столом учителя летали школьные тетради и чернильницы, звенели разбитые стекла; на полу валялась картина с изображением святого Саввы, перед тем висевшая над стулом учителя, и вообще творились такие чудеса, каких еще не бывало ни в одном просветительном учреждении.
Каким-то образом в ходе драки распахнулась дверь, и поп, под воздействием дружных пинков членов жюри, вылетел вон. В том, что поп вылетел таким образом, в конце концов еще не было ничего дурного, но, вылетев из школы, он, как был, - растрепанный и исцарапанный - влетел в трактир.