Менг Чу был так счастлив вернуться домой, что едва не забыл о своих спутниках.
– Мы находимся на горе Хуа, одной из пяти священных гор Поднебесной, – объяснил он, торжественно подводя друзей к каменным воротам, украшенным китайскими надписями. – Нам повезло, строительство канала было завершено в прошлом году: если мы воспользуемся им, то будем в Чанъане уже завтра вечером. Конечно, император не ожидает меня так скоро: я должен находиться на северо-восточной границе. Если мы вернулись примерно в то же время, когда я отбыл, как Эней в Греции…
Он остановился перед внушительной аркой и с наслаждением втянул воздух.
– Вы чувствуете? Пахнет осенью. Именно тогда я уехал.
Брисеида глубоко вздохнула. Они все еще стояли в пустоте, но слабый китайский ветерок ласкал их лица. Пахло кедровым деревом, сосной, горами и неизвестными ароматами. Величественная дверь, стоящая посреди пустоты, казалось, предостерегала их. Брисеида будто пересекала порог храма.
На другой стороне их ожидало захватывающее дух зрелище. Возведенная на вершине пика, арка открывала вид на два других молочно-белых пика, окруженных головокружительными хребтами и скалами. Солнечные лучи пронзали стаи облаков, цеплявшихся за скалы, и опускались на небольшие горы, испещренные красными прожилками. Оранжевая листва ранней осени окутала подножие горы Хуа и утопала в горизонте.
– Добро пожаловать в мой дом, – с гордостью сказал Менг Чу, и Оанко кивнул в благоговении от открывшегося вида.
Когда они достигли земли, на них нахлынуло огромное облегчение. Эней лег на землю, слишком счастливый, чтобы ощущать упирающийся в спину камень. Лиз собрала несколько цветов и вплела их в волосы каждого.
– Итак, что вы думаете? – спросил Леонель. – Эпоха Менг Чу идет сразу после Энея, или мы путешествуем не по порядку?
– Если время – это карта, то, возможно, порядка нет, – заметил Эней. Брисеида собиралась ответить, но Оанко оказался быстрее:
– Последовательность круга бесконечна. Как бы то ни было, мы ничего не потеряли.
Брисеида обменялась с Леонелем мимолетным взглядом, подавив смех. Лучше не возобновлять дискуссию. Она нашла песочные часы в своей сумке и перевернула их, как ей сказала пара песочников перед первым путешествием. Когда все песчинки в стеклянной колбе размером с кулак переходили на другую сторону, им приходилось искать лестницу и начинать все заново в другой эпохе.
После первого восторга Брисеида почувствовала, как к горлу подступает тревога. Они снова оказались в реальном мире, во власти Элиты и невидимых химер. Крик хищной птицы эхом разнесся по долине, напомнив ей вой гарпий. Эней тоже напрягся.
– Возможно, нам не следует слишком долго находиться вблизи небес, – предположил он. – Лучше не искушать богов и их творения.
Менг Чу объявил:
– Если мы отправимся сейчас, то сможем достичь Желтой реки и устья канала до наступления темноты. Там мы должны найти судно и добраться до Чанъаня. Давайте не будем терять время.
Собравшись с силами, Брисеида стала мысленно рассуждать. В Греции херувимы нашли их, потому что они совершили очень много ошибок. Друзья отправились прямо к царю, и Брисеида, опьянев, забрела в его шатер. В ту ночь она не приняла всерьез свои видения, и они поспешили к оракулу с пером, которое дал ей херувим. Затем она показала значок Купидона, обозначив химере свое местоположение так же уверенно, как если бы она позвонила в ее дверь. Херувимы никогда не нашли бы их без этой дурацкой золотой пуговицы. Химеры могли оставаться невидимыми, но они не обладали всей полнотой власти. И теперь Цитадель и ее служители не имели возможности узнать, в какую эпоху отряд только что прибыл. Теперь, чтобы избежать проблем, им нужно было просто держаться в тени. Сейчас, когда путники знали, где они находятся, это будет сделать не так уж сложно…
Генерал повел их по тропе, которую хорошо знал, так как неоднократно поднимался на священную гору. Недалеко от первых деревьев им пришлось пересечь узкий проход, прорытый между двумя большими скалами, миновать скрытый вход в жилище отшельника, а затем продвигаться по уступу скалы, чтобы выйти на крутую тропу на вершине хребта. После невидимой лестницы Брисеида рассчитывала на легкое путешествие.
Причем не принимая во внимание тот факт, что на земле опасность кажется гораздо реальней. Под их ногами крошились камни, скатываясь с гладких стен в глубокие долины. С каждым шагом Брисеида чувствовала, будто ее засасывает вниз. Несколько раз ей приходилось прижиматься к скале, закрывать глаза и ждать, пока сердце успокоится. Наконец они вошли в редкий лес. Тропинка расширилась, и путники смогли остановиться на мгновение, чтобы перевести дух. Брисеида достала из сумки песочные часы и внимательно изучила их: за один час упало всего несколько песчинок. Их пребывание в Китае может продлиться довольно долго. Она положила песочные часы обратно в сумку со вздохом облегчения: она не чувствовала себя готовой к роли канатоходца в ближайшее время.
– Менг Чу, – заговорил Энндал, прислонившись к дереву, – ты расскажешь нам о ситуации на родине, прежде чем мы доберемся до реки? В Греции ты упоминал о генерале.
– Генерал Ань Лушань командует армией, стоящей лагерем на северо-западной границе империи. У меня уже были основания полагать, что он стремится свергнуть императора, и старик в пустыне подтвердил, что Элита готовит заговор при дворе, чтобы осуществить свой переворот. Цель сопротивления – дестабилизировать Цитадель и найти способ рассказать о ней миру. Но старик не вызывал меня, великого полководца армий Поднебесной, для столь туманной миссии. Он попросил меня о помощи, потому что знает, что Элита моего времени собирается уничтожить величайшую империю, которую когда-либо знал мир, и ее нужно остановить любой ценой.
– Следовательно, Элита на стороне тех, кто поддерживает генерала.
– Да, но его сторонников нелегко найти, они хорошо маскируются.
– Постой, разве старик не сказал тебе, что император уполномочил его возглавить сопротивление? – спросил Леонель.
– В доказательство он показал мне письмо, скрепленное императорской печатью.
– Именно это я и боялся услышать. Старик сказал тебе то, что ты хотел услышать. Сопротивление зародилось много веков назад, Менг Чу. Так что старик, разумеется, не ждал одобрения твоего императора, чтобы отправить своих протеже в пустыню. И не старик вызвал тебя, ты очнулся в пустыне, потому что бессознательное состояние заставило твою душу путешествовать, как и всех нас. Старик придумал эти истории о разрешении и государственном перевороте только для того, чтобы ты согласился отправиться с нами.
– Леонель прав, – признала Брисеида.
– Я прав? Неужели это ты говоришь?
Брисеида проигнорировала его сарказм.
– В Чанъане придется быть крайне осторожными. В Греции нам повезло, потому что херувимы долго не могли понять, кто я такая. Среди прочего, мы участники сопротивления. Теперь дело уже не в этом. Мой отец в своем письме высказался предельно ясно: теперь, когда они знают, что я его дочь, они будут преследовать меня без устали.
– Почему? Разве имеет значение, что ты его дочь? – спросил Энндал.
– Если бы я знала! Однако я понимаю, что нам ничего не известно о химерах. У нас просто нет возможности противостоять им. С другой стороны, херувимы способны останавливать время. Если они найдут нас здесь до того, как мы научимся защищаться, это будет катастрофа.
– И что, по-твоему, эти херувимы могут сделать с нами?
– Ты даже не представляешь, на что способны химеры! – резко ответила Брисеида и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Ее голос начал дрожать, а кровь бурлила в венах. Она жалела, что ей с трудом удается оставаться спокойной. Измученное лицо Имэны ослепило ее.
– Мы просто не можем допускать ошибок, – сказала она более спокойно.
– Брисеида, – сказал Менг Чу после минутного молчания, – думаю, тебе пора объясниться. Мне кажется, ты что-то скрываешь от нас.
– Нет, я… О чем ты говоришь?
– В Греции произошло что-то, о чем ты нам не рассказала.
Брисеида встретила взгляд Энея. Девушка стиснула зубы.
– Итак, Брисеида?
– Оставьте ее в покое, – сказал Энндал, – спуск был нелегким и…
Менг властным жестом заставил его замолчать, встал перед Брисеидой, скрестив руки на груди, и сурово на нее посмотрел.
Брисеида почувствовала, как в животе у нее сжался клубок гнева, а щеки покраснели. Что он задумал?
– Что ты хочешь знать? Я уже все вам рассказала.
– Ты в этом уверена?
– Да.
Она, не моргая, выдержала его взгляд.
– Мы, китайцы, поступаем согласно пяти великим добродетелям, среди которых есть и честность. Я не потерплю, чтобы ты явилась ко двору Чанъань с нарисованной на лице ложью. Энндал, спускайся с остальными в долину, мы встретимся с вами позже у канала. Брисеида, ты идешь со мной. Только отшельник сможет исправить такую упрямицу.
– Что? У тебя все в порядке с головой?
– Я думал, что мы должны до темноты успеть добраться до Желтой реки? – заметил Энндал.
– Просто идите вниз по склону, подождите нас, мы вернемся быстро.
– Я не буду забираться на эту гору еще раз!
– Если ты думаешь, что я готов потерять доверие императора из-за твоих капризов, то заблуждаешься. Либо так, либо мы возвращаемся обратно по лестнице.
– О боже, Менг Чу, может, ты уже успокоишься? – вмешалась Лиз. – Нет повода злиться. Я тоже вижу, что Брисеида не все нам рассказала.
– Лиз!
– Но я уважаю твой выбор, Брисеида. Мы сейчас переживаем очень странные времена. Может быть, тебе нужно довериться кому-то более чуткому?
– Я – представитель этой эпохи. Если Брисеида не может рассказать мне все и сразу, то я отведу ее к отшельнику. Он знает, как вытащить из нее информацию.
Брисеида, чувствуя разочарование, повернулась к рыцарю.
– Энндал меня не переубедит, Брисеида, – предупредил ее Менг Чу, бросив взгляд на рыцаря. – Он может руководить нашей группой, но это мой дом, и я лучше других знаю, как правильнее поступить ради нашей миссии.
Энндал смущенно кивнул, затем выдохнул:
– Пусть он поступает так, как считает нужным, Брисеида.
Взбешенная, она огляделась вокруг в поисках поддержки в глазах остальных. Эней не двигался, Леонель уставился на свои ноги, Оанко состроил жалостливую гримасу.
– Нам необязательно возвращаться к отшельнику, Брисеида, – сказал Менг Чу. – Тебе просто нужно все рассказать.
Брисеида окинула всех взглядом и решительно затопала по склону.
Она хотела обогнать Менг Чу, но выдохлась раньше его. Возле обрыва ее сердце снова начало бешено колотиться. Она нехотя приняла руку, которую Менг Чу протянул ей, дабы помочь преодолеть трудные участки. Чтобы найти логово отшельника, ей пришлось подняться по ужасно крутой стене, находящейся на краю пропасти. Брисеида проклинала генерала с каждым шагом, ужасаясь, что пальцы слишком слабы и не могут ухватиться за камни, когда мужчина толкал ее вверх. Наконец они достигли небольшой затененной площадки.
– Нам повезло, он не всегда бывает здесь, – сказал довольный Менг Чу.
Брисеида посмотрела на него. Он заставил ее подняться на гору, даже не будучи уверенным в том, что найдут отшельника?
Место казалось пустынным, но генерал целеустремленно направился к темному закоулку, где Брисеида увидела старика, сидящего на полированном камне и сохранявшего полную неподвижность. Его иссушенная кожа сочеталась с коричневатым цветом камня. Светлые глаза были скрыты под опущенными веками. Длинная, вьющаяся борода закрывала руки, которые сжимали трость. Менг Чу почтительно поприветствовал его и что-то прошептал на ухо. Отшельник кивнул.
– Следуйте за мной.
Генерал помог ему подняться на ноги и подтолкнул Брисеиду вперед.
– Прежде всего, сдерживай свой нрав.
– Только если ты отвалишь от меня, старый придурок, – пробормотала она. Мужчина сделал вид, что не услышал ее.
Она последовала за отшельником через лабиринт изогнутых камней. По другую сторону их ждал захватывающий дух вид: скала круто уходила в глубь долины и плавно поднималась на противоположной стороне.
Слепящее солнце освещало стену. Отшельник с беззубой, но доброжелательной улыбкой пригласил Брисеиду сесть напротив него. Он попросил показать руки, мгновение изучал их, а затем вздохнул:
– Генерал Чжоу прав, ты не совсем честна. Видишь ли, ладонь твоей руки – земля. И эти линии представляют пять рек, которые протекают по ней, и пять добродетелей, которые необходимо соблюдать, чтобы жить в гармонии с землей. Это река честности. Смотри, как она близка к высыханию. Здесь можно говорить спокойно: ничего из сказанного не будет передано.
Брисеида на мгновение замешкалась. Горящие глаза отшельника напомнили ей о старике из пустыни.
– Я обещала кое-кому молчать и не собираюсь предавать доверие, – защищаясь, сказала она.
– На сердце у тебя тяжело, – признал отшельник. – Но ты не должна нести этот груз в одиночку. Если ты не можешь говорить – напиши, станет легче. Но суть не в этом. Ты занимаешься самообманом. Ты смотришь на то, что твое сердце не готово видеть. Нужно осознать свои границы, если хочешь суметь выйти за их пределы. Скажи, что вы ищете?
Брисеида не знала, что сказать. Что бы сказал отшельник, если бы она призналась, что надеется увидеть химер?
– Я ищу истину.
Отшельник зарылся пальцами в складки своей рясы, а затем покопался в неровных прядях своей бороды.
– Проклятие, при себе у меня ничего нет. Для решения твоей проблемы требуется талисман. Маленький предмет: драгоценность, игрушка…
Слова отшельника повисли в воздухе, а сам он уставился на нить, висевшую на шее Брисеиды, на которой висел кулон. Брисеида приложила руку к шее, ее сердце бешено колотилось. Как этот старый отшельник догадался о важности ее украшения? Странный бродяга подарил его на рынке в ее родном пригороде. Это был простой маленький оранжевый янтарь, внутри которого парила золотая спираль. Брисеида давно забыла о кулоне, который валялся в сумке, и заинтересовалась им только после того, как подруга старика настояла на том, чтобы девушка позаботилась о камне. Она по-прежнему не знала личности бродяги из своего времени. И не знала, что связывало этого странного персонажа с сопротивлением. Брисеиде было известно лишь то, что песочники назвали камень «ее первым подарком» и что без него Брисеида никогда бы не выбралась из сна, куда затащили ее химеры.
Был ли отшельник в сговоре со стариком из пустыни? Может ли он действительно помочь им в поисках? Брисеида достала свой кулон и протянула его старику, внимательно наблюдая за его реакцией.
– Идеально! – воскликнул отшельник. – Отныне этот камень хранит в себе твое обещание быть честной. Этот путь труден, он требует большой решимости. Когда на тебя нахлынет уныние, посмотри на свой талисман и тогда вновь обретешь уверенность в себе. Теперь ты исцелена и можешь идти.
Брисеида не могла скрыть своего разочарования. Отшельник не имел никакого отношения к сопротивлению. Он просто заметил кулон на ее шее, решил использовать для своих предсказаний и потратил ее время.
– Понимаете ли вы, что я взобралась на гору и прошла вдоль огромных пропастей, чтобы услышать от вас эти слова? Возможно, я должна также поблагодарить вас за талисман, который принадлежит мне?
– Никто другой не может определить твои границы или найти твою истину.
Она сердито сунула кулон в сумку, но отшельник взял ее за руку и не дал встать.
– В тебе говорит гнев.
– Да что вы!
– Кто вызывает у тебя гнев?
– Вы действуете мне на нервы! Как будто мне не хватает Менг Чу! Я ненавижу, когда мне читают нотации. Он пользуется тем, что я самая младшая, что мне всего восемнадцать.
– Я говорю о глубоком гневе.
Он запустил пальцы в сумку Брисеиды, вытащил кулон и раскачал его, как маятник.
– Внимательно посмотри на этот камень. Теперь сосредоточься и скажи мне, что происходит. Кто вызывает твой гнев?
– Я не то чтобы злюсь, – вздохнула Брисеида, – я просто немного расстроена.
– Да, это так. Если хочешь быть честной сама с собой, начни с простого.
Брисеида капитулировала. Она прищурилась и посмотрела на оранжевый камень. Девушка не понимала, как именно он может помочь, но все же сделала над собой усилие:
– Думаю, я злюсь на себя. Мой отец возложил на меня миссию, и я знаю, что не справлюсь с ней. Я все делала неправильно с самого начала.
Отшельник надел кулон на шею Брисеиды и нежно погладил ее.
– Нестрашно, можно все начать сначала. Сконцентрируйся. Кто вызывает у тебя гнев?
– Я также злюсь на себя за то, что оставила маму одну с моим младшим братом. Наверное, она сильно волнуется.
Старик медленно кивнул.
– Идем со мной.
Он потянул ее за руку к краю обрыва.
– Осторожно. Ты думаешь, что являешься хозяйкой своих мыслей, но твои глубинные убеждения мешают видеть. Понимаешь, пустота – твой союзник. Если хочешь измениться и по-настоящему прозреть, ты должна впустить это в себя. А теперь скажи мне: кто вызывает твой гнев?
Брисеида не хотела смотреть вниз, но головокружение не проходило. Все, чего она хотела, – это сделать три шага назад, чтобы уйти от опасности.
– Я не знаю, – выдохнула я.
– Плохо.
Отшельник пожал плечами, обеими руками обхватил свою палку и сочувственно улыбнулся.
– Ну, что ж.
И резко двинув тростью, он толкнул ее в пустоту.
Перед ее глазами не промелькнула жизнь. Однако ей говорили, что это неизбежный этап перед смертью. Пересмотреть фильм о своей жизни, принять со смирением как свои победы, так и поражения, и перейти в загробный мир. Она видела только одно лицо – лицо своего отца, и в ней поднялся безумный гнев.
Падение казалось вечностью, но длилось всего секунду. В трех метрах ниже, на выступе, рос большой куст. Брисеида врезалась в него со всего размаха. Менг Чу ждал ее, сидя на камне. Он помог ей выбраться из ветвей. Ее била дрожь.
– Я злюсь, – заикаясь, пролепетала она, ее ноги обмякли, как спагетти, и девушка упала в объятия мужчины.
Какое право имел отец поручать ей столь опасную миссию, не спросив ее мнения? Он мог бы с таким же успехом прервать процесс перехода в Цитадель, как приказали ему херувимы. Люсьен знал об опасностях такого путешествия, ведь он сам был узником Цитадели более одиннадцати лет. Он, конечно, был в курсе, что многие студенты не преуспели в обучении и не вернулись домой. И все же отец без колебаний отправил Брисеиду туда. Чтобы удовлетворить свое любопытство, он пошел на риск и пожертвовал своей дочерью. Люсьен не видел, как она росла, поскольку был заперт в психологической тюрьме. Осознавал ли он свою роль отца?
Менг Чу молча повел ее в долину. Он был полностью уверен в отшельнике: со временем секреты Брисеиды опадут, как осенние листья, чтобы дать возможность вырасти лучшим росточкам.
Они встретились с остальными незадолго до наступления ночи, на окраине деревни, появившейся на повороте дороги. Она граничила с большим каналом, где высились громады мачт над цветными черепичными домами.
– Как все прошло? – спросил Энндал, который встал, когда увидел, что они идут.
– Очень хорошо, – ответил Менг Чу.
Брисеида избегала взгляда рыцаря, решив не отвечать ему. После нескольких часов ходьбы она все еще не знала, что думать о своей встрече с отшельником. Но, конечно, Энндал не заслуживал оправданий, потому что трусливо бросил ее на растерзание Менг Чу.
– Мы решили дождаться вас, прежде чем идти дальше, Менг Чу, – продолжил Энндал.
– Вы все сделали правильно. Я обо всем позабочусь, деньги не будут проблемой. Главное – держаться вместе. Будет легче, когда мы найдем, во что переодеться, – ворчал он, стряхивая пыль со своего грязного белого наряда.
В маленьком порту кипела жизнь. Брисеида с удивлением заметила, что большинство прохожих одеты в белые туники, очень похожие на их собственные. Мужчины были заняты разгрузкой и погрузкой больших кораблей, пришвартованных вдоль берега, и не обращали на них никакого внимания.
– Зачем нам нужна другая одежда? – спросил Энндал у генерала. – Если не учитывать цвет нашей кожи, мы могли бы сойти за обычных путешественников.
– Но я не обычный путешественник, – ответил Менг Чу.
Он коснулся плеча человека, который организовывал погрузку в двухмачтовое судно, и протянул ему маленькую карточку из своей сумки.
– Пойди к своему начальнику и скажи, что мне нужно его судно. Завтра вечером я должен быть в столице.
Мужчина стоял перед Менг Чу, скрестив руки на небольшом животе:
– Кем ты себя возомнил, старик? Разве ты не видишь, что я занят? Я здесь главный. Что ты хочешь от начальника? Что это? – сказал он, держа под носом маленькую красную карточку Менг Чу.
– Моя визитная карточка, – ответил Менг Чу.
Мужчина прищурился, глядя на четыре символа, нарисованных черными чернилами вокруг штампа в центре карточки. Его глаза расширились, и он уставился на Менг Чу, потеряв дар речи. Карта выскользнула из его руки, и он встал на четвереньки, чтобы подобрать ее.
– Да простит Ваше Превосходительство высокомерие бедного глупца, не узнавшего его в этом простом костюме…
– Я только что вернулся из долгого путешествия. Мне и моим спутникам нужно помыться и переодеться. Также найди нам что-нибудь поесть и пошли гонца во дворец, чтобы сообщить о моем прибытии с иностранными эмиссарами.
Брисеида икнула от удивления. Неужели Менг Чу сошел с ума? Послать гонца, чтобы предупредить об их прибытии! Почему бы не написать письмо прямо Элите! Она воздержалась от высказываний в присутствии капитана. Тот с любопытством посмотрел на гостей генерала, но воздержался от вопросов и отошел в сторону.
– Разумно ли объявлять о себе официально? – опередил ее Энндал, следуя за Менг Чу, который прошмыгнул между носильщиками к трапу корабля. – В прошлый раз обращение к властям не принесло нам ничего хорошего…
– В Греции сила была не на нашей стороне, – ответил Менг Чу. – Я служу императору уже тридцать четыре года. Мне не нужно подтверждение от старика, чтобы знать, что он не является частью Тайной Элиты.
– Но по крайней мере некоторые из Элиты находятся при дворе, поскольку плетут интриги. Ты сам так сказал, – заметила Лиз. – Не рискуем ли мы раскрыть себя перед врагом, отправляясь к императору?
– Возможно, но это неизбежно. Если мы останемся на горе Хуашань, наши поиски не продвинутся. Мое возвращение в город не может остаться незамеченным, и не посетить императора в Чанъане в компании незнакомцев было бы грубой ошибкой протокола. Чем скорее я объясню ему ситуацию, тем скорее мы сможем защититься от возможных нападений Элиты.
– Как ты можешь быть уверен, что он не является частью Элиты? – спросил Леонель.
– Император Сюань-цзун правит Китаем железной рукой, – сухо сказал Менг Чу. – Благодаря ему в Поднебесной наступил величайший период мира за последние столетия. Искусство процветает, образование доступно для всех, а торговля никогда не была столь успешной. Если представители Элиты действительно действуют в Китае, то мы найдем их среди врагов Сыновей Неба.
– Что-то не так, Эней?
Брисеида проследила за взглядом Лиз: когда они вышли на палубу корабля, греческий солдат свернул в сторону доков. Он обеспокоенно смотрел на прохожих. Брисеида искала в толпе что-то необычное, что могло бы насторожить.
– Что с ними со всеми? – спросил Эней. – Они все желтокожие, как Менг Чу. Я думал, что Менг Чу нездоров, но не могут же они все быть больными… ведь так?
Генерал покосился на него.
– Когда первая супружеская пара создала человека из теста, они запекли фигурку в печи. В первый раз они слишком долго запекали ее. Она сгорела и стала полностью черной. Во второй раз они вынули ее слишком быстро, она все еще была белой. В третий раз пара приготовила ее достаточно быстро, и фигурка получилась желтой, идеально золотистой. Так и родился мой народ.
– Корабль скоро будет готов, генерал, – сказал капитан корабля, затаив дыхание, стоя перед Менгом, пока ошеломленный Эней спрашивал Лиз, у всех ли в ее время рыжие волосы.
– А пока позвольте проводить вас в вашу каюту? Я приготовил для вас свою комнату. Прошу прощения за отсутствие комфорта, я всего лишь скромный торговец.
Лиз и Брисеиде предложили прекрасную комнату в носовой части корабля. Большой таз с горячей водой уже ждал их на подставке в центре комнаты, освещенной подсвечником с тремя большими свечами, подвешенными к потолку. Лиз со вздохом облегчения села на одну из двух кроватей, установленных вдоль борта и застеленных цветными простынями.
– Менг Чу собирается бросить нас прямо в логово льва, – сказала Брисеида, как только они остались одни. – Он должен это понимать!
– Судя по реакции капитана этого корабля, я думаю, что Менг Чу прав, решив не скрывать своего прибытия, – ответила Лиз, проводя пальцами по одному из двух изысканных китайских шелковых платьев, разложенных для них на громоздких стульях. – Если кто-то в городе узнает его, то новости быстро разлетятся. По моему опыту, скажу: ничто так не раздувает слухи, как попытка знаменитости скрыться. Лучше всего сразу же раскрыться. Известность Менг Чу, безусловно, таит в себе опасность. Но со временем, если мы сможем вычислить Элиту, его положение в правительстве станет для нас бесценным. Что могла сделать небольшая группа чужаков в одиночку против империи? Вот почему старик выбрал его. Мы должны доверять ему.
Брисеида недоуменно кивнула. Рассуждения Лиз были логичными. Но тогда почему он выбрал Брисеиду, простую школьницу? Как она сможет помочь им, когда они прибудут в ее эпоху?
– По крайней мере его нужно убедить пока не рассказывать императору об Элите.
– Конечно, об этом даже не волнуйся. Но давай начнем с того, что приведем себя в презентабельный вид.
Душистая вода, стекающая по их лицам, рукам и ногам, была восхитительна. Сложнее обстояли дела с драпировкой предложенных платьев. Лиз помогала Брисеиде накладывать различные слои по порядку, комментируя каждый этап.
– Под низ надевается короткая туника, а сверху – длинная белая двубортная рубашка, чтобы тонко подчеркнуть яркие цвета туники за счет прозрачности. Широкий пояс крепко держится на месте, но необходимо затянуть его узлом спереди, чуть ниже груди, и не забыть про большую застежку.
– Откуда ты это все знаешь?
– Я сотню раз переодевалась в подобные платья во время съемок фильма «Красавицы Азии» в 3415 году. Отличный фильм. Награда Международный Золотой Цветок – это вам не шуточки. Вот так, как красиво, милая, посмотри!
Она покрутила Брисеиду, чтобы лучше оценить результат своей работы. Здесь не было зеркала, но мягкость тяжелой ткани, скользящей по коже при каждом движении, позволила Брисеиде почувствовать себя королевой. Она вытянула руки, спрятанные под длинными рукавами, которые свисали до колен. Такая туника больше подходила для обучения полетам, а не для повседневной носки.
– Ты молодец, что противостояла Менг Чу в разговоре об Имэне, – сказала Лиз, продевая в волосы Брисеиды две золотистые палочки, чтобы закрепить пучок. – Энндал рассказал мне, пока мы шли. С твоей стороны это было смело и очень важно. Энею нужны все его силы, чтобы продолжать путь. Но Энндал прав: ты не знаешь, что произошло на самом деле, поэтому лучше думать о хорошем. Ведь так?
Брисеида уставилась на свои ноги и пожала плечами.
– Может быть.
– Как ты пообщалась с отшельником?
– Мы говорили вообще не об Имэне. Он хотел, чтобы я призналась, кто вызывает мой гнев.
– И ты рассказала ему о своем отце?
Брисеида потеряла дар речи.
– Не делай такое лицо, – улыбнулась Лиз, – все вполне очевидно. И скажу сразу, у тебя есть полное право злиться на него. Он мог бы узнать твое мнение, прежде чем отправлять тебя в Цитадель. Гнев иногда бывает приятным, позволяй ему вырываться наружу как можно чаще. Пойдем, покажемся мужчинам на палубе.
Брисеида не ожидала такой реакции, когда они шли по кораблю мимо улыбающихся матросов. Неужели они никогда не видели роскошно одетых дам, поэтому останавливались и смотрели, как девушки проходят мимо? Возможно, им выдали настоящие царские наряды.
Менг Чу же неоднозначно посмотрел на них:
– Вы выглядите прекрасно, – наконец признал он, схватившись за один из рукавов большой белой блузы Брисеиды, чтобы получше рассмотреть ее.
Она с гордостью кивнула.
– Но в следующий раз попробуйте сначала надеть нижнюю рубашку, а сверху – платье с вышивкой. Так вы будете привлекать меньше внимания.
– Ты уверен? – спросила Лиз, обидевшись. – Я убеждена, что во время съемок одевалась именно так…
Капитан корабля устроил для них настоящий пир. Они обедали на палубе, расположившись на шелковых подушках.
– Мы направляемся в столицу, – сказал Леонель, принимая от матроса куриную котлету. – Что будем там делать?
– Мы поселимся у меня, надеюсь, что император согласится принять нас быстро, – ответил генерал. – Наш приезд неожиданный, а у него нет привычки нарушать протокол.
– Даже когда против него готовится заговор?
– Каждый день при дворе возникают заговоры. Если бы император каждый раз терял самообладание, он не смог бы удержаться на троне долго.
Плетеный кожаный пояс опоясывал свободную льняную тунику, выданную генералу. Большая шпага, изысканные кожаные сапоги и ярко-красный плащ с широкими эполетами подчеркивали его природную осанку и делали его похожим на принца. Он поднял чашу с рисовой водкой и выпил за здоровье капитана, который сидел чуть поодаль. Последний, внимательно следивший за каждым его движением, отдал ему честь, с облегчением заметив, что Менг Чу доволен.
– Если заговоры строятся каждый день, почему ты думаешь, что на этот раз над императором висит реальная угроза? – спросил Энндал.
– С каждым годом власть Ань Лушаня растет, поскольку благодаря некоторым приближенным ко двору представители его клана назначаются губернаторами соседних провинций. Другие придворные заворожены возвышением Ань Лушаня и хотят добиться его милости. А те, кому он не нравится, слишком боятся заявить об этом публично. Ань Лушань приобрел при дворе такой авторитет, что уже даже не скрывает своих непристойных амбиций в стремлении обрести власть. Его не устроит контроль над торговлей на Шелковом пути. А придворные слишком увязли в собственных интересах, чтобы давать советы императору. Мне повезло, что большую часть времени я провожу на полях сражений, на свежем воздухе, вдали от дворцовых интриг. Император, в своей великой мудрости, признает ценность моих предложений. Перед тем как проснуться в доме старика, я убедил его позволить моему старшему сыну, Девэю, защищать Шелковый путь вместо Ань Лушаня. Генерал и его войска будут более полезны под моим командованием на северо-востоке, где очень злобный народ регулярно угрожает границе.
– Лучше всего следить за Ань Лушанем.
– Император удовлетворил мою просьбу при одном условии: мой сын должен сначала доказать свою приверженность мне. Поэтому я проводил Девэя до северо-восточной границы, где он принял командование над моими войсками. В последнее утро, о котором помню, я сидел на скале и смотрел на узкую долину, где мой сын должен был атаковать армию северного народа. Я видел, как он скачет вперед с тремя тысячами человек за спиной… а потом ничего. По словам старика, меня вырубили мои же сержанты. Я не знаю, что случилось с моим сыном или нашей армией. Но уверен, что среди моих командиров найдется несколько предателей. Лушань, должно быть, умудрился развратить их прямо у меня под носом. Вот что меня беспокоит. Мы можем предотвратить нападение изнутри стен Чанъаня. Но если предателю удастся коварно настроить народ против своего правителя, то империя может рухнуть.
Леонель нахмурился:
– Ты уверен, что за этим нападением стоит Ань Лушань?
– Старик заверил меня в этом. Кто еще заинтересован в том, чтобы мой сын потерпел поражение в борьбе с северным врагом? Хуже того: если Ань Лушань приказал своим сообщникам открыто напасть на меня, то это значит, что он гораздо ближе к восстанию, нежели я готов был признать. Цитадель считает, что император отжил свое, и хочет заменить его. Ань Лушань – часть Элиты, он будет служить им гораздо усерднее.
– Почему бы тогда Элите изначально не принять императора в Элиту? Так было бы проще.
– Цитадель никогда не смогла бы завербовать императора, потому что он – Сын Неба. Но он не провидец. Он должен быть во что бы то ни стало осведомлен о приближении Ань Лушаня. – Леонель не ответил. Но Брисеида догадывалась, что он думает так же, как и она: Цитадель без колебаний пригласила бы в ученики правителя империи, даже если бы он был Сыном Неба. Но, возможно, кандидаты должны были иметь определенные предрасположенности… Брисеида смутно припоминала, что слышала, как мальчики из ее класса хвастались…
– И не лучше ли тебе отправиться на северную границу и узнать, что случилось с твоим сыном?
– Чтобы добраться до него, нужно проделать путь длиной более трех недель. Я сомневаюсь, что песочные часы позволят нам выкроить время для этого. И безопасность империи должна оставаться приоритетом. Если мой сын жив, он пришлет весточку… но не сейчас. Более того, я уточнил сегодняшнюю дату у капитана корабля: мы с сыном уже прибыли на северную границу, но нападение, о котором я вам только что рассказал, произойдет через семь дней.
– И мы никак не сможем предотвратить его?
– Если только кто-нибудь из вас умеет обмениваться мыслями.
– Подумать только, нам нужен всего лишь телефон… – пробормотала Лиз.
– А почтовый голубь? – предложила Брисеида.
– Почтовые голуби способны найти обратную дорогу, они не летают в неизвестные места, – заметил Энндал.
Эней откашлялся и робко выступил вперед:
– Не кажется ли вам, что боги послали нас именно сюда и именно сейчас, потому что теперь у нас есть преимущество вмешаться в дела императора до того, как новости с севера достигнут двора?
– Если старик знает, что он делает, то вполне вероятно, – согласился Менг Чу.
– Будем надеяться, что новости с севера будут не слишком плохими… – сказала Лиз с сожалением.
Генерал поблагодарил ее за проявленное беспокойство сдержанным кивком, но промолчал.
– Что бы мы ни сказали Императору, нам нельзя говорить об Элите, – заявила Брисеида, поскольку никто больше не хотел поднимать эту тему. – Мы можем обогнать армию Ань Лушаня на несколько недель, но если херувимы обнаружат нас, это преимущество окажется бесполезным. Херувимы начеку, они хотят уничтожить меня, чтобы убрать доказательства своей ошибки. Они умеют действовать незаметно, вызывать целую армию химер, останавливать время. Даже Сын Неба был бы бессилен против них!
Улыбка Менг Чу не понравилась Брисеиде.
– Не волнуйся, – ответил он, – я не намерен говорить с императором о херувимах.
– Он мне не верит, – пожаловалась Брисеида Энндалу на следующее утро, когда они плыли на запад и, прислонившись к перилам судна, наслаждались теплым рассветом. – Менг Чу не воспринимает угрозу химер всерьез. Но именно для борьбы с ними старик послал нас сюда.
Всю ночь она ворочалась в постели, думая о том, что ждет ее впереди. Она не могла смириться с мыслью, что они придут ко двору императора, не разработав эффективную стратегию защиты от херувимов. Она не хотела снова пройти через то, что ей пришлось пережить в Греции.
– Нельзя приходить к императору таким образом, Энндал. Поговори с ним. Он выслушает тебя.
– Я не был бы в этом так уверен.
– Если херувимы следят за дворцом императора…
– У херувимов не везде есть глаза. Вот почему Цитадель нуждается в Элите. Если мы не вызовем подозрений у Элиты, все будет в порядке. Менг Чу не глуп, он не станет напрямую обращаться к императору по поводу Элиты. И нам не грозит опасность превратиться в статуи, как в Греции, – добавил он, угадав ее мысли, – потому что теперь ты знаешь, как пользоваться песочными часами. Тебе остается только запустить время заново.
– Ты так говоришь, как будто у меня все под контролем, а это не так. Но в то же время, избегая разговора о херувимах, мы оказываем себе плохую услугу.
– Чем меньше мы упоминаем херувимов, тем меньше вероятность того, что нас могут подслушать посторонние. А потом…
Рыцарь колебался, потирая свою пышную бороду крупными ладонями воина.
– Мой отец, Аюль д’Имбер, всегда говорил, что чем меньше говорят об оборотне, тем меньше он себя проявляет. Неизвестное следует оставить неизвестному, а…
– А из того, что известно, стоит извлечь максимум пользы. Да, я знаю, – вздохнула Брисеида. – Ты уже говорил мне подобное.
– Всему свое время. Сначала узнаем, какова будет позиция императора, раз уж встреча неизбежна.
Брисеида угрюмо взирала на пейзаж. Они плыли вдоль небольшой горной гряды на юг, сопровождаемые десятками других лодок всех размеров. На китайских парусах были изображены арабески, похожие на большие веера, удерживаемые деревянными дощечками. На палубе двое мужчин выкрикивали приказы о выполнении сложных маневров. Им пришлось идти зигзагами против ветра и течения, чтобы достичь столицы до вечера: без освещения путешествовать ночью было слишком опасно. На носу судна Эней и Леонель наблюдали за действиями кораблей, соревнующихся друг с другом в узком канале.
– Ставлю три кучки земли против твоего меча, что после полудня зеленая лодка обгонит коричневую, – сказал Леонель. – Я делаю тебе одолжение. Меч ничего не стоит в мое время. Но земля – это золото, клянусь, я не вру.
– Ну и ну, – ответил ошеломленный Эней, – не хотел бы я жить в твое время… Скажи, Леонель, если на северо-востоке есть еще один Менг Чу, значит, их двое… А если что-то случится с тем, кто плывет с нами?
– Путешествуют только наши души, – сказал Леонель, пожимая плечами. – Тело не может выжить без души, поэтому, если Менг Чу умрет здесь, то и там тело Менг Чу тоже умрет, но только когда начнется его путешествие в Мир Снов, а это произойдет через семь дней…
– И наоборот, разум тоже не выживает без тела, и именно поэтому студенты, запертые в Цитадели, погибают в Мире Снов, когда их тела умирают от старости в реальном мире?
– Именно так… Святые угодники! Взгляни на эту! Четыре комка земли против твоего меча, пусть сегодня эта лодка прибудет первой!
– По рукам!
Энндал схватил Брисеиду за плечо.
– Не смотри так, Брисеида, все будет хорошо, вот увидишь. Нам остается только довериться Менг Чу. Он является проводником в этом времени. Дал ли тебе отшельник какой-нибудь полезный совет?
– Он сказал нужно писать, чтобы на сердце стало легче…
– Ты должна это сделать. Я уверен, что тебе станет легче рядом с… – он взглянул на Энея, – сама знаешь с кем. Тебе есть чем писать?
– Да, – пробормотала она, ее щеки порозовели, как будто он застал ее на месте преступления. – Да, я купила себе перо на площади.
– Так что вперед, действуй – и тебе станет легче.
Оставив Энндала в обществе Оанко, Брисеида села на высокий деревянный ящик. Хозяин корабля предложил ей немного чернил. Она закатала длинные рукава, достала испачканное перо и вырвала страницу из своего старого блокнота. Ей не хотелось писать об Имэне. Более насущная тема не давала ей покоя с самого утра.
Папа,
Она долго обдумывала содержание тех четырех писем, не решаясь написать еще. Девушка скомкала бумагу и вырвала еще один лист.
Люсьен,
Однако ее и это не вдохновило. Ей нечего было сказать ему, что можно было бы выразить в нескольких словах, нацарапанных на бумаге. Она должна была посмотреть ему в глаза, чтобы прочесть на его лице выражение тревоги или полного безразличия, когда она скажет ему правду. И какой смысл было писать ему, если письмоносец не удосужился забрать письма?
Брисеиде нужно было написать кому-то, кто бы ее выслушал, как это сделал Бенджи в Цитадели. Она представила, как высокий молодой человек сидит напротив нее, опираясь подбородком на костлявые руки, и с язвительной улыбкой ждет, пока она расскажет ему, что у нее на уме. Бенджи был убежден, что сможет раскрыть Великую Тайну Цитадели, прогуливаясь по ее коридорам. Он был уверен, что когда обнаружит ее, все секреты Цитадели получится легко объяснить. Поэтому каждую ночь он тайно бродил по коридорам школы. Парень хотел найти «нужный рубильник», тот, который осветит все темные углы, все тайны крепости сразу. Брисеида разделяла стремление раскрыть Великую Тайну. Но опыт общения с торговцами на Площади Времени, которые, несмотря на бесконечное количество времени, проведенного вместе, имели разное представление о правде, вселил в нее сомнения. Достаточно ли показать Цитадель миру, чтобы люди приняли ее существование? Последует ли реакция?
Она вздохнула и поднесла перо к бумаге.
Не все так просто, Бенджи. Чтобы решить проблему, недостаточно найти правильный рубильник. Возьмем, к примеру, Нила Кубу-младшего: его теория времени неплоха. Но какой смысл отстаивать ее, когда другие утверждают прямо противоположное? Зачем пересекать океаны и рисковать жизнью, чтобы узнать правду, если не получается добиться полного согласия? Почему бы просто не вернуться домой?
– Потому что Цитадель никогда мне этого не позволит, – вслух подумала Брисеида. Машинально она свернула бумагу и написала:
Бенджи Лоренц, в Цитадель
Ей нравилась мысль о том, что однажды Бенджи сможет ответить ей.
– Тебе нельзя оставаться здесь.
– Что?
Маленький мальчик, ростом до ее колен, стоял перед Брисеидой.
– Тебе нельзя оставаться здесь – генерал Менг Чу раздражен. Ты загораживаешь ему солнце, поэтому он недоволен. Он надерет тебе зад.
Мальчик указал на высокий ящик, на котором сидела Брисеида. Солнечные лучи просачивались сквозь доски.
– Генерал внутри? – спросил Брисеида, развеселившись.
– Я могу показать, если хочешь.
Брисеида спрыгнула на палубу, чтобы мальчик смог открыть ящик, и стала искать Менг Чу среди членов экипажа.
– Он точно там. Посмотри, он больше всех.
Брисеида подавила крик отвращения. Она только что больше часа просидела над коллекцией огромных насекомых, кишащих в ящиках. Чего тут только не было: волосатые, склизкие, ползучие, с шестью, восемью или тысячью лапок… Маленький мальчик сунул руку в банку и вытащил огромного коричневого сверчка, которого он подсунул под нос Брисеиде.
– Он всегда выигрывал поединки, поэтому его прозвали генералом Чу. Он непобедим, как и Чу Менг. Он – боевой сверчок моего отца. А когда я стану капитаном корабля, он будет моим сверчком. Хочешь посмотреть, как я его тренирую?
Не дожидаясь ответа Брисеиды, он достал из кармана что-то вроде кошачьих усов, положил сверчка на палубу, присел рядом и стал дразнить его длинными жесткими волосами. Сверчок ответил мощными ударами задних лап.
– Он очень известен? Настоящий генерал Менг Чу, я имею в виду.
Забыв на мгновение о своем сверчке, маленький мальчик уставился на Брисеиду. Неужели она смеялась над ним?
– Мы говорим о Чу Менге. Чу – его фамилия. Ты не знаешь генерала Чу Менга?
– А? Да-да, он мой друг, мы вместе путешествуем. Он действительно широко известен в Империи?
– Ты лгунья, – ответил мальчик, все еще с тревогой оглядываясь по сторонам. – Генерал Чу Менг не может быть твоим другом. Его не боится только император.
– Осторожно, Брисеида, ты наступишь на моего двойника.
Брисеида подпрыгнула от прикосновения руки Менг Чу к плечу, и ее нога едва смогла миновать миниатюрную фигурку Чу Менга. Лицо мальчика побелело. Менг Чу спокойно посмотрел на него, а затем, видя, что тот все еще ошеломлен, тихо вымолвил:
– Бу.
Испуганный ребенок быстро отступил назад, наткнулся на ящик с насекомыми, вскочил на ноги и, крича, побежал по мостику:
– ЧУ МЕНГ! ЧУ МЕНГ!
С тенью улыбки на губах Менг Чу поднял сверчка и вложил его в руки Брисеиды.
– Осторожно с генералом, он более хрупкий, чем кажется.
В конце дня матрос выкрикнул:
– Чанъань! Чанъань!
Все бросились к передней части корабля, чтобы увидеть, как появляется императорский город. Брисеида, стесненная своим слишком длинным платьем, пришла последней. Перед ними возвышалась огромная бежевая стена. Она бесконечно тянулась на север и на запад, где залитый солнцем фасад приобретал оранжевый оттенок. Одна за другой лодки сворачивали паруса и причаливали к множеству уже пришвартованных лодок.
Как только спустили трап их судна, на борт поднялись трое мужчин в роскошных одеждах с ниспадающими рукавами. Они почтительно поклонились Менг Чу, и один из них заговорил:
– Генерал, мы очень радуемся вашему неожиданному присутствию. Его Величество Император Сюань-цзун очень рад вашему прибытию и примет вас завтра, после утренних дел. Сын Неба с нетерпением ждет встречи с иностранными принцессами. Мы взяли на себя смелость принести эти головные уборы, чтобы защитить принцесс от любопытных глаз.
Менг Чу поднял бровь, но взял предметы, которые ему подал мужчина, и поклонился.
– Принцессы? – спросила Брисеида, следуя за Менг Чу и остальными в главную каюту корабля.
– Моим соратникам трудно представить, что женщина может выехать за пределы своей страны в сопровождении генерала, не будучи членом королевской семьи. В конце концов, почему бы и нет? Возможно, это нам на руку.
Головной убор Брисеиды напоминал искусно украшенный абажур. Длинные красно-зеленые вуали и нити жемчуга скрывали ее лицо и плечи, звеня при малейшем движении.
– Как удобно, – сказала она, глядя сквозь непрозрачную ткань на свои руки, которые скрылись под тремя слоями рукавов, – видимо, меня недостаточно укутали.
В довершение всего Лиз затянула потуже платья, тем самым вынуждая делать маленькие шажки, что соответствовало статусу принцесс. Менг Чу одобрительно кивнул. Леонель подал руку, чтобы помочь принцессам спуститься по трапу. Брисеида отметила его вынужденную галантность, слишком язвительную на ее вкус. На нем была только коричневая туника длиной до колен и мягкие брюки.
– Ты у меня еще получишь, – пробормотала она, спотыкаясь о деревянные доски.
Толпа на берегу была немногочисленной. Трое магистратов, отвечавших за обеспечение свободного прохода для генерала и его гостей, не преминули осыпать прохожих оскорблениями, но их суета была излишней. При виде генерала, уверенно шагающего с высоко поднятой головой и развевающимся на ветру плащом, мужчины поспешно отступили в сторону с выражением уважения и страха.
Почти не видя дороги из-за головного убора, Брисеида сосредоточилась на красном сиянии плаща Менг Чу, который шел впереди, и старалась не заблудиться. Однако получалось плохо.
– Простите меня, – извинилась она, толкнув мужчину, которого не заметила.
Брисеида замерла на месте, решив, что через ткань рукавов чувствует в руках мужчины наполовину извлеченный меч. Она подняла глаза и встретила его взгляд по другую сторону занавеса из шелка и жемчуга.
– МЕНГ! – выкрикнула она, опоздав на долю секунды.
Властным жестом мужчина отшвырнул ее в толпу, взмахнул оружием и бросился на генерала. На землю рухнуло тело. Раздались крики. Паника охватила моряков, что привело к давке.
– МЕНГ! – снова закричала Брисеида, ее сердце бешено колотилось, она запуталась в своем платье, ее толкали локтями запаниковавшие мужчины. Она попыталась снять головной убор, но смогла лишь поднять вуаль с глаз, как раз вовремя, чтобы увидеть сверкающий над толпой клинок, покрасневший от крови.
– УБИРАЙТЕСЬ! ВОН! – проревел сильный голос. Брисеиду схватили за руку и потянули назад.
– Ты в порядке? – крикнул Оанко, помогая ей восстановить равновесие.
– Менг Чу убит! – задыхаясь, завопила девушка.
Почувствовав руку на своем плече, она обернулась. Менг стоял там, живой и невредимый, с окровавленным мечом в руке.
– БЫЛИ ЕЩЕ ДРУГИЕ? – крикнул он, наклоняясь к ее лицу. – ЭННДАЛ, УБЕРИ СВОЙ МЕЧ!
В два шага Менг Чу оказался рядом с рыцарем. Он вложил меч Энндала обратно в ножны.
– Ты здесь чужой! Никогда не вынимай оружие!
Наконец благодаря перемещению толпы Брисеида увидела, что мужчина, которого она толкнула, лежит на земле, его лицо искажено болью.
– Ваше Превосходительство! – крикнул один из магистратов. – Скорее бегите и отведите принцесс в безопасное место!
Брисеида почувствовала, как ее отталкивают назад, и вуаль упала перед лицом. Могут ли в толпе быть другие убийцы? Зная, что она так уязвима, слепа под головным убором… Не в состоянии защитить себя от возможных убийц, укрывшихся, вероятно, неподалеку, среди сотен моряков, собравшихся на набережной… Менг Чу велел им поторопиться. Она позволила Энндалу вести себя, схватив ее за локоть.
Две кареты ждали их у городских ворот. Энндал и Эней помогли принцессам подняться по ступенькам одной из них, а Менг Чу сел на красивого пятнистого коня. Кучеры взмахнули кнутами, и лошади помчались вдоль стены.
– Кто это был? – спросила Брисеида, тяжело дыша.
– Очевидно, незнакомец, – ответил Энндал, насторожившись. – Больше я ничего не заметил. Лиз?
Актриса кивнула.
Брисеида высунулась из окна и подняла вуаль. Они двигались по прямой аллее, более широкой, чем Елисейские Поля, выложенной высокими глинобитными стенами, которые пересекали весь город. На горизонте виднелись кровли огромного дворца. Среди китайцев, идущих пешком и скачущих верхом, она заметила голубоглазого турецкого торговца, который вел трех верблюдов, нагруженных разноцветными тканями. На обочине дороги, сидя на перилах арочного моста в тени вишневого дерева, обезьяна кричала на прохожих, входящих в один из закутков. Чуть дальше стражники в темно-синей форме пытались успокоить владельца магазина, чью тележку опрокинул непокорный осел.
Менг Чу жил на большом проспекте, тянувшемся с востока на запад. Вход в его владения, отмеченный множеством разноцветных знамен, развевающихся на ветру, находился прямо на бульваре. Кареты въезжали во внутренний двор между тремя прямоугольными двухэтажными павильонами с крышами из глазурованной черепицы, обрамленными внушительными расписными деревянными колоннами.
– Кто это был? – спросил Энндал у Менг Чу, высунувшись через окно еще до того, как кареты остановились.
– Перс, я думаю. На нем был кулон с символом. У него был как минимум один сообщник, я ранил его в руку, прежде чем тому удалось скрыться. Я давно не видел свою семью и не хочу поднимать панику. Мы поговорим об этом инциденте позже, – сказал он, слезая с лошади.
Слуги в бежевых рубашках подбежали поприветствовать их. Красивый молодой человек в зеленой льняной тунике с двубортным воротником и завязанной на затылке черной фетровой шапочкой, улыбаясь, вышел навстречу Менг Чу. Он поклонился в знак приветствия, и генерал положил руку ему на плечо.
– Это мой младший сын, Фу Цзи, – провозгласил он, ведя его к повозкам. – Фу Цзи, это принцесса Лиз и принцесса Брисеида.
– Держись достойно и делай маленькие шаги, – сказала Лиз Брисеиде, когда Эней открыл дверцу их кареты. – И скрой свое лицо!
Лиз потянула вниз ткань головного убора Брисеиды, а сын Менг Чу протянул руку, чтобы помочь ей спуститься.
– Принцесса При Цэ Ис, для меня большая честь принимать вас в нашей скромной обите…
Брисеида пропустила руку, которой не смогла увидеть, ноги запутались в платье, девушка замахала рукавами и закричала, упав в объятия Фу Цзи.
– Принцесса При Цэ! Как вы?
– Все в порядке, в порядке, – заикаясь, произнесла она, чувствуя, как за спиной неодобрительно пляшут жемчужины Лиз.
– Мама приготовила богатый ужин, мы ждали вас, – сказал Фу Цзи, немного смутившись.
– Мы рады, что нас так радушно приняли, – торжественно произнесла Лиз, грациозно спустившись с кареты.
С улицы доносилось унылое, ровное биение барабана. Фу Цзи подал знак слугам затворить две большие двери на крыльце.
– Комендантский час, – проговорил он сквозь грохот барабанов. – Вы пришли как раз вовремя!