- Учебный не трогайте, Александр Дементьевич.
- Я понял вас!
Мы расположились в комнатенке начштаба. Я закурил, за мной задымил Рыбаков. Сапрыгин, кашлянув, спросил:
- Разрешите освободить шею, жарко.
- Что вы, Александр Дементьевич, мы же ваши гости!
Он расстегнул два верхних крючка на кителе, по-хозяйски умостился на венском стуле, улыбнулся:
- Беда, вашего заместителя по хозчасти Вишняковского найти не можем. Словно сквозь землю провалился.
- А склады?
- На месте, да что толку! От силы роту оденем, а одиннадцать маршевых...
- Поступим так... - сказал я. - У вас, Александр Дементьевич, и у тебя, Леонид Сергеевич, опыт. Вам и формировать роты. И напоминаю: шестые сутки - день нашей проверки по стрельбе и тактике.
- И тут же присяга, - подсказывает Рыбаков.
- Само собой разумеется. А я на этот раз возьму на себя обязаности интенданта. Александр Дементьевич, во что бы то ни стало разыщите Вишняковского и пришлите ко мне...
* * *
Ординарец Сапрыгина, что из ресторана "Иртыш", бефстроганов больше мне не носит. Клименко - и коновод, и повар, и связной. Повар, правда, из него как из меня псаломщик. В меню галушки размером с кулак. Клейкие, скользкие: зажмешь меж пальцев - со свистом летят. Десяток проглотишь - в глазах потемнеет. Глотаю, а Клименко переминается с ноги на ногу.
- Вот что, старина, пойди в приемно-распределительный батальон и разыщи ефрейтора Касима Байкеева.
- Ась?
- Запиши: ефрейтор Касим Байкеев.
- Та запишу. - Из кармана достает огрызок карандаша, слюнит его - на губах остаются две лиловые полоски, - пишет на листке из ученической тетради: "Касим Байкий".
Я прилег, задремал. Сквозь дрему услышал робкий стук.
- Заходите.
Вишняковский; вид убитый.
- Прошу отправить меня в армейский резерв...
- В отставку?
- Так точно...
- Не выйдет, майор.
- Двенадцать рот не одену.
- Через пять дней доложите о том, что полторы тысячи комплектов солдатского обмундирования лежат на полковом складе. Не сделаете - резервом не обойдетесь. Работали в Одессе?
- Заведующим обувным магазином.
- Как торговали?
- На доске Почета бывал...
- Почетную доску не обещаю. У вас сын, Валерий Осипович?
- Шестнадцать годков, товарищ подполковник. В Самарканде сейчас.
- Вы отец. Вы должны понять, все понять!
Вишняковский как-то по-домашнему спросил:
- Мне присесть?
- Садитесь, Валерий Осипович.
Сидел он на краешке стула, пальцы по-стариковски лежали на округлых коленях.
- Так почему не оденете? Тылы же армейские подтянулись.
- Идут эшелонами, но расхватывают все доставленное в момент.
- А вы ждете, пока вам на блюдечке преподнесут?
- Нахальства не хватает, да и запасному полку в последнюю очередь...
- Запомните, товарищ майор, тот бочонок спирта и бут вина я прощаю, но если повторится нечто подобное - под суд. Идите к армейским интендантам, кровь из носа, но все, что положено солдату, дайте. Отправили бы вы своего сына на смертный бой разутым и раздетым? Между прочим, китель на вас, брюки, сапожки - картинку рисуй!.. Вы меня поняли?
- Понял, - убитым голосом сказал Вишняковский и тихо прикрыл за собой дверь.
Не справится. Надо подключить тяжелую артиллерию. Иду в штаб, связываюсь с членом Военного совета армии.
- Ты, Тимаков? - голос генерала Бочкарева. - Как там еще у тебя? Гранаты перестал кидать?.. Слава богу!.. Замполит - помощник?
- Сработаемся, товарищ генерал.
- Уже легче. Так, что тебе нужно?
- Полк раздет и разут. Армейские интенданты снабжают нас в последнюю очередь. Я не выпущу ни одного солдата без положенного обмундирования.
- Меня в интенданты просишь, что ли?