- Дежурный по полку, попросите старшего лейтенанта Петуханова удалиться, - приказал я, сдерживая себя.
- Сам уйду, чего уж. - Поворот кругом, слегка наклон вправо - и с силой хлопнула дверь.
Нависла неловкая тишина.
- Комбат Шалагинов!
- Есть Шалагинов! - Шагнул ко мне, откинув непокорный чуб, который тут же улегся на прежнее место.
- Давно стриглись, капитан?
- Так растут же, товарищ подполковник...
Кто-то в зале хихикнул и тут же замолк.
- Старшего лейтенанта Петуханова от командования ротой отстранить и направить в армейский резерв.
- Лучший офицер батальона...
- Садитесь, комбат. Товарищи офицеры! С завтрашнего дня - лагерная жизнь...
* * *
Расходились молча. Кое-кто косо поглядывал на меня. Рыбаков шел рядом, угрюмо помалкивая.
- Перегнул, что ли?
- Ну выговор бы, а то бац - в резерв! Размахивать кнутом не самый лучший прием.
- Ну хорошо, хорошо, подумаю... А сейчас пойдем ко мне. У меня ефрейтор - чудо! Да пошли же, - потянул Рыбакова за собой.
Касим Байкеев с таким усердием взялся за службу, что я уж и не рад был, что вспомнил о нем. Хозяйничал, без зазрения совести командовал ефрейтором Клименко. Тот, бедолага, вытаращив глаза, выбегал из нашей хатенки и возвращался то с охапкой сушняка, то с двумя цибарками, доверху наполненными водой. В моей комнате навели такой порядок, что я боялся и шаг ступить. Нечаянно швырнешь окурок на пол, встретишься со взглядом Касима и скорей поднимать.
Нас ждал накрытый стол и Касим с полотенцем в руках. Мы с удовольствием умылись.
- Кури одна-другая минута, я сичас.
Мы сели на завалинку, подставив лица солнцу.
- Разбитной парнишка, - сказал Леонид.
- Да, хлопотливый.
- Вот у Стрижака был специальный повар, столичный.
- Из "Иртыша", что ли?
- Шнебель-клопсы делал - пальчики оближешь.
- Шнебель-клопсы, выезды, медички... Давай, замполит, разоружаться.
- Начать с меня хочешь?
- Сам начнешь.
Леонид Сергеевич замялся, что-то хотел сказать, но в это время появился Касим:
- Пожалуй, командир, пожалуй, комиссар, иди салма кушать.
Салма - лапша на густом курином бульоне, со свежим укропом - сама просилась в рот. Потом Касим подал еду под диковинным названием перемечь вроде беляши, но вкус, вкус! Сок по подбородку так и течет. Леонид Сергеевич, видать, едок отменный. Касим едва успевал подавать перемечи и откровенно радовался, что его кухня пришлась нам по вкусу.
Поели, покурили всласть. Леонид поднялся с места и посмотрел в окошко:
- Иди-ка полюбуйся.
Под тополем в выжидающей позе стоял капитан Шалагинов. Чуб укорочен, сам подтянут, собран.
Я распахнул окошко:
- Капитан, шагайте к нам!
Вошел, лихо щелкнул каблуками.
- Садись, комбат.
Он несмело опустился на краешек табуретки, продолжая держать руки по швам.
- Ты и у себя так сидишь? Командир батальона, черт возьми! Восемьсот подчиненных...
Умостился поплотнее, одним духом выпалил:
- Прошу старшего лейтенанта Петуханова оставить на роте!
- Как поступим, комиссар?
- Как решишь, ты командир.
- Пусть командует... пока. Приеду к нему в гости - решу окончательно.
- Есть! - Шалагинов козырнул и выскочил из хатенки.
- Дети, честное слово, - улыбался Рыбаков.
* * *
Сколько же в сутках минут? Двадцать четыре на шестьдесят. Десять на шестьдесят - шестьсот, а потом...