-_ Черти!.. Я-то, старый вояка, поедываю неживую заморскую колбасу. Подполковник, возьми на довольствие!
- Продаттестат - и милости просим!
- Вот какой ты! Но обожди, с тобой разговор особый. А за хлеб и соль низкий всем поклон.
Два генерала и я уселись в холодке. Командующий распахнул китель, в зубах у Бочкарева соломинка, он ее перебрасывает то в одну сторону, то в другую.
Генералы переглянулись. Командующий застегнул китель на две пуговицы, насупившись посмотрел на меня. Я хотел подняться, но он приказал:
- Сиди!.. Из каких запасов свежее мясо?
- Все законно, товарищ генерал.
Командующий погрозил пальцем:
- Я тебе покажу "законно"! Армия на консервах, сухарях, а у него райская жизнь, скажите пожалуйста! Докладывай, откуда твое богатство?
Рассказ мой уместился в ладошку: подбираем дохлых лошадей, варим мыло, мыло меняем на продукты.
- Колхозы раскулачиваешь? - настаивает Бочкарев.
- Обмениваемся с частным сектором...
- "Сектором", слово-то какое выколупал! Нет частного - война! Партизанская самозаготовка, и даже без спроса. И вообще... Самогон гнали? Сам комполка побывал на поминках...
Меня глушили, как рыбу гранатами, вот-вот всплыву наверх.
Бочкарев:
- На солдатах яловичные сапоги!
Гартнов:
- Вытурил из полка опытного начальника штаба... Не полк, а боярская вотчина!
Бочкарев:
- Не признает политсостав, всему сам голова!
Обида душила.
- Помалкиваешь? Как, Леонид Прокофьевич, будем на полку оставлять?
- Прикинем, подумаем...
Генералы снова переглянулись, поднялись. Идут к машине, я рядом, земля из-под ног куда-то уплывает. Неужели наветы Сапрыгина сильнее того, что видели генеральские глаза, слышали уши? Это же несправедливо...
- Не согласен, никак не согласен!
- С чем? - Командующий уставился на меня.
- С вашей оценкой жизни части. Хоть в военный трибунал - не согласен!
Командующий хлопнул меня по плечу, улыбнулся:
- А теперь скажи по секрету: откуда на сержантах яловичные сапоги?
- Полковника Роненсона упросил...
- Гм... Как это тебе удается? - Посмеиваясь, генералы уселись в машину, она рванула с места...
Я устал. Ах как я устал!..
* * *
Полк спит. На горизонте - малиновый солнечный диск: быть, наверное, ветру. На акации верещит одна-одинешенька кургузая птичка. Свистнул улетела. Пошел по лесной поляне. Призывное ржание, остановило. Нарзан, вытянув шею, скосил на меня глаза.
- Здоров, дружище.
Он фыркнул, бархатистые губы умостились в моей раскрытой ладони.
- Подсластиться хочешь? У меня, брат, одна горечь. Мне нужна шагистика да дыры в черных мишенях... А ты как думаешь? Головой мотаешь, жалуешься, что и тебя замордовал. Вон как бока твои подзапали. Что ржешь?.. Покажи-ка зубы... О, ты стар, как и твой поводырь Клименко. По твоим лошадиным годам - полная отставка. Вот погоди, дружище, перемахнем границу, я и тебя и Клименко на гражданку. Топайте себе в мирную жизнь, в колхоз. Еще поработаете. Верно ведь?.. За вами и я подамся... Только куда? Есть в одном городе домишко на окраине, а ключей вот мне не оставили. И бог знает где сейчас хозяйка...
- Константин Николаевич! - окликает меня Рыбаков, подходит, крепко жмет руку. - Как ты?
- Более или менее...
- Мне не спалось. Куда ты исчез после смотра?
- Бродил. Свежим воздухом дышал.
- Ну, что там генералы?
- По головке погладили!..
24
Высокого роста майор с пустым левым рукавом, конец которого засунут в карман кителя, вошел в землянку.
- Не помешаю? - спросил очень уж по-граждански.
- Садитесь, гостем будете.
Он сел, правой рукой достал из кармана брюк домашней белизны носовой платок, вытер лицо, улыбнулся - глаза восточного разреза, с лукавинкой.
- С кем имею честь?