Вековой наш богатырь...
В дальнюю даль летит его голос, ему вторит бас тамады, густой, сильный, а. между ними наши баритоны. Мы всячески стараемся свести небо с землей, слить в единство душевные разности. На сердце легкость, а между нами лад. Четыре солдата, и каждый из них лежал на ратном поле в обнимку со смертью. Вышагали, выстрадали, пряча под военной гимнастеркой рубцы...
Расходились за полночь.. Я ночевал вместе с капитаном в старом доме на пятом этаже у вдовы-солдатки, которая тепло приютила меня.
- Одним меньше, одним больше - все наши. Извините, постелю вам на полу, но бока ваши останутся целыми.
Утром мы всей, четверкой двинулись в штаб округа.
Дежурный офицер из отдела кадров взял мой пакет с документами, распечатал его, долго и внимательно вчитывался. Наконец спросил:
- Что вы хотите?
- Хочу обжаловать решение гарнизонной военно-врачебной комиссии.
- Хорошо, пишите рапорт на имя начальника отдела кадров.
Я получил направление в санитарную часть, ходил по врачебным кабинетам, сдавал анализы, прошел рентгеновский осмотр. Все это заняло около двух недель. Друзья мои получили назначения. Мы устроили скромное прощание. Наш тамада обнял меня:
- Ну, партизан, быть тебе живу! На комиссию особенно не надейся. Но тебя, кажется, знает сам командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Иван Ефимович Петров?
- Точнее, не меня, а мою фамилию - по радио общались.
- В случае чего, иди на таран, по-партизански. Он-то тебя поймет.
- Еще здесь поборюсь.
- Правильно! И все же запомни совет.
На медицинской комиссии истуканом стою перед пожилыми врачами. В отчаянии начинаю приседания - десять раз и по всем правилам. Протягиваю руку, долговязому хирургу, который придирался больше всех:
- Вы пульс, пульс сосчитайте! Он даже не участился.
Председатель строго обрывает:
- Подполковник, цирковые номера в другом месте!
Хирург разводит руками:
- Куда уж вам, батенька. Грудь-то насквозь...
Когда шел сюда, внушал себе: "Не давай воли, сдерживайся от вспышек". Вспомнив об этом самовнушении, молча покидаю комнату.
...Полковник с Красной Звездой на выцветшем кителе посмотрел на меня поверх очков:
- Константин Николаевич, я ведь не бог. Не я, а медицинская комиссия вас уже вторично забраковала.
- Посмотрите на меня, товарищ полковник, руки, ноги - все на месте. Я же не на бал прошусь, в конце концов.
Он закричал:
- Не мешайте мне работать! Немедленно покиньте кабинет! Или прикажу силой.
- Это меня - силой?.. Ты кого гонишь, тыловая крыса?..
Полковник выскочил из кабинета. И тотчас появился капитан с красной повязкой на рукаве в сопровождении двух автоматчиков.
- Следуйте за мной, подполковник. Вас требует член Военного совета.
Меня ввели в приемную. Майор с седоватыми висками, выслушав рапорт дежурного, распорядился:
- Капитан, вы свободны. А вас, товарищ подполковник, прошу подождать. Доложу.
...В кабинете я увидел генерала - крупного, широкоплечего, с прямой спиной и рыхлым болезненным лицом. Награды - три ордена Красного Знамени.
Принял стоя, ладонью опершись на край письменного стола под зеленым сукном.
- Подполковник Тимаков по вашему приказанию явился, товарищ генерал! доложил по всем правилам.
- Явился - вижу... Редкостное явление. - Заплывшие генеральские глаза просверлили насквозь.
Я молчал.
- Шумишь, вояка? Такой срамоты здесь не видывали и не слыхивали. Война, мол, все спишет? Ни черта она не списывает... Давно в кадровой армии?
- Около семи лет, товарищ генерал.
- Умеешь наблюдать, к примеру?
- Учили.
- Значит, глазастый? А может, хвастун? Проверим. - Переступил с ноги на ногу. - Закрой глаза, да поплотнее. Скажи, что увидел в казенном кабинете?
- Разрешите начать с вас? - спросил, осмелев.
- Давай!
- Волосы редкие, седые, зачесаны справа налево. Брови густые, по краям отдают в рыжинку. Верхняя губа тоньше нижней, зубы вставные. Китель стар, но выглажен сегодня, локти потерты, на правом штопка...
- Ведь правда! - Генерал смеялся. - Открой глаза, подполковник!.. Ах какой солдат в тебе пропадает!
Я понял - конец!
- Да, - сказал он и кивнул на папку: - Подай.
Это было мое личное дело. Генерал взял его, перелистал.