...Дождь начался внезапно. За ночь оголил деревья, смыл с лица земли осенние краски. В кюветах бурлила рыжая вода.
Гроцк набит войсками, однако улицы пусты, разве пробуксует одинокая полуторка, поверх кузова заляпанная грязью. В домах - солдаты, под деревьями - замаскированные пушки, машины крыты брезентом, обсыпанным палой листвой. Не так-то легко догадаться, что в городке затаился стрелковый корпус со всеми своими дивизиями, приданными частями и подразделениями.
Дорога круто падала к Дунаю. "Виллис" доскользил до закрытого шлагбаума, тут стояли строгие автоматчики.
- Стой, из какой части, куда?
- Ответственный порученец штаба армии. Что на переправе, где комендант?
- Правее шлагбаума, метрах в ста его землянка.
Над головой раскачиваются под ветром высокие раскидистые ветлы. Меж толстыми стволами - землянка. Вошел - тепло. На столе, сбитом из двух неструганых дюймовых досок, положив русую голову на руки, сладко спал лейтенант в полевых погонах. В углу топчан, на нем тоже кто-то спал.
- Эй, хозяева!
Лейтенант вскочил, будто и не спал:
- Здравия желаю. Вам кого?
- Я порученец из штаарма.
- Мы вас ждем, Товарищ комендант! - гаркнул на всю землянку.
С топчана скатился подполковник, протер глаза, уставился на меня и замахал руками:
- На этот раз не пройдет!..
- Здравствуй! Вижу, узнал меня...
- А, иди ты!.. Нет твоего полка в графике - на переправу ногой не вступишь, так и знай, - Он сел на топчан, почесал спину.
- Я на этот раз ответственный порученец штаарма, Комендант вскочил.
- Господи, пропала моя голова!
- Почему же?
- Накавардачишь, мать честная...
- Лейтенант, выйди на минуту, - приказал я. Подождал, пока закрылась за ним дверь. - Дай руку! Подполковник Тимаков.
- Да знаю я тебя... И надо же - моим начальником оказался. Не застрелишь насмерть, а? Филипп Казимирович, от роду сорок два. - Сунул теплую руку в мою холодную как лед.
- Константин Николаевич. А "накавардачишь" - это ты здорово сказал! Произвел впечатление, поэтому обещаю сохранить тебя для будущего, до дней, когда будешь качать внука. А пока угости чайком, Филипп Казимирович.
- А покрепче?
- Начнем не с этого. Кто сегодня по графику и когда начнется марш?
- Эх, недоспал! Ты уж сегодня все маты на себя бери, ага?
- Матов не будет, Филипп.
- Тю на тебя, перекрестись! Знаешь, у русского мужика дурацкое упрямство. Решил раньше всех быть на том берегу - график не график, а прет как сатана. Вот тебе и вся обстановка. - Короткие пальцы его то сжимались, то разжимались. Он сам это заметил, сунул руки в карманы. - Баба домой не примет - на хрен ей такой псих?
* * *
Меня потребовал к себе командир дивизии. Он жил в ближайшем от переправы доме. Немолодой генерал с детскими глазами и суровыми складками морщин, расходящимися от ноздрей к уголкам рта. Я представился.
- Ладно уж, садись, чайком побалую. - Он подкладывал мне удивительно вкусные шаньги, и я их умял, наверное, с дюжину.
- Начнем переправляться на два часа раньше. Так, подполковник?
- Это невозможно, товарищ генерал. Только по графику, утвержденному начштаарма.
- Слепой, что ли? График, график, но и голова на плечах. Небо шашкой не проткнешь!
- Километрах в девяти севернее на небе голубые окна.
- Ерунда. Имей в виду: приказ командирам частей мною уже отдан.
- На переправе до семи вечера будет обычное движение.
- Смотри, я, брат, могу и руки скрутить, ежели нужда заставит!..
Небо и вправду низкое, чуть ли не за береговые кручи цепляется. Может, генерал и прав, желая выгадать по крайней мере часа два времени?
Я послал дежурного офицера на разведку. Полчаса спустя его мотоцикл затормозил возле меня.
- В районе Херхецсанто небо высокое. С поста воздушного наблюдения есть рапорт: над поселком четыре часа висела немецкая "рама".
- Действовать по боевому расписанию. Всем по местам.
Филипп Казимирович, широко зевая, спросил:
- Ты, брат, не успокоился ли? Погляди повыше. Замечаешь?
- Колонна грузовиков с пушками! - ахнул я.
- То-то!.. Ты уж сам сегодня, лады?
Между деревьями я увидел первый "студебеккер". В кузове - солдаты, на прицепе - тяжелая гаубица. Все это, тормозя, ползет к нам. Из-за левого борта тягача выскочил "виллис", скользнул по склону. Высокий худощавый полковник крикнул из машины:
- Эй, как переправа?
- В полном порядке.