Внутренности “Мамаши” встретили Брака полутьмой и застоявшимся душным воздухом, пахнущим ядреной смесью эйра, смазки и пота. Узкий коридор с нишей, в которой располагалась боковая дверь, был пуст, если не считать скучающего охранника. Лица из-за гогглов не разглядеть, но судя по желтым штанам из неубиваемой плотной дерюги — это один из многочисленных отпрысков Кронга.
Калека поблагодарил привратника, ограничившись вежливым кивком. Угадывать, кто именно скрывается под гогглами он не стал, а то в прошлый раз знатно нарвался, перепутав Найту с ее братом Ларгушем. Синяк на щеке потом неделю не сходил, неторопливо сменяя цвет от темно синего к изжелта-зеленому. А что поделать, если одежда одинаковая и фигуры почти не отличаются? Да и бьет как взрослый мужик.
Длинный коридор нижней палубы, в котором оказался Брак, идет вдоль борта “Мамаши” между внешней обшивкой и внутренними помещениями. Тянется от кормы до кабины, где круто изгибается и упирается в центральный перекресток. Двери оттуда ведут на нижний уровень мостика, к лестнице и в похожий коридор с другой стороны.
Вдоль борта скрыты многочисленные узкие бойницы, через которые экипаж гигатрака может стрелять из жахателей почти в любом направлении. Сейчас часть из них открыта, впуская внутрь воздух и свет. Стальные стены влажно блестят, но следов ржавчины нет — Кронг на своей машине помешан и нещадно гоняет рабов, заставляя дочиста зачищать любые признаки коррозии. По потолку тянутся бесчисленные трубы.
“Мамаша” не самый большой гигатрак, но уж точно не самый маленький. Здесь три основных палубы, не считая надстроек наверху. Нижняя отдана на растерзание механикам и сборщикам, именно здесь находится главная семейная мастерская и вход в огромный грузовой трюм. На нижней палубе так же располагаются основные входы в технические тоннели — узкие лазы, ведущие к движкам, гравкам и прочей машинерии.
На средней палубе находятся жилые помещения, но посторонним туда хода нет. Как и на третий этаж, почти целиком отданный под арсенал и ангары для флиров. В “Мамаше” постоянно проживает почти треть Котобоев, но к общему костру они выходят редко, да и вообще смотрят на остальных членов семьи свысока. Благо в гигатраке есть своя кухня и столовая. Здесь вообще есть все, от крохотного зверинца до тюрьмы. Можно вообще наружу не выходить.
Быть частью экипажа “Мамаши” считалось престижным, но Брак бы на такое ни за что не согласился. Воздух во время стоянок здесь спертый, места мало, да и свободы никакой. Если поставили тебя следить за нагнетателями — будешь всю жизнь лупиться в одни и те же железяки, пока не сдохнешь от скуки. Так и гниют обитатели в огромной железной коробке, кичась при этом своим положением.
Недаром никто из старших, кроме патриарха, не живет в гигатраке, у всех свой транспорт. Да, Часовщик работает в мастерской, Холик просиживает штаны на второй палубе, а у Чегодуна весь трюм как личный кабинет. Но после завершения дел все разбегаются по собственным машинам. И даже сам всемогущий Кронг предпочитает спускаться поесть к костру, за стол к остальным.
До мастерской Брак доковылял быстро, тяжелая, почти квадратная дверь находилась там же, в боковом коридоре. Навалился всем весом на тугой рычаг, в недрах двери солидно лязгнул засов.
Мастерская встретила парня привычным сухим жаром и щекочущим ноздри запахом эйра. Светильники не горели, двустворчатые двери в трюм были распахнуты настежь, а уж там света хватало. Полностью громадные ворота грузового отсека распахивали редко, но сейчас широкая рампа на корме была опущена во внутренний двор, впуская солнце внутрь.
Калека, аккуратно обходя столы и заваленные железным хламом верстаки, прошел в угол помещения. Привычно скинул с себя одежду, повесил на сведенную к стене загогулину, рядом с чужими вещами. Вытащил из ящика легкие штаны и свободную рубаху из серой дерюги, заляпанные маслом и местами прожженные, натянул на себя. В мастерской всегда жарко, раскаленный металл высушивает воздух и нагревает его до порой невыносимых температур, но ходить голым чревато. Напорешься на острую железку, или прислонишься к раскаленной поверхности не продышавшись — сам виноват, останешься без доли за работу, пока не поправишься.
Хотя своей доли за работу Брак и так никогда не видел, всю ее прикарманивал себе Джус, справедливо полагая, что приемный сын таким образом отрабатывает свое содержание. Но одежду все равно старательно носил и латал при первой возможности, хоть и потел в ней неимоверно. Еще есть перчатки и плотная маска с прорезями для глаз, но их надевать лучше непосредственно перед работой, иначе можно запросто потерять сознание от жары.
Мастерская у Котобоев большая, занимает почти треть первой палубы “Мамаши”. Помещение плотно заставлено сведенными к полу верстаками, вдоль стен тянутся забитые всякой всячиной стеллажи и шкафы, свисающие на цепях с потолка железные листы огораживают отдельные закутки. В самом центре отсека, относительно свободном от хлама, булькает над масляной горелкой тяжелая чугунная посудина с широким основанием и узким горлышком. К посудине с потолка спускаются несколько тонких железных трубок. Все в помещении старательно закреплено к полу и стенам, или даже к потолку — при движении гигатрак может зверски трясти.
Несмотря на размеры мастерской, людей здесь работает мало, семье в последние годы остро не хватает механиков. Вот и сейчас, помимо Брака, в помещении присутствали всего трое, занятых своими делами и не обращающих на калеку внимания.
Голый по пояс, потрепанный вчерашней охотой и последовавшей за ней попойкой Ухол, который пыхтя от натуги и тяжело дыша плавил в широченном корыте ракушки. Периодически он отрывался от раскаленной докрасна формы и сыпал в расплав всякую дрянь из стоящих рядом коробок. Дрянь местами пузырилась и горела. Помешав густую массу, бросающую на стены и потолок багровые отсветы, Ухол вновь брался за корыто и начинал пыхтеть. Судя по стопке остывающих у стены железных листов, пыхтел он давно.
За дальним верстаком уныло правил погнутые накануне дротики Рист, сутулый и длинноносый сын Часовщика. Рист терпеть не мог мастерскую и все, что с ней связано. Но отец, старательно не замечая страсти сына к небу и флирам, упорно заставлял его изо дня в день просиживать штаны в “Мамаше”. Несмотря на то, что длинноносый уже несколько лет как вернулся из Поиска и имел полное право самостоятельно выбирать себе занятие, пойти против воли отца у него не хватало ни мозгов, ни упрямства.
Ну и конечно сам Часовщик, занимавший полностью огороженный угол мастерской. Там располагалось самое ценное — склад и широкий стол для работы с эйносами. Доверять такую тонкую работу кому-либо еще старший механик не спешил, предпочитая заниматься костяшками самостоятельно. Остальные довольствовались тем, что сводили для Часовщика разномастные железные корпуса для будущих устройств. Разве что Браку изредка перепадала возможность поковыряться с низкого качества эйносами, которые использовать толком не получится, а выкидывать жалко. В основном нагревателями, хотя пару раз удавалось поработать с гравками.
Именно в закуток к старшему механику парень и направился, кивнув по пути Ристу. Тот тоскливо взглянул на калеку, после чего вернулся к мурыжинью кривого дротика с расколовшимся древком.
— Ты поздно сегодня, — Часовщик внимательно взглянул на Брака из под густых бровей. В руках у него была маленькая, с кулак размером гравка, которую механик внимательно осматривал сквозь окаймленную металлом линзу на гибком штативе. На столе рядом высилась целая груда костяных спиралей разного размера. — Как себя чувствуешь? Я слышал, тебе вчера досталось.
— Доброе утро, старший. Я в порядке, просто затылком шибанулся. Это Логи досталось.
— Сыну Саила? Неудивительно. Зря вы вообще туда полезли, — Часовщик капнул на гравку эйра из крохотной железной колбы, растер пальцем и придирчиво уставился в линзу. — Работать сегодня сможешь?
— Смогу, затем и пришел. Но, если возможно, я бы хотел закончить пораньше. Надо кое-что для себя сделать.
— Кое-что… говори прямо, не терпится гравку опробовать. Мог бы вообще сегодня не работать, я не буду возражать против твоего присутствия в мастерской.
— Я лучше поработаю. Но не откажусь от нескольких советов по гравке.
— Даже так? Тогда поговорим после обеда. На тебе заправка банок. Там к двери приволокли утром ящик, посмотри в нем. Попроси Риста помочь, если тяжело одному. Большие, если найдешь, не трогай. Я сотню раз просил не валить банки в одну кучу, все равно находится самый умный и находчивый, — механик вытащил гравку из под чашечки весов и не глядя швырнул в одну из коробок, где уже валялось несколько ее товарок. — Мусор желтый, почти не тянет. Хорошие гравки все реже попадаются, один молодняк бьют.
— Мне показалось, что молодых медуз вчера не так много было, — Брак за манипуляциями Часовщика наблюдал внимательно, делая в голове заметки на будущее. — Почти все здоровые.
— Не смотри на обманчивую внешность, всегда старайся пронзить самую суть явления пытливым взглядом, каким бы легким тебе не казался первый путь, иначе… иначе… не помню, задница какая-то случится, — механик протянул руку за следующей гравкой. — Кто-то из старых философов Талензы сказал. Зануда редкостная, как и все философы. Ляпают вроде и глубоко, а вроде и очевидно. Ты еще здесь?
Брак все понял правильно, спешно похромал к искомому ящику. Банок оказалось немного, так что помощь Риста не понадобилась. И хорошо, созерцать его унылую рожу было выше всяких человеческих сил.
Парень приволок ящик к заправочному верстаку, достал и рассортировал банки на железной поверхности. Восемь малых, три средних и четыре больших, не так уж и много. Калека подумал и добавил еще четыре, две большие от жахателя и две средних от Там-Тама. Все пустые, с порванными перегородками. Хорошо, что нет банок с треснувшими стенками, иначе возиться пришлось бы гораздо дольше. Спустил с потолка заправочную трубку, идущую от компрессора, подтащил свежий лист желтоватого металла. Брак не знал точного состава, вроде на перегородки идет сплав меди, олова и еще каких-то добавок. Мягкий, легко деформирующийся, но при этом достаточно прочный, чтобы закупоривать банку.
Перезаправка процесс несложный, но требующий ловкости рук и внимательности. Сперва с банки снимается старая перегородка, они позже отправятся к Ухолу на переплавку. Затем надо аккуратно приладить на старое место вырезанный из листа металла кружок, предварительно проделав в нем небольшое отверстие. В отверстие плотно заходит сменный кончик заправочной трубки из того же мягкого металла, заполняя банку эйром. Потом надо очень быстро прекратить подачу эйра, одновременно сведя наконечник заправочной трубки к перегородке, намертво его запечатывая. После чего остается лишь аккуратно разгладить пластину от торчащего куска заправочника.
Хорошо, что в мастерской нет необходимости слишком напрягаться со сведением. Испаряющийся из посудины эйр заполняет помещение кислой вонью, зато садмам работать намного легче. Разве что Ухолу приходится постоянно тяжело дышать, но у него самая затратная работа. Браку можно только мечтать о том, чтобы настолько сильно раскалить плавильное корыто.
Процесс несложный, но муторный. Банки разного размера, приходится под каждую сводить свою перегородку и наконечник, да и заполняются они с разным давлением. Брак провозился до самого обеда. Когда последняя заполненная банка перекочевала в ящик, парень облегченно разогнулся над верстаком, расправляя задубевшую спину и оглядываясь вокруг.
В мастерской все было по-прежнему. Разве что пришел заметно заезженный Аздан, освещая себе дорогу темными кругами под глазами. Усач приволок здоровенное, аппетитно пахнущее ведро похлебки, круглую ноздреватую краюху хлеба и канистру с пивом. Расчистил от раскатившейся мелочи верстак у выхода в трюм, чтобы было побольше света, после чего оглушающе шваркнул по столу какой-то железкой, подавая сигнал к обеду.
Ели молча, сосредоточенно жевали, макая свежий хлеб в наваристую похлебку. Лишь Часовщик, кивнув на остатки краюхи, невнятно спросил с набитым ртом:
— Отфуда такая фоскошь?
— Муки свежей закупили. Там два трака от фермеров прибыли, наши вымели все подчистую. А Сельма напекла. — Аздан свою порцию ковырял неохотно, предпочтя потягивать пиво из высокой кружки. Явно успел уже поесть.
— Хорошо. Надоело сухарями давиться, — старший механик прожевал свой кусок и добавил: — У Сельмы хлеб всегда вкусный. Не то, что у Отбивки, ее булками можно пузыри сбивать и броню дырявить. Интересно, где она?
— Не слежу, — усач спешно встал из-за стола, — Пойду движок покормлю.
Доедали в тишине. Рист отпросился на верхнюю палубу. Благодушный и сытый Часовщик возражать не стал, хотя взгляд в спину радостно убежавшему сыну кинул недовольный. Ухол, отдуваясь, опрокинул в себя жбан пива и пошел наружу, захватив с собой бандуру — его сын должен был сегодня вернуться из Поиска и отец собирался вручить ему арбалет в качестве подарка. Поразившее драка в глаз оружие перестало быть просто неудобной железкой, обрастя историей. Такое и подарить не стыдно.
Оставшись вдвоем с Браком, Часовщик некоторое время неспешно тянул пиво, после чего вытянул из под стола тяжелую коробку.
— Сыграем?
Калека охотно кивнул. “Большую Охоту”, или попросту “Забойку” старший механик любил и охотно обучал ей всех желающих. К его великому сожалению, кроме Чегодуна среди Котобоев достойных соперников не было, немногие хотели вникать в мудреные правила островной игры, предпочитая обычные кости или “Сводилку”. Брак играть любил, но возможность выдавалась нечасто, кроме тех редких случаев, когда старший сборщик отсутствовал в трюме. Да и комплекта для игры у парня не было.
Часовщик раскрыл коробку, высыпал на стол груду зазвеневших фигурок. Привычно расчертил мелом столешницу и принялся расставлять крохотные статуэтки машин и зверей.
— Медь или серебро?
— Медь, — Брак предпочитал уступить сопернику право первого хода, так проще было планировать игру. — Я с банками закончил.
Старший механик аккуратно поставил на клетку второй гигатрак и принялся за бронзовые, почти черные фигурки добычи.
— Быстро ты, — на стол легла стая медуз. — Не сорвал?
— Одну только. Недогрел.
— Не страшно. Все срывают, даже я. Еще немного поднатореешь и научу мембранные заправлять. Там не так сложно.
Часовщик закончил расставлять фигуры, придирчиво оглядел результат. На столешнице угрожающе встали друг напротив друга две семьи, медная и серебрянная. У каждой семьи — по гигатраку, занимающему сразу две клетки. Вокруг гигатрака в стройном порядке расположились траки, тарги и ловкие флиры, цепочкой выстроились маленькие скиммеры. Остальное поле занимают многочисленные и разнообразные твари, от люторогов до драков, сгрудились стаи медуз, выглядывают из под столешницы жвалы плевунов. В самом центре поля — окруженное тварями помельче логово Грандаргаша. Сам хозяин логова искусно выточен из зеленоватого камня.
— Я умею мембранные заправлять. Пробовал разок, — Брак подождал, пока соперник сделает первый ход, выдвинув вперед скиммеры. Сам, подумав, отправил в разведку флиры. — С ними главное мембрану зажать между пластинами плотно и не торопиться.
— По тебе видно, как не торопишься. — Часовщик потратил свои ходы, чтобы атаковать скиммерами стадо люторогов, привлекая их внимание. — Ты куда вчера полез? Еще и Логи в это дело втянул. Парень чуть не убился.
— Логи сам виноват. Следовал бы моему плану, остался бы цел.
— А явление драка ты своей многомудрой головой тоже предусмотрел? Чем ты его отогнал? Банку жахнул? — механик вел партию неспешно, его скиммеры приводили добычу под атаку тяжелой техники, а траки уже начали доставлять первые трофеи в гигатрак. — Только не рассказывай мне сказки про потерю сознания, я умею сводить воедино факты, в отличие от остальных.
— Две банки, — Брак попытался было завести драка под тарги, но вражеский флир ловко увел его прямо из под носа. — Времени не было совсем, свел что было и жахателем к нему загнал.
— Шаргов дурень. Брак, я и предположить не мог, что из всех дураков среди Котобоев, именно ты окажешься самым тупым. Зачем так рисковал? Осколками посекло бы насмерть, или по земле размазало. Это не считая затеи с гарпуном. Тебе повезло минимум трижды, причем за каждый раз впору отмечать день рожденья. Ладно, тебе плевать на себя, но вас было двое. Ты хоть рассказал Логи, в какую авантюру его втянул?
— Рассказал, — дела у калеки шли не очень, он уже потерял несколько скиммеров, а ловкая тарга соперника умудрилась сбить один из флиров.
— И он согласился в этом участвовать?
— Это же Логи. Он такой.
Наступила пауза, оба сосредоточились на игре. Часовщик уверенно опережал Брака по трофеям, почти полностью выбив тварей на своей половине поля и совершая дерзкие налеты на территорию противника. Зато гигатрак калеки почти вплотную подобрался к логову. Если удастся свалить грандаргаша, можно будет вывести на поле еще одного исполина, объединив несколько фигурок вместе. И тогда уже старшему механику придется туго, гиганты защищают все клетки вокруг себя от флиров, а вывести его из игры можно только пожертвовав другой гигатрак.
За толстяка вины калека не ощущал, тот знал, куда и зачем шел. Да и пострадал по своей собственной глупости.
— Значит, все же решил отправиться в степь? — Часовщик плеснул себе еще пива. — Не отказался от этой глупой затеи? Признаться, когда я вчера увидел твой жахатель у толстяка, решил было, что ты наконец взялся за ум.
— Почему глупой? Я просто хочу честно заслужить свою метку. Следовать своим желаниям, а не кого-то еще. Хватит с меня Джуса, надоело.
— Чтобы стать клановым не обязательно идти в поиск. Посмотри на меня, — механик указал на свои дырявые уши. — Я в Поиске не был. Тем не менее, я старший механик семьи, у меня есть жена, дети, свой трак. Ты не дурак, прекрасно понимаешь, что даже со скиммером и напарником, твои шансы вернуться ничтожно малы. Ты слабый, к тому же увечный. Зачем так рисковать?
— При всем моем уважении к тебе, Часовщик, я не думаю, что твой путь можно повторить. Ты попал в семью уже взрослым, сильным, знал и умел множество таких вещей, о которых Котобои не имели ни малейшего понятия. И даже учитывая все это… Сколько ты проходил в ошейнике? Лет десять?
— Двенадцать, — старик поморщился. Этот период своей жизни он вспоминать не любил. — Но я честно заслужил свое право на семью и метку.
— Да, ты заслужил. Но какова вероятность, что случится еще одно подобное побоище, где я смогу в одиночку спасти “Мамашу”? Ты был незаменим, прекрасно работал, изобрел кучу всего — но никто не спешил вводить тебя в семью. И только когда ты вытащил всех из полной задницы — старшие соизволили выдать тебе метку. Сколько тебе было тогда? Под сорок? А у меня какие шансы?
— Не делай из семьи врагов, Брак, — Часовщик вновь вернулся к фигуркам, выдвинул вперед траки, незаметно беря логово в клещи. — У тебя есть все шансы стать клановым. Никто не будет упрекать тебя в том, что ты не закончил Поиск. Ты еще молод, возможность проявить себя обязательно представится. И я верю, что ты ее не упустишь.
В словах механика, размеренных и веских, тем не менее сквозило едва уловимое сомнение, которое Брак почуял.
— Ты сам себя слышишь? Да во всей семье с трудом наберется пять человек, кто нормально ко мне относится. Остальные либо игнорируют, либо обращаются так, будто на мне ошейник.
Лицо Часовщика на мгновение дернулось, и Брак понял, что тот в курсе ситуации с Чегодуном. Неудивительно, старый механик знал все про всех, обладал отменной наблюдательностью и способностью делать выводы. К тому же, он присутствовал при разговоре со старшим сборщиком.
Убедившись в своих подозрениях, Брак горячо продолжил:
— Либо я закончу Поиск и стану хозяином самому себе, либо сгнию здесь в ожидании чуда. Джус пьет столько, что долго не протянет. Кто знает, что придет ему в голову? К тому же, он задолжал Чегодуну. Я не пытаюсь создать из семьи врагов, но мне до усрачки страшно того, что может произойти. Вот и что мне делать?
— Не выражайся, — Часовщик хмуро смотрел на доску, где все вновь застопорилось. — Твой отец должен Чегодуну тридцать синих кристаллов. Я не в восторге от этой ситуации, я не в восторге от поведения Чега и не в восторге от Джуса. Все это смердит хуже, чем отхожее место на “Мамаше”.
Брак мысленно застонал. Тридцать синек это куда больше, чем он мог предположить. За такую сумму Чегодун удавится, но выбьет долг из отца. А в упрямстве Джус мог посоперничать с Барташем, свой трак он никогда не отдаст.
Надо срочно собирать скиммер и сваливать.
— Но от твоего желания отправиться в Поиск я тоже не в восторге, — старик сделал свои ходы, посмотрел парню в глаза. — Твои шансы успешно вернуться стремятся к нулю. Что бы ты себе не придумал, какой бы план не составил — забудь. Внешний мир тебя прожует и выплюнет, а протезом будет ковыряться в гнилых зубах. Я не могу и не хочу тебе помогать совершать эту ошибку, но мешать тоже не буду. Это твое решение, жить с его последствиями тоже тебе. Хотя будет очень обидно так глупо терять перспективного механика.
— Я не собираюсь сгинуть в Поиске. Я лишь собираюсь честно доказать, что достоин стать Котобоем. Не хочу всю жизнь провести никчемной гразговой отрыжкой.
— Я же сказал, не выражайся, — Часовщик двинул фигурки. — Ты проиграл. Никогда не лезь на Грандаргаша, не обеспечив себе крепкий тыл. У меня больше трофеев, а ты потерял все траки.
Брак уставился на поле игры. Как он умудрился прозевать эти две тарги — уму непостижимо, но старый механик ловко провел быстрые машины по флангам, ударив по связанным боем тракам. Теперь шаргова тварь за один ход сломала оба грузовика, оставив Гигатрак в одиночестве. Выиграть в этой ситуации невозможно, только траки могут в достаточном количестве собирать трофеи и свозить их к медлительной головной машине. Даже то, что противник потерял обе тарги, уже не имело значения, парню никогда не догнать того по количеству очков.
— Этот ход называется мельница. Ловушка для тех, кто пытается хапнуть слишком много и забывает при этом смотреть по сторонам. Я пожертвовал тарги, значит это килейская мельница. Хотя вариантов здесь много.
Часовщик начал сгребать фигурки в коробку, аккуратно завернул в тряпочку каменную фигурку даргаша, чтобы не побилась.
— Часовщик, спасибо за честность. Я не собирался просить о помощи, просто…
— Не продолжай. Я все сказал. Хочешь глупо погибнуть, это твое право. Я не собираюсь ни мешать тебе, ни помогать в твоей затее. От работы я тебя освобождаю, незаметно выкатить скиммер помогу. Но большего от меня не жди.
— Спасибо! — от всего сердца поблагодарил Брак. Как незаметно выкатить скиммер через Чегодунову вотчину он до этого не представлял. Да и вообще, с души как будто камень свалился. Старик механик, хоть и был невыносимо зануден во всем, что касалось работы, всегда относился к калеке с симпатией. Слово свое он держит крепко, и Браку этого достаточно. Жаль только, что на помощь больше рассчитывать не приходится, работа с эйнсом предстояла сложная и советы опытного наставника очень бы пригодились.
— Не благодари, — старший механик собрал фигурки, убрал коробку. Задумчиво посмотрел на парня, тяжело вздохнул. Обвел взглядом пустую мастерскую, после чего досадливо крякнул и добавил:
— Шарг с тобой, пойдем гравку посмотрим. Но больше помощи не жди.
Калека просиял и похромал в угол за мешком.