— Пап, говорю же, это он!
Мужчина позади с сомнением хмыкнул, после чего спросил сочным баритоном:
— Парень! Это ты драка три дня назад шуганул?
Брак отмер, тяжесть с плеча исчезла. Медленно повернувшись, изумленно уставился на абсолютно не подходящую для этого места компанию.
Невысокий полноватый мужчина в круглых очках, в богато украшенном плаще с меховым воротником. Высокая черноволосая девица с выдающимися формами и умным лицом. И молодой парень, едва ли старше самого Брака, в островном гарбе.
Больше, разглядеть ничего не удалось, сумерки стремительно сменялись ночью.
Помимо этой троицы, сзади стояли двое угрюмых бородатых громил в странной железной одежде, похожие друг на друга как две капли воды. Разве что тяжелый двуствольный жахатель левый громила держал правой рукой, а правый — в левой.
На Брака троица смотрела со сдержанным любопытством, как на диковинную зверюшку.
— Ты глухой? — парень в гарбе помахал перед лицом застывшего калеки широким рукавом. — Понимаешь меня?
Мужчина наклонил голову набок и с сомнением произнес тем самым баритоном:
— Не похож он на местного. Может, вольник?
Брак пришел в себя, мысленно ударил ладонью по лицу. Он успел навоображать себе шарг знает что, а это всего лишь любопытствующие владельцы гравияхты. Как там ее, какая-то Спираль.
— Да, я вас понимаю. Простите, задумался, — он судорожно вспоминал, о чем его спрашивали. — Да, это я шуганул драка. Простите.
Прозвучало откровенно жалко, и он во второй раз приложился об воображаемую ладонь. Это просто гости торга, такие же, как и сотни других торговцев. А он, Брак, здесь на правах хозяина и должен вести себя соответствующе.
Хотя пока, надо признать, выходило препаршиво, что легко читалось на лицах собеседников. Даже темные глаза на непроницаемых лицах громил, казалось, смотрели презрительно. И угрюмо.
Только девушка радостно оживилась и горделиво вскинула подбородок:
— Я же говорила, что это он. Волосы черные и нога та самая. Парень, ты счастливчик, я видела как тебя швырнуло. Не обращай на них внимания, они все пропустили. Тебя как зовут?
Говорила она очень быстро, проглатывая окончания, но в целом понятно.
— Бракованный… То есть Брак. — тут же поправился калека.
Мужчина удивленно вскинул бровь, а доми хмыкнул, глядя на железную ногу, после чего сказал без акцента:
— Почему я не удивлен? Римма, ты хотела узнать про обычаи кланов? Как тебе такое — назвали безногого Бракованным? Уже обнадеживает?
— Это врожденное, или?.. — Мужчина рубанул ладонью по запястью вместо продолжения.
Брак почувствовал раздражение. От излишней бесцеремонности собеседников, но больше от того, что даже северяне в первую очередь спрашивают о его ноге. В клане он к насмешкам давно привык, но сейчас резануло обидой.
— Или. — буркнул парень. Продолжать разговор не хотелось.
Девушка недовольно покосилась на спутников, после чего обратилась к калеке.
— Не обращай на них внимания, Брак. Я не представилась. Меня зовут Римма Мезогнак. Это мой отец, Фолдис Мезогнак, — она указала рукой на мужчину в плаще. — И мой жених, Эртауго Калдамеро.
— Римма, я уже говорил тебе, будь проще, здесь другие нравы, — доми подхватил невесту под локоток. — Брак?
Калека вопросительно на него взглянул.
— Брак, я Эрт. Это Римма и Фолдис. Если очень хочешь обратиться уважительно и по правилам этикета, добавь перед именем "сар" или "сари". И говори как обычно, не надо пытаться подстраиваться под нас или копировать обороты речи, это звучит глупо.
Брак не выдержал и взорвался:
— Да я еще трех слов не успел сказать, как вы успели обвинить меня в том что я вольник, калека и тупой кочевник. Сар Эртауго Калдамеро, я в состоянии запомнить три имени и обращение к благородным. Я пойду уже?
Римма прыснула, и пихнула жениха локтем. Фолдис тоже улыбнулся.
— Брак, успокойся. Мы здесь в гостях и ведем себя неподобающе. За это приношу свои искренние извинения. Можешь ответить на пару вопросов про охоту? Это не займет много времени. Просто я впервые в жизни видела нападение драка, и это впечатляет. Вы всегда так их отгоняете?
Девушка говорила с такой естественной искренностью, что Браку стало стыдно. Понял, что неприятностей не будет, и сразу сорвался. А ведь гости с гравицепа это реальная возможность лично пообщаться с северянами. Сима бы их не упустила, выжала досуха.
— Я сам толком не знаю, как их отгоняют. Обычно скраппами, но надо еще успеть навестись. Драку одной медузы достаточно, обдерет и улетит. Мы на охоте в первый раз были, драк унес бы трофей. Вот и пришлось выкручиваться.
— А чем ты его так приложил? — с любопытством спросил Фолдис. — Ягодой?
— Чем? — не понял Брак.
Фолдис кивнул правому охраннику. Тот молча отцепил с пояса увесистую железную болванку на короткой цепи и показал калеке, проигнорировав протянутую руку.
Действительно, напоминает ягоду на стебельке. Если раскрутить такую, можно закинуть очень далеко. И тюкнется точно выпуклым носом, вызвав разгон эйра в банке, вокруг которой сведена круглая сфера с мелкими насечками. Такую если разорвет, осколками посечет всех вокруг.
Брак, оглядев ягоду, завистливо хмыкнул. Драка такой, пожалуй, не уложишь, но намного удобнее и надежнее его кривой самоделки. Сразу видно преимущество подхода северян, экономят эйр и металл, компенсируя это мастерством сведения. К тому же, садмы наверняка изготавливают их десятками, если не сотнями. Неудивительно, что дротики Квока настолько хороши, Гряземес основательно набил руку в островных мастерских.
— Откуда у меня такая? — покачал головой калека, поежившись от холода. — Была пара банок с собой, свел нечто похожее на скорую руку.
Уточнять о том, что его поделка без пинка от выстрела жахателя даже не сработала, парень благоразумно не стал. Достаточно того, что по сравнению с ягодой она выглядела таргой Чегдаша на фоне великолепного "Капитана". Кривой и убогой.
Эртауго, однако, взгянул на парня с интересом.
— Ты за полминуты свел заполненные накопители, сидя в двадцати шагах от драка?
— Не двадцать, подальше. Я плохо помню уже. Других способов шугануть не было, он собирался пообедать нашей гравкой.
Доми собирался еще что-то сказать, но был прерван Фолдисом:
— Эрт, может тебя все устраивает, но мне уже не двадцать лет. Мы третий час бродим по торгу, я устал и не прочь посидеть за кружкой горячего вина. Предлагаю идти назад.
— Яхту еще чистят от слизней, — Римма сморщила носик. — Я не собираюсь полночи дышать горелыми гразгами. Пойдем в "Гаргу", там точно есть вино.
— О, точно! — оживился Эрт. — Мне с Гнездовья хозяйка задолжала две бутылки лиорского.
— Тогда идем туда, пока окончательно не стемнело, — Фолдис выудил из под плаща блеснувший золотом хронометр, откинул крышку и близоруко уставился в глазок. — Не пойму, синий?
— Синий, — неожиданно тонким голосом ответил склонившийся над его плечом охранник. — Почти фиолетовый.
— Значит, часа три, не раньше. Ведите, дети мои. Можете кочевника с собой взять, если остались еще вопросы.
Римма кивнула и обратилась к калеке, не обращая внимания на нетерпеливо переступающего с ноги на ногу Эртауго:
— Брак, ты не откажешься выпить с нами вина в “Гарге”? Судя по твоему виду, тебе не помешает согреться. С нас угощение, с тебя рассказы о жизни Пылевых Гиен. Идет?
— Что за “Гарга”? — озадаченно спросил Брак.
– “Гарцующий Гигатрак”, походная корчма. Странно, что ты о нем не слышал. Он один у вас на рынке.
— Я там даже был. Просто не знал, что он так называется. Корчма это кабак?
— Да, по-вашему это будет кабак. Там же написано на входе.
Признаваться в неумении читать парню тоже не хотелось. Да и рассказывать о чем-либо северянам желания не возникало. Римма еще нормальная, а вот Эрт и Фолдис смотрят, как на дохлую медузу. С другой стороны, глупо отказываться, если тебя приглашают в кабак послушать рассказы, да еще и угощают. Часовщик советовал ему тренироваться — и это отличная возможность. Возможно, даже удастся пополнить копилку историй и продолжить дело Симы.
К тому же, это напомнило Браку истории о бродячих бардах Талензы, которые всю жизнь проводили в пути и задерживались лишь для того, чтобы поделиться своими песнями и историями в кабаках. Кончали они, правда, традиционно плохо — постоянно связывались с мутными личностями, называющими себя героями, благородными ворами и истребителями чудовищ. Спутники таких персонажей дохли как гразги, то есть долго, мучительно и зачастую не до конца, а барды всегда были в первых рядах на роль тупо и героически сдохших. Брак, правда, играть не умел, что внушало некий оптимизм, да и на героев троица похожа не была.
— Ты идешь или нет? — Эрт уже приплясывал от нетерпения, недовольно глядя на задумавшегося калеку. — Римма, пойдем, кочевник не с нами.
— Кочевник с вами, — Брак решил все же принять предложение. Жаль только, что нет Логи, но толстяк наверняка завалился спать перед завтрашним. — Дорогу показать?
До кабака добрались быстро. Помощь калеки не понадобилась, охранники уверенно провели четверку сквозь темный лабиринт машин прямиком к въезду на торг. Явно привычный для них маршрут, что и неудивительно. Где еще отдыхать двум амбалам, когда охранять никого не требуется?
В зале охранники сразу направились к дальнему столу в углу, где аккуратно освободили лавки от возмущенных такой бесцеремонностью вольников. Дальше недовольного бурчания дело не дошло, свободные места в зале еще оставались.
Римма, Эртауго и Фолдис заняли одну сторону стола, предоставив Браку сомнительное удовольствие быть зажатым между двумя сведенными в металл тушами бородачей. Калека уже знал из разговоров по пути, что зовут их Флагель и Андео, первый из Республики и не знает языка, а второй откуда-то с островов. Удивительно, что при таких различиях в происхождении, выглядеть они умудрялись абсолютно одинаково. Видимо, дело в бороде.
Разговор вначале не клеился, северяне обсуждали что-то свое, делали заказы. Эрт ругался с подавальщиком по поводу бутылок вина, которые ему должна была некая Закалка. Фолдис с Риммой вполголоса молились, нагревая хитро переплетенными пальцами тонкие сосуды, исходящие ароматным дымом.
Стиснутый между дующими пиво охранниками, Брак заварил себе вурш для согрева и теперь осторожно изучал северян. При свете проявились новые детали, под плащом Риммы оказалось богато украшенное платье из плотной темно-синей ткани. С прикрытой глухим воротником шеи свисала обернутая в несколько оборотов золотая цепочка, увешанная мелкими подвесками с драгоценными камнями. Других украшений тоже хватало, от браслетов до массивных сережек. Зачем девушке понадобилось тащить всю эту красоту на грязный рынок — неясно.
Фолдис растерял всю свою внушительность, свет безжалостно высветил наметившуюся внушительную плешь, щурящиеся близко посаженные глаза и пухловатые обвисшие щеки. Вокруг он поглядывал с нескрываемой брезгливостью и поминутно протирал столешницу полой плаща.
Зато с Эртауго вышло наоборот, при в свете фонарей стало ясно, что он намного старше Брака. Умное лицо, темные внимательные глаза, аккуратные усы и бородка. В своем ярком гарбе он смотрелся среди посетителей черной чайкой и привлекал лишнее внимание, но молодого мужчину это, казалось, ни капли не беспокоило.
— Зачем вы вечно эти помои пьете? — Фолдис закончил молитву и недовольно покосился в сторону калеки. — Пахнет так, будто в кружке что-то давно умерло.
— Это вурш, отец. Традиционный клановый напиток, который изготавливают из…
— Я знаю, что такое вурш, — перебил девушку Фолдис. — Я спрашиваю, зачем они его пьют. Только не говорите мне, что из-за вкуса, я прекрасно видел как кочевники варят пиво. У этого гнилья никаких шансов.
— Вурш бодрит, — пояснил Брак, не дожидаясь пока к нему обратятся. — К тому же им очень хорошо согреваться. В степи бывает очень холодно, особенно в сезон дождей. Ко вкусу со временем привыкаешь, к тому же он сильно различается у разных семей.
Северянин скривился и недовольно процедил:
— Сейчас принесут горячее вино, им и согреешься. А это убери. Лучше вылей, только подальше от стола, нам здесь еще есть.
Когда Брак, кляня себя за малодушие, вернулся с пустой кружкой к столу, там уже успели появиться подносы с едой и многочисленные бутылки. Довольствоваться мясом и пивом северяне явно не собирались, поэтому столешница ломилась от прежде невиданных калекой блюд. От тонко нарезанной вяленой голени драка, густо засыпанной острыми специями, и до широкой тарелки с кусками сыра, вперемешку с печеными грибами. Пахло одуряюще, а подавальщик продолжал приносить новые и новые подносы.
Потянувшегося было за ломтем мяса калеку довольно грубо хлестнул по руке охранник. Фолдис, примерившись, оторвал жареную ножку рапы, аккуратно надкусил. Лишь после этого за еду принялись все остальные.
Некоторое время все сосредоточенно насыщались, дорвавшийся Брак моментально обожрался и теперь осоловело пил пиво под насмешливым взглядом троицы.
Молчание нарушил Эрт. Активно жестикулируя кубком с вином, он вернулся к прерванной теме:
— А еще вурш пьют, потому что в нем полно эйра. Кочевники его делают из медуз, в плоти которых эйра очень много. Собственно, паршивый запах и прочая мерзость являются лишь бесплодными попытками отбить вкус эйра в пойле. Самое смешное, — он сделал глубокий глоток и потянулся за куском сыра. — Самое смешное это то, что аналоги вурша есть почти в каждом уголке мира. Называются по-разному, изготавливаются тоже, но суть при этом одна. Попытка употреблять растворенный в воде эйр в высокой концентрации.
Фолдис поднял бровь:
— Зачем его пить? Сводить это не помогает.
— Многие верят, что таким образом можно повысить свою силу как садма. Что если изо дня в день в течение многих лет употреблять эйр внутрь, это по капле будет расширять возможности пьющего, — Эрт пожал плечами. — Глупость конечно, но никто не запрещает верить в глупости. С тем же успехом можно годами питаться только грибами, надеясь что это вырастит больше волос на голове.
Фолдис, как раз накладывающий себе на тарелку грибы, с подозрением уставился на доми, но тот не обратил внимания.
— Но среди степняков действительно много садмов, — Римма сыпанула в кружку какой-то пряный порошок и сделала пробный глоток. — Это может быть связано?
— У степняков не так много садмов. Их столько же, сколько и повсюду. Просто кочевники готовы назвать садмом любого, кто способен самостоятельно вскипятить себе воду. Вот, к примеру, наш сегодняшний гость… — Эрт сделал многозначительную паузу.
Брак, разморенный едой и пивом, намека не понял. Он вообще почти не слушал разговор, последние минуты тупо пялясь в столешницу, где чья-то шаловливая рука нацарапала губастую красотку с огромной грудью. Рядом была пометка, но ее смысл от парня ускользал.
— Брак, к тебе обращаются, — девушка помахала у него перед лицом ладонью. — Ты садм?
— А? — калека очнулся и попытался поймать нить беседы. Вышло не очень.
— Мы здесь обсуждаем, почему среди кочевников так много садмов. Ты можешь нам рассказать, как именно вы определяете возможности человека? — терпеливо пояснила Римма.
— Болванку тяжелую калим. Если докрасна нагреешь, ты садм. У нас это ничего не значит почти.
— Вот! — многозначительно поднял палец доми. — Что и требовалось доказать. Я почти не ошибся с метафорой про кипячение.
— А что с этим не так? — не понял Брак. — Все так делают.
— С этим способом все не так. — Эртауго закатил рукав гарба, явив собеседникам широкий зеленоватый браслет, покрытый резьбой. — Какой металл вы греете? В каких условиях? Как сильно нысыщаетесь эйром? Как долго греете? И это не считая десятка других проверок на способность гнуть.
— Греем железо, килограмм десять. Иногда сталь. Да какая вообще разница? Умеешь сводить — сводишь. Не умеешь — идешь к механику. Я вот не могу ходить нормально, мне теперь никогда не видеть почетного звания “Ходящего”? Здесь такое никому не нужно.
Северяне дружно хмыкнули. Римма задумчиво, Фолдис презрительно, а Эртауго в кубок с вином, расплескав капли по усам.
— На, держи, — доми протянул браслет калеке. — Попробуй нагреть так сильно, как сможешь. Ты же “садм”?
Последнее слово он выделил голосом.
Брак с сомнением повертел в руках железку. С виду ничего особенного, но зеленоватый цвет металла явно намекал на какой-то сплав. Да и весит слишком мало. Попахивает подставой и его попытки наверняка вызовут насмешки, не зря даже охранники смотрят выжидающе. Но деваться некуда, халявную еду и пиво нужно отрабатывать.
Хорошенько продышался, благо ветер нагнал с океана прорву насыщенного эйром воздуха, обхватил украшение ладонями. Браслет начал послушно нагреваться, но в какой-то момент дело застопорилось. Как будто пытаешься вывернуть из земли за ось глубоко вкопанное колесо от трака. Вроде бы и поддается, но кроме вялого расшатывания сделать ничего не выходит. Так и браслет, чем больше он нагревался, тем сильнее сопротивлялся усилиям калеки.
Брак пыхтел, голова заболела, но добиться от железки даже слабой красноты не удалось. Издевательски проигнорировав прорву усилий, достаточную чтобы расплавить с десяток ракушек, браслет вывалился из ослабевших пальцев и покатился по столу. На с трудом соображающего от напряжения калеку обрушился довольный смех сидящих за столом.
— Так, так, что у нас тут… — отсмеявшийсь, Эрт ловко подхватил браслет и приложил к его раскаленному боку небольшой эйнос, напоминающий костяную лопаточку. — На удивление неплохо.
— Сколько там? — с любопытством протянула Римма.
— Почти триста двадцать. — Эртауго вернул браслет на руку и закрепил рукав гарба, чтобы не прожечь ткань. — Прилично, он мог бы работать в мастерской.
— А у тебя?
— Четыреста девяносто три.
Брак пришел в себя и выпалил мучавший его вопрос:
— Что это за шаргова железка? Я чуть не надорвался. Какой-то сплав? Похож на фальдийский, но я не слышал, чтобы он так туго сводился.
— Почти угадал, основой здесь фальдийский сплав. Но с кое-какими добавками. Можешь не спрашивать какими, я все равно не знаю. Этот сплав называют рефальдом. Сам он почти ничего не стоит, наравне с тем же фальдийским сплавом. Но вот изделия из него зачастую стоят совершенно безумных денег. Догадываешься, почему?
— Потому-что его сводить тяжелее, чем гразга плющить?
Эртауго кивнул:
— Почти невозможно. Чем сильнее он нагревается, тем активнее сопротивляется. Людей, способных в одиночку расплавить рефальд, буквально единицы. Я знаком лишь с одним, и ему пришлось потратить почти целый день на этот браслет. Есть обходные пути, но это намного дороже и сложнее.
— А если несколько садмов? — подала голос Римма.
— Не сработает. Они нагреют большую массу, но температура будет ограничена силой лучшего из садмов. Говорю же, таких единицы. — Эрт окунул палец в вино и пощупал браслет, после чего опустил рукав. — Или нужен талант именно к рефальду, но я о таких садмах даже не слышал. На островах из него делают кандалы для тех, кого опасно заковывать в древесину.
— А какие еще у него свойства? — Брак с возросшим интересом уставился на железку. — Он прочный?
— Понятия не имею, я не механик, — Эртауго уже потерял интерес к разговору и потянулся за бутылкой. — Тебе с ним все равно не светит работать. Сколько тебе, пятнадцать?
— Семнадцать.
— Тем более. Еще года три и упрешься в потолок, — доми налил вина себе и Римме. — Готов поставить этот браслет на то, что не доберешься даже до четырехсот.
— Я слышал слухи про один эйнос, который может расплавить что угодно, — Фолдис прожевал грибок и задумчиво почесал нос. — Какой-то костер.
— Черный Костер. — машинально брякнул калека.
На него уставились три пары округлившихся глаз.
— Что? — удивленно спросил Брак. — Это легенда об эйносе с Талензы, родом еще с тех времен, когда человечество даже про купол не знало. Он обладал способностью так сильно нагревать металл, что на целый переход вокруг вспыхивало и сгорало все живое. Сам металл светился столь ярко, что любой взглянувший в его сторону всю оставшуюся жизнь видел отпечаток исполинского черного костра. Отсюда и пошло название. По легенде, костер прекращал гореть лишь когда сгорал весь металл, которого он касался. Или заканчивался эйр в выжженном воздухе. Не очень долго, на самом деле.
Римма, стремительно что-то черкавшая свинцовой палочкой в крохотном блокноте, подняла глаза и восторженно спросила:
— А еще что про него знаешь?
Брак напряг память, выуживая подробности. Если уж привирать, то всегда опираясь на существующие факты, иначе занесет и спалят. Так всегда говорила Сима. А Джус добавлял, что еще и измордуют. Поэтому выбирать слова следовало очень аккуратно. Он глотнул пива и размеренно продолжил.
— Никто точно не знает, как именно выглядит Черный Костер. Возможно, даже прадеды прадедов всех ныне живущих никогда его не видели своими глазами, довольствуясь устными преданиями своих прадедов. Чаще всего его описывают как человеческий череп с парой высоких, изогнутых рогов. Угольно черный, отполированный и недобро скалящийся. Возможно, это череп сильнейшего из когда-либо живущих садмов. А возможно, это просто маленький костяной эйнос размером с кулак, который выронил сам Шарг, спускаясь с небес на землю…
— Шарг же в океане обитает… — влез было Эрт, но на него зашикали.
— В одном мнении сходятся все — если Черный Костер когда либо вновь явит себя, это принесет бесчисленные беды, возможно даже гибель всего человечества. Слишком много стало на поверхности металла, и стоит одному безумцу выпустить этот эйнос в любом из городов… К счастью, никто не знает, где именно он находится, да и сама правдивость легенды под сомнением. Быть может, он до сих пор лежит где-то под толщей камня на Талензе, навеки забытый. А может быть он и вовсе никогда и не существовал, являясь всего лишь отражением представления наших предков о безграничной мощи и неминуемом конце света. И должен признаться, мне гораздо спокойнее было бы спать, твердо зная про то, что Черного Костра никогда не существовало.
Брак закончил и присосался к кружке. Ему было удивительно хорошо, будто после долгой и трудной дороги он наконец-то смог почесать то самое место между лопаток.
— Жутковато… — Римма продолжала строчить.
— Боюсь себе представить, как сильно он смог бы нагреть рефальд. Костер же работает до тех пор, пока не сожжет металл дотла? — Эрт задумчиво разглядывал браслет.
— Главное, чтобы его не нашли ваши ученые. С них станется спалить половину Гардаша просто так, чтобы проверить. — Фолдис тоже потянулся за бутылкой. — Но я согласен с дочерью, жутковатая байка. Я таких подробностей не знал.
Римма закончила писать и уставилась на Брака поверх блокнота:
— Это все, что ты знаешь о Черном Костре?
— Именно о нем — да. Но есть еще старая тогвианская легенда о Предвестниках…
— Ересь, — проворчал Фолдис, но продолжил внимательно слушать.
Брак прокашлялся, поднял взгляд и продолжил свой рассказ. Ему отчаянно не хватало потолка трака, но он представил себе знакомые закорючки на грязном полотнище тента, и они послушно проступили, ожили на темно-зеленой ткани, щедро делясь своими историями.
Ему было хорошо.