— Американцы какую-то хрень прислали — сидим, разбираемся.
— Что значит «хрень»? Они утвердили или нет?
— В том-то и дело, что не до конца понятно: с одной стороны, они отказали в сделке на основании антимонопольного закона, а с другой, добавили кучу всяких «если».
— Это как?
— Если то — если се, если пятое — если десятое. «При соответствии вышеуказанным условиям сделка не будет противоречить закону.» Вот мы сидим и разбираемся, что все это значит.
— Что, у вас адвокатов нет для этой самой штуки? Пусть они и разбираются.
— С адвокатами и сидим, только с их языка переводчик нужен.
— Сидите, Бог в помощь.
— А ты чего не спишь посреди ночи? С тобой все нормально?
— Все хорошо, звонил профессор и просил завтра с утра приехать. Он хочет провести процедуру в два этапа, потому что времени нет.
— Я сейчас приеду.
— Оставь, не дергайся, за мной утром такси пришлют.
— Я сам тебя отвезу.
— Меир, серьезно, не надо.
— Не врешь? Поклянись!
— Необходимо и достаточно!
— Ладно, — смеется, — тогда днем подъеду.
Заснуть мне больше не удается. Лежу в какой-то вязкой и липкой полудреме и думаю сразу обо всем. О провалившейся сделке и огромных деньгах, которые лишь помаячили на горизонте. О том, что ждет меня завтра, и как мой организм перенесет все это процеживание крови через фильтры. Передо мной проходит длинная череда людей, желающих мне счастья и здоровья, равно как и Дане, Илане, нашим семьям, родным и близким — громко и по-восточному экспрессивно или по-европейски сдержанно. В еврейской традиции — посещать больных. Внешнее впечатление может быть обманчиво, люди могут вести себя весьма беспардонно или же действовать исключительно в собственных интересах. Мое ли дело судить, что у них на сердце? Об одном жалею, ругая себя, за то, что не погнала с порога Зиву с Рахелью. Потом уже поздно было, когда они меня в оборот взяли: кто да что, откуда да почему. И видно, что мысли крутятся у них в одном направлении — как повыгоднее подать, да подороже продать — придать благородную защищенность, заключив в серый квадрат.
На утро у меня та еще образина — зеркало, будь оно живое, трещинами бы пошло или с гвоздя сорвалось. Краситься нет ни сил, ни желания. Водитель такси смотрит на меня и трогается с места, не говоря ни слова, лишь качает головой. Я ему благодарна уже за то, что он молчит. «Удачи» — бросает он мне напоследок.
В отделении тоже не в восторге от моего вида.
— Кровь на анализ. Моментально! — командует профессор.
— Я просто всю ночь не спала.
— Сейчас выясним: просто или не просто.
Когда через полчаса приносят результаты, обстановка слегка разряжается.
— Даже лучше, чем я предполагал. Пойдем.
Я в первый раз пересекаю границу территории горя. Не представляю себе, какой выдержкой надо обладать, чтобы каждый день приходить сюда на работу. Меня заводят в комнату, напичканную приборами, и укладывают на кровать. В обе руки втыкают по довольно толстой иголке, но делают это мастерски.
— Вы не против, если вам дадут легкое снотворное? Поспите, отдохнете…
— Но надо же работать руками, — вмешивается одна из сестер.
— Ну так займет еще пару часов, ничего страшного не случится, если она поспит. Да, и подключите ее к монитору на всякий случай.
Конечно, я не против, и так нет никаких сил.
Когда я просыпаюсь, Меир сидит рядом со мной.
— Привет, все прошло чудесно, — докладывает он обстановку, — все довольны и полны оптимизма.
— Ты сам-то хоть спал?
— Заехал домой на пару часов.
— Так что случилось? — я пытаюсь сесть на кровати, но в ушах начинает звенеть, а стены плыть перед глазами куда-то в сторону. Теперь я начинаю понимать, что такое настоящая слабость.
— Не подпрыгивай, тебе надо еще полежать, — Меир жмет на кнопку вызова медсестры.
Вцепляюсь руками в одеяло, закрываю глаза и жду, пока пройдет приступ головокружения.
— Как спалось? — с закрытыми глазами, по слуху, определяю, что в комнату заваливается сразу несколько человек.
— Хорошо, только голова кружится.
— Так иногда действует антикоагулянт. Скоро пройдет. А общее состояние?
— Слабость, а так трудно сказать.
— Вы не вегетарьянка, случайно?
— Нет, а что?
— Тогда вам рекомендуется хороший бифштекс с кровью.
— О, и мне не помешает, — встревает Меир, — надеюсь, вы ее отпустите в ресторан.
— Если на своих двоих уйдет, то отпустим.
— А если нет?
— Тогда вам придется сбегать в ресторан. Но учтите, в больницу можно приносить только кошерную еду — на входе проверят.
— Что? А как же быть, если с кровью?