Солнце не всплыло из-за горизонта, но Клаудия всё равно ощутила произошедшую перемену. Тьма отступила, вместо себя оставив серые низкие тучи и ледяной ветер, пробирающий до костей. Крохи магии, что распределялись между ними и помогали им терпеть холод, теплились внутри одного из них, сплетались в незримые для Клаудии нити и помогали скорее прийти в себя.
Клаудия не жаловалась на холод. Не жаловался и Эйкен, хотя губы мальчишки уже были синими, а зуб давно перестал попадать на зуб. Магнус отдал ему свой плащ, но мальчик всё равно не согрелся. Его тени, отправленные вперёд, рыскали по лесу, выискивали опасности и ловушки, и за всё это Эйкен платил своим теплом.
— Ещё немного, — стараясь звучать спокойно и убедительно, произнесла Клаудия. — Думаю, не больше пяти лиг.
— Я голоден, — пробормотал Эйкен.
По голосу Клаудия поняла: он стыдится, что хочет есть. Они давно распределяли всё, что имели, в соответствии с возрастом и силой, но два дня назад их постигла череда неудач. Из-за нападения тварей они потеряли сумки с провизией, а того, что поймала Стелла, оказалось недостаточно.
Сейчас не только нюх Стеллы, но и тени Эйкена помогали им избегать ловушек и неожиданных столкновений с тварями. Но тени Эйкена были усерднее, они проникали туда, куда Стелла ни за что не смогла бы пролезть, и слышали то, что произносилось за лиги от них. Эйкен старался распределять свою силу правильно, но ему было всего тринадцать, и из-за того, что Третий сейчас без сознания и не может помочь ему, он нервничал пуще прежнего.
— Ещё немного, Эйкен, — чуть мягче повторила Клаудия. — В крепости есть горячая еда. Съешь столько, сколько захочешь. Я обещаю.
Разумеется, она не могла этого обещать. Она не управляла крепостью и не могла даже мечтать об этом. Но крохотная надежда, даже заведомо ложная, всегда помогала Эйкену. Он чуть расправил плечи, всё ещё держа руки на груди и пряча ладони под плащом Магнуса, и шмыгнул покрасневшим из-за холода носом.
— Знаете, о чём я тут подумал? — пробормотал Магнус, влезая в их разговор. — В прошлый раз я припрятал там радданское вино…
Стелла тявкнула, напомнив о себе, и Магнус, наверняка восприняв это как поддержку, заулыбался и продолжил:
— Именно, моя дорогая! Считаю, когда Третий придёт в себя, мы должны выпить.
— Алкоголь можно использовать, чтобы обеззараживать раны, — сухо напомнила Клаудия, ступая по укрытой снегом тропинке дальше.
Она затылком почувствовала направленные на неё взгляды, остановилась и повернулась. Магнус смотрел так, будто был глубоко разочарован её словами и отчаянно думал о том, как бы ему восстановить своё душевное равновесие. Его щёки и нос порозовели из-за холода, а лёгкая щетина — побелела, упавшие на лоб чёрные волосы успели намокнуть, но Магнус умудрялся выглядеть гордо-обиженным. Эйкен за неимением авторитета получше, чем Магнус, пытался вытянутся и стать таким же высоким. Вина ему никто, разумеется, не даст, но он исключительно из принципа подражал рыцарю. Стелла топталась за месте и фыркала, когда снежинки оседали на её нос.
Когда Третий был не в состоянии выполнять свою роль, его место занимала Клаудия. Сильная и непоколебимая, она могла бы стать настоящим лидером, если бы не её проклятие. Её сторонились, если рядом не было Третьего или главы Северного Ветра, и уважали, если она была вместе с ними. Единственные, кто никогда не обманывали Клаудию, прямо сейчас были перед ней. Уставшие, голодные и отчаянно жаждущие тепла, но каким-то чудом всё ещё держащиеся на ногах.
«Может быть, они и заслужили небольшую бутылочку вина», — отметила Клаудия, одновременно пытаясь выразить ни лице крайне тяжёлые раздумья.
— Только если Икас разрешит, — наконец заключила она. — И только после того, как Третий придёт в себя.
Магнус хлопнул стянутыми кожаными перчатками ладонями и победно улыбнулся. Его тёмно-карие, почти чёрные глаза, опасно сверкнули.
— Учись, Эйкен, — добавил он, снизу вверх посмотрев на мальчика. — Не каждый может разжалобить Клаудию.
Она была абсолютно уверена, что он едва не сказал «никто».
— Идём дальше, — объявила она, разворачиваясь.
Им нельзя было останавливаться и чего-то ждать. Нельзя было ослаблять внимание, заполняя тишину леса шутками, удерживающими их разум в подчинении. Нельзя было показывать страх, говорить о слабостях и ждать, будто кто-то откликнется на их зов о помощи. Клаудия была уверена в четверых, что окружали её, но за годы скитаний и выживания научилась полагаться и на себя одну.
Они шли всего несколько дней, но для Клаудии будто вечность прошла. Подъём в горы оказался самой сложной частью их пути, потому что едва не на каждом шагу поджидали твари. Добраться до бреши само по себе было испытанием, и закрыть её — борьбой, победу в которой они вырвали из когтистых лап тварей. Они потеряли трёх хороших коней и три сумки с провизией и одеждой, но брешь всё же оказалась запечатана и больше не представляла угрозы. Несколько тварей, выползших в леса в округе и затаившихся там в ожидании жертв, им уже встретились. Их головы слетали из-за меча Магнуса, сердца останавливались, когда магия Третьего пробиралась глубоко в их тела, а шеи с хрустом ломались, стоило Стелле вонзить в них свои клыки. Тени Эйкена оповещали обо всех тварях, что подбирались ближе, и потому ещё ни одна не ушла от них живой. И всё это — под шёпот мёртвых, который слышала только Клаудия.
Многие не верили ей, когда она говорила, что за спинами тварей тоже стоят мёртвые. Мол, у тварей нет души, за которые мёртвые могут уцепиться. Но эти люди не были отягощены проклятием, что кровью окрасило губы Клаудии в чёрный, поселилось в её тёмных глазах и ежедневно в течение многих лет терзало во сне. Мёртвые стали Клаудии ближе, чем живые, и потому она знала, что даже твари могут шептать после смерти.
В основном это, конечно, были проклятия. Но проклятия от мёртвых тварей не так страшны, как от живых. Реже Клаудия слышала о том, что твари восстанут из хаоса или что их собратья отомстят за них. Мёртвые твари шептали о крови, что прольётся насильственным путём, и очень часто этот шёпот совпадал с голосами вполне себе живых людей.
Клаудия спасалась от голосов бегством, но ничуть этого не стыдилась. За Третьим тянулся целый шлейф мёртвых, и потому спасаться в его обществе было трудно. За спиной Стеллы шептались те, чьё падение она видела до того, как присоединилась к их группе. У Магнуса был хор его товарищей, погибших при Вторжении, а у Эйкена — скулёж чего-то неясного и далёкого. Клаудия спасалась одиночеством, накрывавшим её, точно тёплое одеяло, и ничуть этого не стыдилась.
Однако сейчас она отчаянно хотела услышать шёпот мёртвых, что прятались за спиной Третьего. Пару дней назад он сделал нечто, что поражало её до сих пор: позволил Арне забрать часть их общей магии и поместить в кого-то, кого никто из них не знал. У Клаудии в голове не укладывалось, что такое возможно, но у неё не было времени на раздумья и построения логических цепочек. Большую часть пути до крепости Третий провёл в забытьи, расположившись на спине Стеллы. Просыпался он редко, почти не ел и не пил, и всё время, что бодрствовал, пытался отчаянно разделить между ними крохи магии, что уже подчинялись ему в прежнем виде. Эйкен хоть и мёрз, но одёргивал его первым. Говорил, что тот должен подождать до крепости, где он сможет хорошенько отдохнуть, а уж там может хоть каждому встречному свою магию дарить. Не ту, что убивала тварей, даже не касаясь их, а ту, что дарила тепло и позволяла уснуть, не боясь кошмаров. Третьему не нравилось, что Эйкен прав, но он был слишком слаб, чтобы возражать.
Третий был настолько слаб, что для того, чтобы сбить с него спесь, хватало одного мальчишки с проклятьем, поселившимся на левой половине его тела.
И потому Клаудия волновалась. Даже во сне, так редко посещавшем Третьего, она слышала мёртвых за его спиной. А сейчас — тишина. Будто никто и не пытался уцепиться за него. Будто он сам ни за кого не цеплялся. Это не могло не остаться без внимания Клаудии, но она не знала, что делать.
Из их пятёрки она самая слабая, и это было фактом. Она умела обращаться с мечом и даже стрелять из лука, могла, не моргнув и глазом, свернуть шею пойманному зайцу и освежевать его, но сокрушитель не ложился в её руки. Её проклятие не позволяло ей сражаться так, как Стелле или Эйкену, а простой металлический меч рубил тварей не так хорошо, как сокрушитель. Третий называл её «мозгом», потому что Клаудия была самой умной и расчётливой, всегда реагировала быстрее всех и благодаря шёпоту мёртвых знала, какие тайны прячет тот или иной человек. Но Клаудия всё равно ощущала себя недостаточно полезной. Ей хотелось делать больше. Быть сильнее, умнее, хитрее. Быть владелицей сокрушителя, а не голосов в голове.
Ледяной воздух обжёг лёгкие, когда Клаудия втянула его, надеясь успокоиться и привести мысли в порядок. Она редко поддавалась эмоциям, никогда не позволяла им захлёстывать себя, но сейчас внутри что-то очень медленно ломалось. Третий был в этом странном состоянии между жизнью и смертью уже пять дней, и волей-неволей, но Клаудия начала задумываться о худших вариантах. Она помнила, что Третий не так прост. Что в Ома́ге его почитают не просто так. Он достаточно силён, чтобы выбраться из пасти самой грозной и ужасной твари, а потом убить её, чтобы спасти всех остальных. Но Клаудия всё равно волновалась.
Волнение — непозволительная роскошь. Тот, кто волнуется, заведомо обречён на провал. Но как тут остаться хладнокровной, когда речь идёт о том, кто спас их всех?
— Клаудия, — тихо пробормотал Эйкен, будто боялся нарушить покой Третьего. — Клаудия, тени что-то чувствуют.
Клаудия тут же обратилась во внимание и посмотрела на Эйкена.
— За многие лиги отсюда что-то происходит, — пояснил мальчик спустя несколько секунд напряжённого молчания. — Говорят, там Икасовы охотники, но есть ещё что-то странное.
— Если там охотники, то волноваться не о чем, — произнёс Магнус, но Клаудия, обернувшись, увидела, что он положил ладонь на рукоятку висевшего на поясе сокрушителя.
— Это их территория, — поспешила добавить Клаудия, переведя взгляд на Эйкена, вжимавшего голову в плечи. — Мы закрыли брешь, так что твари больше не сунутся в эти края. Если там те, что успели сбежать, охотники с ними справятся.
— Да, ты права, — едва слышно согласился Эйкен. Стелла догнала его и ткнула носом в его спину, из-за чего мальчик взвизгнул и отскочил в сторону. Стелла фыркнула, и Эйкен, не сдержавшись, тихо рассмеялся.
В сравнении с Клаудией, Стелла сама ещё была ребёнком, хотя тело у неё было сильной и прекрасной девушки. Но Стелла, умудряясь не замечать собственных страхов, всегда угадывала, когда Эйкена нужно подбодрить, за что Клаудия была бесконечно благодарна ей. Новость, что принесли тени, была тревожной, и девушка должна была как следует её обдумать.
Скорее всего, Магнус прав. Несколько тварей и впрямь могло спрятаться за многие лиги от них. Но если охотники Икаса там, бояться нечего. Хотя бы у двоих должны быть сокрушители, и этого достаточно, чтобы убить тварей. Если бы тут было что-то более сильное и ужасное, мёртвые бы зашептали об этом, но они молчали, точно вовсе исчезли.
Клаудия позволила себе на секунду прикрыть глаза и сделать глубокий вдох. Затем выдох, а после — шаг вперёд. Крепость уже близко, но останавливаться и расслабляться не стоило. Это было опасно.
***
Крепость пряталась в долине, окружённой редким лесом. Со стен местность просматривалась на пол-лиги, и тут были и преимущества, и недостатки. С одной стороны, наступление вражеских сил можно было заметить издалека. С другой же стороны, сама крепость была как на ладони. Но если среди врагов не было твари, что умела парить среди серых облаков, у обитателей крепости ещё оставался шанс на победу. Изменить местность или в кратчайшие сроки вырастить новый лес, который укроет крепость, они не могли, даже с силой Третьего и благодаря усилиям фей.
Когда Клаудия стала различать мелкие трещины в сером камне, люди на стенах пришли в движение. Послышались натянувшиеся луки, грозный голос Икаса приказами сыпался вниз. Осторожность, которой нельзя было пренебрегать, давила на Клаудию. Магнус вышел вперёд, вынул меч из ножен и продемонстрировал его. Спустя секунды послышался новый приказ Икаса — луки были опущены, ворота начали открываться. Как и всегда, первыми на безопасную территорию проскочили Эйкен и Стелла. Клаудия и Магнус шли плечом к плечу, одна прислушивалась к мёртвым, другой — к своему оружию, но тварей поблизости так и не обнаружилось.
Когда ворота закрылись, Клаудия выдохнула. Укутанный в плащ рыцаря Эйкен прыгал вокруг Стеллы и раздавал указания людям Икаса, подошедшим, чтобы помочь Третьему подняться на ноги. Он всё ещё был в забытьи и не реагировал ни на кого, но теперь Клаудия хотя бы была уверена, что угроза ненадолго отступила. Тенью отправленное много часов назад письмо должно было оповестить Икаса о том, чтобы им приготовили комнаты, а для Третьего — многочисленные фейские отвары и все одеяла, что удастся найти и взять, не получив по лбу от кого-нибудь.
Клаудия поймала взгляд Стеллы и кивнула, протянув ей до этого перекинутую через плечо сумку. Стелла вытянула шею, и Клаудия закрепила на ней сумку, после чего волчица потрусила в нутро крепости через каменную арку, бывшую совсем рядом.
Здесь они могли ненадолго расстаться и каждый заняться своим делом. Несмотря на то, что Эйкен сильно хотел есть, он сначала убедится, что Третьего уложат в кровать и помогут ему выпить фейского отвара, и только после этого отправится на кухню. Стелла присоединится к нему после того, приведёт себя в порядок и отогреет конечности. Может быть, Эйкен даже принесёт ей еду. А Клаудия и Магнус перескажут Икасу всё, что произошло с ними с тех пор, как они покинули другую крепость. Говорить в основном, разумеется, будет Клаудия. Магнус присоединится позже, чтобы добавить несколько деталей относительно тварей и сокрушителей, которые могут использовать другие.
— Я его обязательно проверю, — пробормотал Магнус с улыбкой, снизу вверх посмотрев на неё. Он был ниже Третьего на полголовы, но каким-то образом всё равно выглядел величественным и невероятно сильным даже рядом с ним. — И прослежу, чтобы ему в глотку влили всё, что только можно.
— Звучит очень угрожающе, — заметила Клаудия, отвечая на его взгляд. — Оставь этой крепости хотя бы пару бутылей целебного отвара, хорошо?
— С вином такое не пройдёт.
— Я знаю. Иди, проследи за Третьим. Потом проверь, что Эйкен согрелся и наелся, а Стелла нашла…
— Ох, Клаудия, не превращайся в мамочку. Я знаю, что делать. Если ты не забыла, я старше тебя.
— Всего на семь лет.
— Готов поспорить, раньше тебя это ничуть не заботило.
Раньше им не приходилось выживать. Магнус знал это ничуть не хуже, но он всегда и во всём искал хорошее, и Клаудия не могла винить его за это.
— Ты начинаешь ворчать как старик, — слегка приподняв уголки губ, сказала она.
— Мне двадцать семь, Клаудия, — строго заметил он.
— Двести двадцать семь, — исправила она.
— Я молод и прекрасен!
— Я не удивлюсь, если в следующий раз, когда ты поднимешь сокрушитель, твои кости заболят.
Магнус демонстративно показал ей язык и прокрутил в руке меч, выуженный из ножен секундой ранее.
— Меня твоё хвастовство не трогает, — равнодушно заметила Клаудия, собирая руки на груди. Жест глупый и даже по-детски наивный, однако эта привычка, пожалуй, была единственной, от которой Клаудия до сих пор не могла избавиться.
— Ты ранишь моё сердце, — убирая меч обратно, пробормотал Магнус. — Если шёпот принесёт тебе чьи-то рыдания, знай, что это был я.
— Приму к сведению.
Магнус закатил глаза и громко фыркнул. Вывести Клаудию на весёлый разговор или хотя бы добиться от неё хоть какой-нибудь штуки — непосильная задача даже для такого рыцаря, как он. В этой крепости, должно быть, пытались все, — все, кто не боялся Клаудию, — но ни у кого не вышло. Не пытался разве что Третий, потому что уже давно привык к чёрному юмору девушки и её настороженности по отношению к остальным.
Стоило Икасу показаться на одной из лестниц, ведущих со стен во двор, как Магнус ушёл. Первым делом, разумеется, следовало очистить меч по-нормальному, а не впопыхах, как это делал рыцарь, пока они были в пути. Потом, ответив на многочисленные вопросы всех, кто встречался на пути, он уже мог присоединиться к Клаудии и Икасу.
— Судя по твоему лицу, что-то всё же произошло.
Икас остановился в метре от неё, будто старался сохранять ненужную дистанцию. Шёпот, что тянулся за ним, мог дойти до Клаудии, будь она в любой точке крепости, и осторожность была ни к чему.
— Просто немного переживаю за Третьего, — спокойно ответила Клаудия, поворачиваясь к собеседнику. — Надеюсь, вы окажете ему достойный приём.
— Не говори так, будто ждут всех, кроме тебя.
Клаудия скривила губы.
— В общий зал вы вряд ли спуститесь? — тут же поинтересовался Икас, верно уловив настроение девушки.
— Третий сильно устал, Эйкен немного напуган, но Стелла и Магнус, возможно, к вам присоединятся.
— А ты?
«Какой глупый вопрос», — почти сорвалось с её языка вместе с презрительным смешком. Добровольно сунуться в место, где мёртвые шепчут за спинами каждого? Нет уж, увольте.
— Займусь нашими делами, — коротко ответила Клаудия. Знать, что за дела у них были, Икасу не следовало. Он не входил в верхушку Омаги и не общался с королём Киллианом столь тесно, чтобы выведывать планы людей, связанных с ним. Клаудия, помня об этом небольшом преимуществе перед жителями крепости, едва сдержала лёгкую улыбку.
— Может быть, уже пойдём внутрь? Ты наверняка замёрзла.
— Что ж, тут ты угадал.
Клаудия послушно проследовала за ним, огибая группы рыцарей, охотников, целителей и других жителей крепости, что толпились во дворе. Она была здесь не очень часто, и хотя местные уже должны были запомнить её, их взгляды всё ещё были настороженными и даже слегка испуганными. Клаудия совершенно точно не походила на до смерти замёрзшую девушку. Её кожа была белой, как снег, а губы — чёрные, как ночь. Никакой синевы, красных пятен, слипшихся ресниц или покрывшихся белизной кончиков тёмных волос, остриженных по линию подбородка. Клаудия всегда походила на приведение, родившееся и выросшее среди снегов и тьмы.
Мёртвые, цеплявшиеся за спины обитателей крепости, насторожились. Кто-то уже шептал молитвы, кто-то будто пытался помешать едва начавшемуся разговору среди вполне себе живых. Клаудия слушала, никак не выдавая своей заинтересованности, не вглядываясь в лица людей и не позволяя себе думать о том, что узнаёт их секреты. Ей это было не нужно.
— Послушай, Икас, — непринуждённо позвала его Клаудия, когда они на секунду замерли, дожидаясь, пока им откроют вторые ворота, пускающие в самое сердце крепости, — у вас найдётся вино?