Джинн сидел напротив и с наслаждением ел булочку. Её булочку.
— Ты невыносим, — пробормотала Пайпер, утыкаясь в книгу.
— Я знаю, — протянул Джинн, улыбнувшись. — Скажешь это ещё раз, когда я съем всё остальное.
Пайпер бы обязательно надавала ему по рукам, если бы нашла достаточно тяжёлый для этого предмет. Книг Джинн не боялся, — отмахивался от них так легко, словно совсем не берёг свою магию, — а поднять резной стул с мягкой спинкой она уже пыталась, но безуспешно. Джинн на все её угрозы только усмехался, беззастенчиво поедая чужой завтрак, к которому Пайпер не смогла притронуться. После пробежки и тренировки с Магнусом её подташнивало.
Он грозился столкнуть её в озеро в саду, если она не начнёт шевелиться. В ответ Пайпер грозилась поджарить его изнутри, если он будет чересчур часто торопить её. Когда Магнус спросил, знает ли она подходящую магическую манипуляцию для этого, Пайпер, с видом знатока пообещала прочитать лекцию об этом, ускорила темп и даже обогнала его. Хотя всего через три секунды он вновь был рядом.
На самом деле Пайпер не могла должным образом создать ни одной магической манипуляции. В книгах, которые ей предоставил Джинн, не было чопорных заклинаний, инструкций к написанию сигилов и прочего. В них была общая история магии и отдельных её подвидов, вроде чар фей и эльфов, силы детей Фасанвест, был даже целый раздел, посвящённый особому дару великанов, которые сигридцы не характеризовали как магию. Его Пайпер пока так и не прочитала: книга лежала в её комнате, на прикроватной тумбочке, и всё ждала своего часа, пока она как трусиха боялась столкнуться с чем-то по-настоящему мощным.
«Магия основывается на чувствах», — так ей сказала Шерая. Сионий же во время одного из их уроков упоминал, что магия чувствует тех, кто может её использовать, и взывает к ним. Пайпер совсем ничего не чувствовала, только опустошённость и ощущение, что она — лишний груз.
В Тевье она пообещала себе, что будет стараться изо всех сил и в результате превратит в себя в сальватора, которая уже не будет бояться собственной магии, но постоянно отступала на шаг назад, а то и на два. Ей было страшно, одиноко и больно. Хотелось поговорить с дядей Джоном, услышать от Эйса, что он будет рядом даже вопреки тому, что ничего не понимает. Пайпер всё чаще ловила себе на мысли, что скучает не только по ним, но и по Киту, Гилберту, Марселин и всем остальным, кого успела узнать всего за неделю. Она больше не считала надоедающим пристальное внимание Шераи, взгляд Сони с проблесками осуждения и Данталиона, без остановки сыплющего шутками направо и налево. Раздражало только одно — всеобщее молчание насчёт Третьего, которого именовали Предателем.
Сейчас же он был практически единственным, кто мог дать ей ответы, но, как и остальные, о многом умалчивал. Думая об этом в моменты, когда Пайпер не могла уснуть или просыпалась после наиболее реалистичного кошмара, она приходила к выводу, что каждый имеет право хранить свои тайны и отгораживаться от неё. Третий — особенно.
Но голос в голове твердил, что сальваторы одной магии. Она с Третьим одной магии. Они были связаны, хотела она этого или нет, и связь эту можно разорвать только смертью.
«Почему ты не можешь подсказать мне, что делать? — спрашивала Пайпер у Лерайе, пялясь на балдахин своей большой кровати по ночам. — Я знаю, что я глупая и могу только ныть, ничего не пытаясь изменить, но я же… Я просто хочу домой. Пожалуйста, Лерайе».
Сакри не отвечала. Пайпер почти раздражало это, но только почти — Лерайе сказала, что ответить на все вопросы сможет лишь после того, как вновь станет целой. Это означало, что Пайпер нужно забрать у Третьего ту часть Силы, что он запечатал в себе после смерти Йоннет, и соединить её с тем, что было внутри неё. Это даже звучало страшно, Пайпер просто не представляла, как воплотить это в жизнь. Очередной странный ритуал, который потребует крови?
«Не сопротивляйся», — это было единственным, что шелестел едва слышный голос.
Пайпер призналась, что слаба, глупа и беспомощна, и не понимала, чего Лерайе от неё хочет. Неужели извинений длиною в несколько часов? Пайпер вполне могла наступить себе на горло и устроить их, вот только она не была уверена, что это чем-то поможет. Она уже больше двух недель ни в чём не была уверена.
Пайпер две недели только и делала, что занималась с Джинном. Они встречались в части дворца, которую сам Джинн гордо именовал своей башней. Он всегда ждал её в просторном помещении с витражами вместо окон, изображавшими в основном падающие звёзды, которые своим светом цеплялись за ещё оставшиеся на небе. В первый раз Джинн с радостью провёл ей экскурсию, показал свою небольшую библиотеку (и пожаловался, что у Третьего гораздо больше книг, которые он не разрешает забирать), запретил ей с ногами залезать на потрёпанный диван под самым большим витражом, но разрешил занимать кресло возле камина. Однако в присутствии Джинна Пайпер ни разу не позволила себе расслабиться. Они всегда сидели за столом средней длины, расчищенного от книг по магии и самых обычных романов, — Пайпер уверена, что видела там романы! — достаточно близко друг к другу, чтобы Джинн следил за её работой, но при этом так, что он всегда уворачивался, если она хотела ему врезать. А врезать ему Пайпер хотела почти каждый урок.
Он не учил её чему-то новому. Не говорил о магии сакри, даже не интересовался, как продвигается её обучение у Третьего. Он просто давал ей различные мелкие задания: прочитать тот или иной параграф, вычленить главное, ответить на его вопросы, поспорить с ним насчёт многолетнего труда какого-нибудь учёного. С Третьим, который теперь говорил с ней исключительно о магии сакри и никогда больше не оставался с ней наедине, Пайпер было легче. Даже несмотря на присутствие Клаудии и напряжение между сальваторами, которое было едва не физически ощутимым.
Когда Пайпер отложила книгу, закончив читать указанный Джинном параграф, он улыбнулся ей и небрежно смахнул сахар с губ. Он беспощадно расправился со всем, что было принесено слугами.
— Ты невыносим! — не выдержала Пайпер.
— Как описывал магию автор трактата? — продолжая улыбаться, спросил Джинн.
Пайпер сделала глубокий вдох. «Не вороти нос, — убеждала она себя, — уж лучше такое обучение, чем совсем никакого. Хотя, конечно, — добавила она специально для Лерайе, — можно и помочь немного!»
— Магия — это не сила, которую можно подчинить, а энергия внутри тех, кого выбирает богиня Геирисандра. Или тех, кто с рождения предрасположен к чарам.
— Как появляется источник?
— Его создаёт Геирисандра, а после… не знаю, внедряет в мага, — неуверенно закончила Пайпер, нервно замахав ладонями. — Эта часть была очень сложной.
— А теперь прочитай последнее предложение на последней странице. Вслух.
Пайпер подавила желание закатить глаза и взяла книгу. Кожаный потёртый переплёт был простым, но красивым: на нём были какие-то сигилы, складывающиеся то ли в формулы, то ли в имена. Почти каждая страница была дополнена рукописными предложениями. Таким же было и последнее, которое Пайпер зачитала вслух:
— «Магия — это чувства. Если маг ничего не чувствует, он начинает терять связь с источником Геирисандры. Однако многие маги полагают, что пустота есть потеря связи. Они неправы. Пустота — это тоже чувство, источник, ведущий к магии».
Пайпер подняла глаза на Джинна — ни тени веселья, которое наблюдалось до этого. Он даже пригладил взъерошенные алые волосы, будто хотел казаться ещё серьёзнее.
— Кто автор трактата? — спросил он, подперев подборок кулаком. В отличие от Магнуса, он почти не носил перчаток, но и не прятал руки, как Третий, если Пайпер слишком долго смотрела на них. Она бы и не делала этого, если бы не перстень сальватора, не дававший ей покоя.
Не дождавшись ответа, всего через две секунды Джинн повторил вопрос более требовательным тоном:
— Кто автор трактата?
— Я не знаю, — пробормотала Пайпер, качнув книгой. — Тут не написано.
— Написано, прямо на обложке. Прочитай.
Мысленно представив, как она толкает Джинна в то злополучное озеро, Пайпер посмотрела на кожаную обложку книги. Сигилы не желали складываться в понятные ей слова, и это пугало. Все книги, которые ей говорил читать Джинн, были на сигридском. Благодаря урокам с Анселем чары понимания, нанесённые ещё во Втором мире, работали даже при чтении наиболее сложных текстов. Здесь они почему-то дали сбой.
— Читай.
— Я не могу.
Он с громким скрипом придвинул свой стул ближе. Пайпер предпочла бы держать дистанцию, особенно сейчас, когда глаза Джинна горели не магией, а элементарным недовольством.
— Читай. Вслух.
Что-то внутри неё противилось попыткам прочитать сигилы на обложке. Даже руки дрожали, будто то наполнялись Силой, то вновь теряли её.
Пайпер не знала, что с ней происходит. Она старалась как можно реже плакать по ночам — с того самого момента, как за завтраком Стелла, решив явиться в человеческом обличии, спросила, почему её кожа пахнет солью. Киллиану и Третьему хотя бы хватило такта промолчать, за что Пайпер мысленно благодарила их, но вопрос Стеллы ударил так резко, что она едва не разрыдалась прямо в общей столовой. Это был второй раз, когда она приняла приглашение Магнуса позавтракать со всеми. Ужасное выдалось утро.
Пайпер была на грани всё время, из-за чего ненавидела себя. К чёрту самоучители по магии для сальваторов, неужели никто не догадался записать хотя бы пару советов, которые точно пригодятся при таком паршивом состоянии? Пайпер бы спросила у Третьего, если бы не боялась. Теперь не только правды, которую всё равно смирилась узнать, но и его самого. Этому Сила противилась отчаяннее всего.
— Стефан, — процедил Джинн, и Пайпер мигом забыла о Третьем. — Автор трактата — Стефан. Слышала о таком маге?
Пайпер слышала крик Марселин, её ругательства и проклятия, которые не могли навредить Стефану так, как копьё Брадаманты, пронзившее его грудь.
Сигилы наконец удалось прочитать — они действительно складывались в имя Стефана, написанное на сигридском, и от этого всё внутри Пайпер болезненно сжималось.
— Один из величайших магов Сигрида, — между тем продолжил Джинн, лениво прислонившись к спинке стула. Он не мог не заметить напряжения Пайпер — он точно знал, в каком она состоянии, потому что каким-то образом постоянно угадывал его. И он говорил о Стефане намеренно, прекрасно зная, что каждое слово ударяет по ней: — Я до сих пор нахожу в его исследованиях что-то новое. Потрясающий маг. Хотел бы я когда-нибудь лично пообщаться с ним… Возможно, я бы попросил его подписать для меня какую-нибудь книгу. Знаешь, у меня есть один трактат…
— Хватит, — выдавила Пайпер, прижимая книгу к груди. — Пожалуйста.
— Так ты знаешь Стефана.
Он сказал «знаешь», а не «слышала». Пайпер испуганно вскинула голову и столкнулась с проницательным взглядом жёлтых глаз, на фоне смуглой кожи кажущихся горящими и без всякой магии.
— Прости, но я наблюдал за тобой. Даже попросил Магнуса, хотя он согласился с большой неохотой. Порой ты отвечала ему с сарказмом, говорила всякую чушь, а потом останавливалась и просто смотрела перед собой. И я понял, что ты вспоминаешь Второй мир. Уж не знаю, что это за колледж искусств… Мана?
— Мэна, — на автомате исправила Пайпер, широко раскрытыми глазами смотря на Джинна. — Колледж искусств штата Мэн.
— Да, именно про это я говорю. Это из твоей прошлой жизни, верно? Но в прошлой жизни не было Стефана, однако ты его явно знаешь.
— Неправда, — хрипло возразила Пайпер, запоздало поняв, что совсем потеряла голову.
Она действительно иногда болтала о своей прошлой жизни с Магнусом? Или же он задавал вопросы таким образом, что она просто не могла ответить иначе? В любом случае, какими бы ухищрениями Джинн не узнал, куда она с огромным трудом смогла поступить, это уже не имело смысла. Второй мир уничтожил все доказательства её существования, и место в колледже искусств штата Мэн наверняка отдано кому-то другому.
Как жаль, что всё, чего она успела достичь, просто исчезло. Она очень любила ту фотографию, сделанную в момент, когда Лео грохнулся с велосипеда.
— Тебе не обязательно говорить обо всём, — неожиданно беззаботно сказал Джинн, вновь улыбаясь. — Но было бы интересно послушать о твоём мире и твоей жизни до того, как ты стала сальватором.
— Я не хочу об этом говорить.
— Как и Третий не хочет говорить о причинах, вынудивших его убить Лайне.
Пайпер не смогла подавить дрожь, прошедшую по телу. Джинн, заметив, как дёрнулись её плечи, убрал свою издевательскую улыбку и добавил:
— У каждого из нас есть свои секреты, которые мы не хотим раскрывать другим. Третий не исключение, но ты давишь, и ему от этого хуже.
— Не знала, что он так легко ломается.
Джинн поджал губы. Пайпер слишком поздно поняла, какую глупость ляпнула. Очередное доказательство, какой жалкой и злобной она была. Она ведь знала, по-настоящему знала, что не хотела давить на Третьего, но делала это, потому что нападение — лучшая защита. Уж лучше она ударит первой, чем ударят её. Правда её уже били не раз и не два, и не всегда магией, хаосом или когтями.
Джинн долго изучал её лицо, с каждым днём становящееся всё лучше. Пайпер стабильно приходила к Ветон, которая осматривала её, и пила все отвары, которые ей давали, но всё равно старалась как можно меньше смотреть в зеркало. Ей не было противно, просто… Пайпер не могла. Она не хотела себя видеть.
Наконец маг, качнув головой, томно вздохнул. Затем он почему-то попросил у звёзд прощения и, наклонившись к Пайпер максимально низко, очень тихо прошептал:
— Есть клятвы, которые я не могу нарушить, но знай: Третий убил Лайне не потому, что жаждал крови.
Пайпер увидела, как Джинн напрягся. Он смотрел на неё распахнутыми глазами ещё несколько секунд, сжимая челюсти, и лишь после, когда, казалось, немного пришёл в себя, продолжил:
— То было милосердием, а не насилием.
Джинн резко отклонился и хлопнул ладонью по столу, выругавшись.
— Ох, звёзды, — простонал он, — я и не думал, что это будет так тяжело…
— Что? — опешила Пайпер.
— Сказал же: клятва. Я не могу говорить об этом прямо, и даже косвенный намёк… Если кратко, то, будь Третий на пике своих сил, он бы мгновенно убил меня за нарушение клятвы.
По спине Пайпер пробежал холодок. Словно почувствовав это, Джинн рассмеялся и замахал руками:
— Расслабься, всё нормально! Сейчас он сосредоточен только на одном, так что даже не поймёт, что я частично нарушил клятву.
— Я не об этом.
Не то чтобы её пугала какая-то там клятва, нарушение которой могло убить Джинна… Нет, вообще-то, пугала до чёртиков, но маг сидел перед ней, живой и здоровый, и уж точно не жаловался на подступающий миг смерти. Удивили Пайпер вовсе не его слова о клятве.
— Третий убил Лайне из милосердия? — переспросила она, почему-то чувствуя, что слова складываются куда легче, чем когда она спрашивала самого Третьего об истреблении великанского рода. Будто её тело знало, где правда, и всячески пыталось помочь ей понять это.
Джинн закатил глаза и коротко кивнул, но с таким видом, будто даже это действие причиняло ему боль. В огромной списке Пайпер, где не было конца, появился новый пункт: узнать, что за клятва заставляет Джинна молчать. Джинна и всех остальных — вряд ли Третий настолько глуп и связал обязательством одного мага.
— Тогда почему он не сказал об этом? Сила… — Пайпер запнулась, поняв, что заговорила об этом вслух. Может, Третий и чувствовал, что Сила верит ему и тянется к Времени, но не комментировал, потому что Пайпер ясно дала понять, что ей это не нравится. Нет ничего более пугающего, чем связь с двухсотлетним предателем миров, который, может быть, и не предатель миров. Или всё-таки предатель. Чёрт бы побрал этих сигридцев с их патологической любовью к молчанию.
— Сила, — повторил Джинн, всем своим видом показывая, что внимательно слушает.
— Боже мой… — простонала она, пряча лицо в ладонях. — Ладно, хорошо. — Пайпер выпрямилась, расправила плечи, пообещав себе, что, если она будет сильной и храброй хотя бы одну минуту, для сохранения вселенского баланса она разрешит себе поплакать этой ночью. — Сила реагирует на Третьего. Ты же и так это знаешь.
— Знаю, но всегда приятно услышать, как кто-то преодолевает себя и признаётся в чём-то. Итак?
— Сила тянется к нему. И такое чувство, будто… Будто она знает, что он не такой плохой, каким его все рисуют.
— Давай признаем, что Третий чудовище. Ему более двухсот лет…
— Стефану, кажется, около семиста, — вставила Пайпер.
— …и внутри него Арне. Плюс пару десятков психологических травм, — с улыбкой добавил Джинн, лениво махнув ладонью. — Он без раздумий расправится с нашими врагами и убьёт любого, кто посмеет навредить его кертцзериз или посягнёт на кантараца́н.
— Защищать тех, кто нам дорог, нормально, верно?
Джинн улыбнулся шире и выжидающе уставился на неё. Пайпер потребовались секунды, чтобы осознать: они поменялись ролями. Каким-то образом Джинн сделал так, что теперь она защищала Третьего, пусть и не очень активно и старательно.
— Но при этом Третий, вообще-то, душка, — не дождавшись от Пайпер хоть какой-то реакции помимо ошарашенности на лице, произнёс Джинн. — Слышал, что он был отличным сыном, братом и племянником. Уж не знаю, как там у него в любви, но он довольно старательный и всегда прислушивается к людям, так что… Он действительно не такой плохой, каким его рисуют в твоём мире. И он всегда делал то, что должен.
— Так же он сказал про убийство Лайне.
Взгляд Джинна почти не изменился, только немного потеплел, что поставила Пайпер в тупик.
— Он был близок с ними, и он был единственным, кто мог подарить им… — Джинн резко хлопнул ладонью по столу и прижал сжатый кулак к губам. — В общем, я надеюсь, ты поняла, к чему я вёл.
— Он был единственным, кто мог подарить им смерть? — предположила Пайпер, и Джинн активно закивал, подтверждая её слова. — Но почему?
— Может быть, ты уже поймёшь, что я просто не могу сказать тебе обо всём? — мученически простонал Джинн, в театральном жесте прикладывая ладонь ко лбу. — Если хочешь всех ответов, найди подход к Третьему.
Пайпер с трудом и огромным количеством скептицизма выдавила:
— То есть мне нужно подружиться с ним?
— Называй это как хочешь. Но вы оба сальваторы, и намеренное игнорирование связи между вами может быть губительно.
— Мы не игнорируем эту связь. Мы просто… не разговариваем не по делу, — лаконично закончила Пайпер, нервно приподняв уголки губ.
— Но он хочет разговаривать. Он хочет узнать тебя.
— Да почему? Я не понимаю.
— Разве люди с самого рождения знают друг друга? — ощетинившись, пошёл в наступление Джинн. От резкой смены его настроения Пайпер едва не вжала голову в плечи. — Они сталкиваются при тех или иных обстоятельствах и всегда знакомятся, узнают друг друга. Всегда. Они просто желают познать тех, кто их окружает, потому что они — часть их жизни. Тебе не отвертеться от того, что Третий — часть твоей жизни, понимаешь? Может, конечно, сигануть с башни вниз, но Сила наверняка тебя подлечит.
Пайпер не хотелось этого признавать, но Джинн был прав. На самом деле люди не знали друг друга с самого рождения. Первая встреча была даже у родных братьев и сестёр. Пайпер до сих пор помнила, как отец сорвался с работы, забрал её и Лео и повёз в больницу, когда родился Эйс. Она не могла с точностью вспомнить, когда познакомилась с Лиз, наиболее приятной из всех одноклассниц, но точно знала, что они не были лучшими друзьями на всю жизнь. В жизни Пайпер было сотни знакомств, которые на самом деле ничего не значали, и всего за одну жалкую неделю самых важных стало так много, что голова шла кругом.
Она не хотела признавать правоту Джинна, потому что это бы означало, что она была несправедлива к Третьему даже вопреки тому, что пообещала составить собственное мнение о нём, не основанное на словах сигридцев из коалиции. Она с самого начала была не просто слабой и глупой, но ещё и двуличной.
— Боже мой, — выдохнула Пайпер, опуская плечи. — Я так устала…
— Ты сопротивляешься, оттого и устаёшь.
— Но я не сопротивляюсь. Я учу сигридский, читаю твою книги, занимаюсь с Третьим…
— Сопротивляешься, — перебил Джинн, нахмурившись. — Стефан писал, что пустота — это тоже чувство. Ты отвергаешь пустоту, не даёшь себе признаться в том, насколько ты уничтожена и насколько нуждаешься в ком-нибудь.
— Это неправда, — вяло возразила Пайпер. Она не хотела говорить с Джинном о своих переживаниях, потому что он до сих пор был самым таинственным из всех, с кем она познакомилась в Диких Землях, но Силе он нравился. Была в нём какая-то искра, которую магия сакри считала цепляющей и которую Пайпер вопреки её собственным мыслям раздражала не так сильно, как она показывала.
— Жалей себя, если от этого тебе легче. Ненавидь, истязай, мори голодом. Делай что хочешь, пока не поймёшь, что сейчас пустота — это часть тебя. Если ты будешь пытаться просто подавить её, то никогда не сможешь по-настоящему развить магию и не овладеешь сигридским в полной мере. Прими наконец, что сейчас ты пуста и разбита, а потом сделай то, что считаешь должным, чтобы вновь стать собой.
— Ты что, — пробормотала Пайпер, смотря на него из-под сдвинутых к переносице бровей, — персональный психолог?
— Люди всегда казались мне простыми существами, но когда-то я понял, что вы куда сложнее. Я долго учился, чтобы понять, что если вы пусты и разбиты, самобичевание сделает только хуже.
— А ты не человек?
— В моём мире я был кем-то другим.
И он закрылся от неё. Отвернулся к книгам, которые он подготовил для этого занятия, и стал складывать их в какой-то последовательности, известной только ему. Джинн дал понять, что на сегодня их время подошло к концу.
***
Как и всегда, Клаудия была недовольна — но на этот раз, насколько поняла Пайпер всего за долю секунды, не её присутствием. У Пайпер вошло в привычку всегда стучаться, прежде чем войти в залу, где она занималась с Третьим, и при этом Клаудия встречала её хмурым взглядом. Сегодня было что-то другое.
Вслед за ведьмой мёртвых пройдя вглубь помещения, Пайпер сжала кулаки, силясь прогнать волнение. Возле стола, на котором было что-то разложено, стоял Иан — правая рука Катона, лидера Дикой Охоты. Лишь раз столкнувшись со взглядом его стальных глаз, Пайпер твёрдо решила не оставаться с ним в одном месте. Ей не нравилось, каким проницательным был Иан, какие новости он приносил. То, что он был сейчас здесь, являлось плохим знаком. Очень плохим. Особенно если учесть, каким был его последний разговор с Третьим, который прямо сейчас сосредоточенно крутил какую-то книгу в руках.
— Немного подождём, — сказал он, даже не смотря на Пайпер. — Мне нужно время, чтобы решить, что с этим делать.
— Что это?
Клаудия упала на стул, стоящий ровно между Ианом и Третьим, словно взялась быть барьером между ними. Это было очень кстати, учитывая настороженность всадника и обещание, которое дал Третий. Всех деталей Пайпер не знала, но Магнус обмолвился, будто клятва жуть какая серьёзная.
— Мы обнаружили это сегодня возле Серебряной реки, — ответил Иан, покосившись на неё. Как верный последователь Охоты, он был одним из первых, кто стал нести весть о сальваторе Лерайе по Диким Землям — Пайпер знала об этом, и оттого чувство неприязни конкретно к Иану было достаточно прочным и небезосновательным. Даже будучи в присутствии Третьего, который ясно дал понять, — то ли убийством Катона, то ли чем-то крайне похожим и непохожим одновременно, — что если кто-то из Дикой Охоты будет угрожать Пайпер, сальватор лично с ними расправится, Иан не переставал награждать её настороженными взглядами и подчёркивать, как мало она знает. Наверное, он был абсолютно уверен, что она понятия не имеет, где эта Серебряная река. Пайпер и не знала, но показывать своего незнания не собиралась.
— И что же это? — спросила она, кивнув на принесённые Ианом вещи. Какие-то книги. странного вида кинжалы, обрывки ткани и…
Пайпер поражённо выдохнула, заметив знакомый рюкзак как раз в тот момент, когда Третий взял в руки пистолет. Это оружие принадлежало Киту, и оно каким-то образом оказалось в этом мире. А ещё оно было опасным.
— Положи обратно, — пробормотала она, вперившись в Третьего ошеломлённым взглядом.
— В чём дело? — совершенно спокойно спросил он, проводя пальцем по металлу.
— Пожалуйста, — продолжила Пайпер, когда Третий, всё ещё смотря на оружие, повернул его дулом к своему лицу, а другой его палец скользнул в опасной близости от спускового крючка. — Если у тебя случайно дёрнется рука, пуля попадёт прямо в лицо. Пожалуйста, Третий, отдай эту вещь мне.
Она не представляла, способен ли пистолет вообще выстрелить, но не собиралась этого проверять. Только не через Третьего, который наверняка впервые в жизни видел это оружие. Даже если она бесилась с его молчания и неоднозначных ответов, это не означало, что она позволит ему навредить себе.
Клаудия медленно переводила напряжённый взгляд с одного сальватора на другого, вцепившись в подлокотники. Иана же будто не интересовало, что из себя представлял предмет, который Третий изучал, он ленивым взглядом обводил книги, наполовину промокшие, порванные и утопающие в чём-то тёмном. Пайпер надеялась, что это не кровь демонов.
— Пожалуйста, — повторила Пайпер и, заметив, как Третий озадачен её реакцией, мысленно прокляла себя и добавила: — Ты же доверяешь мне?
«Удар ниже пояса, Сандерсон!»
Третий думал всего секунду. Под ругань Клаудии, которой вновь не понравилось отношение Третьего к Пайпер, он передал ей пистолет. Пайпер взяла оружие, смотря, чтобы ничьи пальцы случайно не задели спусковой крючок, а после, когда он оказался в её руках, перевернула его дулом к полу и быстро проверила магазин. Пустой.
— Слава тебе, дядя Джон, — облегчённо выдохнула Пайпер, прижимая пистолет к груди.
— Ты ведь помнишь, — осторожно начал Третий, — что я могу прочитать историю любого предмета, лишь коснувшись его?
Пайпер почувствовала, как к лицу прилила кровь. «Ты идиотка», — заключила она и кивнула с таким умным видом, будто идеально разбиралась в магии Третьего и точно знала все её грани. Он точно говорил ей об этом, потому что грани его магии — почти единственная тема, о которой он не лгал, но Пайпер элементарно забыла. В первую секунду, когда она поняла, что рюкзак точно принадлежал Киту, из её головы пропали все мысли, была только звенящая пустота, наполняющая её всю. Во вторую же секунду она поняла, что оружие Второго мира может навредить Третьему и, даже не дав себе мгновение на размышление, стала действовать. Она даже не представляла, что секундная перспектива увидеть, как Третий случайно навредит себе, потому что не знает, что такое пистолет на самом деле, так испугает её. Сила только-только начала успокаиваться.
— И ты сделал это? — спросила Пайпер чересчур высоким голосом. Клаудия фыркнула и закатила глаза, и это было её единственной реакцией на изменившийся тон Пайпер. Хорошо хоть, она не стала высмеивать её здесь и сейчас.
— Иногда простые наблюдения тоже очень полезны, — с лёгкой улыбкой ответил Третий. — К тому же, я почувствовал на некоторых из этих вещей твой запах, а пытаться прочитать их время, зная, что в их истории можешь оказаться ты… Пожалуй, это было бы нечестным.
— Он хочет сказать, — вмешалась Клаудия, с насмешливой улыбкой повернувшись к ней, — что может прочитать любую вещь, которая связана с тобой, даже тебя, чтобы обо всём узнать, но не делает этого, потому что глупый и слишком благородный.
— Ты надо мной издеваешься, — прошипел Третий, ущипнув себя за переносицу.
— Это моя работа. Если бы ты ещё платил мне золотом, я бы подумала над тем, чтобы не смущать тебя в присутствии других людей.
Иан закатил глаза и сжал челюсти. Всё ещё прижимая к себе незараженный пистолет, Пайпер растерянно уставилась на Третьего.
Джинн всё-таки был прав. Прав до невозможности, и Пайпер ненавидела себя за то, что не хотела соглашаться с ним. Даже сейчас, услышав подтверждение, что Третий пытается выстроить отношения между ними в порядке, принятом у нормальных людей. Никакой вынужденной слежки, в которой Кит признался весьма необычным способом. Это радовало так же, как и настораживало.
— Почему эти вещи принесли именно сюда? — Пайпер кивнула на стол, молясь неизвестно кому, чтобы Клаудия хотя бы временно забыла об издевательстве над ними двумя. Неужели за два века ей не надоело?.. Или появление Пайпер открыло в ней второе дыхание?
— След твоей магии, — равнодушно ответил Иан. — Катон поручил мне доставить эти вещи вам.
— Как мило с его стороны, — нервно усмехнулась Пайпер.
— Но запах не его и не Иана, — задумчиво пробормотал Третий, стуча пальцем по поверхности стола.
— Ты сказал, что запах мой, — напомнила ему Пайпер.
— Здесь есть ещё один. Конкретно на вещи, которую ты держишь, тоже, — его взгляд вдруг изменился, на мгновение став отрешённым, и для чего-то Третий вновь глубоко вдохнул, прежде чем добавил: — Мужской.
Пайпер посмотрела на знакомый рюкзак, почувствовав нечто, напоминающее надежду. Обрывки ткани, порванные, промокшие и испачканные в чём-то чёрном книги не должны были внушать надежду, но даже сквозь все эти повреждения Пайпер видела предметы, которые ей дал господин Илир. Вместе с надеждой, появившейся от одного только взгляда, она также почувствовала страх — возможно, Кит пострадал. Наверняка в меньшей степени, чем она, ведь рюкзак был именно у неё, но…
«Прекрати, — приказала она, пальцами сдавливая металл оружия, уже нагревшийся от близости её тела. — С Китом всё хорошо. С ним были Эрнандесы и Артур, а ещё господин Илир был рядом. Всё хорошо. Если он узнает, что я волновалась за него, он будет издеваться надо мной до конца дней».
Её это даже не расстраивало, наоборот, приободряло. Весь привычный мир разрушился, как карточный домик, а тот, что она успела узнать, оказался вне досягаемости, но Пайпер всё равно почувствовала лёгкое воодушевление. Впервые с тех пор, как оказалась в Диких Землях. Прошедшие через какой-то ад предметы, сейчас лежавшие на столе, вели к миру, где её ждали.
— Это Кит, — наконец произнесла она, пытаясь подавить глупую улыбку. — Не думала, что что-то от этого придурка заставит меня так радоваться…
— Кит, — повторил Третий и нахмурился, быстро поняв, что у имени земные корни. — Он был твоим другом?
— Учеником дяди, — исправила Пайпер. — Хотя, может, и другом. Не знаю. У меня никогда не было друзей.
Клаудия вновь хмыкнула.
— Я не почувствовал запаха крови, — торопливо сказал Третий. — Только на некоторых обрывках, но на них была твоя кровь.
— Ага, знаю. Маракс же меня полетать забрал и всё такое.
Это было не смешно, а больно и мучительно, но Пайпер было трудно остановиться. Если она и умела что-то в совершенстве, так это притворяться весёлой, когда на самом деле ей было очень плохо.
Немного подождав, будто не зная, стоит ли задавать вопросы, касающиеся этой темы, Третий кашлянул и попытался увести разговор в другое русло:
— О чём были эти книги?
— Не знаю. Мне передали их как раз перед тем, как напали демоны.
— Кто передал?
Вопрос был очень точным, потому что, как поняла Пайпер, Третий решал, стоят ли книги его внимания, сил и магии, затраченных на их восстановление. Он терпеливо ждал её ответа, позволяя Клаудии вслух рассуждать о том, что они только зря теряют время, и не торопил.
Господин Илир рассказал ей о Третьем больше, чем кто-либо другой, но даже он не раскрыл всей правы. Он объяснил их встречу необходимостью, на которую пришлось пойти ради нового сальватора, но в самом конце он сказал: «Вера в сальваторов слепа». То же самое ей сказал Джулиан на балу у фей, и Пайпер только в Диких Землях стала понимать, в чём истинный смысл этих слов. Она думала, что речь идёт о ней, якобы все вокруг верят ей чересчур сильно и без всяких доказательств, но ведь Стефан не верил ей по-настоящему — слова господина Илира в конце их встречи были обращены и к нему. Он помогал ей только потому, что это давало шанс на защиту Марселин. Стефан верил в Третьего, но эту веру посчитали слепой.
Пайпер, разумеется, тоже была слепой, а ещё глупой и чересчур доверчивой. Сила изнывала от желания вырваться за пределы её тела или, на худой конец, коснуться Времени, как это бывало во время занятий с Третьим. Внутренне противясь каждому действию, Пайпер следовала указаниям Третьего и пыталась выпустить Силу, предать ей форму, направить в какой-нибудь предмет и всё прочее. Пыталась и сталкивалась с неудачами, хотя Сила ликовала и требовала, чтобы они не останавливались. Даже сейчас.
Она уже рассказала о Ките. Что будет, если расскажет о господине Илире, Пайпер даже не представляла. Ей говорили, что он был сильным и уважаемым магом, что во время Вторжения он находился у фей, откуда и попал во Второй мир. Но ей никогда не говорили об его настоящем отношении к Третьему. «Вера в сальваторов слепа» было очень красноречивым высказыванием, и всё же.
— Ты свободен, Иан, — неожиданно произнёс Третий, переведя сдержанный взгляд на всадника. — Можешь остаться на ночь, если желаешь отдохнуть перед длинным путём.
— Охота зовёт, — равнодушно бросил Иан, расправив плечи. — У нас нет времени на бессмысленные празднества.
— Празднества бессмысленны лишь для тех, кто напивается до беспамятства и лезет под каждую юбку, — возразил Третий. — Людям этого мира нужно, чтобы иногда было хоть что-то хорошее.
— Будет хорошо, — беззастенчиво влезла Клаудия, — если вы перестанете говорить загадками.
Пайпер сосредоточилась на вещах, принесённых Ианом. Она и не думала, что в присутствии всадника Третий даст хотя бы намёк, что сальваторы едва не вцепились друг другу в глотки. Он будет притворяться, что всё в порядке, как и было до нападения Катона на Пайпер. Даже если Иан знал всю правду, Третий всё равно будет притворяться. Она верила в это, и потому, стоило Иану, сквозь зубы попрощавшемуся со всеми, уйти, сильно удивилась, когда Третий посмотрел на неё и сказал:
— Ты выглядишь обеспокоенной.
— Ведёте себя как дети! — выпалила Клаудия, не дав Пайпер даже переварить смысл услышанного. — Надоело с вами возиться!
Третий во все глаза уставился на неё и даже поднял руки, будто защищаясь.
— У меня, между прочим, уйма работы, которую из-за вас, придурков, я не могу сделать!
— Но ты же только и делаешь, что ворчишь на всех.
— Я тебя сейчас во дворе закопаю, — грозно прошипела Клаудия, скривив чёрные губы. Третий сглотнул и качнул головой, показывая, что весь во внимании. — Из-за того, что ты заставил Джинна помогать тебе, он уже заставил меня помогать ему! Это невыносимо — каждый день проверять десяток зацепок, никак между собой не связанных, и это во время того, как вы двое ведёте себя, как недоразвитые влюблённые школьники!
— Я не понимаю, — спустя секунду отозвался Третий с озадаченным выражением лица. — В школы не принимают недоразвитых, я точно знаю, в Ребнезаре было…
Клаудия резко свела пальцы вместе на уровне его лица и грозно сказала:
— Рот закрой.
Пайпер проглотила язвительный комментарий, когда Третий и впрямь послушно закрыл рот.
— Мне плевать, что ты пытаешься быть осторожным, а ты, — она полоснула по Пайпер презрительным взглядом — то есть, самым обычным, которым награждался каждый, что вставал на пути у Клаудии, — так сильно хочешь вернуться домой, что лезешь с расспросами туда, куда не надо. Либо вы принимаете друг друга как сальваторы и начинаете работать вместе, либо я решу, кого из вас убить первым, и тогда Лерайе или Арне придётся искать нового сальватора.
Закончив, Клаудия подняла с края стола книжную стопку, которая, очевидно, и была её сегодняшней нормой помощи Джинну, и вышла, гордо задрав голову. Её ровные шаги были слышны ещё не меньше минуты, а яд от слов, произнесённых ею, растекался в воздухе.
Наконец Третий, кашлянув, почесал затылок и пробормотал:
— Клаудия бывает очень… резкой. Всё дело в том, что…
— Она мне не доверяет, — перебила Пайпер. — Да, я знаю.
— И мы ей действительно надоели, так что она не вернётся. Я могу попросить Эйкена или Стеллу составить нам компанию.
Пайпер бы обязательно согласилась, если бы не понимала, что Клаудия права. Они были сальваторами, но вели себя как самые настоящие дети. Или только она одна, потому что это она, пусть и не признавалась себе в этом, чувствовала себя преданной, хотя Третий просто не мог предать её так, чтобы это задело её достаточно сильно. Она же до сих пор думала, что они знают друг друга всего пару дней, и забывала, что прошло уже три с половиной недели. Пора было выбираться из пепла.
— Ты планируешь изучить это всё? — она кивнула на стол, и Третий, на секунду удивлённо раскрыв глаза, перевёл взгляд на испорченные книги.
— Да, думаю, мне следует этим заняться.
— После нашего занятия, да? — на всякий случай уточнила она, пальцами пробегаясь по металлу пистолета. Дядя Джон учил её стрелять, и хотя магазин был пуст, пистолет дарил хоть какое-то чувство безопасности и уверенности.
— Если ты желаешь продолжить.
«Не вороти нос, Первая, — она попыталась хотя бы мысленно воспроизвести ту серьёзную интонацию, преисполненную надменности, которую слышала от некоторых членов коалиции, лишь бы немного расшевелить свою храбрость. — Учись, пока есть возможность».
— Можно я задам один вопрос? — Третий уже открыл рот, чтобы ответить, как Пайпер торопливо продолжила: — Или не один, может, даже два или три, зависит от того, каким будет ответ на первый вопрос.
Третий на долю секунды сжал губы в тонкую линию, а после произнёс:
— Я внимательно слушаю.
— Ты убил Лайне из милосердия?
На этот раз он отреагировал значительно спокойнее, чем когда она задала подобный вопрос в первый раз. Он на несколько секунд отвёл взгляд, ставший пустым и холодным, в сторону, и Пайпер через частичку Силы, что была внутри него, почувствовала, как он колеблется. Она честно пыталась найти хоть какую-то информацию о том, насколько Третий и его семья были близки с Лайне, но всюду натыкалась на упоминания, что при ребнезарском дворе его любили. И хотя этого было мало, чтобы задавать подобный вопрос, Пайпер уже придумала, как объяснить его, если Третий что-нибудь заподозрит. Подставлять Джинна не хотелось, даже ради мести за её завтрак, который он съел.
Третий посмотрел на неё, абсолютно растерянную и не способную хотя бы притвориться должным образом, что она уверена в себе, а ведь она очень старалась хотя бы внешне не выдавать своих чувств.
— Очень интересная точка зрения.
— Если мне не отвечают прямо, я буду задавать все вопросы, которые только придумаю, в надежде получить хотя бы «да» или «нет».
— Да, — выдохнул Третий. Пайпер показалось, что на мгновение серьга-кристалл в его левом ухе блеснула, будто предмет отреагировал на всколыхнувшуюся внутри магию. — Это правда. Я убил их из милосердия.
— Почему?
— На этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет».
«Что ж, это было ожидаемо …»
По крайней мере, Сила верила Третьему. Убийство из милосердия всё ещё было убийством, однако оно не казалось Пайпер таким ужасающим, как убийство ради жажды насилия. Возможно, у Третьего просто не осталось выбора. Возможно, Лайне уже умирали, когда он их убил. Возможно, с ними было то же, что с Риком.
Пайпер прикусила кончик языка, натягивая сдержанную улыбку. Если она и умела что-то в совершенстве, так это притворяться весёлой, когда на самом деле ей было очень плохо.
— Давай начнём занятие.
Она всё равно докопается до правды. Главное — положить начало.
— Без Клаудии? — растерянно уточнил Третий.
— Не Клаудия учит меня магии.
«Хотя поговорить с ведьмой мёртвых, конечно, следует», — решила Пайпер. Ей не давали покоя слова Фройтера об обманщике с голубыми глазами и ангельским лицом, которого он увидел в её глазах. В словах Фройтера вообще было много странного, — например, крепость, до которой нужно добраться до заката, волчица вместо волка и рыцарь, с мечом которого что-то не так. Про крепость Пайпер примерно поняла, про волчицу — тоже. В картинной галерее Гилберта у неё было видение, где перед ней был волк с жёлтыми глазами, а она сама была в теле другого. Лишь оказавшись здесь, она поняла, что тогда она смотрела на мир глазами Третьего, а волком на самом деле была Стелла-волчица. Неясным оставались лишь слова о солнце, которого нет, и рыцаре с мечом. Солнца и впрямь не было, но Пайпер списывала это не погодные условия и географическое положение Омаги, но вот рыцарь и меч? О ком говорил Фройтер: Энцеладе или Магнусе? Может быть, о ком-то, кого она даже не знает?
На нечитаемый взгляд Третьего Пайпер кивнула, стараясь всем своим видом показать, что готова к очередному уроку, в результате которого у неё ничего не получится. Она разберётся со странными словами Фройтера, найдёт способ переговорить с Клаудией тет-а-тет и узнает, как Третий был связан с Лайне. Она обязательно выяснит, кем на самом деле является обманщик с голубыми глазами и ангельским лицом.
За мгновение до того, как Третий отодвинул в сторону все предметы, которые ему предстояло изучить после, в голове Пайпер всплыли ещё одни слова Фройтера: «Постоянно спрашивай имя».
На вопрос о том, как зовут Третьего, ни Джинн, ни Ветон не ответили.
Она разберётся и с этим, а сейчас она займётся магией. Пусть у неё ничего не получается, она хотя бы будет пытаться. Может быть, в конце концов Третьему это надоест и он расскажет ей всю правду, лишь бы она старалась усерднее.
Пайпер и правда старалась, и потому, когда они перешли к практической части, она наконец смогла самостоятельно, без помощи Третьего, высечь первую искру своей магии.