Кап, кап, кап.
Карстарса сводил с ума этот звук. Он был слышен в любой части Башни и в любое время. Была вероятность, что на самом деле он звучал только в его голове, что на самом деле в Башне стояла тишина, изредка прерываемая рычанием его легиона. Но его было много, слишком много, и голова Карстарса болела сильнее, чем от давления сигридской магии.
Но потом он слышал песню, и звук капающей крови их жертв ненадолго отступал. Карстар наслаждался пением, которое должно было его раздражать, и растворяющейся болью.
Прямо сейчас пение доносилось из дальней части сада. Карстарсу пришлось создать его, чтобы поддерживать иллюзию нормального мира для своей пленницы. Здесь были деревья и цветы, которые уже давно должны были умереть на этой серой земле, каменные статуи, которые на самом деле были проклятыми пленниками, надоевшими ему. Но его пленнице нравилось здесь, ведь она думала, что это — отличное место, и что за его пределами, ограниченных хаосом, всё так же прекрасно.
Идя по начищенной до блеска каменной дорожке, Карстарс видел шнырявших между кустами и деревьями мелких созданий. Они перепрыгивали с одной увитой лозой ветки на другую, срывали цветущие бутоны и разрывали яркие лепестки, бросая их в Карстарса. Это раздражало его так же сильно, как и сам сад, но для его пленницы создания выглядели милыми безобидными драу, а сам Карстарс — её другом. Её единственным другом в этом жестоком мире. Он и выглядел соответствующие: короткие острые рога, кончиками загибающиеся к макушке, были скрыты хаосом так же, как и чёрные белки глаз. Почти белая кожа была лишь на тон светлее, чем у неё, а волосы черны, как ночь. Наверное, она думала, что он из великанов. Он не знал, как на самом деле выглядели его глаза для неё, но если они и оставались красными, то она не задавала вопросов. В этом не было никакой нужды, ведь он был её единственным другом в этом жестоком мире.
Какая мерзость.
Услышав приближающиеся шаги, Розалия мигом затихла. Стоящий в отдалении Уалтар, всегда следовавший за ней по пятам, даже не поднял головы, старательно читал древний магический трактат. Если Карстарс не ошибался, он дошёл до теории мага Анки, предположившей, что хаос и магия на самом деле ближе, чем сигридцы привыкли думать.
— Доброе утро, — поприветствовала Розалия, складывая руки на коленях.
Она была в лёгком платье, не защищавшем от холода. Всегда только в платье. Она — маленькая принцесса, и Карстарс был вынужден постоянно поддерживать подобную иллюзию.
Для неё в этом маленьком идеальном мире солнце вставало на востоке и садилось на западе, лунный цикл всегда был правильным, а хищные создания, желавшие вонзить свои острые зубки в её тело — милыми драу. Простые блюда, которые готовили подчинённые Карстарсом люди, казались ей изысканными яствами, грубые камни — драгоценностями, а всех, кого она видела, её сознание воспринимало как подданных. Самых проблемных созданий Карстарс ограждал хаосом, но другие даже подыгрывали ей. Они не кланялись Розалии, как это делают настоящие подданные, потому что дети хаоса никому не кланяются — только своим командирам.
Карстарс никогда не отвечал на её приветствие. Её песнь — это сигнал, что хаос начинал медленно оставлять её, что его нужно вернуть на место и дать новые команды. Её песнь могла привлечь внимание раньше, чем того бы хотел Карстарс.
Он подошёл ближе и сел на каменную скамейку рядом с ней. Розалия аккуратно поправила юбки лёгкого голубого платья и улыбнулась. Карстарс улыбнулся в ответ — его острые железные зубы должны были казаться маленькой пленнице самыми обычными, а железных когтей и вовсе не было видно. Ему нравилось таким образом издеваться над ней, и всё ради момента, когда она, наконец осознает, кто он на самом деле.
— Мне кажется, становится теплее, — заметила Розалия, посмотрев на него.
— Возможно, — тихо ответил Карстарс.
— Можно мне устроить пикник в саду?
— И кто согласится составить тебе компанию? — со смешком спросил он. — Уалтар?
— Он будет рад, — несмело возразила Розалия.
— Он будет рад разорвать брату-предателю горло, — пробормотал Карстарс.
— Что?
— Пока что рано для пикников. Нужно подождать, пока станет теплее.
В этом маленьком мирке Розалии никогда не станет теплее, но ей незачем об этом знать.
— Я бы хотела прогуляться, — сказала Розалия. — За территорию. Мы давно там не были.
Они никогда там не были, но контролировать воспоминания этой девчонки было проще простого.
— Разумеется, — едва сдерживая ядовитую улыбку, согласился Карстарс. — Думаю, я буду свободен через несколько дней.
Розалия ахнула.
— Ты пойдёшь со мной?
— Как иначе? — не переставал улыбаться Карстарс. — Прослежу, чтобы тебе ничего не мешало. Чтобы ты была счастлива.
Ей никогда не быть счастливой, но Розалии не стоило об этом знать.
***
На спину Джинна будто что-то давило. Он стоял возле кровати, стараясь как можно незаметнее расправить плечи, выпрямиться, чтобы сбросить невидимый груз, но ничего не получалось. То ли из-за инородного происхождения груза, который он не мог распознать, то ли из-за трупа, лежащего на кровати.
Девушке, должно быть, не было и шестнадцати. Настоятельница Брид, встретившая Джинна ещё вчера, так и не назвала точный возраст погибшей — то ли не знала, то ли была слишком потрясена, чтобы вообще говорить о произошедшем. Но Джинн заставлял: в храме, находящемся всего в дне от Омаги и скрытом за магическими границами, ночью при таинственных обстоятельствах умерла девушка.
На первый взгляд казалось, что она просто спит. Смуглая кожа, ещё не посеревшая, пышные каштановые локоны, разметавшиеся по подушке, вполне естественная поза, заботливо накинутое сверху тёплое одеяло. Джинн не знал, сделала ли это соседка девушки, обнаружившая её мёртвой, или же настоятельница приказала прикрыть труп. Его это, вообще-то, и не волновало. Он должен был понять, почему этим утром, с которого в храме должно было продолжиться празднество, одна из его жительниц не проснулась.
— Господин Каслана, — с плохо скрываемым волнением произнесла настоятельница Брид. Она была невысокой, сухенькой женщиной, возраст которой уже близился к преклонному: в чёрных волосах, однако, ни одного седого волоска, а морщины на лбу будто появились не из-за прожитых лет, а потому что настоятельница постоянно хмурилась. При этом её тёмно-синие глаза выражали испуг — за живущих в храме девушек, за себя, за Джинна, в конце концов, ведь вчера и сегодня он был их гостем.
— Мне нужно знать, принимали ли вы кого-то ещё, — пробормотал Джинн, смотря в лицо мёртвой девушки. Утончённое, совсем юное. Ей и впрямь было не больше шестнадцати лет. — Я сообщу королю, что необходимо послать больше рыцарей для охраны.
Дело было не в количестве рыцарей, идеально выполнявших свои обязанности, или двух магах, обеспечивающих поддержание магических границ. Джинн знал это, но был обязан убедить настоятельницу, что Киллиан сделает всё возможное, чтобы жительницы храма чувствовали себя в безопасности. Возможно, он наконец сумеет убедить их, что пора оставить это древние здание, стоящее на пересечении каких-то там магических линий. Джинн хоть и был магом, не слишком разбирался в этом. Это казалось ему… сигридским. Его же магия, берущая начало из двух источников, была чем-то иным и отказывалась признавать превосходство исключительно сигридской стороны.
Давление на спину усилилось. Джинн передёрнул плечами, стараясь хоть немного облегчить ношу, но этого никак не удавалось сделать. Что-то давило, давило и давило, без остановки, с той самой минуты, как Джинн рассказал Третьему и Клаудии, что видел какие-то обрывки своих воспоминаний.
Казалось, будто что-то живёт внутри него и пытается прорваться наружу.
— Я задержусь, — продолжил Джинн, внимательно оглядывая труп так, чтобы не вызвать гнева настоятельницы. Сейчас это было просто тело, но он знал, что настоятельница Брид не позволит ему тщательно изучить его, если он не проявит достаточно уважения к покойной. — Возможно, на два или три дня. Потребуется время, чтобы понять, что произошло на самом деле.
— Мы не обнаружили следов яда, — напомнила настоятельница, задумчиво складывая ладони. — В комнату никто, кроме Ати и Хаабы, не входил. Ати спит чутко, она бы обязательно услышала, если бы кто-нибудь вошёл. Но ни следов удушения, ни борьбы, ни колотых ран, словно она…
— Просто уснула и не проснулась, — мрачно закончил Джинн.
Почему девушка, которая ещё вчера вместе со своими подружками восхищённо обсуждала неожиданно прибывшего к ним гостя, уже сегодня мертва?
— Но мы сможем узнать, что произошло, — продолжила женщина, посмотрев на него из-под нахмуренных бровей, — если применим достаточно сильную магию.
Джинн целую секунду не понимал, о чём она, а после тяжесть, давившая на спину, будто усилилась.
— При всём моём уважении к вам, — ровным, ни на мгновение не дрогнувшим голосом произнёс Джинн, посмотрев на настоятельницу сверху вниз, — но Третий не явится сюда по вашему первому зову из-за одной девушки. Вы знаете это не хуже меня.
— А если умрёт кто-нибудь ещё?
— Вы меня не слышали? Я задержусь. Я достаточно силён, чтобы понять, в чём тут дело.
— Но Третий…
— Третий не станет тратить драгоценную магию на одну девушку. Во всех Диких Землях каждый день умирают тысячи людей. Третий должен лично узнать причины смерти каждого?
Настоятельница возмущённо открыла рот и взмахнула ладонями, будто отгоняя насекомое. Джинн поморщился от тяжести, нещадно гнувшей его спину, но выдержал взгляд женщины. Она понимала, что он прав, но не хотела этого признавать. Каждому хотелось верить, что горе, коснувшееся его, сможет разгадать именно Третий. Он ведь сальватор и сильнейший маг Диких Земель. Но даже это не позволяло ему быть везде и сразу. И Джинн знал: Третий действительно не станет срываться с места из-за одной мёртвой девушки. По крайней мере, до тех пор, пока Джинн не найдёт доказательства, что вмешательство сальватора необходимо. Не зря же Джинн был посланником мира и вторым сильнейшим магом.
— Соберите всех в столовой, — скомандовал Джинн, когда настоятельница так ничего и не добавила. — Пусть придут рыцари, ещё не вышедшие на дежурство. Я объясню всё, что знаю, и начну искать убийцу.
Как бы сильно ему ни хотелось заняться древними текстами, ради которых он приехал, он не мог проигнорировать убийство, произошедшее прямо у него под носом. Особенно такое тихое, чистое и незаметное.
— В одиночку вы ничего не сможете сделать, — укоризненно произнесла настоятельница Брид.
— Напоминаю, что это вы отказываетесь покидать храм.
Женщина тут же вспыхнула и возмущённо воскликнула:
— Вы не понимаете! Это место — одно из последних на севере, сохранивших свою магическую ценность! Здесь скрыты тайны, и ветер поёт, неся волю богов…
«Боги не слышат вас», — подумал Джинн, слушая, как настоятельница несёт всякую чушь. Если бы боги действительно слышали сигридцев, стали бы они игнорировать их? Даже Джинну, пришедшему из какого-то иного мира, казалось, что нет.
Настоятельница всё говорила, ни на секунду не останавливаясь, не сбавляя темпа и будто нарочно не делая пауз между предложениями. Джинн не пытался остановить её, зная, что это бесполезно — она не упустит возможности ткнуть его носом в то, в чём он, как она наверняка думала, совсем не разбирался.
Однако Джинн разбирался — так хорошо, как только мог человек, не разбирающийся в самом себе. Он, потерянный и помнящий только своё имя, изучал Сигрид, его легенды и истории, на собственном опыте проверял действия законов разных стран. Он разобрался во всём этом так хорошо, что кэргорское общество магов, перед которым он лишь чудом предстал, согласилось помочь ему познать собственную магию. Но настоятельница Брид говорила таким тоном, словно Геирисандра заметила его лишь вчера.
Когда настоятельница, наконец, закончила, Джинн кивнул на дверь и напомнил:
— Соберите всех в столовой.
Если бы эта женщина не понимала, что они на одной стороне, она бы определённо убила его. В её взгляде было так много злости, словно Джинн собственноручно убил несчастную Хаабу. Эта мысль наверняка была доминирующей и не отпускала настоятельницу даже сейчас.
Давление на спину постепенно перерастало в боль, которую он пока что успешно подавлял.
Джинн посмотрел на настоятельницу, надеясь, что его жёлтые глаза посветлели достаточно, чтобы Брид поняла — с ним лучше не спорить.
— Вам лучше не забираться слишком высоко, господин Каслана, — вдруг произнесла она, чопорно сложив руки перед собой и повернувшись к двери. — С вырванными крыльями вы не сумеете спастись, когда будете падать под шёпот умирающих звёзд.
Прежде, чем Джинн успел спросить, что это, ракс её подери, значит, она вышла, гордо подняв голову.
***
В периоды, когда дворец принимал гостей, Магнус наслаждался минутами покоя, наступавшими только в пределах покоев Киллиана. Ни суеты, ни праздничного шума, ни осторожных разговоров о том, о чём говорить не следовало. Только они, завтракающие, обедающие или ужинающие все вместе, иногда — в обществе Пайпер, присутствие которой Киллиан едва терпел; обсуждающие свои планы или слушающие споры Джинна и Магнуса на какую-нибудь глупую тему. Обычно во время празднеств Магнус редко появлялся в покоях Киллиана, потому что всегда либо напивался до беспамятства и засыпал где попало, либо проводил ночь с какой-нибудь леди там, где им никто не мешал. В первый вечер, к сожалению, не повезло: Магнус пусть и не помнил, как дошёл до своих покоев, помнил, что уснул совершенно один. Пять пустых бутылок из-под фейского вина на столе это подтверждали. Он рассчитывал, что хотя бы сегодня ему повезёт, но был неприятно удивлён. Возле бутылок лежало запечатанное письмо.
Магнус уже давно не получал таких писем.
Он вскочил, чувствуя, как мир кренится, врезался бедром в край стола и схватил письмо. На печатке была змея, кольцами обвивавшая рукоятку меча, лезвие которого смотрела вверх. Только этого было достаточно, чтобы Магнус захотел разорвать письмо на мелкие кусочки и бросить их в огонь. Уж лучше бы Пайпер пришла и растолкала его, вынудила провести тренировку, говоря о том, что ей не следует выбиваться из намеченного плана. Магнус бы с радостью и трещащей от боли головой встал и провёл ей эту идиотскую тренировку. Это было бы не так сложно, как признать, что с Ингмаром из семьи Рафт придётся встретиться.
Ни Киллиан, ни Третий его не осудять, если он не встретится с Ингмаром. Никто даже словом не обмолвится. Все сделают вид, будто ничего и не произошло. Но раз Ингмар здесь, в Омаге, и не удосужился сообщить об этом раньше, он будет надоедать Магнусу так долго и интенсивно, как только может. Эта черта определённо была той, что он унаследовал от своего отца.
Интересно, он может спрятаться так, что его не найдут и подумают, что он просто провалился сквозь землю? Или стоит выпить ещё больше и довести себя до состояния, когда помочь могут только целительницы? Одна из новеньких, Либе, уже две недели пыталась заговорить с ним. Магнус старательно делал вид, что не замечает её неуклюжих попыток, побегов и румянца, потому что знал, что, стоит ему обратить на это внимание, как Либе сгорит от стыда. Но сегодня он был готов изменить своим правилам, доползти до лазарета и ждать, пока стеснительная Либе наберётся храбрости, чтобы хотя бы начать разговор.
Нет, так не пойдёт. Ингмар не успокоится, пока не найдёт его и не выведёт на разговор, из-за которого Магнус взбесится так сильно, что будет до самой ночи терроризировать стражников, требуя, чтобы они потренировались с ним. Если Ингмару не удастся встретиться с Магнусом сразу, он перекинет своё внимание на Клаудию или Стеллу. Эйкен, как сам говорил Ингмар, ещё слишком мал, чтобы с ним было интересно. Хоть Клаудия слышала мёртвых, что цеплялись за спину Ингмара, а Стелла грозилась перегрызть ему горло, если он скажет ещё хоть слово в адрес Магнуса, он не останавливался, зная: его не тронут. Если с Ингмаром что-нибудь случится, дом Рафт разорвёт все клятвы, связывающие его с Артизаром, и единолично выступит против Омаги. Дом Рафт был достаточно силён и безумен, чтобы сделать это.
Магнус глубоко вдохнул, сжимая письмо, ещё запечатанное, в руке. Бумага громко хрустнула. Всегда, когда всё шло относительно хорошо, следующим, с чем сталкивался Магнус, была какая-нибудь ненавистная ему проблема, которую не удавалось решить сразу. Он выучил это ещё со времён, когда его отец, протянувший руки к богатствам жены, довёл её до безумия и болезни.
Магнус выдохнул, торопливыми движениями расправляя бумагу. Ингмар со своими требованиями, напоминаниями и угрозами может катиться до самого Инагроса и дальше, в Мёртвое море, на съедение чудовищам. Магнус вытерпит его, как и всегда. А потом он найдёт Пайпер, скажет ей, что сегодня ей следует хорошенько выложиться на занятиях с Анселем. Или даже вновь попробует оседлать Басона, которого Третий вот уже две недели готовил к длительному путешествию. И после напьётся так, что забудет собственное имя, и никто не остановит его от попыток отыскать девушку, которой будет не противно провести с ним ночь.
У Магнуса был отличный план, и он был намерен держаться за него до самого конца. Поэтому он привёл себя в порядок и, как и всегда, закрепил ножны сокрушителя на поясе. Магнус настолько привык к мечу, что не мог обойтись без него даже на празднествах или за обедом. Появиться где-либо без меча всё равно, что появиться на публике без одежды.
Первым признаком того, что Магнус испытывал терпение Ингмара, стал Ансель. Он постучался к нему и вошёл, даже не дождавшись ответа.
— Насколько очаровательно я выгляжу? — спросил Магнус, стоило Анселю едва не подскочить к нему.
— Всё плохо! — выпалил Ансель.
— Чего? Нет, я не могу выглядеть настолько плохо…
— Не ты! Ингмар…
— Что он сделал? — со вздохом спросил Магнус.
— Пока ничего, — возразил Ансель. — Он вообще какой-то тихий, а ведь ты говорил, что он любит болтать за обедом…
— Что? Уже обед? — Магнус растерянно уставился в окно, находящееся напротив, надеясь понять, как долго он спал. Низкие серые тучи никуда не делись и сильно мешали определить, какое сейчас время суток.
— Дело в в том, что он требует встречи с Пайпер, — произнёс Ансель. — Говорит, что Керук поручил лично в руки передать ей какое-то письмо
Магнус грязно выругался. Наверное, ему следовало перебороть неприязнь, распечатать письмо и прочитать его, чтобы узнать чуть больше деталей, но… Ингмар всегда встречался только с ним, Третьим и Киллианом. И когда они посещали дом Рафт в Артизаре, их встречали только Ингмар и Керук, никаких советников, генералов и прочих лишних ушей. На самом деле в том, что Керук поручил Ингмару познакомиться с Пайпер лично, не было ничего удивительного, но Магнус знал, какой катастрофой может обернуться настойчивость посланника дома Рафт. В попытках найти Пайпер он не оставит от дворца даже камня на камне.
— Когда-нибудь я преподнесу его Герцогу, — процедил Магнус сквозь зубы, выбегая в коридор. — На блюдечке с золотой каёмочкой! Где сейчас Пайпер?
— Видел её со Стеллой и Эйкеном на кухне. У нас где-то через час должно быть занятие, хотя я настаивал, чтобы сегодня его не было…
— Отличное же время выбрал Ингмар!
Может быть, просто столкнуть его с лестницы? Или сразу же в окно? Если это кто-нибудь увидит, у Магнуса будут серьёзные проблемы… В таком случае нужно взять у Ветон смертельную дозу какого-нибудь порошка или отвара и просто подмешать его в еду Ингмара. И как-нибудь прикрыть это действие магией Третьего, иначе маги дома Рафт, начав расследование, всё поймут. Да, Магнус так и сделает. Сразу же после того, как скажет Ингмару, что он не имеет права требовать что-либо от их Золотца.
***
Как оказалось, Ансель прибежал к Магнусу, потому что Третьего элементарно нигде не было. Он словно сквозь землю провалился — никто не видел его со вчерашнего вечера, когда он отправился на встречу с небесными китами. Киллиан же не мог просто оставить Ингмара без присмотра, к тому же он знал, что в принятии решений, касающихся дома Рафт, всегда следует учитывать мнение Магнуса. Никто из жителей Омаги не знал дом Рафт так хорошо, как Магнус. Ещё он очень любил вставлять свои комментарии, но Киллиану они не слишком нравились. Впрочем, Магнус и это считал своим святым долгом.
— Какой приятный сюрприз, — лениво протянул Ингмар, качнув чашей с вином в его сторону. — Здравствуй, Магнус.
— Ансель, — быстро произнёс Киллиан, посмотрев на юношу, мгновенно вытянувшегося в струнку, — будь добр, передай Третьему, что мы ждём его.
В переводе на язык, которого Ингмару знать было не обязательно, это означало, что Ансель должен любыми способами отыскать Третьего. Сальватор всегда появлялся вовремя и никогда не пропускал встречи с представителем дома Рафт. Его отсутствие — плохой знак.
Ансель кивнул и выбежал из просторной столовой, в которой Киллиан всегда обедал в обществе важных гостей. Зал был светлым, целиком состоял из камня и дерева и был до того простым, что даже глазу не за что было уцепиться, особенно во время затяжного молчания. Гобелены на стенах — с изображением природных пейзажей, вышитых с помощью каких-то странных узоров. Ни картин, ни растений, ни даже лепнин под потолком или резьбы на подсвечниках. Тут даже скатерть была белой, без единого стежка рисунка или кружева. В результате самое интересное, что было в этом зале, — это люди, которых принимал Киллиан. Но Магнус бы предпочёл не изучать Ингмара, ведь знал его слишком хорошо.
Чересчур знакомая смуглая кожа, слегка посеревшая из-за условий, в которых они жили, внимательные тёмно-карие глаза, чёрные волосы, наспех приглаженные на правую сторону, родинка над левой бровью. Черты лица Ингмара всегда, даже в детстве, были жёсткими, словно он с самого рождения был готов демонстрировать свою ядовитую улыбку и скверный характер. Герб семьи Рафт, змея с клинком, был вышит у него над сердцем.
— И зачем, скажи на милость, тебе нужна Пайпер? — тихо спросил Магнус, так и не сделав ни шага вперёд. Он стоял возле дверей, уверенный, что, стоит ему подойти, как Ингмар совершенно случайно воткнёт ему вилку в глаз.
— Пайпер? — медленно повторил Ингмар. — Так вы леди Сандерсон настолько близки? А мне-то казалось, что у неё другой любовник.
— И это уж точно не ты, — совершенно спокойно заметил Киллиан, делая небольшой глоток вина.
Ингмар возмущённо открыл рот и обернулся к нему. Киллиан поставил чашу перед собой, не удостоив Ингмара даже взглядом.
— Ты не ответил на вопрос, — напомнил Магнус.
— Разве я обязан отчитываться перед тобой? — справившись с потрясением, уточнил Ингмар. — Ты прекрасно знаешь волю отца. И о клятве, надеюсь, не забыл.
— Во-первых, леди Сандерсон не приносила вам клятвы, — произнёс Киллиан. Обед — лишь формальность, попытка соблюсти приличия, но король великанов выглядел так, словно ещё дымящиеся блюда, стоящие перед ним, куда интереснее Ингмара. — Во-вторых, о её своенравности уже ходят легенды.
— Да, я слышал, что вчера она развлекалась с каким-то эльфом. Вместо того, чтобы общаться с небесными китами, — многозначительно добавил Ингмар спустя несколько секунд.
— Я не могу осуждать леди Сандерсон за страсти, присущие людям, и уж тем более винить её в этом. Давайте признаем, Ингмар: будь у вас возможность, вы бы тоже не отказались расслабиться с кем-нибудь, особенно когда вокруг так много лжецов и лицемеров.
Единственное, что Магнус любил в этих встречах, — это наступление Киллиана, никогда не обходившееся без едкого комментария. Он так же не переносил Ингмара и знал, что за несколько не слишком добрых шуток дом Рафт не сумеет выдвинуть ему обвинения, и потому позволял себе больше, чем обычно.
И, возможно, из-за присутствия Пайпер внутри Киллиана скопилось так много, что он был готов выплеснуть негативные эмоции на ком угодно. Но только возможно, потому что Магнус не понимал, как Пайпер может раздражать кого-то настолько сильно. Она же Золотце.
— Вам следует обучить её манерам, — как бы вскользь бросил Ингмар. — Отправьте её к нам, в Артизар. Среди людей ей будет намного лучше, чем среди великанов и всех прочих. Я лично прослежу, чтобы она обучилась тому, что должен знать каждый сигридец.
— Я и на сотню лиг не подпущу тебя к ней, — проскрежетал Магнус.
— Отец поручил мне передать письмо, Магнус, — тоном, подходящим для разговора с неразумными ребёнком, произнёс Ингмар. — Исключительно для Первого сальватора, Пайпер из семьи Сандерсон. Не напомните, кстати, откуда её семья?
Магнус раздражённо поджал губы. Ингмар махнул ладонью, словно передумал искать ответ на свой вопрос, и добавил:
— Разве сальваторы — рабы? Вы и так держите Третьего на привязи. Что, кстати говоря, удерживает его сильнее? Кертцзериз или кантарацан?
Магнус услышал, как скрипнули зубы Киллиана. Будь его воля, он бы вцепился ими в глотку Ингмара, рыцарь в этом не сомневался. Для великанов кертцзериз и кантарацан — священные связи, и к ним всегда относились с уважением. Если другие народы и не понимали сущности этих связей, то просто принимали их существование. Хоть кэргорцы и верили, что между близнецами есть особая связь, эцетар, это не то же самое, что кертцзериз или кантарацан.
— Или, может быть, — не дав никому ответить, продолжил Ингмар, — это искренняя любовь? Слышал, будто наконец появилась женщина, завоевавшая его сердце.
Магнус оторопело моргнул. А затем ещё раз, поняв, что Ингмару удалось по-настоящему удивить его.
С каких это пор ходят слухи, будто какая-то женщина завоевала сердце Третьего и почему Магнус до сих пор их не слышал?
— Не знаете? — невинно уточнил Ингмар. — Какая жалость… Тогда спрошу у леди Сандерсон, как это вышло.
— Леди Сандерсон не интересуется сплетнями, — хмыкнув, заметил Киллиан.
— Разве? Мне казалось, что, раз уж это и её касается, она будет заинтересована.
Сейчас по-настоящему удивился Киллиан. Магнус следил, как его сосредоточенное выражение лица меняется на растерянное, причём на целых две секунды, что было значительно дольше допустимого. Ингмар был абсолютно уверен в себе, раз сказал нечто настолько вызывающе — он точно знал, что Киллиан не располагает нужной информацией. И если бы дело не касалось Третьего, король великанов и бровью бы не повёл.
— Что? — перебарывая скованность во всём теле, Магнус наконец подошёл ближе. Он так и не решился сесть за одно из мест, приготовленное специально для него. Остановился возле него, напротив Ингмара, чтобы следить за каждым его действием.
— А вы не знаете? — с наигранной улыбкой спросил Ингмар, внимательно оглядев сначала Магнуса, затем — Киллиана с нахмуренными бровями. — Вы не знаете, где и с кем был Третий после того, как встретился с небесными китами?
— Ты говоришь о сальваторе, Ингмар, — тихо, но грозно произнёс Киллиан. — О сальваторе, генерале Омаги и члене моего рода. Выбирай выражения.
— Я лишь удивлён, что вы этого не знаете… Какая жалость. А ведь я думал, что ты, — он посмотрел на Магнуса и растянул губы в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего, — будешь первым, кто всё выяснит. Тебе ведь так нравится совать нос в чужие дела.
— Могу сделать так, что ты никогда больше не сможешь совать свой нос в чужие дела.
— Не нужно мне угрожать, Магнус. Я удивлён вашим незнанием, и только.
— Личная жизнь Третьего меня никогда не интересовала.
Что, разумеется, было ложью. Магнус в первые же дни, когда Третий вновь был в состоянии строить связные предложения, выпытал из него, какие женщины ему нравится. Когда Третий не сказал ничего внятного, Магнус спросил, нравятся ли ему мужчины. Третий опять ничего не сказал, и Магнус едва не убился, пытаясь получить хоть какой-нибудь ответ, но всё же сумел узнать, что Третий не заинтересован в Клаудии. И в Стелле — это Магнус выяснил после того, как она стала жить в Омаге вместе с ними. И вообще в любой другой женщине, о какой бы Магнус не спрашивал, хотя Третий всё-таки подтвердил, что мужчины его не привлекают.
— Леди Сандерсон провела у Третьего едва не всю ночь, — без всяких предупреждений произнёс Ингмар, холодно улыбнувшись. — Ушла только под утро, и то без верхней одежды. Никогда прежде не слышал, чтобы хоть кто-нибудь, даже служанки или целительницы, были в покоях Третьего.
— И кто только тянул тебя за язык? — послышалось со стороны дверей.
По телу Магнуса пробежал холодок. Киллиан, вновь невозмутимый и серьёзный, медленно поднялся, приветствуя гостя. Магнус же взглядом искал слепых стражников и тупых слуг, не предупредивших о приходе Керука, главы дома Рафт.
— Рад, что вы всё-таки решили присоединиться к нам, — с вежливой улыбкой произнёс Киллиан. — Как ваше самочувствие?
— Прекрасно. Всё благодаря вашим целительницам, — тем же тоном ответил Керук.
— Я передам ваши слова Ветон.
Чёрта с два Магнус поверит, что у Керука со здоровьем всё прекрасно. Он почти четыре года отказывался от посещения Омаги, ссылаясь на состояние своего здоровья, но Магнус знал: он не выносил этого города, его жителей, короля великанов, Третьего и его, Магнуса, в частности. Однако как только стало известно об ещё одном сальваторе, он явился сразу же. Удивительно, что он не стоял под стенами города на следующий день после того, как Охотники разнесли весть о Пайпер по всем Землям.
— Здравствуй, Магнус, — приподняв уголки губ в подобии улыбки, сказал Керук. — Ты выглядишь удивлённым. Не получил письмо?
Магнус молча выругался. Действительно ли Ингмар написал, что Керук приехал вместе с ним, или же это было ещё одним испытанием для него?
— Получил, — ответил Ингмар вместо него. — Присаживайтесь, отец. Его Великанское Величество не особо любит присутствия слуг, так что за вами поухаживаю я.
— Я был бы рад, если бы Магнус присоединился, — медленно идя к столу, сказал Керук.
Магнус выругался ещё раз.
Керук был крепким, высоким, сильным мужчиной, и почтенный возраст в нём выдавали только седина на висках да морщины на скуластом лице. Он всё так же аккуратно зачёсывал каштановые волосы от лба к макушке, смотрел на всех свысока тёмно-карими глазами и не забывал гладко бриться.
Магнус пожалел, что приучил себя всегда сбривать щетину, бесившую его. Из-за этого они с Керуком были слишком похожи.
Киллиан посмотрел на него, подняв брови, и молча указал на место по левую сторону от себя, прямо напротив Керука, который с напускным кряхтением опустился на свой стул, любезно выдвинутый Ингмаром. В потемневших синих глазах Магнус прочитал приказ, которого он не мог ослушаться. И напоминание: он делает это ради Омаги и тех, кого любит. Только из-за этого Магнус был готов наступить себе на горло и сделать всё возможное, чтобы Керук и Ингмар остались удовлетворёнными.
— Магнус? — с лёгкой растерянностью в голосе обратился к нему Керук. — Ты не присоединишься?
Секунды тянулись так медленно, что Магнусу показалось, будто он не меньше сотни раз сошёл с ума. Но он всё же сделал шаг, приблизился к месту и сел, бесцветно ответив:
— Как вам будет угодно, отец.
***
Пайпер не понимала, почему Магнус так зол и взволнован, и до сих пор не узнала, почему он весь день таскался за ней. Он явился в зал, где они с Анселем занимались, упал на свободный стул и, не говоря ни слова, схватил первую попавшуюся книгу и уткнулся в неё. Он наверняка с первых строчек понял, что эта были детские сказки, написанные очень простым языком, — Ансель заставлял Пайпер читать их, чтобы она закрепляли сигридский, будто не знал, что Джинн предлагает ей литературу посложнее, — но упрямо продолжал, пока не прочитал книгу до конца. Затем он, когда Эйкен и Стелла предложили прогуляться по садам и немного развеяться перед началом вечернего празднества, увязался за ними. Стелла и Эйкен делали вид, будто ничего необычного не происходит, но Пайпер было не по себе. Магнус всегда улыбался, шутил и предлагал выпить или сделать что-нибудь такое, из-за чего у Клаудии начнётся нервный тик. Пару дней назад он сказал, что они обязаны попробовать оседлать Басона, иначе Магнус отказывается отправляться в Тоноак вместе с Третьим.
Хотелось спросить, изменилось ли его решение, но Магнус ни на кого не реагировал. Стелла не смогла его расшевелить, даже повиснув на нём и потребовав, чтобы он перестал хандрить. Одна из приезжих эльфиек, даже во время празднества носившая свою странную броню из кожи и тусклых тканей, случайно столкнувшаяся с ними во время прогулки по территории дворца, бросила что-то о поединке. Магнус не ответил, и тогда Пайпер по-настоящему забеспокоилась. Он же никогда не отказывался от поединка и всегда был готов доказать, кто является лучшим рыцарем во всех Диких Землях.
— О, о! — неожиданно закричала Стелла, подпрыгнув на месте. — Я чую Третьего!
— Серьёзно?! — возмущённо воскликнул Эйкен. — Я весь день пытался его найти!
То-то он был менее активным, чем Стелла. Впрочем, Стелла всегда была активной, и по её настроению не следовало пытаться угадать, случилось ли что-то.
От Анселя Пайпер знала, что Третьего никто не видел с того самого момента, как он ушёл с празднества ради небесных китов. Ей казалось, что Ансель хотел добавить что-то ещё, но он почему-то краснел и начинал мямлить. Он едва сумел передать приказ Киллиана Эйкену и поручить ему отыскать Третьего через тени, после чего, вмиг став серьёзным, предложил Пайпер начать урок.
Она не могла сосредоточиться. Эйкен не мог найти Третьего, Магнус был чем-то встревожен, сальватора ещё никто не видел. Неужели ему опять стало плохо? Он сказал, что в ближайшее время проклятие не даст о себе знать, но что, если он солгал, желая успокоить её? Или проклятие стало проявлять себя всё чаще и чаще?
Пайпер не следовало соглашаться на прогулку со Стеллой и Эйкеном, тени которого неустанно искали Третьего по всему дворцу. Ей следовало самой начать искать его, вот только… как бы она это сделала? Сила либо отзывалась на её желания лишь в какие-то там периоды ретроградного Меркурия, либо игнорировала её. Вчера, когда Третьему было больно из-за проклятия, Пайпер хотела помочь ему, и потому Сила отозвалась. Но она не была уверена, что сумеет подчинить магию сейчас. Она даже не представляла, как именно всё случилось вчера. Не может же она на весь дворец кричать истории из своей земной жизни, чтобы Третий, услышав их, прибежал и стал внимательно слушать.
Думая об этом, — и о Магнусе, напоминавшем призрака, — всю прогулку, Пайпер решала, как именно ей уйти. И только выкрик Стеллы вернул её к реальности. Оборотень сорвалась с места, завизжав, и побежала по спутанным дорожкам сада, припорошённых снегом. Магнус вдруг повеселел, ухватил Пайпер за руку и с улыбкой произнёс:
— Сейчас ты увидишь кое-что прекрасное.
Пайпер едва успевала за Магнусом. Эйкен бежал сзади, жалуясь на всё подряд, но в первую очередь — на Третьего, чей запах Стелла так неожиданно учуяла.
Место, к которому оборотень их привела, могло бы быть даже красивым, если бы не количество и людей и запах, почти сбивший Пайпер с ног.
— Ты привыкнешь, Золотце, — пробормотал Магнус.
Данное ей прозвище, произнесённое столь непринуждённым тоном, могло бы подсказать, что Магнус вновь становится самим собой, но Пайпер уже не верила ему. Она хотела присмотреться к рыцарю, попытаться отыскать, из-за чего такие перемены, но услышала громкое ржание, чей-то смех и неразборчивый шёпот. Пайпер вслед за Магнусом приблизилась к деревянному ограждению, за которым была огромная территория манежа с перемешанным снегом, грязью и песком. Слева виднелось светлое здание, возле которого было несколько людей, напряжённо следившими за одной лошадью, бешено скачущей из стороны в сторону. Или же они следили за Третьим, сидевшим в седле с таким видом, словно он катался на дружелюбном пони.
— Великолепно, правда? — едва не с придыханием произнёс Магнус, наваливаясь на ограждение. Стелла почти перелезла за него, но Эйкен её кое-как удержал.
— Что именно? — осторожно уточнила Пайпер. Она оглядела зрителей, — рыцарей, слуг, гостей Омаги, — но все почему-то с интересом и восхищением, хорошо видном на лицах, смотрели на беснующуюся лошадь. — Разве это не опасно?
— Только не для Третьего! — не без гордости ответила Стелла.
— Ненавижу его за это, — пробормотал Магнус. — С Басоном никто, кроме него, справиться не может. У нас полно опытных воинов, умеющих укрощать самых диких зверей, но Басон — особый случай. Если бы мы не были уверены, что он из лошадиной породы, решили бы, что он настоящее чудовище. Дикий и необузданный. Вроде мерин, а всё равно агрессивный.
— Что-то я не понимаю…
— Некоторым нравится смотреть, как Третий с ним обходится. Это вроде представления.
— А некоторым, — шёпотом добавила Стелла, наклонившись к ней, — нравится смотреть на самого Третьего!
Пайпер удивлённо моргнула.
— В смысле?
— Да ты только посмотри, как он держится в седле! Ничего в этом не понимаю, — поспешно добавила Стелла, махнув рукой в центр манежа, где Басон перешёл с галопа на более спокойный темп, — но Киллиан говорил, что Третий держится лучше некоторых всадников из конницы!
— Иными словами, он в этом хорош, — вмешался Эйкен.
— И поэтому дамам нравится пялиться на него, — пояснил Магнус. — И не только дамам. Вообще всем. Стоит ему сесть на Басона, как он становится раксовым богом. Только бог и может усмирить Басона… Это несправедливо!
Магнус ударил кулаком по ограждению и измученно выдохнул, сосредоточенно вперившись в Басона, непрерывно двигающегося по манежу. Пайпер, проглотив очередной вопрос, — очевидно, ей не добиться более точного ответа, — обратилась во внимание.
Она никогда не подходила к лошадям достаточно близко. Один раз, когда отец взял её и Лео на конюшню, которой владел его давний друг, какая-то очень любопытная лошадь чуть не откусила Лео пальцы. С тех пор Пайпер старалась не приближаться к этим животным, но изменила своему правилу здесь: всё-таки, она не могла проделать длинный путь от крепости Икаса до Тевье и тем более до Омаги на своих двоих. И к Тоноаку она пешком не дойдёт. Она знала, что Третий поможет ей своей магией, что она удержится в седле, и не волновалась. По крайней мере, до тех пор, пока не увидела гарцующего Басона.
Пайпер вжала пальцы в ограждение, неотрывно смотря на Басона — от кончиков ушей до хвоста и копыт чёрный, без единого светлого пятнышка, с мощными напряжёнными мышцами, блестевшими то ли от снега, то ли от пота. Пайпер не могла определить, насколько он крупный, но когда Басон с вздёрнутой головой прогарцевал всего в двух метрах от них, она прикинула: должно быть, в холке он достигал её макушки, а Третьему — до плеч. В сравнении с другими лошадьми, которых Пайпер видела, Басон и впрямь был крупным. Он, как и сказал Магнус, напоминал чудовище, из ноздрей которого без остановки валил пар.
— И часто тут такое? — тихо спросила Пайпер у Магнуса.
— Чаще, чем ты думаешь. Но Басон был ранен и долго провёл в Омаге, так что теперь ему не терпится отправиться в путь. Будь его воля, он бы прямо сейчас сорвался в Тоноак.
— Если он такой агрессивный, то почему его держат здесь?
— Потому что Третий лично заботится о нём. Ты разве не знаешь, что перемещаться на лошади гораздо удобнее, чем на своих двоих?
Пайпер хмыкнула, вновь посмотрев на Басона: закончив круг, он, не дождавшись команды Третьего, ускорился. Но Третьего это словно не заботило: он совершенно спокойно расправил плечи и поудобнее ухватился за поводья, слегка ударив бок Басона пяткой.
— За такое Басон отгрыз бы мне голову, — со вздохом произнёс Магнус. — Я сотни раз пытался приручить его, но он терпеть меня не может!
— А тебе так хочется прокатиться на нём?
— Басон — сильнейший и быстрейший. Каждый рыцарь мечтает о таком жеребце. Но я, разумеется, — мгновенно возразил он сам себе, приняв важный вид, — Лепесточку не изменяю.
Пайпер прыснула от смеха.
— Кому?
— Лепесточку. Его едва не загрызли твари, но мы вовремя их отогнали. Девать Лепесточка было некуда, так что забрали в Омагу. Лет шесть назад, наверное. Он меня очень любит.
— Ты дал ему это имя?
— Нет. Драу нашептали Третьему. Или он просто решил меня обдурить, чтобы я, великий и прекрасный Магнус, ездил на Лепесточке.
— По-моему, это очень мило.
Магнус недоверчиво прищурился. Пайпер улыбнулась, надеясь, что он не воспримет её улыбку как издевательство, и обернулась к манежу. Количество людей, наблюдавших за выездом Басона, становилось всё больше. Вопросов, каких-то странных споров и даже ставок — тоже, будто всё это действительно было одним большим шоу, а Басон — самым непредсказуемым его участником. Пайпер же просто смотрела: как Басон, фыркая и мотая головой, отказывается направляться к конюшням, как переходит с одного темпа на другой, нетерпеливо машет хвостом и наверняка испытывает терпение Третьего. Но на лице Третьего ничего не менялось. Он спокойно подстраивался под Басона, вёл его в сторону, которую он выбирал, поддерживал взятый им темп и не пытался остановить, когда тот направился к препятствиям — каким-то невысоким разноцветным балкам, которые люди, до этого стоящие возле конюшни, вытащили наружу.
— О, да всё серьёзно, — прокомментировал Магнус. — Дело уже дошло до препятствий.
— А ты не знал? — удивилась Пайпер.
— По утрам я занимаюсь тобой, Золотце.
— Выходит, пока мы тренируемся, Третий… катается на лошадке. Вау.
— Впечатлена? — заговорщическим шёпотом поинтересовался Магнус.
— Не думала, что у него есть время на подобные развлечения.
— Обижаешь. Конница — важная часть любых войск. Любой уважающий себя воин, будь то фея или великан, обязан держаться в седле и уметь вести бой. А Третий, если не забыла, генерал Киллиана. К тому же, его с детства этому обучали.
Пайпер хотела уцепиться за последние слова, но Стелла вдруг радостно захлопала в ладоши и заулыбалась. Ничего превосходного в том, как Басон перепрыгивал через препятствия, Пайпер не нашла, но, должно быть, она просто была дурой, ничего не понимающей в столь тонком искусстве.
С каждым мгновением она всё меньше хотела садиться в седло. Может, предложить Третьему попытать удачу с порталом?
— Ты получала сегодня какие-нибудь письма? — неожиданно спросил Магнус.
Он следил за Басоном, будто не было ничего важнее, но обращался явно к Пайпер. Причём так тихо, словно не хотел, чтобы их кто-нибудь услышал.
— Нет, — запоздало ответила Пайпер. — А что?
— До окончания празднеств тебе лучше не оставаться одной. Постоянно будь с кем-нибудь.
— Почему?
— Пожалуйста, Золотце, — он повернулся к ней, и Пайпер с озадаченностью заметила во взгляде Магнуса настоящую мольбу, — пообещай, что не будешь оставаться одна.
— Мне что, и ночью нужно с кем-то быть? — раздражённо выпалила Пайпер. — Мои покои защищены сигилами. Мы с Третьим сами их писали.
— О! — восхищённо выдал Магнус, округлив глаза. — Так это правда? Что ж, в таком случае я спокоен. Ингмар не посмеет к тебе приблизиться, если рядом Третий. Даже письмо передать не сможет.
— Я не…
Эйкен вскрикнул, когда Басон, резко затормозив рядом с ограждением, хлестнул его хвостом.
— Ах да, забыл добавить, — произнёс Магнус, делая шаг назад, — Басон терпеть не может всех, кроме Третьего и милых леди.
— Басон! — радостно закричала Стелла, начав расчёсывать его чёрную гриву.
Третий не шелохнулся, когда Басон подошёл ближе и подставил шею под руки девушки. Взбудораженные шепотки со стороны наблюдателей, которые почему-то всё ещё были здесь, словно звучали близко и далеко одновременно. Пайпер не нравилось, с какой лёгкостью Стелла, забравшись на ограждение и удобно усевшись, гладила гриву Басона и чесала ему за ушами, и настораживало, как Третий смотрел на неё.
— Скажи-ка мне кое-что, — влез Магнус раньше, чем Пайпер успела попросить не пялиться на неё так пристально, — почему ты не явился на обед?
Пайпер озадаченно моргнула. О каком обеде говорил Магнус?
— Я тренируюсь с Басоном, — спокойно ответил Третий. — Нам скоро в путь, если ты не забыл.
— Ты оставил меня один на один с Ингмаром и Керуком!
Лицо Третьего мгновенно изменилось на непонимающие. Пайпер казалось невозможным, чтобы он побледнел, ведь его кожа и так была почти белой, но именно это и произошло — даже несмотря на раскрасневшиеся от выезда нос и щёки.
— Мне не доложили, что Керук прибыл.
— Сегодня утром, — чеканя слова, ответил Магнус. — Киллиан знал, но не мог найти тебя, чтобы сообщить. Разве ты не получил письмо от Ингмара?
Третий неопределённо качнул головой. Пайпер сразу поняла: если он не прятался от своих прямых обязанностей намеренно, то делал это неосознанно — по большей части из-за того, что было вчера вечером. Возможно, ему всё ещё было больно и он пытался справиться с этой болью, хотя Пайпер не видела следов усталости на его лице и не чувствовала, чтобы магия протестующе ныла внутри.
— Золотце, кстати, тоже пригласили, — между тем продолжил Магнус. Третий легко спрыгнул на землю, и Басон, наконец избавившись от всадника, подошёл к воркующей над ним Стелле ближе. — Но она не пришла. Вы сговорились?
Пайпер не понимала, о чём он говорил. Она никогда не слышала ни об Ингмаре, ни о Керуке. Но Третий, судя по его взгляду, направленному на неё, знал, о каком обеде и письме шла речь.
Третий выпустил поводья из рук, что казалось Пайпер просто опасным. Разве не следует контролировать лошадь, особенно такую агрессивную? Но не успела она даже рта открыть, как Третий подошёл вплотную к ограждению и протянул к ней руку. Пайпер, прекрасно зная, что он просто хотел сказать ей что-то, подошла ближе необходимого. Третий аккуратно коснулся её затылка, наклоняя к себе, и едва слышно пробормотал на ухо, обдавая его горячим дыханием:
— Я приказал драу забрать приглашение на обед, присланное тебе от Ингмара. Поверь мне — тебе с ним пока лучше не встречаться. Оставь это мне и Магнусу.
Он вполне мог сказать это громче и не касаясь её, но на жалкую долю секунды Пайпер поверила, что иначе и быть не могло. Третий не мог не протянуть руку, коснуться её затылка так невесомо и нежно, словно она была хрустальной, и не объяснить непонимание Пайпер совсем тихо, чтобы их никто не услышал.
Раз уж Магнус заговорил о каком-то там Ингмаре при всех, Пайпер пришла к выводу, что тема не была слишком секретной. Но то, о чём она хотела спросить, вполне подходило под категорию секретности. Она схватила Третьего, уже готового отстраниться, за плечо и наклонилась ближе.
— Что с тобой? — едва разлепив губы, спросила Пайпер. — Почему тебя никто не мог найти?
— Потому что не хотел этого.
— Тебе всё ещё плохо?
Третий улыбнулся.
— Нет, мне значительно лучше. Иначе я бы не пришёл к Басону.
Магнус очень громко кашлянул. Третий невозмутимо убрал руку, тогда как Пайпер едва не отскочила в сторону. Улыбка рыцаря была какой-то слишком яркой. Эйкен выглядел озадаченным.
— Никогда бы не подумал, что Ингмар может принести приятную весть.
— Заступай на дежурство, — никак не отреагировав на его слова, сказал Третий.
— Что?! Это ещё почему? Сегодня я планировал напиться!
— За то, что споришь со мной.
— Но я на спорю с тобой!
— Во-первых, тебе следует лучше выбирать выражения. Во-вторых, ты споришь прямо сейчас. Заступай на дежурство.
Пайпер едва сдержала смех. Эйкен, будто почувствовав, что ему ничего за это не будет, тоже рассмеялся. Стелла озадаченно обернулась к ним, одной рукой продолжая чесать Басону за ушами, пока Магнус пыхтел от возмущения и жестами показывал, что будет с каждым из них. Когда он, наконец, переключился на Третьего и протянул руки к его шее, сальватор замер и поднял голову к небу.
— Тихо! — рявкнул он.
Магнус мигом утих. Несколько людей, пытавшихся незаметно подслушать их разговор, умолкли. Никто не обращал внимания на бешено стучащее сердце, и Пайпер сделала вывод, что этот грохот слышала лишь она.
Третий напряжённо вглядывался в небо несколько секунд, пока не вытянул руку вперёд и не поймал что-то. Стелла ахнула и наклонилась ближе, заметив маленькую чёрную птицу.
— Мамочки, — испуганно пробормотал Эйкен.
— Что? — не поняла Пайпер, смотря на птицу. — В чём дело?
— Послание из Тоноака, — пролепетал Эйкен, большими от ужаса глазами посмотрев на девушку. — Ласточки — птицы леди Эйлау.
— Ласточки?
Пайпер пригляделась: птицей и впрямь оказалась чёрная ласточка с единственным белым пятном на груди. К её лапке был привязан кусочек пергамента, и Пайпер сильно удивилась, когда Магнус смог без проблем отвязать его. Ей-то казалось, что послание аж из самого Тоноака будет сильно потрёпанным.
— Ласточки леди Эйлау долетают до Омаги за два дня, — подала голос Стелла, пока Третий вчитывался в послание. — И обычно они приносят…
— Такар! — громко закричал Третий, обернувшись к конюшням. Один из мужчин встрепенулся. — Немедленно седлайте лошадей! Эйкен, отыщи Клаудию и Мелину, скажи им, что мы выдвигаемся через полчаса.
Эйкен сдавленно пискнул, кивнул и бросился обратно по дорожке, ведущей к садам. Стелла взволнованно гладила Басона, выжидая, пока с лица Третьего исчезнет это перекошенное от недовольства и гнева выражение. Ласточка у него на руке беспокойно прыгала и пронзительно пищала.
— Магнус, сообщи Киллиану, что мы отбываем, — скомандовал Третий, хватая поводья Басона. — Пусть напишет Джинну и передаст ему всё, что мы обсуждали.
— П-погоди-ка! — запнувшись, повысил голос Магнус. — Что произошло? Почему отбываем сейчас?
Третий уставился на него безумным взглядом и уже открыл рот, но передумал и качнул головой. Стелла спрыгнула с ограждения, отогнала любопытных зрителей и взяла Пайпер за руку.
— Пойдём, нам нужно собрать вещи. У нас же всего полчаса!
Пайпер кое-как высвободила руку из хватки Стеллы и обратилась к Третьему:
— Что произошло? Что написала леди Эйлау?
Магия на секунду затаилась. Так было вчера, за мгновение до того, как боль проклятия, разрывавшего Третьему спину, атаковала её. Пайпер с замершим сердцем ждала отголосков чужой боли, но её не последовало. Третий выглядел отстранённым и потерянным, говоря:
— Леди Эйлау пишет, что Розалия в Тоноаке.