— Какой хороший удар!.. — похвалил Магнус, проверяя, не сломан ли у него нос.
— Ты так думаешь? — равнодушно спросила Клаудия, бессильно опуская плечи.
Внутри неё бушевали тысячи эмоций, которым не было точного названия, но даже самые сильные из них, радость и облегчение, не могли взять над ней контроль. Всегда, в любой ситуации, Клаудия была собрана и решительна. Настолько, что, поначалу приняв Магнуса за тварь, врезала ему разделочной доской по лицу.
— Люблю, когда прелестные дамы почти ломают мне нос, — пробормотал Магнус.
Пайпер нервно рассмеялась. Клаудия с первой секунды поняла, что с ней не всё в порядке, но до сих пор не могла назвать точной причины. Девушка была бледной, что с её смуглой кожей выглядело нехорошо, и напуганной. На правом виске алели порез и засохшая кровь, щёки блестели, будто Пайпер недавно плакала, верх платья, штаны и сапоги безвозвратно испорчены кровью тварей. Но сильнее всего Клаудию волновал Нотунг, висящий у Пайпер на поясе.
— Как вы нашли меня? — спросила она, надеясь, что хотя бы получение ответов на последовательные вопросы позволит ей вновь почувствовать себя уверенной. Кошмар с домом, заполненным тварями, продолжала неизвестно сколько времени, и Клаудия уже подумала, что сойдёт с ума, без конца убивая врагов и женщину, которая находила её, где бы Клаудия ни пряталась.
— Золотце постаралась, — Магнус улыбнулся и указал на Пайпер, всё ещё нервно смеющуюся и смотрящую, как золотое пламя поглощает кухню: за ней прятались белые стены, полы и потолки, лишь усиливающие тревогу Клаудии одним своим видом. — Лерайе что-то там намудрила с их Силой, и теперь, кажется, Золотце чувствует, где остальные.
— Тогда где Третий? — резко спросила Клаудия, даже не пытаясь скрыть своего отчаяния. — Почему Нотунг у тебя?
— Не знаю, — тихо ответила Пайпер. — Когда я очнулась, его рядом не было. Только меч.
— Прекрасно, — фыркнула Клаудия с раздражением. — И где прикажешь его искать?
— Спокойнее, Клаудия, — всё ещё улыбаясь, произнёс Магнус. — Он взрослый сильный мальчик и не даст себя в обиду. Для начала найдём Стеллу с Эйкеном и всех остальных.
Всегда, в любой ситуации, Клаудия была собрана и решительна, но эта раксова Башня так долго истязала её, что она начинала сдаваться. Страх и отчаяние душили её, неизвестно пугала, повторяющиеся события доводили до истерики. Клаудия не представляла, благодаря чему до сих пор держится на ногах, а не лежит на полу и не рыдает, ненавидя себя за слабость, а Магнуса — за уверенность, которую он излучал. И откуда в нём столько сил?..
— Дамы, — продолжил он, почему-то продолжая ощупывать свой нос, — как насчёт прогуляться по Башне?
Пайпер рассмеялась ещё громче. Клаудия сощурилась, по-глупому надеясь, что именно сейчас она наконец поймёт, что не так с девушкой, но нам ум ничего не приходило. Было вполне очевидно, что она прошла через свои кошмары, и не исключено, что её пытались сломить так же, как Клаудию, но с использованием её земного прошлого. Однако Клаудия всё равно не понимала: как Первая, владеющая Силой, могла напоминать девчонку, способную расплакаться из-за любого шороха?
Магнус положил руки ей на плечи и настойчиво подтолкнул вперёд. Пайпер помедлила, вглядываясь в его лицо, и только после утвердительного кивка сделала первый шаг. Её пальцы мгновенно легли на рукоятку Нотунга.
Странно. Нотунг не признаёт чужую кровь. Она же не могла подчинить его Силой?..
— Не будь такой строгой, — шепнул ей Магнус, позволив Пайпер отдалиться всего на два метра. Вокруг было пусто, не считая массивных белых колонн, держащих такой же белый потолок, и нападение из любого места этого длинного коридора они бы заметили сразу же.
— Я не строгая, — возразила Клаудия.
— Не знаю, что было с Золотцем, но она почти убила одного из них. Жаль, что не вышло, зато она убила всех остальных тварей, что пытались убить нас. А потом она разрыдалась.
Клаудия удивлённо вскинула брови, уставившись на него. Магнус кивнул с серьёзным лицом. Тогда она посмотрела на Пайпер, стучащую пальцами по рукоятке Нотунга и оглядывающуюся по сторонам, будто в поисках опасностей.
— Я едва сумел успокоить её, — немного понизив голос, продолжил Магнус. — Я… я думал, что потеряю её.
Клаудия невольно фыркнула, закатив глаза. Магнус был открытым человеком и стремился помочь едва не каждому, хотя, в отличие от Третьего, умел вовремя остановиться, чтобы не навредить себе ещё больше. Он сильно привязался к Пайпер, раз придумал ей это глупое прозвище и позволил взять свой кинжал, — Клаудия видела чехол на правом бедре девушки, — и потому его слова о страхе потери были серьёзным заявлением. Магнус никогда не болтал о своих страхах просто так.
Она знала, что Башня опасна, но теперь понимала, что её представления об опасности были ошибочными.
— Теперь-то она в порядке?
«Разумеется, нет, — тут же ответила себе Клаудия. — Никто не в порядке».
— Я не знаю, — выдержав паузу, ответил Магнус. — Та рана на её лице никак не исчезает, и я переживаю.
Клаудия нахмурилась. Все раны, полученные ею в пределах повторяющегося кошмара с участием тварей, исчезали, как только всё начиналось заново. Когда Магнус и Пайпер нашли её, она уже ставила рекорд: четвёртый раз подряд добиралась до кухни, не пролив ни капли крови, только испачкавшись в чужой.
Почему тогда рана Пайпер не исчезала? И только ли она или были ещё другие, о которых Магнус не сказал?
Может быть, только Клаудия столкнулась с повторяющимся кошмаром?
С Башней никогда нельзя быть уверенным в чём-то. Она может путать, пугать, подбрасывать сцены из прошлого и создавать будущее по своему усмотрению. Башня — это твердыня высших тварей, умеющих в совершенстве проникать в чужие сознания и использовать увиденное в них в своих целях. Вплоть до этого дня Клаудия не встречалась с Карстарсом лицом к лицу, но знала от Третьего, что он искусен и силён в этом деле. Сильнее разве что Маракс, но он сгинул.
«Нет, не сгинул, — исправила себя Клаудия. — Третий же говорил, что Маракс пробрался во Второй мир и даже ранил его драгоценную Пайпер…»
Клаудия не сомневалась: если Третий когда-нибудь столкнётся с Мараксом вновь, то без промедлений свернёт ему шею. Если, конечно, Пайпер не опередит его. Рвения и безжалостности в ней было значительно больше, чем помнила Клаудия.
Стоило только рычащим бесформенным тварям начать выползать из-под треснувших плит у них под ногами, как Пайпер подняла руки и резко сжала кулаки. Золотое пламя мгновенно вспыхнуло на их телах и, казалось, проникло под кожу, в мышцы и кости быстрее, чем Клаудия успела хотя бы моргнуть. Те твари, что сумели сбить пламя или избежали первой атаки, ринулись на них, топча своих собратьев. Магнус рванул вперёд, оттолкнув Клаудию в сторону, и почти замахнулся на первую тварь, оказавшуюся на пути, но она рассыпалась в прах, а следом за ней — другие, стонущие, визжащие и рычащие. Они рвались к ним, царапали невидимые преграды, не подпускавшие их ближе, умирали от ни на секунду не утихающего огня. Пайпер, стоящая почти в самом центре, в окружении распадающихся, обугливающихся до костей, что обращались в пыль, тварей, использовала магию так, будто была рождена для этого. Клаудия никогда бы не смогла в полной мере понять, каково это, использовать магию, но сейчас действительно думала, что Пайпер рождена для этого.
— Ох, Золотце, — с чрезмерным энтузиазмом сказал Магнус, когда последняя из тварей, ещё сопротивлявшаяся, сдалась под напором магии сакри, — оставила бы мне хоть одну. Я тоже хочу покрасоваться!
Клаудия не считала это слово подходящим. Пайпер выглядела так, словно…
— Магнус!
Она кинулась на него, повалила на пол, и очень вовремя: магия Пайпер острым лезвием рассекла место, где только что стоял Магнус. Что-то очень громко треснуло.
Клаудия осторожно приподняла голову, игнорируя протесты Магнуса и его попытки защитить её, огляделась, выискивая опасность. Какими бы напряжёнными ни были отношения между ними, Клаудия знала, что Пайпер не станет нападать на неё. Только не сейчас, когда они нужны друг другу, чтобы выжить, когда она знает, что такое кертцзериз и как это важно для Третьего.
— Какого…
Клаудия закрыла рот Магнуса, напряжённо сглатывая. Всё пространство вокруг них было заполнено зеркалами.
Пол, стены, колонны, потолок, — всё было в зеркалах. Они были даже в воздухе, будто держались на невидимых креплениях. Большие и маленькие, мутные и идеально начищенные, в золотых рамах, серебряных, металлических, деревянных, с резьбой или без неё. Казалось, будто здесь были собраны все зеркала Диких Земель.
Клаудия пригляделась: там, куда Пайпер направила свою магию, между двумя вытянутыми зеркалами было пусто. Многочисленные осколки и разбитая рама лежали на полу и на других зеркалах.
— Выходи! — крикнула Пайпер, медленно разглядывая окружившие их зеркала. — Иначе сломаю тут всё.
Сначала Клаудия почувствовала, как по её коже бегут мурашки, и только после услышала глубокий женский голос, звучащий откуда-то сверху:
— А ты смелая, да?
— Спроси у Уалтара, — бросила Пайпер, сжав кулаки. — Я сожгла ему половину лица. Думаю, он знает ответ на твой вопрос.
Клаудию пробил озноб. «Уалтар?..»
Это же просто такое же имя, да? Это же не тот самый Уалтар, который…
Пайпер вскинула руку. Вспышка золотого врезалась в зеркало на полу, находившееся ближе всего к всё ещё лежавшим Клаудии и Магнусу. Девушка прикрыла лицо, когда во все стороны брызнули осколки, но успела заметить пятна красного и чёрного, отразившиеся на зеркальной поверхности. Должно быть, тварь, управляющая этим кошмаром.
Вряд ли Пайпер сумеет добраться до неё, бездумно уничтожая зеркала, но именно это она и делала. Её магия вспыхивала ярко, быстро, яростно, ударяла по зеркалам в совершенно случайных местах и давила так сильно, что они распадались на тысячи режущих осколков практически сразу. Клаудия и Магнус наконец сумели подняться, но тут же отшатнулись, когда стали разбиваться зеркала под их ногами.
Гулкий женских смех звучал под потолком до тех пор, пока все зеркала не были уничтожены. Теперь тишина казалось давящей даже сильнее, чем ярость на лице Пайпер, какую Клаудия никогда прежде не видела.
Что с этой девчонкой происходит?..
— Слушайте моё проклятие, смертные создания, — раздалось будто со всех сторон одновременно. — Тот, кто убьёт меня, убьёт и себя.
Магнус громко выругался. Клаудия надеялась, что он переживает исключительно за себя: до сих пор он был подвержен лишь одному проклятию — проклятию Карстарса, не позволявшему покинуть этот мир. Магнус почти две сотни лет идеально избегал других проклятий, а если и выходило, что был проклят, то довольно быстро и без проблем находил нужную тварь и убивал её, снимая проклятие. С ними только так и нужно действовать — убийство твари, наложившей проклятие, снимает его. У этого правила бывали исключения, — например, проклятие Клаудии, ведь тварь, наложившая его, давным-давно мертва, — но на то они и исключения.
Однако как быть с проклятием подобного рода?
— Я очень надеюсь, — пробормотал Магнус и ногой отпихнул кусок зеркальной рамы подальше, — что это всё ненастоящее. Это же Башня, да? Тут всё ненастоящее.
— Может быть, и мы ненастоящие, — нехотя подхватила Клаудия, кивая, чтобы они шли дальше.
Она знала, что это не так, но когда вокруг только твари, кровь, изменения, на которые они не могут влиять, и проклятия, сковывающие их невидимыми цепями, хочешь не хочешь, а подобные мысли будут появляться всё чаще.
Что, если даже подобные рассуждения — ненастоящие?
Клаудия тряхнула головой, напоминая себе, что в состоянии справиться с любой путаницей, которая только может возникнуть в её мыслях. Она может быть слабее в физическом плане, но она умна, расчётлива и дальновидна — до сих пор этого хватало, чтобы выжить самой и сохранить жизни тем, кто ей дорог.
— Погодите, — вдруг произнёс Магнус, и Клаудия, не позволяя себе даже мысленную ругань в свой адрес за отвлекающие мысли, обратилась во слух, — это что, снег?..
Клаудия недоверчиво прищурилась и подняла голову. Вокруг всё ещё было белым-бело, но зеркальные осколки куда-то пропали. Должно быть, они прошли всего пару метров, осколки не могли исчезнуть за такой короткий срок. «Конечно же, могли, — возразила себе Клаудия. — Ты дура, если думаешь, будто хоть что-то здесь может быть таким, каким ты себе это представляешь».
Но было бы неплохо исключительно для разнообразия представить, что всё это просто рассыпается, отпускает их, что все твари мертвы и не восстанут вновь, и спустя мгновение понять, что так оно есть. Клаудия бы до конца жизни была елейной, если бы такое было возможно.
Вместо этого она оценивающим взглядом провела ломаную линию от одного смутного очертания чего-то высокого вдалеке до другого, надеясь отыскать хоть какую-то подсказку. Теперь Башня воплощала внутри снег и туман, в котором они могли потеряться?.. Клаудия уже не видела высоких колонн под самый потолок, да и он сам начал менять цвет. Медленно, будто был палитрой художника, на которой неторопливыми движениями кисти смешивали белый с небесно-голубым. Следом за ними стали появляться и другие цвета: постепенно потолок-небо темнело до сумрачного, очертания чего-то высокого складывались в деревья с раскидистыми ветвями, белым ложился тонкий слой снега, хрустевшего, когда на него наступали.
Магнус быстро нагнал Пайпер, схватил её за руку и остановил, обеспокоенно выдав:
— Держитесь поближе ко мне.
Клаудии не нужно было повторять дважды. Она быстро подбежала, всем своим телом чувствую, как рядом с Пайпер воздух теплеет и искрится от её магии. Подобное она изредка видела у Третьего, но обычно это не заканчивалось слишком хорошо. Теперь, когда они в Башне, Клаудия беспокоилась, что это даже страшнее, чем полное отсутствие магии.
Башня, в которой был Третий, пыталась отнять его магию, и в результате он выжег Инагрос дотла. Что будет, если эта Башня попытается отнять две магии сакри разом? Кто первым уничтожит всё вокруг — Первая или Третий?
Судя по странному взгляду Пайпер, который заметила Клаудия, искоса поглядев на неё, всё-таки она. Было в этом взгляде что-то ненормальное: будто Пайпер видела то, чего не видели они, как было с зеркалами.
— Пайпер, — предупреждающе прошептала Клаудия, кладя ладонь на её оголённое плечо. И тут же отбросила руку, ощутив нестерпимый жар. — Пайпер!
Она даже не посмотрела на неё, сорвалась с места, проигнорировала оклик Магнуса, бросившегося за ней. Деревья вокруг становились всё чётче, как и несколько силуэтов вдалеке, размытых до этого. Клаудия поспешила за Пайпер и Магнусом, но остановилась, как вкопанная, не преодолев даже половину отделявшего их расстояния.
Она видела лошадей, привязанных к дереву, и слишком близко стоявшую к ним Стеллу. Басон нюхал её взлохмаченные волосы, пока Стелла настороженно смотрела, как Третий размеренным движением гладил чёрный бок коня.
Пайпер налетела подобно урагану и наверняка хотела либо сбить Третьего с ног, либо обнять его, — судя по её скорости, Клаудия решила, что вообще убить одним только столкновением, — но его фигура мгновенно растаяла, как дым.
Всё вокруг растаяло, как дым. Они вновь были в пустом пространстве, пахнущем кровью и хаосом, и совершенно нагая Стелла смотрела на них, как на диких зверей.
— Милая моя, — осторожно произнёс Магнус, отвечая ей спокойным взглядом, — ты простудишься, если будешь ходить без одежды.
Стелла сощурила жёлтые глаза и показала клыки. Клаудия была уверена, что сейчас она станет волчицей и бросится на них, но Пайпер оказалась намного быстрее. Она подскочила к ней со спины и приложила ладонь к затылку, не среагировав, когда Стелла дёрнулась всем телом.
Воздух искрил от магии. Клаудия никогда не видела, чтобы её было так много — золотые всполохи наполняли собой воздух, отражались в глазах Стеллы и растекались по коже Пайпер так, будто заменяли ей вены и кровь. Клаудия знала о магии Третьего достаточно, но была озадачена увиденным ничуть не меньше, чем Магнус.
Он стоял, убрав руку с эфеса меча, чтобы показать Стелле — он не собирается нападать и лишь хочет, чтобы она выслушала их. Стелла же принюхивалась, оглядывала их с внимательностью и медленностью хищника, игнорируя Пайпер за своей спиной. Клаудия была готова пожертвовать лишними минутами, чтобы убедить Стеллу, что это действительно они, однако та в два прыжка оказалась рядом и повисла на её шее, почти утянув вниз. Магнус напряжённо рассмеялся.
— Жуткое местечко, — проговорила Стелла ей в шею.
— Ты испачкаешься, — заметила Клаудия.
— Какая разница? Я очень рада вас видеть! — она отпрыгнула и протянула руки к Магнусу, но он быстро отошёл с извиняющейся улыбкой.
— Милая моя, если Клаудия говорит, что ты можешь испачкаться, обнимая её, то я даже не знаю, как описать то, что будет, если ты обнимешь меня. Посмотри, — он драматично указал на себя и скривился, когда проследил за собственными жестами. — Я весь в их мерзкой крови! Но ты не переживай! — тут же добавил он чуть громче, чем следовало бы. — Сейчас я быстренько всё почищу и дам тебе куртку, иначе ты точно замёрзнешь…
— Всё нормально, — покачала головой Стелла. — Раз уж потеряла вещи, побуду волчицей.
Клаудия бы не согласилась, что всё и впрямь нормально. Стелла доверяла им достаточно, чтобы они следили за её одеждой, пока она в обличье волчицы, или видели её без всего, когда она была человеком, но сейчас её плечи слегка подрагивали, будто она сдерживала слёзы. Даже если это были слёзы облегчения, что такого должно была увидеть и пережить Стелла, чтобы радоваться их воссоединении вот так?
— Как ты это сделала? — тихо спросила она, повернувшись к Пайпер. — Когда я поняла, что внутри Башни, попыталась вырваться, но всё началось с начала и…
Пайпер развела руки в стороны и, не говоря больше ни слова, прошла мимо них в сторону, откуда они пришли. Башня менялась каждое мгновение, но это не означало, что Клаудия не была озадачена выбором направления.
— Пока Золотце с нами, всё будет хорошо, — с улыбкой произнёс Магнус. — Просто не дадим ей порубить саму себя, и всё.
— Порубить?.. — не поняла Стелла. — О… О! Мне не показалось? Нотунг у неё?
— И нам ещё нужно разобраться, почему, — резко вставила Клаудия. — Давай, Стелла, твой нюх может нам пригодиться.
Стелла неуверенно кивнула и побежала за Пайпер, на ходу меняя обличье. Клаудия направилась следом, когда почувствовала, как Магнус крепко сжал её локоть.
— То, что мы видели, — будто нехотя произнёс он, скрипнув зубами. — Лошади, лес и Третий. Это было в тот день, когда она оставила Охоту.
Клаудии не нужны были лишние подтверждения, чтобы прийти к столь логичному выводу, однако её по-настоящему задел тон Магнуса. Он был там и лучше неё знал, какой была Стелла и как к ней лучше подступиться.
— Башня показывала ей Катона, — едва слышно произнёс Магнус, всё ещё крепко держа её за локоть. — Снова и снова, как она и сказала.
— Что будешь с этим делать?
Вопрос был ненужным, ведь ими всеми двигало одно желание — убить тварь, контролирующую Башню, и выбраться отсюда. Но Магнус всегда был чуть более справедливым и внимательным.
— Найду тварь, ответственную за это, и буду очень медленно отсекать ей голову.
***
— Прости, — вновь повторил Эйкен так тихо, что это можно было принять за самый обычный вздох.
— Ничего страшного, — старясь звучать убедительно, ответил Третий. — Смотри, уже почти всё прошло.
Он показал ему свои ладони, обожжённые неестественным огнём, и улыбнулся, показывая, что совсем не испытывает боли. Это было ложью, ведь он всё ещё чувствовал, как огонь плавит перчатки и его кожу, как обугливается плоть, но терпел, не желая пугать Эйкена ещё сильнее.
— Надо показать их Амалер, — пробормотал он, крепко обхватывая прижатые к груди колени. — Она придумает, как быстро залечить все ожоги.
— Конечно, — согласился Третий.
Они не говорили о том, что сейчас его магия была нестабильной и оттого не могла сразу залечить все ожоги. К тому же, создавалось впечатление, что они наслаивались друг на друга и не исчезали даже после попыток Третьего вернуть рукам чувствительность.
Как только он вырвался за пределы тронного зала, как только Арне вновь затаился, возвращая ему контроль над телом, Третий почувствовал, как Башня двигается. Он словно оказался внутри огромного организма, способного управлять собой вне зависимости от обстоятельств. Двери появлялись из пустоты и вели в странные комнаты: музыкальные, танцевальные, тренировочные, складские, купальные, мёртвые. Чаще всего Третий натыкался именно на такие комнаты — там весь пол был устлан мёртвыми, чьи лица он узнавал. Каждый раз ему хотелось рвануть к ним, проверить, действительно ли они мертвы, но Арне напоминал ему, что это лишь иллюзорное порождение Башни, и потому Третий бежал дальше, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь. Если попадались твари, он убивал их. Если помещение изменялось за считанные секунды, он начинал искать выход. Если ему казалось, что кто-то зовёт его, он позволял Арне определить, взаправду ли это. И он честно пытался отследить ход времени, но сосредоточиться было так трудно. Мыслями он всё ещё был в тронном зале, где его ждала Розалия, и хотел вернуться, чтобы спасти её.
Но знал, что сейчас это невозможно, и потому только удалялся от тронного зала. Так он и нашёл Эйкена — Башня начала меняться на дом, которого Третий никогда не видел, не сумевший устоять перед тварями, сгоравший в огне, который медленно убивал Эйкена, не способного должны образом сопротивляться.
Поэтому Третий каждый раз вытаскивал его. Всё вокруг сгорало до пепла и начиналось заново, но Третий, в первый раз сумев начертить на коже Эйкена нужный сигил, находил его и спасал от огня. С каждым разом он получал всё больше ожогов, с которыми успешно справлялся, и только руки не желали поддаваться магии.
Третий и сейчас сидел рядом с Эйкеном на белоснежном полу, прислонившись к такого же цвета стене, в огромном пустом коридоре, и смотрел на свои обожжённые руки. Кожаные перчатки давно расплавились, мех с воротника был содран, сам плащ где-то утерян, но ничего из этого не волновало Третьего так, как ожоги на руках и отсутствие Нотунга. С такими руками он бы не смог удержать меч, но всё равно хотел, чтобы он был у него, а не потерялся в этом ужасном месте. Легендарный Нотунг, выкованный Варгом и украшенный эфесом из костей священного белого оленя Инглинг, которого Лайне убил во время Матагара, не заслуживал быть затерянным в обители тварей.
— А Сила могла бы помочь? — тихо спросил Эйкен.
Он сидел, привалившись к нему, лишь потому, что Третий позволил ему немного отдохнуть. Он чувствовал опасность и знал, когда ни в коем случае нельзя останавливаться, однако сейчас было спокойно. Не настолько, чтобы они устраивали слишком долгие перерывы, но Эйкен, мучившийся из-за огня и тварей, заслужил несколько минут отдыха.
— Сила? — непонимающе переспросил Третий.
— С твоими руками. Она же такая мощная. Я… я думаю, что слышал что-то о Силе, пока был там.
— Ты ведь помнишь, что Башня пытается запутать тебя?
— Да, — смиренно ответил Эйкен. — Но… Там была женщина и мальчик старше меня. Он был похож на меня. Может быть, у меня есть брат?
Третий удивлённо вскинул брови. Не то чтобы подобные мысли совсем не приходили ему в голову. Но даже для его магии Эйкен — загадка, которую они не могут разгадать. Всё, что с ним было до Башни, Время просто не видело, будто этого и не было.
— Может быть, — наконец произнёс Третий.
— Но вы тоже мои братья! — поспешно добавил Эйкен, вдруг покраснев до кончиков ушей. — Ты, Магнус, Джинн и Ансель, просто… Тот мальчик и впрямь был похож на меня, и я подумал, что…
— Не переживай, я тебя прекрасно понял. Мы обязательно узнаем, кого ты видел. Но сначала найдём остальных, да?
— Да! — воодушевлённо закивал Эйкен.
— Тогда идём?
— Идём!
Его энтузиазм с самого начала был напускным, демонстрируемым лишь для того, чтобы Третьему было легче — он просто знал это, но всё никак не решался сказать Эйкену, что он имеет право бояться. Башня — не то место, где следует показывать свои страхи, но Эйкен ещё ребёнок, и нет ничего ненормального в том, что он по-настоящему боится.
— Как ты сумел найти меня? — наконец спросил Эйкен, когда они, наверное, прошли в тишине целую вечность.
— В первый раз — случайно. Потом нанёс сигил, который привёл меня к тебе.
— И это помогло? — стараясь скрыть недоверие, уточнил Эйкен. — Я думал, с магией здесь туго…
— Это так, но разве есть что-то сильнее магии сакри?
— Тогда ты можешь найти Пайпер через сигил, благодаря которому я связан с ней?
Третий моргнул, не вполне уверенный, что это сработает. Он пытался почувствовать Пайпер, но ничего не получалось: что-то препятствовало даже отчаяннее, чем когда он использовал Время. Возможно, Карстарс хотел измотать его, чтобы потом было проще сразить. Третий не собирался сдаваться так просто, но какой-то частью своего уставшего сознания знал, что у Карстарса есть шанс.
— Почему вы не сказали мне сразу?
Эйкену хватило совести смутиться и поначалу зажевать ответ. Если кто-то доверял ему тайну, он делал всё возможное, чтобы не раскрыть её тем, кто не должен её знать. Когда Третий вытащил его из Башни, он именно так и проверял его — предоставлял информацию и проверял, как и насколько быстро она распространится. Эйкен никогда не раскрывал чужих тайн, но только вслух. Его лицо говорило само за себя — одного взгляда на Эйкена было достаточно, чтобы понять, что он знает то, чего не должен говорить, и изо всех сил пытается придумать достойное оправдание.
— Леди Эйлау сказала, что это опасно, — наконец произнёс он чуть разборчивее. — Если ты не понял, что Розалия — проклятие, сразу, то… Я не знаю. Я просто делал то, что должен был.
Излюбленное выражение Третьего, на которое сейчас он сумел только громко фыркнуть.
— Разве я бы не смог разобраться с этим сам?
— А ты бы смог? — подняв на него едва не щенячий взгляд, вторил Эйкен.
«Разумеется, нет».
Он смог бы разобраться, если бы проклятием был кто-то другой, но только не Розалия. Твари точно знали, кого использовать, чтобы доставить ему как можно больше страданий.
— Что сделано, то сделано, — смиренно произнёс Эйкен, когда Третий так и не ответил. — Я хотел верить, что у нас всё получится, но… Если они создали проклятие, которое обмануло даже тебя, как бы с ним справились мы?
Ответ был очевидным, но им не нужно было озвучивать его.
— В любом случае, — помолчав немного, продолжил Эйкен, — я верю, что на этот раз мы справимся. Теперь с нами и ты, и Пайпер, да? У нас точно получится.
Если бы они не обсуждали убийство Розалии, Третий, возможно, сумел бы выдавить улыбку.
— Как вы убедили Пайпер помочь?
— Клаудия на неё давила, потом и леди Эйлау начала. В итоге она сдалась, сказав, что сама займётся тобой.
— Займётся мной?
— В смысле… Отвлечёт. Чтобы ты был как можно дальше от Розалии.
— А.
Услышав это, он понял, что ещё надеялся на какой-то нейтральный вариант, согласно которому у Пайпер просто не осталось выбора. С другой стороны, разве это не правда? Сила была равнозначна Времени, и только Пайпер действительно могла отвлечь его. Наверное, поэтому она и вела себя настолько странно.
Это было не слишком приятным открытием.
Дело было исключительно в Розалии?.. Элементали, разумеется, дело было исключительно в Розалии. Пайпер ведь так и сказала: Розалия — его проклятие, скверна, которая убивает её. И чтобы спасти его, от неё нужно избавиться.
Теперь это решение казалось логичным, но не переставало восприниматься им как не слишком приятное открытие.
Действительно ли нужно что-то настолько опасное, чтобы Пайпер отвлекала его?..
— Куда мы вообще идём? — спросил Эйкен, отвлекая его от мыслей. — Я не понимаю, как тут ориентироваться.
— Никак. Башня меняется по желанию Карстарса или по собственной воле.
— Вот ведь… И почему он не мог пожелать где-нибудь рядом кухню? Мы так долго бродим, что я…
Эйкен остановился, иступлённо уставившись перед собой. Третий мгновенно начал оглядываться, ища опасности, но вокруг было пусто.
— В чём дело? — осторожно спросил он, надеясь, что Башня вдруг не решит расколоть мраморный пол надвое, чтобы вновь разделить их.
— Мы так долго бродим, — медленно повторил Эйкен, подняв на него глаза, — и я думаю, что уже должен бы проголодаться. В последний раз я ел ещё утром. Но я не голоден. Совсем. И я не хочу спать, хотя моё тело измотано. Почему?
Память Третьего была совершенна за исключением моментов, которые он не мог помнить из-за проклятий, и потому он не совсем понимал состояние Эйкена. От нормальной, хорошо приготовленной еды его выворачивало — на вкус она была как пепел и сырое, гниющее мясо. Он до сих пор помнил этот отвратительный вкус на языке, хоть и не мог сказать точно, когда в последний раз пытался есть. Вино всегда было с кислым привкусом, но не настолько, чтобы его было невозможно пить — и сколько бы Третий ни пил, он не мог напиться так, что его начинало клонить в сон. Он просто не помнил ощущения сонливости. В последний раз он спал в храме целительниц, когда Пайпер попросила его остаться, потому что ей было страшно, и не понимал, как смог уснуть. Разве он не должен был остаться, чтобы защитить её, пока она отдыхает?..
— Сколько мы уже здесь? — наконец спросил Эйкен. — Сколько часов прошло?
— Я… — он подождал, давая Арне секунду, чтобы вмешаться, однако сакри молчал. — Я не знаю. Не могу понять.
Эйкен напряжённо сглотнул. В Башне ощущение времени терялось едва не самым первым, но теперь это казалось слишком странным и волнующим, чтобы Третий оставил это без внимания.
— Давай найдём остальных, — напомнил он, держа на лице ободряющую улыбку. — Вместе с Пайпер мы сможем понять, что тут происходит.
Эйкен сдавленно кивнул. Вряд ли он ему поверил. Если уж Третий не смог сразу понять, сколько прошло времени, то дело и впрямь было плохо. Может быть, проблема была в самой Башне, может быть, в том, что ему было слишком больно — скорее на уровне души, сердца и магии, чем тела. Тело перестало ощущать боль ещё в тронном зале, когда твари разрывали его на части и пожирали его плоть.
Башня будто услышала его мысли. Ещё мгновение назад в нескольких метрах от них была широкая лестница, идущая вниз, теперь же — огромные резные двери, ведущие в тронный зал. Третий замер, ощущая не себе сотни чужих взглядов.
— Нам нужно уходить отсюда, — тихо сказал он, кладя обожжённую ладонь на плечо Эйкена. — Сейчас же.
Эйкен развернулся и проглотил почти сорвавшийся с губ крик. Третий проследил за его взглядом.
Позади них были двери, ведущие в тронный зал.
Третий почувствовал, как замирает сердце. Он посмотрел обратно, но первые двери никуда не делись. Затем на краю зрения что-то изменилось, исказилось меньше, чем за мгновение. Третий обернулся и увидел ещё одни двери, ведущие в тронный зал.
— Что… — начал было Эйкен и спустя долю секунды сорвался на крик, заглушённый громким треском и гулом.
Третий попытался ухватить его, но пол ушёл из-под ног намного раньше. Мрамор трескался, обваливался, и как бы Третий ни пытался удержать равновесие, он постоянно ступал не туда — всё рассыпалось сразу же, не оставляя ему ни шанса. Где-то впереди, среди огромных кусков мрамора, был Эйкен и его тени. Третий не успел даже увидеть, окружили ли они его, чтобы защитить от падения.
Пол коридора, где они были, обвалился вниз, и Третий, сначала врезавшись затылком и спиной в жёсткую поверхность, секундой позже едва не оказался раздавлен огромной глыбой. Он откатился в сторону, видя, как мутные пятна светлого и чёрного танцуют перед ним, и будто из-под воды слыша, с каким грохотом продолжается обвал. Ещё один кусок, на этот раз значительно меньше, врезался прямо ему в голову и раскололся. Третий выругался, почувствовав запах своей крови, и попытался применить затаившуюся магию.
— Пожалуйста, не надо, — ласково произнесла Розалия.
Третий повернул голову в сторону, откуда, если он правильно определил своим помутнённым рассудком, звучал её голос. Что-то тёмное, как её волосы, и синее, как один из государственных цветов Ребнезара, расплывалось совсем рядом. Что-то светлое, как её кожа, и холодное, как лёд, коснулось его запылённых и окровавленных щёк.
— Хватит, — почти умоляюще сказала Розалия, смотря на него ясными голубыми глазами. — Пожалуйста, хватит.
Всё вдруг стало неважным. Он не знал, закончился ли обвал, не представлял, где Эйкен и…
Кто такой Эйкен?
— Ну же, — улыбнулась Розалия, мягко утирая его лицо от крови. — Осталось совсем чуть-чуть.
Он не знал, о чём она говорила, но был готов ей поверить. Это же Розалия. Она всегда была на его стороне и всегда была добра к нему. Она радовалась, если он соглашался попробовать её неудавшееся печенье, выпрашивала совместную конную прогулку и восхищалась, когда в тренировочной дуэли он в два движения разоружал Алебастра. Она вместе с Гвендолин выбирала украшения для того или иного празднества, бессовестно врала родителям, что Гилберту нездоровиться, если он не хотел где-то появляться, и любила, когда Фройтер читал ей перед сном.
Она была его маленькой принцессой и всегда была добра к нему.
Она была демоном с голодными глазами и шипастыми руками, впившимися ему в кожу.
Третий не заметил, когда эти два образа слились в одно, но отчётливо понял, что сейчас перед ним не Розалия. Он оттолкнул её руки, встал, шатаясь от кружащейся, раскалывающейся головы, чувствуя, как кровь из затылка течёт по шее и под рубашку, и бегло огляделся. Всё тот же тронный зал, но с изменениями — обломки мраморного пола, много пыли и зеркал, развешанных по всем поверхностям, даже на полу. Странно, что они не пострадали от обвалившегося на них камня, но у Третьего не было времени, чтобы разбираться в этом.
Он смотрел на тварь, стоящую в двух метрах от неё, и узнавал её изменяющиеся черты: вытянувшуюся фигуру, белую кожу с чёрными шипами, красные волосы до плеч и острые раздвоенные рога, загибающиеся к макушке. Красные глаза-угольки пылали на фоне чёрных склер, пока ткань, из которой до этого состояла одежда Розалии, складывалась во что-то иное, бесформенное, состоящие из малоподвижных теней.
— Здравствуй, Третий, — улыбнулась Гасион, раскидывая руки, будто хотела обнять его. — Я соскучилась!
Третий отступил на шаг. Должно быть, зрение всё-таки подводит его — Гасион спала много лет, скованная сигридской магией, и даже Катон не мог толком сказать, где именно она находилась. Они знали, что она спит, чувствовали это, но не более того.
— Твои кошмары всегда одни из самых вкусных! — улыбаясь, продолжила Гасион. Она сделала шаг вперёд, и зеркало, на которое она наступило босой ногой, мгновенно стало чёрным. — Хотя были ещё одни, у той, что становилась зверем, но твои всё же самые-самые.
Йоннет рассказывала ему о Гасион, способной искать в чужом разуме то, что ей нужно, даже искуснее Ситри и Карстарса. При этом она не была высшей тварью, ведь её рога много раз ломали и отрубали — единственное, что сумел выяснить Катон, имея столь малое количество информации. Ничего о том, как с ней бороться, Третий не знал. Представлял, что, как и с любой тварью, действенен будет только сокрушитель, но сейчас с ним не было Нотунга.
Гасион подошла ещё на метр, пока Третий медленно отступал назад, не сводя с неё сосредоточенного взгляда. Она остановилась на одном из зеркал, улыбнулась шире, показывая острые зубы, и жеманно поклонилась, сказав:
— Я не прощаюсь.
После чего исчезла — просто провалилась вниз, в зеркало, и спустя мгновение все зеркала в тронном зале исчезли. Третий заозирался, зная, что Гасион никогда не оставляет свою жертву, не мог понять, как она справится с ним без зеркала, ведь в прошлый раз…
В прошлый раз в тронном зале не было зеркал.
Третий почти споткнулся о собственную ногу, поразившись наблюдению, ставшего таковым только сейчас. В прошлый раз в тронном зале не было зеркал — как тогда Гасион могла воссоздавать повторяющиеся события, при которых он пытался спасти Розалию и твари разрывали его на части?
Выходит, то был не её хаос. Как бы ни была сильна Гасион, ей всегда нужны зеркала, чтобы отражать и повторять то, что она узнавала. Тогда мог ли Карстарс устроить всё это? Для этого он должен был бы собрать непомерно много хаоса. Третий — проблемный пленник для Башни, и Карстарсу стоило огромных усилий удерживать его в заточении. Теперь же внутри целых два сальватора и…
«Нам нужно найти её, — произнёс Арне смиренно. — Нам нужно найти Лерайе и вытащить отсюда».
Им нужно найти Пайпер и Лерайе, потому что внутри Башни целых два сальватора. Третий уже разделил небольшую часть магии с Розалией, думая, что это поможет ей. Но она была его проклятием и, элементали великие, продолжала убивать его даже сейчас. Если Башня через Розалию по крупицам крадёт его магию, это лишь вопрос времени, когда она начнёт красть магию Пайпер и терзать её по-настоящему.
«Нам нужно найти её», — совсем тихо повторил Арне.
Третий остановился, пытаясь понять, где он и что ему следует делать, но почувствовал знакомый запах. Он обернулся, думая, что Эйкен наконец нашёл его, но увидел Розалию. На этот раз самую настоящую, ведь всё внутри него болезненно сжалось, и магия напряглась, сопротивляясь осквернявшему их хаосу.
На Розалии было насыщенно-синее лёгкое платье, её распущенные чёрные волосы венчала корона великанов, сияющая серебром, хрусталём и алмазами. Это была та самая корона, которую Третий не сумел защитит во время Вторжения и благодаря которой король Роланд засвидетельствовав его связь с Арне.
— Почему ты сопротивляешься? — надломанным голосом спросила Розалия. По её щекам побежали слёзы, и Третий слишком хорошо знал её, чтобы понимать, что она не притворяется. — Почему ты сопротивляешься?!
Она вдруг бросилась на него, принялась отчаянно лупить, и хотя тело Третьего почти не чувствовало боли, внутри он ощущал другое. Магия вопила, пыталась спрятаться от хаоса, который Розалия бездумно использовала, чтобы одолеть его. Никогда прежде Третий не сталкивался с таким отчаянием и стремлением. Даже хаос Карстарса был чуть более упорядоченный.
— Жалкий Предатель! — вопила Розалия, без остановки ударяя его. — Мы все могли быть вместе, как и раньше, но ты… Ты! Почему ты сопротивляешься?!
Он не сопротивлялся по-настоящему, но должен был. Она убивала его. Гасион терзала всех, кто оказался в Башне. Карстарс только и ждёт, чтобы вырвать его сердце. Третий должен был сопротивляться, но он стоял, не пытаясь остановить Розалию, и совершенно бездумно оглядывал корону.
Насколько сильно хаос успел осквернить корону, за которую он должен был быть готов умереть?..
Третий протянул к ней руку, которую тут же перехватили. За спиной Розалии, продолжавшей награждать его ударами, стоял Карстарс.
— Вечно всё приходится делать самому, — почти скучающе произнёс он, положив свою ладонь на его грудь, точно напротив сердца.
Третий ощутил, как острые когти впиваются в кожу, и не смог пошевелиться. Хаос проникал глубже, заполняя собой каждую клеточку тела. Розалия не отступала, ослеплённая гневом на него и страхом, который идеально контролировал обнаживший зубы Карстарс. После первой Башни он знал, как лучше всего одолеть Третьего, и наверняка вмешался лишь потому, что он хотел коснуться короны. Значит, дело действительно было в ней.
«Давай, Арне, — сопротивляясь изо всех сил, обратился он к сакри. — Если надо, возьми моё тело! Пожалуйста, Арне…»
«Они не должны получить эту магию».
Он сказал это холодно, будто констатировал всем известный факт, который почему-то игнорировали.
Он сказал это так холодно, что Третий на целую секунду поверил, что Арне оставит его, лишь бы не позволить тварям заполучить драгоценную магию. Целую секунду сердце Третьего билось в страхе и боли, пока перед глазами всё плыло. Целую секунду он думал, что это и впрямь конец. Целую секунду спустя что-то яростно рычащее прыгнуло на Карстарса и повалило его на пол.
Розалия замерла, изумлённо смотря в сторону. Карстарс ревел от боли и пытался отбиться от волчицы самостоятельно, не дожидаясь тварей, выползавших из-под обломков, из-за колонн, просто формировавшихся из воздуха.
— Карстарс… — судорожно выдохнула Розалия.
Он с огромным трудом отпихнул волчицу, морда которой стала чёрной от крови, и дрожащей от ярости рукой коснулся правого рога, сломанного почти у самого лба.
«А вот теперь я, пожалуй, — отозвался Арне, — возьму твоё тело себе».
«Не надо…»
Он не знал, что бы сделал, если бы и дальше управлял своим телом. Может быть, попытался бы помочь Стелле, — это была она, Третий узнал её полный злости взгляд жёлтых глаз, — или же перешагнул через себя и смог бы прекратить то жалкое существование, которое влачила Розалия по воле Карстарса. Однако она смотрела на него большими испуганными глазами и плакала, и он малодушно возрадовался тому, что Арне решил взять его тело. Третий ни за что не смог бы противостоять такому взгляду. Сдался бы опять, как сдавался до этого, ведь он всегда был слабым и эгоистичным.
— Что ты…
Розалия отшатнулась, когда рука Третьего протянулась к её короне. Не по его воле, конечно — он смотрел своими глазами, но не мог пошевелить даже пальцем так, как ему было нужно. И голос не принадлежал ему полностью, в нём отчётливо слышалось эхо ярости и силы, которую они должны были защитить любой ценой.
— Ты умерла, Розалия, и не должна жить, — произнёс Арне, делая шаг к ней. — Поэтому тебе нужно умереть снова.
— Нет… — Розалия отступила, прижимая трясущиеся руки, на которые скатывались слёзы, к груди. — Это неправда… Карстарс говорил, что…
— Карстарс — тёмное создание, — жёстко возразил Арне. — Он воскресил тебя из мёртвых, Розалия, и привязал к себе хаосом. Он создал скверну, которая убивает нас.
Третий не мог по собственной воле скосить взгляд в сторону и узнать, справляется ли Стелла с Карстарсом, но он чувствовал напряжение и кровь, разлившиеся в воздухе. Вокруг них всё умирало и сражалось, пока Арне неумолимо подступал к Розалии.
— Я сделаю всё быстро, обещаю, — вкрадчиво произнёс он, и Третий не был уверен, что сквозь рёв тварей, сыплющиеся во все стороны ругательства и проклятия Розалия услышит его. Но она подняла на него широко распахнутые глаза и замерла на месте, как испуганный олень. — Больно не будет, моя маленькая принцесса.
Она никогда не была его маленькой принцессой, но Арне — это Третий, а Третий — это Арне, и его слова были сигналом к тому, что контроль над телом вновь вернётся к его законному владельцу. Третий сам должен убить Розалию, чтобы быть уверенным, что никто больше не причинит ей боли. Арне понимал это как никто другой, и потому отступил вглубь его сознания.
Воздух был полон крови, хаоса и магии, такой знакомой и родной. Он почти поверил, что Пайпер где-то рядом, но застави себя смотреть только на Розалию.
— Пожалуйста, — дрогнувшим голосом произнёс он, приблизившись к ней ещё на шаг. — Моя маленькая принцесса. Ты убиваешь меня.
Он ненавидел себя за эти слова, но должен был произнести их. Арне прав: Розалия умерла и не должна жить. Она умерла ещё до Вторжения и никогда не должна была узнать, как опасны хаос и твари, что контролируют его. Может быть, такова была воля Фасанвест — чтобы Розалия умерла, не познав этих мучений, на которые твари всё же обрекли её вопреки судьбе.
Может быть, поэтому Фройтер и ушёл со службы сразу после того, как королевская семья похоронила Розалию.
— Пожалуйста, моя маленькая принцесса, — повторил Третий, осторожно беря её хрупкую ладонь в свою обожжённую. — Ты никогда не должна была дожить до этого.
— Я н-не… — запнувшись, выдавила Розалия. — Я не… Нет, неправда, я не…
Она мотала головой, и корона лишь чудом не упала — так продолжалось секунды, растянувшиеся в вечность, в течение которой сердце Третьего болело только сильнее, пока Розалия, остановив на нём пустой взгляд, не прошептала:
— Я умерла… Я видела их лица, когда они были рядом со мной в последние минуты. Я помню маму и папу, я помню дядю Киллиана… Я помню их всех.
— Они ждут тебя там, на далёком севере, — вторил ей Третий, почти поверив, что его искалеченные ладони чувствуют тепло её тела. — Они будут ждать тебя среди снегов и льдов.
— Но дядя Киллиан и Гилберт…
— А они будут ждать меня, — ещё тише произнёс Третий. — Я расскажу им о том, как храбро ты сражалась, моя маленькая принцесса.
— Я не хочу умирать! — яростно замотала головой Розалия. — Я не хочу, не хочу, не хочу!
Третий мог бы закончить это прямо сейчас. Его пальцы почти коснулись короны, магия почувствовала, сколь много хаоса было задействовано, чтобы осквернить её. Он был уверен, что справится, особенно теперь, когда Розалия отступала. Она продолжала говорить, как не хочет умирать, но давление на Третьего ослабевало.
Розалия не хотела умирать, но умирала, отказываясь от хаоса, что удерживал её в столь ужасном состоянии. Она могла делать это неосознанно, могла использовать его магию, но это не отменяло того факта, что она умирала.
— Я не хочу умирать! — охрипшим от слёз и криков голосом повторила Розалия. — Я не хочу, но я… я умираю?
Третий знал, как опасно позволять себе лишнего, но всё-таки опустился ниже, встав на одно колено, чтобы смотреть на Розалию снизу вверх, и взял её лицо в свои ладони, кончиками пальцев касаясь короны.
— Ты умираешь, — подтвердил он. — Но ты и не должна была жить вот так.
— Я умираю… — глухо вторила она дрожащими губами. — Я умираю… Карстарс, Уалтар… Они сказали, что я вновь буду со своей семьёй…
Третий почти вздрогнул, — почти, лишь в последнюю долю секунды одёрнул себя, — услышав имя Уалтара.
— Семья ждёт на дальнем севере, — терпеливо повторил Третий. — За морями и океанами, среди снегов и льдов. Ты слышишь, как они зовут тебя?
Не обязательно использовать рокот, чтобы слышать зов предков, но на грани смерти такое вполне возможно — когда душа великана застревала между миром живых и миром мёртвых, где властвовала Мерула. Третий не знал, может ли Розалия слышать зов предков сейчас, но надеялся убедить её в этом. Может быть, так будет легче.
— Я слышу, — тихо согласилась она. — Они говорят, что ждут меня.
— Иди к ним, моя маленькая принцесса. Я расскажу Киллиану и Гилберту о том, как храбро ты сражалась.
Розалия всхлипнула и провела руками по лицу, размазывая слёзы.
— Пожалуйста, моя маленькая принцесса. Тебе нужно идти на их зов.
— Он-ни говорят, — заикнувшись, продолжила она, — что свидетельство связи — священно. Я умираю, но я умираю принцессой, которая владеет короной великанов.
Розалия, с трудом отняв руки от лица, подняла их к короне. Когда её совсем белые хрупкие пальцы коснулись её, Третий ощутил, как вздрогнула сама Башня.
— Я есть скверна, убивающая тебя, — колеблющимся голосом произнесла Розалия, снимая корону со своей головы. — Я есть принцесса Ребнезара, и я есть свидетельница твоей связи с Арне, сакрификиумом Времени.
Третий почти не дышал, когда Розалия трясущимися пальцами возложила корону ему на голову.
— Пожалуйста, — выдавила она сквозь улыбку и слёзы, льющиеся по лицу, — позаботься о Гилберте.
И рассыпалась подобно пеплу.
***
Пайпер не смогла бы объяснить, как она почувствовала Клаудию или Стеллу. Она просто шла, следуя за своими инстинктами, обострёнными магией и хаосом, и не ошиблась, когда они действительно привели её к обеим девушкам.
Они же привели её к бесчувственному Эйкену, которого Клаудия закрыла от твари собственным телом. Острые зубы впились ей в плечо, и она закричала, но не позволила твари подобраться к Эйкену. Ещё до этого Магнус сказал, что Пайпер следует отдать его кинжал Клаудии, и ведьма мёртвых рубила морду твари этим самым кинжалом до тех пор, пока Магнус не снёс ей голову.
Инстинкты, обострённые магией и хаосом, привели её в тронный зал, который она видела, когда Иснан утянул её в карман между мирами. Здесь всё было точно таким же, как и тогда, даже семь разрушенных тронов. Но тогда твари пытались разорвать кого-то на части, сейчас же они нападали на них и на Стеллу, которая терзала Карстарса, но не могли подобраться к Третьему и Розалии.
Они были почти в самом центре, и вокруг них в диаметре полутора метров было почти пусто, если не считать откуда-то взявшихся обломков камня всех размеров. «Арне никого к ним не подпускает», — сказала ей Лерайе, но Пайпер не успела понять, как именно Арне удаётся удерживать невидимый барьер так долго и так хорошо. Здесь было слишком много тварей, которые хотели убить их. К счастью, Пайпер была готова убить их в ответ.
В тронном зале Омаги, стены которого были исписаны именами павших, Пайпер думала, что её будет воротить от одной мысли об убийстве. И неважно, демон это или человек. Сам факт того, что она отнимет жизнь живого существа, был ей противен.
Но вот она здесь, в немного другом тронном зале, в окружении демонов и рядом с людьми, которые были ей слишком дороги, чтобы пытаться соблюсти какой-то там моральный кодекс. По наитию Лерайе она уже убила не одну тварь и знала, что справится. Она и справлялась, Нотунгом и магией, но при этом одна её часть умирала за барьером, который удерживал Арне — та часть, которая была связана с Третьим.
Она видела, что он что-то говорил Розалии, и могла догадаться, в чём был смысл этих слов. Пайпер лишь надеялась, что Третий достаточно силён, чтобы не поддаться соблазну предпринять ещё одну попытку по спасению Розалии. Пусть она и выглядела как совсем юная девочка, толком не успевшая узнать жизнь, сейчас она была концентрацией хаоса.
У этой концентрации хаоса были знакомые голубые глаза, скулы и чёрные волосы, на которых лежала сверкающая корона.
Если бы Пайпер не пытались убить, она бы остановилась и напрягла все свои немногочисленные извилины мозга, чтобы решить загадку.
Вместо этого она старалась сохранить жизнь себе и остальным.
Стелла, поддерживаемая её Силой, терзала Карстарса. Пайпер успела заметить, что правый рог у него сломан, а лицо залито чёрной кровью. Магнус делал всё от себя зависящее, чтобы помочь и ей, и Клаудии с Эйкеном, приходившем в себя слишком медленно. Ведомая знаниями Лерайе и той частью обычной силы, которую она постепенно крала у Магнуса на тренировках, Пайпер делала то же самое.
Делала до тех пор, пока вместо головы твари Нотунг не столкнулся с другим мечом, состоящим из теней.
Уалтар произнёс что-то на языке, которого она не понимала, — должно быть, язык демонов, который Ансель знал из-за своего проклятия, — и бросился в атаку. Пайпер ни за что не назвала бы себя мастером фехтования или хотя бы приличной ученицей, но она старалась изо всех сил, отражала атаки демона, избегала их и подавляла болезненный крик, когда острое лезвие касалось её тела. Порез, оставленный на правом виске и пересекавший уголок глаза, который лишь чудом не пострадал, кровоточил — рана едва успела покрыться корочкой.
— Вижу, ты успела научиться чему-то новому, — ядовито прошипел Уалтар, когда их мечи оказались крест-накрест. Совсем как в первый раз, когда Пайпер упиралась левой рукой в лезвие, пытаясь противостоять давлению, оказываемому на неё соперником. — Похвально!
Это было издевательством, но Пайпер слишком сильно цеплялась за свою жизнь, чтобы реагировать на него. Она продолжала отражать удары Уалтара, даже успевала испепелять демонов, которые оказывались слишком близко, но не могла уследить за остальными. Лерайе была активнее обычного, однако Пайпер боялась, что она перестанет оказывать поддержку в самый неподходящий момент, и оттого хотела как можно скорее покончить с Уалтаром.
Пусть он был великаном, который из-за предательства принца Фортинбраса, в которое он верил, стал тёмным созданием. Он хотел убить её, а Пайпер не прощала тех, кто покушался на её жизнь.
— Ты действительно смелая! — крикнул он с восторгом, полоснув мечом по её левой руке. Пайпер завопила от боли, выронила Нотунг, не сумев удержать его в дрожащих пальцах. — Только смелые будут пытаться спасти тех, кто уже обречён.
Кончик его меча коснулся её подбородка и приподнял его. Уалтар, не обращая внимания на царивший вокруг ад, безумно улыбался.
— Я всегда хотел убить сальватора, — с придыханием произнёс он, наклоняя голову, будто хотел внимательно изучить её под разными углами. — Жаль, что придётся начать с тебя.
Пайпер лишь на секунду позволила себе отвлечься и проверить, как там Стелла. Она смогла повалить Карстарса лишь из-за элемента неожиданности да магии сакри впридачу, но уже проигрывала, даже действуя в одновременно с Магнусом. Карстарс натравливал на них новых демонов, нападал сам и атаковывал голыми руками, и всё чаще его удары стали достигать целей. Стелле он порвал правое ухо, из рук Магнуса выбил меч, но тот, к счастью, быстро поднял его.
Пайпер не прощала тех, кто покушался на её жизнь, так же, как не прощала тех, кто покушался на жизнь дорогих ей людей.
— Гори в аду, — прошипела она, резко хватая острое лезвие меча обеими руками и отпуская ревущее золотое пламя.
Это пламя не было высшей формой её магии, однако очень действенной, и оттого Пайпер использовала её. После подобных трюков её голова начинала раскалываться, а голос Лерайе становился всё тише, но если такова цена за уничтожение демонов — что ж, Пайпер была готова заплатить её.
Пламя охватило Уалтара с ног до головы. Он кричал, сбивал его, бездумно махал мечом и подзывал демонов, но всё вокруг уже было охвачено её магией. Слабость в ногах почти лишила её равновесия, но Пайпер всё-таки смогла удержаться в вертикальном положении. Она нырнула, когда меч Уалтара провёл полукруг над её головой, и едва не проехалась по полу к потерянному Нотунгу. Руки болели так сильно, что Пайпер, не стесняясь, громко ныла, однако упрямо сжимала рукоятку меча, зная, что это её последний шанс. Магнус говорил, что соприкосновение с сокрушителем убивает тварей сразу же, но в Башне они сильнее, и потому лучше отрубать им голову.
Пайпер была слишком неумелой в этом деле. Уалтар ещё бился на полу, крича от боли и ярости, и Пайпер сначала полоснула ему по плечу. Он схватил её за ногу и отшвырнул в сторону. Она врезалась в обломок камня, стиснула зубы и стала подниматься, сжимая Нотунг.
Ей нужно убить Уалтара. Неважно, если потом она будет чувствовать себя ужасно, если ей будет больно телесно и душевно.
Пайпер не прощала тех, кто покушался на её жизнь.
Поэтому, когда вновь подняла Нотунг, она потянула за нити, связывающие её с Лерайе, и вложила в свой удар столько Силы, сколько смогла.
Лезвие с тошнотворным хрустом отсекло голову Уалтару, сумевшему приподняться, и та покатилась по залитому кровью и пеплом сожжённых демонов полу.
Пайпер могла бы выдохнуть с облегчением, но это было бы ложью. Здесь были сотни тварей, которых её магия атаковывала и атаковывала, и Карстарс, голова которого и так слишком долго была на плечах.
Пайпер поплелась к нему, лишь отдалённо осознавая, что демоны умирают раньше, чем успевают подобраться к ней. Её магия всегда была мощной, но сейчас эта мощь казалась неимоверной. Откуда всё это в её хрупком человеческом теле?
«Не останавливайся», — шепнула Лерайе.
И Пайпер не останавливалась. Она пробиралась сквозь демонов, похожих на собак, людей, огромных крылатых птиц и чудовищ, которым место только в давно забытых легендах. Все они сгорали от её магии, будто в какой-то момент оказывались достаточно близко к невидимой границе, испепеляющей их дотла. Пайпер это границы не видела, но надеялась, что та не дрогнет.
Она почти убедила себя, что ещё два шага, и она станет частью этого смертельного танца, в котором уже участвовали Стелла, Магнус и Карстарс, когда услышала рыдания. Пайпер нельзя было останавливаться, но она остановилась и повернула голову к Третьему, лбом уткнувшегося в пол, где была едва видимая горстка пепла.
Пайпер была уверена, что она видела блеск на его волосах, но на них ничего, кроме синей крови, из-за которой слиплись чёрные пряди на затылке, не было.
Она была уверена, что следует убить Карстарса, но направилась не к нему, а к Третьему. Он поднял на неё глаза, будто почувствовал её приближение, и, всё ещё плача, встал на ноги.
По-настоящему Пайпер не знала, что настолько сильно ударило по нему произошедшее с Розалией, но протянула правую руку. Нотунг, оказавшийся в левой, почти онемевшей из-за раны, оставленной Уалтаром, выпал бы, не перехвати его Третий.
Когда её пальцы переплелись с его, она ощутила не только грани перстня, врезавшегося в кожу, но и бурю магии, ставшую последней каплей.
Башня начала разрушаться.
Всё дрожало и разбивалось. Каменные колонны падали, вызывая грохот, из-за которого Пайпер едва не подпрыгивала на месте. Магия сакри поглощала всё, до чего могла дотянуться, в том числе и до Карстарса — через сыплющиеся с крайне высокого потолка обломки, пыль и хаос, витавший в воздухе, она видела, что золотое пламя наконец охватило и его. Стелла благоразумно отступила, но Магнус остался, пытаясь подобраться к Карстарсу достаточно близко, чтобы отсечь ему голову. Крупный обломок пролетел совсем рядом с ним, однако рыцарь не сдавался. Сквозь грохот и шум крови в ушах Пайпер слышала жалобный скулёж Стеллы.
Что-то дёрнуло её назад. Пайпер закричала, упав и задев щекой острый обломок камня. Рядом с ней рухнул Третий, мгновенно подскочивший на ноги и рассеянным взглядом уставившийся назад, в сторону, откуда на них напали. Пайпер со стоном поднялась и увидела Эйкена, опиравшегося на Клаудию. Его тени рыскали вокруг, сражаясь с тварями, они же секундами назад оттащили их назад, не позволив попасть под обломки.
Пайпер выпрямилась, держа в голове мысль, что, когда Башня разрушится окончательно, им лучше быть снаружи, а не внутри. Поэтому она дёрнула Третьего за рукав рубашки, пропитанной кровью и белой пылью, и потянула за собой, к Магнусу и Карстарсу, которые прикладывали равные усилия, чтобы убить друг друга.
Третий напал, когда Карстарс повернулся к ним спиной, но демон ушёл от удара. Он цедил сквозь зубы слова на языке демонов, пытался сбить пламя и умудрялся уклоняться от двух мечей разом. Пайпер видела, что медленно, но верно он начинает сбиваться с ритма, но это было слишком медленно. Её концентрация рушилась с каждой секундой и была рассчитана на то, что, когда они убьют Карстарса и до разрушения Башни останутся мгновения, она соберёт всю магию и вытащит их отсюда через портал. Она знала, что способна на это, но лишь в том случае, если не истощит себя полностью, и потому лишь немного увеличила давление магии. Пламя вспыхнуло ярче и задело Магнуса, но не причинило ему вреда. Как и он Карстарсу: меч прошёл рядом с шеей, оставил полосу на ней, но не разрубил.
Пайпер следила за его действиями, не решаясь подойти ближе, до тех пор, пока с потолка не посыпались осколки зеркала.
Стелла заскулила громче.
Зеркала в самых разных рамах, которые она уничтожала, появлялись прямо в воздухе, и в каждом было видно тварь с красными волосами и острыми раздвоенными рогами. Несколько зеркал Третий и Магнус разбили, пытаясь достать Карстарса, несколько демон задел сам. Другие разрушали тени Эйкена и пламя Пайпер.
Но этого было недостаточно.
«И воздух пахнет ладаном», — вдруг прошелестел голос Арне в её голове.
Сердце Пайпер замерло в страхе. Магия вспыхнула ярче, и Карстарс, наконец, не сумел уклониться от удара. Нотунг рубанул по его шее, хрустнувшей так громко, что Пайпер, кажется, мгновенно лишилась слуха.
Слуха, но не остальных чувств, вопивших от ужаса.
Зеркала были повсюду, и в одном из них, находившемся между ней и местом, где Карстарс ещё кое-как сопротивлялся Третьему, пытавшемуся окончательно отрубить ему голову, Пайпер увидела за своей спиной красные волосы, рога и глаза-угольки, горящие голодом и гневом.
Тени Эйкена повалили её на пол. Опять на обломки и осколки, но это лучше, чем вновь ощутить, как в её плечи впиваются острые зубы. Лучше, чем слышать, как что-то очень громко хрустит.
«Не останавливайся», — шепнула Лерайе.
Пайпер испуганно обернулась, и крик замер на её губах. Чёрная кровь брызгала фонтаном из шеи твари, на которой только благодаря мышцам, жилам и костям, по большей части части порванных и сломанных, держалась голова. На красивом лице застыла гримаса ужаса, чёрно-красные глаза уже были пусты. Голова всё ещё держалась на шее, но Пайпер знала, что тварь мертва.
Она могла бы считать это победой, ведь отсечение головы, особенно в пределах Башни, было одним из самых верных способов убийства демона.
Она могла бы считать это победой, если бы была уверена, что они умеют побеждать.
Меч, сотканный из теней и хаоса, пробил грудь Магнуса в то же мгновение, когда он рубанули твари по шее.
В голове Пайпер вопили тысячи голосов, где-то среди них едва слышала тот, что говорил о проклятии, но она не могла понять ни одной своей мысли. Пайпер могла только испуганно смотреть, как Магнус дрожащими руками выпускает меч, ещё касавшийся шеи твари, и как та выпадает из зеркала, из которого до этого высунулась лишь наполовину.
Ноги не держали её. Пайпер падала, пытаясь подняться и сдержать рвущееся наружу рыдание. Если и был шанс выжить после такой раны, даже с Силой и Временем, проклятие не отступило бы — оно было настоящим и очень мощным.
Магнус захрипел, выплюнув слишком много крови, и будто совершенно инертно приложил ладонь к пробитой груди.
Это не должно было закончиться вот так, но заканчивалось.
— По крайней мере, — сипло выдавил Магнус, — теперь я старался достаточно.
Пайпер слышала, как кричала Клаудия, как вопил Эйкен, как скулила Стелла. Слышала голос Карстарса и яростные крики Третьего, но ничего не понимала. И только после, когда Магнус уже начал оседать на пол, она услышала голос, подобный грому:
— Магнус из семьи Рафт!
Пайпер едва смогла немного повернуть голову и увидела Арне, фиолетовая кожа которого словно подсвечивалась изнутри. За ним был Третий, бывший воздух руками и продолжавший срывать голос — Пайпер лишь спустя секунды поняла, что Арне остановил его тем же самым барьером, который защищал его и Розалию раньше. Карстарса она не видела, но и не пыталась найти его, всё внимание обратив на Арне.
— Магнус из семьи Рафт, — громко, властно, будто он был истинным королём, которому были обязаны подчиняться все живые, повторил Арне. — Я дарую тебе магию, что проведёт тебя сквозь кромешную тьму.
— Хватит! — рявкнул Третий, взмахнув рукой. Фигура Арне даже не дрогнула, что могло бы удивить Пайпер, если бы она своим ломающимся сознанием не понимала: сейчас Арне действует исключительно по своей воле.
Сакри посмотрел на него со скорбью, хорошо читавшейся в сияющих фиолетовых глазах, повернулся к Магнусу и добавил:
— Отныне ты наследник Времени, Магнус из семьи Рафт. Используй мою магию с умом.
Магнус, изо рта и груди которого хлестала кровь, недоумённо смотрел на него. Он сумел устоять на ногах, но Пайпер видела, как много усилий он для этого прикладывает. Он был меньше, чем в двух метрах от неё, но она не могла пошевелиться и подойти к нему.
Лишь по прошествии секунды она почувствовала нечто, что никогда не отличало Магнуса — магию. Истинную, чистую магию, какая была у неё и Третьего. Она наполняла его тело, успокаивала бешено колотящееся сердце, помогала прерывистому дыханию выровняться — Пайпер чувствовала этой всем своим телом. Это не могло продлиться долго, ведь проклятие твари — вершина мастерства управления хаосом, Пайпер понимала это, но той крохотной частицы Времени, что поселилась в Магнусе, было достаточно, чтобы замедлить его смерть.
Что-то всколыхнуло воздух даже сильнее, чем твари, ещё пытавшиеся подобраться ближе — тех Арне отгонял и без лишних движений. Пайпер шумно втянула воздух, почувствовав, как её тело берут под контроль.
— Магнус из семьи Рафт, — звонким, сильным голосом произнесла Лерайе, оказавшись рядом с Арне.
Внутренне Пайпер вопила, но сейчас её телом управляла Лерайе. Она заставила её идти к Третьему, продолжавшему безуспешно бить невидимую преграду с целью сломать её, заставила крепко обнять его и толкнуть назад — так сильно, что он действительно сдвинулся с места.
Третий говорил, что её Сила способна сравнять её с чистокровным великаном, но Пайпер не хотела, чтобы это было вот так.
Это не должно было закончиться вот так, но заканчивалось.
— Магнус из семьи Рафт, — повторила Лерайе, и Пайпер, сумевшая отбить себе поворот головы, видела, как серьёзно она смотрит на Магнуса. С другой стороны к нему пытались подобраться Клаудия с Эйкеном и Стелла, но сакри отталкивали их, против воли тащили к Пайпер и Третьему, пока Лерайе говорила: — Я дарую тебе магию, что сиянием золота укажет путь к истине.
— Прекрати! — истошно заорал Третий, пытаясь вырваться из хватки Пайпер.
Её сердце дрогнуло, когда рядом с ней оказался Эйкен. Он навалился на Третьего и, плача, толкал его вперёд, пока тени опутывали его руки и ноги и пытались оттащить назад; одна из теней оплела брошенный Нотунг и тащила его следом. Стелла вцепилась в штанину Третьего, пока Клаудия изо всех сил тянула его за руку.
— Отныне ты наследник Силы, Магнус из семьи Рафт, — произнесла Лерайе.
— Хватит! — не останавливался Третий.
Голова Пайпер болела от давления, которое на неё оказывали Лерайе и элементарная сила Третьего, но её сердце болело от того, как отчаянно и безуспешно он кричал и вырывался.
Это не должно было закончиться вот так, но заканчивалось.
Несправедливо, что это и впрямь заканчивалось вот так.
«Несправедливо! Несправедливо! Несправедливо!» — вопило сознание Пайпер, тогда как Лерайе, она была готова поклясться, дрогнувшим голосом добавила:
— Используй мою магию с умом.
Она всё ещё удерживала тело Пайпер под контролем, и потому у неё не было ни шанса, особенно когда оба сакри растаяли в дым. Пайпер по воле Лерайе толкала вырывающегося Третьего вперёд, но держала голову повёрнутой и видела Магнуса, озадаченно смотревшего на них.
Но тут он, не сдержав стона, наклонился, поднял меч и сжал его, будто всё было нормально. Пайпер слышала треск, с которыми барьеры Арне ломались тварями — их стало больше, и золотое пламя уже не сдерживало их. Оба сакри показывали, что им пора уходить.
Они не могли уйти без Магнуса, но уходили. Если Пайпер вела магия, то остальных — осознание, что иначе нельзя.
Несправедливо, что это и впрямь заканчивалось вот так.
«Несправедливо! Несправедливо! Несправедливо!»
— Пожалуйста, — всхлипнула Пайпер.
Третий всё ещё кричал и проклинал сакри, требуя, чтобы они немедленно вернулись и всё исправили, пытался вырваться, но либо Арне удерживал его, либо Пайпер и впрямь была сильнее. Её это не волновало. Она видела только Магнуса с пробитой грудью, на котором собственной крови стало больше, чем крови демонов.
Если бы не кровь, он бы выглядел всё так же ослепительно, как и всегда.
— Пожалуйста! — отчаяннее выкрикнула Пайпер, чувствуя, как Третий напрягается всем телом, чтобы оттолкнуть их.
— Брось, Золотце, — с улыбкой ответил Магнус, и его голос почти не дрогнул, чего нельзя было сказать о губах. — Умереть за тех, кого любишь и кому предан — великая честь.
Пайпер не была с ним согласна, но могла только цедить сквозь зубы бесконечное «пожалуйста», слыша, как Эйкен громко плачет.
Один из барьеров Арне треснул. В какой-то момент обломки разрушающейся Башни перестали падать, но теперь всё вернулось на круги своя. Должно быть, Арне и впрямь удерживал их всех в безопасности так долго, как только мог.
— Пожалуйста, — повторила Пайпер, и её тихий голос был заглушён новой волной проклятий со стороны Третьего. Но она продолжила, почему-то уверенная, что Магнус её услышит: — Пожалуйста, не разрушай себя.
И он действительно услышал.
— Разве я разрушаю? — с неуместным, наигранным изумлением спросил он. — Ты ещё не поняла, Золотце, что вы все — любовь всей моей жизнь? Брось, это ведь очевидно.
Это не должно было стать очевидным вот так, но стало.
«Несправедливо! Несправедливо! Несправедливо!» — неустанно вопило её сознание.
— Вперёд, Золотце, — неожиданно серьёзно добавил Магнус, покрепче перехватив меч. Она увидела, как к нему несутся первые демоны, сумевшие прорваться за барьеры, и громко всхлипнула. — Выведи их отсюда, я немного задержу тварей.
Это не должно было закончиться вот так, но заканчивалось.
Стиснув зубы, Пайпер скрепя сердце открыла портал и толкнула в него Третьего.