Эйкен сидел на свободной койке в лазарете и болтал не достающими до пола ногами. Стелла с щенячьими глазами смотрела на целителей, накладывавших последнюю повязку на её руку, и наверняка пыталась их разжалобить. Она не любила лишней возни с ранами, но если Третий приказал — значит, надо исполнять. Даже Эйкен больше не спорил.
Сам он отделался испугом и парой царапин, которые обмазали каким-то вязким веществом тёмно-зелёного цвета и закрепили тонкими полосами ткани. Эйкен хотел как можно скорее узнать, что там с человеческой девушкой, но в комнату, что ей подготовили едва не за пять минут, не пускали. Почему — Эйкен не знал, но его это расстраивало. Пайпер, чьё имя всё ещё казалось странным и очень загадочным, понравилась ему.
Во-первых, она была очень красивой. У Эйкена никогда бы язык не повернулся сказать, что люди Омаги и вообще Диких Земель ужасны и страшны, но годы в тихой войне против тварей оставили след на каждом. Побледневшие и посеревшие, осунувшиеся лица, тусклые глаза, волосы, потерявшие блеск, руки, подготовленные для оружия, все в мозолях. У Пайпер такого не было. Она была высокой, даже доставала Третьему до плеч, и красивой, как героиня из древней баллады. Её чёрные волосы были такими блестящими и мягкими на вид, что Эйкен подумал сначала, что они из шёлка. А её золотые глаза были похожи на самую настоящую драгоценность! Эйкен с ума сходил, когда она смотрела на него, потому что ему казалось, что на него смотрит не человеческая девушка, а величественная, сильная воительница, готова идти в бой.
Во-вторых, в общении она была довольно милой. Тени Эйкена принесли ему, что она в ужасе от Диких Земель. Должно быть, мир, из которого она попала к ним, был более красочным. Но в разговоре она держалась так, будто ничего не произошло. Она говорила так открыто и ярко, словно знала не одну сотню интересных историй и была готова ими поделиться.
В-третьих, она, как ему сказали, была с Земли. Эйкен постоянно забывал это слово, но оно казалось ему очень знакомым, и оттого нравилось. Ему хотелось узнать, что такое Земля и какие люди там живут, есть ли там магия и видно ли солнце. А если и видно, то какое оно и как ощущается его тепло.
Но Эйкену, разумеется, приходилось держать своё любопытство в узде. Во дворе Третий не на шутку разозлился, поняв, что его приказ не стали исполнять в ту же секунду, когда он был озвучен. Это означало, что приказ был чрезвычайно важным и в случае невыполнения мог иметь разрушающие последствия. Третий никогда не кричал без причины, никогда не показывал, насколько он опасен на самом деле. Он никогда не превращался в чудовище, будучи в Омаге, потому что каждый в пределах города знал, что на самом деле Третий — чудовище. Ему не нужно было лишний раз подтверждать это. Но, раз он всё-таки сделал это, значит, дело ужас какое серьёзное.
Эйкен понимал, почему Пайпер так важна, и хотел узнать её мысли по этому поводу. Он всегда, если не стеснялся, спрашивал об этом людей, которые в какой-то момент продемонстрировали свою важность и значимость для будущего Омаги. С Анселем было просто: он был рад, что смог вместе с Третьим уехать из крепости, где жил до этого, и что теперь он будет занят настоящим делом. Его проклятие позволяло ему читать демонический язык, что было редкостью в Диких Землях, однако великих чудес, которые ожидал Ансель, не произошло. Он сидел во дворце, переводил трактаты, книги, карты и почти не выбирался в город.
Эйкену казалось, что с Пайпер будет как-то иначе. Она — не просто проклятая, сумевшая подчинить часть хаоса, не рыцарь, в чью руку без проблем лёг сокрушитель. Она — сальватор, обладающая Силой Лерайе, равная Третьему во влиянии и магии. Эйкену до жути хотелось узнать, что она думает насчёт этого и какие у неё планы на ближайшее будущее.
Третий объяснил ему, что, раз Пайпер оказалась в Диких Землях не по своей воле, вернуться домой так просто не получится. Вероятнее всего, этого не случится в ближайшие месяцы, даже в ближайшие года. Дикие Земли были безграничным пространством с территориями, откуда не удалось сбежать тому, на кого пало проклятье Герцога. И, насколько сумел определить Третий, оно легло и на Пайпер. Эйкен по-настоящему сочувствовал ей.
— Свободна, — объявила молодая девушка, закрепив последний узелок на руке Стеллы.
Эйкен не помнил имени этой целительницы, — должно быть, она совсем недавно здесь, — но с улыбкой поблагодарил её. Стелла тихо повторила благодарность. Она всё ещё злилась, что пришлось идти в лазарет.
— Надо переодеться, — сказала Стелла, когда Эйкен подошёл к ней. Она вернулась в человеческое тело уже в лазарете, и целительницы, вновь ошеломлённые этим превращением, завернули её в простыню, сдёрнутую с одной из кроватей. — Если Третий увидит меня в простыне, он будет расстроен.
Она хихикнула и выбежала из лазарета, босыми ногами шлёпая по холодному каменному полу. Эйкен ещё раз поблагодарил целителей и вышел вслед за Стеллой.
Даже изучив весь дворец, они любили иногда плутать по его длинным коридорам, широким лестницам и тайным путям для слуг, которыми на самом деле пользовались не только слуги. Но сейчас всё было по-другому. Дворец стоял на ушах, совет был недоволен очередным своеволием Третьего, а целители стягивались в одну точку. Туда же и хотели явиться Эйкен и Стелла, потому что любопытство — это то, благодаря чему они выживали во дворце.
Стелла переоделась быстро, очевидно, схватив первую попавшуюся одежду, что стопками лежала на кровати в её комнате. Эйкен ждал её в коридоре, внутренне мучаясь из-за всего на свете, а когда девушка наконец вышла, тряся непричёсанными волосами, ему пришлось объявить небольшую задержку. Стелла была выше него на две головы, но Эйкену всегда, если это было нужно, удавалось выглядеть достаточно грозным. Если рядом не было Клаудии, Магнуса или самого Третьего, уследить за взбалмошностью и неопрятным видом Стеллы мог только Эйкен. Даже если он сам был всего лишь тринадцатилетним мальчишкой.
— Причешись, — сказал он Стелле, указывая на её лохматую голову.
— А когда я волчица, это никого не смущает! — проворчала Стелла, пропуская
локоны цвета жёлтой соломы сквозь пальцы. — Это же всего лишь волосы…
— Мы во дворце, — со вздохом напомнил Эйкен.
— Да какая разница!
Эйкен ещё раз вздохнул и, выпустив одну из теней, живущих на его предплечье, сказал ей указывать дорогу. Тень Мыши — одна из самых безобидных и первая, что он подчинил, ещё будучи в плену у тварей. Мышь как-то заползла в его камеру, где не было ни тепла, ни света, и с тех пор воровала его скудную еду. Одна из мелких тварей смеха ради раздавила несчастную, когда та проползла мимо неё. Но Эйкен, уже успевший привязаться, дождался, пока тварь уйдёт, и отделил тень от уже мёртвой Мыши. Эта была его первая манипуляция проклятием, произведённая самостоятельно, без давления хаоса на его сознание, и Эйкен ею очень гордился. Мышь не была большой и сильной, как Волки или Львы, не могла доставлять послания, как Вороны, Соколы и Орлы, но она напоминала ему о том, с чего он начал. А ещё Мышь всегда знала нужную дорогу, даже если Эйкен не приказывал ей запоминать её.
Чёрная Мышь размером чуть меньше ладони беззвучно бежала по каменному полу, виляя своим тонким хвостом. Эйкен следовал за ней по коридорам и лестницам, избегая взглядов слуг, прибывших гостей и всех, кого дела занесли в стены дворца. Стелла шла рядом, принюхиваясь, и на одной из лестниц неожиданно ускорилась. Эйкен приказал Мыши вернуться на его предплечье и побежал за Стеллой, поймавшей нужный запах.
Она с грацией, совсем ей не присущей, впорхнула в комнату и, оттеснив уже закончивших работу целительниц, подлетела к оторопевшей Первой и выпалила:
— Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?
Эйкен остановился в двух метрах, пытаясь соблюсти хоть какое-то подобие приличий. Стелла же и вовсе о них забыла, едва не наклонилась к Пайпер, очевидно желая по запаху понять её состояние, но девушка резко отодвинулась, проворно подскочила с кровати и замерла.
— Прости её, — пробормотал Эйкен, стыдливо втягивая голову в плечи. — Стелла просто… немного переживает.
Пайпер ничего не ответила. Казалось, она не замечала ни их, ни целительниц, собирающих все свои принадлежности, принесённые из лазарета, в небольшие деревянные сундучки.
Пайпер выглядела неважно, и дело было даже не в её лице, в синяках, царапинах и гематомах, благодаря магии Третьего постепенно исчезающих. Пайпер, стоя возле большой кровати с балдахином, одетая в неброскую серую рубашку, пришедшую на смену испорченному верху, выглядела несчастной, раздавленной и напуганной. Её золотые глаза были совсем тусклыми.
— Я не помню, — сиплым голосом произнесла она.
— На нас напали твари, — с готовностью ответил Эйкен, — и нам пришлось дать бой…
— Нет, это я помню, — отмахнулась Пайпер. — Я не помню, как оказалась здесь. Что я делала.
— А ты… — начала было Стелла и осеклась — целительницы всё ещё были в комнате.
Все во дворе видели, что они попали туда через настоящий портал, но вряд ли об этом стоило и дальше трепаться на каждом углу.
— Спасибо за помощь! — невозмутимо продолжила Стелла, обращаясь к целительницам.
Самая старшая из них, Ветон, свела брови к переносице и недоверчиво уставилась на Пайпер.
— Где вы вообще её раздобыли? — спросила она, ничуть не смущаясь.
Ветон была из семьи фей, что поколениями применяла чары для врачевания. Однако Вторжение и последующая жизнь в Диких Землях лишили её семью необходимой магии, и Ветон была последней, кто ещё мог использовать её крохи через сигилы. Девушка никогда не тратила магию, которую было так трудно восполнить, на мелкие порезы и ссадины, но судя по тому, как блестели её стальные глаза, а на лбу — пот, сегодня ей пришлось хорошо постараться. За это она, пожалуй, имеет право знать хотя бы часть правды.
Младшие целительницы ушли, оставив свою наставницу одну. Ветон была одной из самых смелых жительниц Омаги и никогда не боялась задать вопрос, о котором другие даже не смели думать. И если Третий привозил в город кого-то ещё, а её вызывали, она всегда спрашивала, ради кого вся эта суматоха.
— Это долгая история, — уклончиво ответил Эйкен, чувствуя себя просто отвратительно. Он не любил лгать, но Третий сказал, что никто не должен узнать, что Пайпер — сальватор. Если Ветон этого ещё не поняла, хотя использовала свои чары через сигилы, значит, им просто повезло. — Третий как-нибудь объяснит.
— Уж пусть постарается, — спокойно сказала Ветон, приглаживая чёрные волосы. — Я ощутила что-то мощное внутри неё, но, полагаю, раз сам Третий так печётся о ней, он уже успел влить в неё немного своей магии.
— Что-то вроде того, — улыбнулась Стелла.
Пайпер стояла, смотря на Ветон нечитаемым взглядом, и молчала. Целительница выдержала её взгляд и, кивнув, указала на поднос, стоящий на дубовом столе возле окна.
— Сначала выпей синий отвар, потом — белый. Вечером я принесу другие.
Ветон уже направилась к двери, когда Пайпер, будто пересилив себя, хрипло выдавила:
— Спасибо.
— Это моя работа, — махнула рукой Ветон и вышла, закрыв за собой дверь.
Пайпер нетвёрдой походкой направилась к столу и, взяв склянку с синим отваром, помахала над ней рукой, направляя запах к себе.
— Ужасно пахнет, — заключила Пайпер в напряжённой тишине.
— Но лучше всё-таки выпить, — осмелился влезть Эйкен. — Неизвестно ещё, сможешь ли ты сама восстановиться после такого мощного выброса…
— Что?
Пайпер говорила спокойно, но при этом в её голосе слышались звенящие нотки. Эйкену это не нравилось.
— Магии в этом мире мало, — почесав в затылке, растерянно напомнил он. — У магов и тех, кто склонен к чарам, теперь есть определённый запас магии. Что-то вроде колодца. Если исчерпаешь его до самого дна, вряд ли сможешь вновь восполнить его.
— И я зачерпнула слишком много?
— Больше, чем ты можешь подумать.
— Ты открыла портал! — радостно выпалила Стелла, захлопав в ладоши. — Ты сломала пространство и вновь сплела его, чего никто, даже Третий, не может сделать! Чудо, что ты ещё жива!
Пайпер исступлённо уставилась на неё и, протянув многозначительное «э-э», тихо ответила:
— Спасибо за веру в меня.
— Всегда пожалуйста, — с готовностью ответила Стелла.
— Должно быть, Дикие Земли ещё не подавили всю твою магию, — стал рассуждать Эйкен, старательно вспоминая всё то, что он почерпнул в уроках с Третьим, Клаудией, Анселем и Джинном. — На тебе ещё остался след твоего родного мира, где магии больше, и он, наверное, спас тебя в этот раз.
— Наверное? — скептически переспросила Пайпер.
— Наверное, — неуверенно повторил Эйкен. — Я не маг, я просто…
— Тогда кто ты? — перебила его девушка, не дав закончить предложение. — Я видела, как ты создавал тени. Разве это не магия?
Эйкен задержал дыхание всего на секунду. «Теперь это твоё оружие, — вспомнил он слова Третьего, впервые увидевшего тени, что жили на левой половине тела Эйкена. — Твоё, а не тварей».
— Это моё оружие, — собрав всю свою уверенность, ответил Эйкен. — Моё проклятие, которым я научился управлять. Это не магия. Магия питается эмоциями, чувствами, даруется богиней. Проклятия накладываются тварями и питаются хаосом.
Пайпер кивнула с таким видом, будто ухватила всё на лету, и быстро выпила содержимое первой склянки, на которую указала Ветон. Она поморщилась, утерев рот, и заявила, смотря на Эйкена серьёзным и непоколебимым взглядом:
— Не очень понятно, если честно.
Эйкен внутренне завопил. Что же это за мир, из которого она попала к ним, если она так мало понимает в магии? Даже он, необразованный мальчишка, лишь несколько лет назад выучивший алфавит, знал больше!
— Ты просто спроси Третьего, — легко предложила Стелла, махнув ладонью, — он тебе всё расскажет. Или обратись к Джинну, он очень умный!
— Вот как, — Пайпер взяла вторую склянку и, недоверчиво оглядев её, пробормотала себе что-то под нос и резко выпила её содержимое. Она вновь поморщилась, тряхнула головой и добавила, побредя к груде тряпья на полу: — Очень информативно. Я же точно знаю, кто такой Джинн.
Стелла начала объяснять, а Пайпер стала рыться в горке вещей. Эйкен сумел различить только её странного вида плащ, какой-то слишком плотный, бежевый, и странного фасона, с заштопанными плечами. Не менее странный тёплый верх насыщенного красного оттенка превратился в лоскуты ткани — целители разрезали его и отодрали от тела Пайпер, когда пытались добраться до её ран.
— Как твои плечи? — осторожно спросил Эйкен.
Пайпер подняла свой плащ, встряхнула его и бросила на кровать.
— А что с моими плечами? — будничным тоном поинтересовалась она, оглядывая комнату. Шкаф стоял совсем рядом, и Эйкен не понимал, что девушка ищет.
— У тебя были следы от ран, когда Икасовы охотники тебя нашли.
— Следы, — бездумно повторила Пайпер, кладя ладонь на правое плечо. — Точно. Меня ранили. Очень сильно. Должно быть, Сила исцелила. Или Третий опять подшаманил.
— Он не читал тебя.
— Что? — не поняла Пайпер.
— Что? — вторил ей Эйкен.
Он никому, даже Третьему, не говорил о том, что в одну из ночей, когда Первая была без сознания, тень Мыши принесла тревожную новость. Эйкен незаметно подсылал её, желая убедиться, что за Пайпер хорошо ухаживают, но результаты наблюдений были слишком неожиданными. Один раз Пайпер проснулась прямо в тот момент, когда раны на её плечах промывали и зашивали, и тихо, но с угрозой потребовала, чтобы об этом никому не говорили.
Третьему так и не рассказали, а он сам не применял магию в достаточном количестве, чтобы узнать об этих ранах. Сила и впрямь исцелила их, должно быть, почти сразу же после появления, однако внутри правого плеча застрял обломок когтя твари, и потому целителям крепости пришлось делать надрез, а затем аккуратно зашивать его.
Мышь видела это, а после принесла информацию Эйкену. Он никому так и не сказал — считал, что только Пайпер может распоряжаться этим знанием.
— Я была бы благодарна, — с расстановкой произнесла Пайпер, немигающим взглядом
смотря на Эйкена, — если бы ты ответил мне.
Эйкен колебался. Ему нравилась Пайпер, а ведь он познакомился с ней всего три дня назад. Он не хотел ей лгать, не хотел лгать и Третьему, но просто не мог взять и разболтать о том, что принесла Мышь.
Заскучавшая Стелла подбежала к окну и прилипла к нему, высматривая что-то во дворе. Эйкен, метавшийся ещё несколько секунд, всё же ответил через силу:
— Мышь видела твои раны на плечах. Она слышала, как ты просила целителей не говорить об этом Третьему.
— А он сам не догадался? Он же касался моей магии. Да и с чего бы целителям слушать меня?
— Я не знаю, — честно ответил Эйкен, разведя руки. — Может, всё дело в том, что он уже давно не ощущал сальваторской магии и чувствовал только её, а может…
— Магнус возвращается! — крикнула Стелла, с непростительной силой хлопнув по толстому стеклу.
Эйкен почувствовал, как с его плеч упала гора. Он рассказал то, что терзало его несколько дней, и ощутил облегчение, пусть и в малых количествах.
— Третий, наверное, скоро закончит отчитываться перед Киллианом, — весело продолжала Стелла, не замечая напряжения, с каждой секундой всё возраставшего, — давайте поедим!
Она посмотрела на Пайпер большими жёлтыми глазами, наверняка стараясь воспроизвести щенячий взгляд, но Пайпер оставалась непоколебима. Она выдерживала напор Стеллы целую минуту, за которую Эйкен, казалось, успел подготовиться к ругательствам, что Дикие Земли ещё не слышали, но Пайпер превзошла все его ожидания.
— Хорошо. Давайте поедим.
Эйкен облегчённо выдохнул.
— Выйдите, я хочу переодеться, — добавила она спокойным голосом.
— Конечно, — поспешно отозвался Эйкен, — вот только… может, попросить принести тебе другую одежду? Эта, наверное…
— Плевать, — Пайпер пожала плечами. — Эта моя одежда, и мне она нравится.
— Тогда… тогда я позову кого-нибудь, чтобы испачканную отнесли к прачкам. И, наверное, — Эйкен с сомнением покосился на капли крови, засохшие на коленях Пайпер, — брюки тоже стоит…
— Они классные, — с лёгким смешком перебила Пайпер. — Их я не отдам, пока не найду более подходящие.
— Как скажешь, — смиренно согласился Эйкен, направляясь к двери. — Мы подождём в коридоре, если ты не против.
Пайпер не ответила. Эйкен надеялся, что в этом случае молчание было знаком согласия.
***
Пайпер не понимала, почему упрямилась, но расставаться со своей одеждой она совсем не хотела. Джинсы ещё выглядели более-менее нормально — пережили и два столкновения с демонами, и время в пути, и даже полёт сквозь деревья с прилагающимися в качестве бонусов ударами обо все ветки. Красная кофта была в чёрной крови демонов и в районе плеч аккуратно зашита, но, к сожалению, разодрана в недавнем нападении. Как и пальто. На ботинках, что удивительно, крови было меньше всего.
Вовремя опомнившись, Пайпер схватила пальто и полезла в карман. К счастью, и кристалл, и брелок с китом был на месте. Облегчённо выдохнув, Пайпер проверила цепочку, держащую кристалл, и надела его на шею. Ключи спрятала в карман джинсов, а после оглядела комнату. Огромная кровать, дубовый стол и шкаф, возле которого стояло большое зеркало. Не было похоже, что комната жилая или вообще хоть кем-то используется. Кое-где Пайпер видела пыль, но не придала ей особого значения. Её просто принесли в первую попавшуюся комнату, потому что начать лечение как можно быстрее было куда важнее, чем беспокоиться о порядке в комнате.
Хотелось думать, что у неё будет возможность выбрать другую комнату. Пайпер не нравилась эта. Очень не нравилась. Было в ней что-то отталкивающее.
Девушка закрыла глаза, поморщившись из-за отголосков головной боли, и всё-таки покосилась на кучу тряпья, в которую превратилась её красная кофта. За неимением лучшего варианта ей пришлось остаться в серой хлопковой рубашке с завязками на груди, которые она затянула как можно туже. Ей не нравилась одежда, которую тут носили. Всё это напоминало ей средневековье, реальное и фэнтезийное, которое она видела в кино. Аж жуть брала.
Но, наверное, иначе и быть не могло. Пайпер сильно сомневалась, что земляне привнесли в культуру сигридцев свою моду, а уж про то, что эта была мода прошлых веков, и говорить не стоило. Пайпер только надеялась, что ей не придётся надевать жуткий корсет — она читала, что в нем было невозможно дышать.
Коря себя за мысли, которые она развивала намеренно, лишь бы отстрочить неизбежное, Пайпер выругалась сквозь зубы. Затем, собрав всю свою храбрость, быстро подошла к зеркалу, запретив себе отворачиваться.
Синяк на левой скуле, две царапины — но носу и поперёк лба, жёлто-фиолетовые пятна, рассечённая левая бровь. Пайпер выглядела ужасно. Она легко могла различить свои черты, спокойно открывала и закрывала глаза, не чувствовала резких болей, стоило ей пошевелить челюстью, но всё равно выглядела ужасно. Её лицо словно стало холстом, на котором были разбросаны разные увечья.
Пайпер не отворачивалась, впитывала каждую деталь. Она знала, что, проснувшись в крепости, выглядела хуже. А выпив оба отвара, синий и белый, поняла, что стало легче. Гематомы очень медленно теряли свой цвет, но не исчезали полностью. Эта была магия в ограниченных количествах, и она, вероятнее всего, питалась её Силой.
Пайпер отвернулась, сжав кулаки. Она никогда не любила смотреться в зеркало, но и не испытывала отвращения. Ей было всё равно, как она выглядит. В конце концов, она родилась такой. Но сейчас она ничего, кроме отвращения, не ощущала. Разве что тяжесть в районе солнечного сплетения.
Она замерла, попыталась сосредоточиться на ощущениях, но было сложнее, чем в прошлые разы. Пайпер казалось, что в самый последний момент, когда она уже касалась нитей, они ускользали. Эйкен говорил про колодец магии, который у каждого был своим, но Пайпер не думала, что ощущать его будет так тяжело и неприятно.
Постепенно тяжесть растворялась, уступая натяжению. Его Пайпер узнала сразу же. Магия тянулась к магии. Совсем как тогда, в крепости, когда Третий увидел её.
Пайпер считала секунды. Обострившийся слух, ставший таковым после того, как демоны напали на её брата, почти не помогал. Пайпер никак не могла сосредоточиться на чём-то одном. Вокруг было слишком много странного, непонятного и пугающего. Настоящий дворец, чудная одежда, люди иного мира. Сам иной мир.
В дверь никто не стучался, но Пайпер слышала тихие голоса за нею. От того, что её могли караулить, было не по себе. Да, Эйкен сказал, что они будут ждать за дверью, но ведь Пайпер не дала однозначного ответа. Может, стоило выйти и сказать, что она в полном раздрае и хочет только одного — долго кричать в никуда?
Пайпер резко выдохнула, подошла к двери и распахнула её.
Третий опустил руку, сложив ладони, и отступил на два шага.
— Здравствуй, — с лёгкой улыбкой произнёс он, смотря на неё. — Как ты себя чувствуешь?
Из-за его спины выглядывала Стелла, заматывавшая бинты на своей руке.
— Крутой дворец, — не придумав ничего лучше, сказала Пайпер.
Третий всё ещё улыбался, но, кажется, совсем не понял, что она только что сказала.
— В смысле, очень… большой, красивый, — исправилась она, вцепившись в дверной косяк левой рукой.
— Ты ведь его ещё не видела, — озадаченно произнёс Третий.
— Чутьё, — кивнула Пайпер уверенно. — Сальваторское.
— О, — выдал Третий, медленно покачав головой. — Чутьё.
Никакое это не чутьё. Пайпер просто не знала, что ей делать и говорить.
Она не понимала Третьего. Не представляла, почему он демонстрирует себя как заботливый хозяин, принимающий важных гостей. Почему всё внутри неё не хотело быть настороже рядом с Третьим. Наоборот — всё внутри расслаблялось, словно она рядом был не Предатель, а Эйс или дядя Джон.
Очередная мысль о них будто ударила Пайпер под дых. Она втянула воздух через рот, желая сохранять невозмутимость как можно дольше. Кто знает, что произойдёт, если она даст слабину.
— Я вообще думала, что тут похуже будет, — выпалила Пайпер, в своих попытках казаться сильной и собранной свернув куда-то не туда. Но взгляд Третьего мигом стал заинтересованным, и девушка, мысленно чертыхнувшись, продолжила: — Ну, знаешь, немного развалин здесь, немного там… Пепел, пыль, паутина. Что-то такое.
Стелла прищёлкнула языком и переглянулась с Эйкеном.
«Перегнула палку, — тут же заключила Пайпер. — Идиотка».
Имеет ли она право говорить так о последствиях трагедии, коснувшейся сигридцев? Даже если она ещё не верила в полную невиновность Третьего, это не означало, что она могла говорить что-то подобное. Она всё ещё в невыгодном положении и должна любыми средствами добиться ответов на свои вопросы и понять, как ей вернуться домой. А для этого нужна стабильная магия, познать которую можно только через Третьего, и его доверие.
Она ждала хоть какой-то реакции, но её не было. Третий смотрел в её лицо без тени раздражения и боли, пока его взгляд не упал ниже — на кристалл, который Пайпер забыла спрятать под рубашкой.
Третий выдохнул и, казалось, даже дёрнул рукой, будто хотел коснуться подвески, но вовремя остановил себя. Пайпер решила, что прятать кристалл поздно, и следила за реакцией Третьего.
— Разрешишь ли ты показать тебе одно место? — неожиданно спросил он.
Пайпер сомневалась, что у неё есть выбор. Третий не изменился в лице, но его глаза стали какими-то другими.
— Без проблем, — легко отозвалась девушка, не понимая, почему голос не
желает быть твёрдым.
— В таком случае идём.
Он отступил в сторону и протянул руку вправо, указывая направление. Пайпер, не сводя с него взгляда, вышла из комнаты. Третий, натянув улыбку, лёгким взмахом руки попросил её следовать за ним. Пайпер покосилась на Стеллу, но та, активно закивав, в припрыжку побежала за Третьим.
Он резко остановился и, обернувшись через плечо, холодно сказал:
— Вас я не приглашал.
— О-о-о, — понимающе протянул Эйкен. — Ты имеешь в виду то самое место?
— Точно оно, — с умным видом заключила Стелла, ничуть не обиженная тоном Третьего. — Ну, удачи вам!
— Встретимся в общем зале, — пробормотал напоследок Эйкен, после чего был утянут Стеллой в противоположную сторону.
Пайпер стало неуютно. Что это за место такое, которое Третий хотел показать только ей? И почему Эйкена и Стеллу совсем не задел ледяной тон Третьего? Он же недвусмысленно приказал им, показав, что имеет больше власти, чем они, но их это будто и не волновало.
— Убить меня хочешь? — шутливо предположила Пайпер, когда они свернули в другой коридор.
Третий, идущий впереди, замедлился и непонимающе покосился на неё.
— Я не хочу тебя убивать, — искренне ответил он.
— Тогда почему Стелла и Эйкен не могли пойти с нами?
Третий остановился. Пайпер постаралась незаметно отступить на шаг назад, но великан заметил это и, кажется, даже вздрогнул. Девушка была в растерянности.
— Ты боишься меня? — тихо спросил он, но в пустом коридоре с высокими
потолками его голос разлетелся гулким эхом.
— Нет, — тут же ответила Пайпер, раздираемая от противоречивых чувств. Одна её часть, разумеется, боялась Третьего. Другая чувствовала себя так спокойно, словно Пайпер всё ещё была дома и не знала сигридского мира.
— Тогда почему ты думаешь, что я могу хотеть убить тебя?
Он что, действительно не понимает?..
— А зачем ты ведёшь меня в какое-то тайное место? — задала свой вопрос Пайпер, собирая руки на груди. Скрыть дрожь, страх, растерянность. Третий не должен знать, что она слабая и напуганная.
— Потому что я доверяю тебе.
С точно таким же взглядом дядя Джон рассказывал ей о причинах, по которым скрывал от них существование сигридского мира. Пайпер видела раскаяние, честность, которую ничего не могло подавить, и желание доказать значимость произнесенных слов.
— Мы знакомы меньше недели, — напомнила Пайпер.
— Я не могу просто подавить… это, — запнувшись, пробормотал Третий. Он провёл ладонью по волосам, зачёсывая их назад, и глубоко вздохнул. — Я чувствую Силу, верю ей. И поэтому я верю тебе.
«Он просто привязан к Лерайе», — заключила Пайпер, чувствуя тремор рук.
Она видела несколько воспоминаний Йоннет, и во всех был Третий. Она тепло приветствовала его в доме Лайне, скрытом в горах, когда они встретились после долгой разлуки. У фей она первой пошла проверить его, а Пайпер, тогда тонувшая в ощущениях Йоннет, хорошо различала каждую из нитей, крепко связавшую сальваторов. И она чувствовала, как эти нити беспощадно рвались во время Вторжения, когда Йоннет умирала, а Третий пытался успеть к ней.
Пайпер задыхалась от боли, своей и чужой, плескавшейся в голубых глазах Третьего и слабым теплом отдающейся в кристалле Йоннет, висящем на шее.
«Это неправильно …»
Третий просто хотел, чтобы рядом был другой сальватор.
— Я не Йоннет, — наконец сказала Пайпер, и её голос почти дрогнул под конец.
— Я знаю, — тихо ответил Третий. — Мне жаль, если я заставил тебя думать, будто ты важна для меня только потому, что владеешь Силой и тем самым напоминаешь Йоннет.
Пайпер нахмурилась. Звучало как-то двусмысленно и бессмысленно одновременно.
— Если ты не хочешь идти — хорошо, я проведу тебя обратно. Было бы неплохо подобрать тебе хорошую комнату и найти подходящую одежду. К тому же, я хотел познакомить тебя с…
— Веди, — коротко бросила Пайпер, пожав плечами.
Третий тихо, рвано выдохнул, явно разочарованный, и уже направился в противоположную сторону, когда Пайпер уточнила:
— Веди в своё тайное место. Хочу посмотреть на него.
Третий мгновенно просиял. Пайпер ощутила, как её сердце ухнуло в пятки.
Она совсем не понимала этого сальватора.
Пайпер отставала на два шага, запретив себе разглядывать коридоры дворца или людей, что изредка встречались на пути. Кто-то приветствовал их, кто-то молча проходил мимо, кротко кивнув. Третий ни на кого не обращал внимания, но Пайпер не увидела, чтобы кто-то был этим недоволен. Казалось, все эти люди просто приняли холодность и отстранённость Третьего как данность и не пытались разузнать истинных причин.
Лишь когда стало холоднее, Пайпер оторвала глаза от спины Третьего. Прибранные
коридоры замка, интерьер которых был разбавлен гобеленами, статуями и мягкими
коврами, сменились пустыми и запущенными. Не было ни ковров, ни факелов. Мраморный пол был в трещинах и многолетней пыли, на которой чётко прослеживалась дорожка из чьих-то следов — должно быть, до них здесь кто-то был. Что самое странное, света было достаточно. Пайпер подняла голову к потолку, но его не было — прямо над ними было затянутое серыми тучами небо.
Они шли ещё несколько минут, в тишине слыша лишь собственные шаги, а коридоры становились всё старее и запущеннее. Где-то уже не хватало частей стены, где-то валялись обломки крыши, где-то упали колонны. Третий вёл их каким-то путанным маршрутом, словно хотел показать все разрушения, что выпали на долю этой части дворца.
Наконец они дошли до огромных распахнутых дверей, ведущих в просторный зал. Пайпер поёжилась из-за холода и прошла за Третьим, огибая части разрушенных колонн с причудливыми лепнинами. На возвышении в другом конце зала валялись обломки белого мрамора, кажущиеся Пайпер знакомыми.
Она остановилась, отошла в сторону и пригляделась.
— Боже мой, — изумлённо выдохнула Пайпер, прижимая ладонь ко рту.
На возвышении были обломки тронов. Скольких — она не знала. Зато точно знала, что это был тот самый зал, в котором Пайпер оказалась, когда Иснан утянул её в карман между мирами. Здесь она видела свору демонов, пожирающую кого-то, и Арне, который смог вылечить её плечо.
— Пайпер?
Она подняла глаза на Третьего, остановившегося перед разрушенными тронами. Проглатывая тошноту, Пайпер подошла ближе.
Третий поднял руку, указывая на пустую стену за тронами, и щёлкнул пальцами. Стена мгновенно вспыхнула множеством голубых сигилов, распространявшихся по другим стенам зала с быстротой ветра. Всего через несколько мгновений сигилов стало так много, что зал тонул в мягком голубом свете.
— Что это? — спросила Пайпер, оглядываясь по сторонам. Она узнавала лишь некоторые сигилы, самую малую часть, а ведь их тут было сотни, если не тысячи.
— Имена, — ответил Третий, огибая троны. Пайпер, потоптавшись на месте, последовала за ним.
Третий подошёл к стене и, поводив пальцем в воздухе, указал на один из сигилов. Пайпер пригляделась: издалека казалось, что сигилы нанесены беспорядочно, но вблизи оказалось, что они состояли из более мелких сигилов. Как слова состоят из букв.
— Это имя Йоннет, — он провёл по строчке сигилов, на которую оказал, кончиком тонкого пальца.
Пайпер поёжилась не из-за холода.
— Это, — он переместил палец влево, чуть ниже, — королевы Жозефины. Рядом — короля Роланда. Здесь же имена их детей. Вот тут, — он указал вправо от имени Йоннет, — наследница фейского Сердца.
Пайпер сглотнула комок нервов. Сигилов-имён на этих стенах было даже не тысячи, а сотни тысяч.
— Я записал здесь имена тех, кто погиб во время Вторжения. Разумеется, я не могу знать обо всех жертвах. Даже мне, сальватору Времени, это не по силам. Однако если я узнаю о ком-то, я прихожу сюда и записываю имя этого сигридца.
— Зачем? — только и спросила Пайпер.
— Потому что те сигридцы, что живут сейчас, молятся за себя. Они просят богов, ирау и элементалей защитить их, облегчить им жизнь. Но мало кто по-настоящему молится за тех, кто погиб. Я думаю, это меньшее, что я могу сделать, чтобы искупить свои грехи.
— Почему ты показываешь это мне?
Третий уже был готов ответить, но так ничего и не сказал. Он низко опустил голову, но даже так он был выше Пайпер — макушкой она едва доставала ему до плеч.
— Впрочем, твоё право, — быстро проговорила она. Ей хотелось узнать ответ, но не настолько, чтобы пытать Третьего раньше времени.
— Думаю, — всё же ответил он, — я показываю это не тебе, я Лерайе. Я понимаю, что эти имена для тебя не значат того же, что для меня. Но я бы хотел, чтобы и ты, и она знали о них.
— Как ты это делаешь? Просто чертишь знаки в воздухе?
Третий оторопело моргнул и медленно кивнул. Пайпер, набрав в грудь побольше воздуха, продолжила:
— Поможешь записать одно имя?
— Диктуй.
— Нет, — Пайпер покачала головой, — покажи, как это делается. Я хочу сама записать это имя.
Третий сжал губы, но всё-таки кивнул. Он сложил два пальца вместе и, вытянув руку к небольшому пустому месту на стене, очертил незамысловатый знак.
— О, — выдохнула Пайпер. — То есть, всё было настолько просто…
Она проигнорировала его очередной нечитаемый взгляд и протянула руку, сложив два пальца вместе.
Магия искрила от присутствия родственной магии, отчего внутри Пайпер всё горело. Она не знала, пытается ли Третий помочь ей Временем, но чувствовала его слишком хорошо. Сила отзывалась на каждую манипуляцию Пайпер, каждое прикосновение к нитям магии, которые девушка стягивала к кончикам пальцев, желая вывести нужные буквы. Сила по-настоящему пела, но Пайпер знала, что песня эта не радостная.
Когда она закончила, её рука дрожала. Она поспешно опустила её, боясь, как бы Третий не заметил её нервного состояния, и посмотрела на выведенное на стене имя. Среди сигридских оно казалось неуместным.
— Я не могу прочитать его, — произнёс Третий спустя несколько секунд.
— Это земной язык, мой родной, — пояснила Пайпер, смотря на имя.
Всего три буквы, а её сердце вновь болезненно замирало и разрывалось на тысячи кусочков.
Третий молча смотрел на имя, будто и не пытался прочитать его. Пайпер не знала, что её дёрнуло, но произнесла:
— Его зовут Рик, и я убила его.