Третий ожидал чего угодно, но только не признания в убийстве. В его голове просто не укладывалась, что эта земная девушка была способна на что-то настолько ужасное.
Это он был таким. Его локти были по локоть в крови всех народов. Он убивал, смотря в глаза своим жертвам, ещё сохранявшим сознание, уничтожал их тела и души, крошил разум так же, как кости — в пыль, без остатка. Он убивал магией, зачарованным оружием, простой сталью, голыми руками, но лишь после того, как появились первые шрамы. Он захлёбывался в чужой крови и не чувствовал, что ему больно из-за этого, но всего несколько слов из уст земной девушки сломали все его барьеры, что он так тщательно возводил две сотни лет.
Третий не понимал, почему ей пришлось убить. В его голове проносились тысячи вариантов ответа на немой вопрос, который он элементарно не мог озвучить, и память, расшевелённая магией, помогала.
Он не понимал, почему убивали Йоннет или Масрур, если до этого доходило, почему они не позволяли ему закончить всё быстро и без потерь с их стороны, вплоть до этого момента. Йоннет чувствовала себя в ответе за всех остальных, потому что была самым первым сальватором в истории. Масрур был выбран вторым, но всё равно пытался облегчить ношу Йоннет, особенно после того, как той пришлось обратиться за помощью к Елене.
Третий никак не мог найти этому логическое объяснение, но чувствовал, что провалился. Он хотел найти и убить тех, из-за кого Пайпер запачкала свои руки кровью, перед этим превратив их истинное существо в жалкое подобие, которое не будет способно даже двух слов связать.
— Он пытался убить меня, — пожала плечами Пайпер, всё ещё смотря на имя из трёх букв. Третий больше не силился его прочитать, однако природный интерес ко всему, что было для него неведомым, проснулся. Пришлось тут же подавить его, когда Пайпер уточнила: — Вернее, не он, а демон, которого вселили в его тело. Мне сказали, что к тому моменту самого Рика уже не существовало.
Третий качнул головой, не представляя, зачем сделал это. Он прекрасно знал, о чём она говорила, и даже испытал малую долю облегчения. Тот Рик, что пытался её убить, растворился в тот самый момент, когда в его теле оказалось тёмное создание. Тварь выжгла всё естественное, что было в Рике, и превратила его в послушную марионетку, не способную сопротивляться. Осталась лишь оболочка, бездушная, безмозглая, у которой было лишь внешнее сходство с Риком.
— Но мне не даёт покоя мысль, что я убила именно Рика, а не демона в его теле.
Третий убил тысячи сигридцев с демонами в их телах, но при этом он знал, что так нужно. И он не представлял, знала ли Пайпер, потому что разгадывать человеческие эмоции для Третьего было до сих пор сложно. Он старался смотреть не слишком пристально, оставляя как можно больше места для личного пространства и ощущения свободы, пусть и ограниченной пределами этого мира, но чересчур поздно ловил себя на мысли, что изучает каждую черту лица Пайпер, ища в её эмоциях хоть какую-то подсказку. Сведённые к переносице брови (левая — рассечённая, возможно, останется мелкий шрам), поджатые губы, довольно быстро вернувшиеся к своему нормальному оттенку, синяк на левой скуле и две царапины поперёк носа и на лбу. Жёлто-фиолетовые гематомы, множество синяков, сверлящие пространство золотые глаза. Третий почти поднял руку, наплевав на собственные правила, и приготовился поделиться магией.
«Она не Йоннет».
Он не понимал, кому принадлежала мысль, но тут же убрал руку. Словно ничего не заметившая Пайпер быстро проговорила:
— Я убивала демонов и до этого. Ну, не я, вообще-то… — вдруг стушевалась она, поведя плечами. — Лерайе брала моё тело под контроль и сама всех раскидывала и распинывала. Я вопила от ужаса где-то глубоко внутри. С Риком было иначе.
— Тебе не обязательно рассказывать об этом, если это тяжело, — торопливо напомнил Третий.
Она посмотрела на него, как на умалишённого, и Третий совсем растерялся. Разве Йоннет не упоминала, что, когда человеку тяжело, вовсе не обязательно так настойчиво лезть с разговорами? Третий хорошо усвоил этот урок, но от взгляда Пайпер становилось неуютно — даже как-то по-человечески неуютно, что конкретно для него было очень странным.
Наверное, дело было в том, что он противоречил сам себе. Приютив Стеллу, он спрашивал её, может ли он как-то помочь со страхом, засевшим глубоко внутри неё. Он пытался разговорить её, предлагал различные способы, что могли побороть всю ту ненависть и боль, живущую в ней. Он говорил с Киллианом, с Магнусом, с Эйкеном. Даже с Джинном, хотя тот никогда не раскрывал своих истинных чувств. Он вытаскивал на поверхность всё то, о чём они ненавидели говорить, потому что знал, что сами они никогда не сделают первый шаг. Он пытал их этим, но не хотел так же пытать Пайпер.
— Ты когда-нибудь убивал?
— Людей или… демонов? — слово всё ещё казалось ему немного чужеродным, но оно напоминало ему о временах, когда он общался с земными магами. Напоминало о Елене и Стефане, о судьбе которых он ничего не знал. Язык, которым Пайпер записала имя Рика, тоже напоминал об этом.
— И тех, и других.
— Да, — коротко ответил Третий, не видя смысла во лжи. — Я убивал.
Он никогда не скрывал этого, но от внимательного взгляда Пайпер было так неуютно, словно она мучительно медленно вытягивала из него все его тайны, которые он старательно хоронил с каждым днём всё глубже и глубже. Будто она знала, кого он убивал на самом деле, какими способами и сколько это длилось. В этом самом зале.
— И как? — спустя несколько секунд раздумий спросила она.
— В каком смысле? — не понял Третий.
— Что ты чувствовал? Тебе понравилось или было противно?
Третий растерялся. Он настолько старательно хоронил все свои тайны, что умудрялся забывать, что именно чувствовал.
Впервые Третий совершил намеренное убийство во время Вторжения — здесь, в этом зале. И он не был доволен этим, как раз наоборот: тошнило не от хаоса, пропитавшего собой каждый клочок пространства, или крови, льющейся рекой, а от того, насколько быстро Третий совладал с собой и нашёл причину, по которой он должен убить. Секундой позже, когда тело первой жертвы рассыпалось под напором его магии, он едва сумел перебороть отвращение с ненавистью к самому себе и забрал Нотунг, которым убил и вторую жертву. А потом ещё раз. И ещё. Ещё, ещё, ещё. До тех пор, пока его кровь, полученная во время сражения, не смешалась с кровью жертв, а голубое пламя не охватило всех тварей, посмевших встать у него на пути.
Третий хотел убить себя в то же мгновение, когда он оборвал жизнь короля Роланда из рода Лайне, но он не имел права делать этого. Миру нужны были сальваторы, а Третий был одним из них. Ему пришлось продолжить сражение, перед этим пообещав, что он придумает достойное наказание за свои грехи. Но когда момент наступил, Третий остался один. Без Йоннет и Масрура, без их сакри, которых он не мог отыскать. Очень хотелось сдаться, но пришлось опять подниматься и продолжать сражаться за Сигрид.
Третий вовсе не хотел, чтобы Пайпер видела его слабость или думала, что он чудовище, даже если на самом деле он был им. Он ответил тихо, аккуратно подбирая каждое слово и стараясь не обращать внимание на какую-то до боли знакомую злость в золотых глазах:
— Я хотел убить себя. Хотел, чтобы твари разорвали меня на части. Но я не мог сдаться им, потому что меня ждали Йоннет и Масрур.
— И что ты тогда сделал?
— Убил всех, кто мешал мне, и сразился за север.
Секунда размышлений, которые не стёрла следы злости во взгляде Пайпер, показалась Третьему вечностью.
— Но я слышала, что великанов истребили первыми.
Она уже говорила ему об этом, и Третьему было интересно, откуда она знает историю Вторжения. Кто сумел спастись и рассказать обо всём, произошедшем в Сигриде, и кто обвинил его в предательстве миров — хотя, конечно, последнее он вовсе не хотел спрашивать. «Эгоист». То ли Арне, то ли он сам, но мысль была бесконечно правильной.
— Первые бреши открывались на севере и на юге. Я отправился на север и сумел защитить его от первых легионов, убил столько тварей, сколько смог, но потом я почувствовал, что нужен Йоннет и Масруру. Я оставил север другим великанам и магам, но вторая волна легионов была сильнее и опаснее. Я думал, что успею привести хоть сколько-нибудь магов на защиту, но твари не отступали. Я сумел вернуться лишь после… — он остановился, внезапно почувствовав, как язык отяжелел. Он больше не мог говорить об этом, он не хотел вспоминать те ужасные мгновения, когда нить, оставшаяся между двумя последними сальваторами, оборвалась. Он и так стоял в зале, обагрённом кровью рода Лайне и очищенном огнём его магии.
Третий смог вернуться на север лишь после того, как умерла Йоннет, но даже частицы Силы, что он забрал у неё, не хватило, чтобы защитить север. Великаны умирали один за другим, а легионов становилось всё больше. Маги, пришедшие на помощь, не справлялись. И тогда Третий сделал то, что едва не убило его — отделил части Сигрида и поместил их в пространство Диких Земель, желая спасти как можно больше людей.
— Как демоны смогли убедить сигридцев, что ты предал их? — задумчиво пробормотала Пайпер, обхватывая себя за плечи.
Третий проследил за её резкими движениями как можно незаметнее, боясь, что лишнее внимание лишь укоренит все её сомнения в нём. Он видел, как двигались её плечи, а пальцы слегка дрожали, и надеялся, что это не из-за страха перед ним.
Неожиданно в его голове родилась мысль, в корне менявшая всё. Третий втянул воздух, и тот мгновенно обжёг ноздри. Было очень холодно.
— Прошу прощения, — спохватившись, произнёс Третий. — Я могу предложить тебе свой камзол, чтобы ты согрелась?
Пайпер опять покосилась на него, как на сумасшедшего, и со смешком выдала:
— Вау, а ты такой воспитанный!
Третий не знал, как реагировать на эти слова, и потому озвучил первое, что пришло на ум:
— Было бы неприличным и неправильным пытаться вручить тебе камзол без твоего согласия.
Пайпер криво улыбнулась, но промолчала. Третий чувствовал, что напряжение внутри неё затягивается в тугой узел. Он уже был готов потратить лишние капли магии и быстро начертить сигилы, оградившие бы их от холода, но Пайпер всё же пробормотала:
— Спасибо, а то я правда что-то замёрзла.
Третий едва не вздохнул с облегчением. Он снял камзол и протянул его Пайпер, и она, неловко взяв его, быстро надела и втянула голову в плечи. Третий был выше и шире в плечах, и оттого камзол почти висел на Пайпер, но зато мог по-настоящему согреть её.
Сам Третий иногда забывал, что не все прошли те же изменения, что и он. Что кто-то всё ещё чувствует холод и голод, что кому-то нужен нормальный сон. Он помнил об этом на пути в Омагу, но сейчас подобные мысли просто вылетели из его головы, заменившись тревожными, сосредоточенными на прошлом, что в очередной доказывало, как сильно он отличается. Он был великаном, выросшим на севере, следи снегов и льдов, но холода он не чувствовал не из-за этого.
— И всё-таки, — проговорила Пайпер, её голос звучал глухо из-за бархатного ворота, который она подняла повыше, — как демоны смогли убедить сигридцев, что ты — Предатель?
Третий почти выдохнул с разочарованием. Какие бы истории не ходили о недальновидности людей и их памяти, Пайпер не первая, кто доказывает ему обратно. Третий бы предпочёл, чтобы этот разговор закончился, чтобы она не выпытывала из него подробности, которыми он не хотел делиться, но… в то же время он был готов. Арне был готов, будто всю жизнь ждал этого момента.
— Они крали мой облик и подражали моей магии, — ответил Третий, выдержав небольшую паузу, и повёл плечами, пытаясь избавиться от напряжения. Плотная чёрная ткань рубашки неприятно скользнула по совершенно не нужной повязке, которую ему наложила Клаудия, но он подавил очередной рвущийся наружу раздражённый выдох. — Ничто в мире не может по-настоящему подражать магии сакри, однако твари нашли выход. Я помню, что среди нападавших была одна достаточно сильная. Её звали Ситри, и она умела проникать в сознание.
— Она одна смогла повлиять на такое огромное количество людей?
— Нет, даже для неё это чересчур. Она внушала простую мысль, что я поступил не так, как должен был, а её подчинённые укрепляли эту мысль, принимая мой облик там, где было нужно. Те, кто были сильнее, вместе с Ситри проникали в сознание и закрепляли мысль о моём предательстве. Маракс был одним из них.
Пайпер поражённо выдохнула и повернулась к нему.
— Маракс? — одними губами переспросила она.
— Ты знаешь его? — удивился Третий.
— Он… Я видела его. Он прошёл через брешь, которая открылась в доме моего дяди. Он напал на особняк… Он проклял его и ранил меня, — быстро закончила она, оборвав другую мысль.
Третий слышал очень далёкий шум, напоминавший хлопанье крыльев и щёлканье зубов. Маракс не сгинул — он нашёл способ пробраться в мир Пайпер и как-то нашёл её. Он ранил её, о чём Третьему не сказали.
Теперь он ненавидел себя из-за того, что позволил себе забыть ощущение родственной магии и тонул в нём, не замечая очевидного.
— Что он сделал? — ровно произнёс великан, уже представляя, как будет отчитывать целителей в Икасовой крепости.
— Ранил меня, — повторила Пайпер с фырканьем. — Я же только что сказала.
— Как он сделал это? Как смог подобраться к тебе? Почему он…
— Эй, полегче, — Пайпер толкнула его в плечо, и Третий замер, поражённо смотря на её кулак. Девушка тут же убрала руку и отступила на шаг, будто сделала что-то противозаконное.
— Что это было? — непонимающе спросил Третий.
— Прости, — пробубнила Пайпер без всякой искренности в голосе.
— Зачем ты ударила меня?
— Эта шутка. Земная фишка.
— Фишка? — пробуя слово на вкус, повторил Третий. — Я слышал об этом. Это для какой-то земной игры, верно? Вроде наших шахмат. Но при чём здесь эта игра?
Пайпер таращилась на него во все глаза и зажимала рот руками, будто боялась рассмеяться.
— Я сказал что-то не то? — осторожно уточнил Третий.
— Я меня нервы сдают, — напряжённо рассмеялась Пайпер. — Что ты там говорил про Маракса?
— Это ты про него говорила. Он ранил тебя и кого-то проклял. Твоего дядю, если я правильно понял из того, что услышал.
— Нет, не его, — покачала головой Пайпер, сохраняя на лице кривую улыбку. — Кое-кого другого.
— Проклятие удалось снять?
— В каком-то смысле. Или нет. Я не знаю. — Она пожала плечами, будто они говорили о чём-то совершенно бессмысленном, простом и лёгком, и скучающим взглядом изучала множество имён на стене перед ними. — А ты когда-нибудь был во Втором мире?
Вопрос был до того неожиданным, что Третий едва нашёл в себе силы, чтобы кивнуть. Дела никогда не заводили его так далеко, но один раз Третий был вынужден совершить Переход на Землю и помочь своему давнему другу. Он помнил то время как спокойное, а земные пейзажи казались ему красивыми и странными одновременно — было в них что-то, делавшее их привлекательными даже в ту ужасно жаркую погоду, какую застал Третий.
— Много видел? — непринуждённо продолжала спрашивать Пайпер, подходя к стене справа.
— Почему ты так интересуешься этим?
Пайпер остановилась, выглянула из-за полуразрушенной колонны и бодро ответила:
— Анкеты для лучших друзей у меня нет, но я стараюсь, правда!
Она лгала. Третий не понимал, что означали её слова, а из-за лёгкого акцента, что он слышал, эти слова казались ещё более чудными. Но он знал, что дело вовсе не в них. Он чувствовал магию, замершую внутри неё хищником, готовым атаковать при первых признаках слабости, и страх, едва не толкавший её к бегству.
— Тебе страшно?
Пайпер обогнула колонну, с деланным внимание осматривая стену с именами, и ответила только спустя несколько секунд:
— Я не боюсь тебя.
— Я не про себя говорю. Тебе страшно из-за Диких Земель, верно?
Пайпер плотнее запахнула его камзол и собрала руки на груди. Третий не понимал, почему она всё же согласилась взять камзол, почему просто не сказала, что хочет уйти. Разве ей не противно, что на ней была вещь того, кто убил так много сигридцев и терзает её вопросами? Хотя она, если Третий правильно понял, теперь причисляла себя к убийцам. Вряд ли ей было противно из-за одного только камзола, который, вообще-то, действительно помогал ей согреться — Третий видел, что она больше не дрожит.
Он подождал ещё немного, надеясь получить ответ, но Пайпер не обращала на него внимания. Она не возвращалась к предыдущим темам, не задавала новых, ещё более странных вопросов. Она словно забыла, с чего вообще начался их разговор, и отрешённо осматривала зал. Третий, придя к выводу, что ничего не изменится, если он сам будет просто стоять и молчать, прикрыл глаза и произнёс:
— Арне.
Открыв глаза, Третий посмотрел на появившегося перед ним Арне. Тот, как и всегда, выглядел бодрым и свежим, чего нельзя было сказать о его магии, потерявшей равновесие из-за всплеска Силы совсем недавно.
— Твои мысли и чувства столь сумбурны, что я не узнаю тебя, — с широкой, уверенной улыбкой произнёс Арне, приосанившись. — Совсем растерялся?
Третий скрестил руки на груди и выгнул бровь.
— Хочешь, чтобы я явил Лерайе? — фыркнув, спросил Арне.
— Я обещал, что они поговорят, — напомнил Третий.
— А местечка получше ты найти не мог?
— Арне, — предупреждающе произнёс Третий.
— Ладно, ладно, — он покачала головой, ущипнув себя за переносицу. — И почему только мне достался такой несносный мальчишка… Эй, солнышко! — он резко развернулся и направился к Пайпер, с сомнением косящейся в его сторону. — Как же я рад тебя видеть!
Третий обещал разговор, но он не знал, чего ему ожидать, и даже не думал, что придётся устроить его так скоро. Он так и не рассказал о главной причине, по которой Лерайе была разделена на части. Третий тщательно оберегал эту тайну две сотни лет и никто, даже Киллиан, не знал правды. Дикие Земли верили, что Йоннет погибла во время Вторжения при каких-то таинственных обстоятельствах, а Лерайе исчезла, и Третий старательно поддерживал эту легенду, рисуя Йоннет как настоящую героиню, золотым светом своей магии уничтожавшую тёмных созданий. Никто не знал, что она сражалась мечом, подвергая своё хрупкое человеческое тело немыслимому риску.
— Прежде чем восстанавливать саму сущность Лерайе, — будничным тоном стал объяснять Арне, в приглашающем жесте протянув Пайпер ладонь, — тебе следует окрепнуть, Первая, так что пока ограничимся самым малым проявлением магии сакри.
— Как же ты аккуратно меняешь темы, — улыбнувшись одними уголками губ, сказала Пайпер Третьему. — В чём суть этой самой манипуляции?
«Но это ты меняешь темы», — озадаченно подумал Третий, подходя ближе. Сначала человек, которого она убила, потом Вторжение, а после Маракс и ранение, которое он ей нанёс… Третий всё никак не мог правильно сформулировать свою мысль и объяснить Пайпер, что он хочет осмотреть её рану. Исключительно ради того, чтобы помочь правильно залечить её.
— Мы просто немного поговорим с Лерайе, — сказал Арне, кивнув на свою протянутую ладонь. — Самую малость. Смелее, солнышко.
— У меня есть имя.
— Можешь и мне какое-нибудь прозвище придумать, я не возражаю. Что-нибудь очень привлекательное, хорошо?
Пайпер, немного подумав, уверенно кивнула. Третий не мог даже предположить, почему она согласилась.
— Так почему Лерайе была разделена?
Третий слышал треск пламени, совсем близко, будто тот самый камин в горном доме Лайне был в жалком метре от него. Шелест, с которым Твайла листала какую-то книгу, пока они ждали Йоннет, и скрип кожи — Масрур никак не мог найти удобную позу в кресле. Третий помнил, как его собственные шаги гулким эхом разносились по пустым коридорам и залам, как запах вёл его в винный погреб, а желание подавить дурное предчувствие возрастало с каждой секундой. Он помнил, как ощутил надлом в пространстве, поначалу лёгкий и неуверенный, а после такой знакомый, ставший порталом для Йоннет.
Она была несчастной и разбитой, но старалась держаться и говорить уверенно, будто они были малыми детьми и могли заплакать из-за одной плохой новости. Твайла и впрямь чуть не заплакала: подробности, описанные Йоннет, были ужасны.
Пайпер смотрела на него в ожидании ответа, который Третий не мог дать. Только не сейчас, когда воспоминания так свежи и болезненны. Только не сейчас, когда глаза Пайпер такие же яркие и уверенные, как у Йоннет.
«Я не Йоннет».
Разумеется, она не Йоннет. Они были схожи лишь цветом глаз да магией сакри, и сравнивать их друг с другом было просто глупо и нечестно. Но Третий так отчаянно этого хотел. Это помогло бы чувствовать себя лучше. Это, возможно, напомнило бы ему, что по-настоящему он не один.
Но это так же напоминало, что вкус Лерайе на своих сальваторов странный. Люди — хрупкие существа. Третий видел, как они ломались и исчезали, ничего после себя не оставляя. Он помнил, как Йоннет сражалась исключительно с помощью своего тела, не используя магию, и, прочитав её всю после смерти, прочувствовал каждую сломанную кость и каждую глубокую рану, что она получила.
Люди — хрупкие существа, и сейчас это было единственным, что Третий видел в золотых глазах Пайпер.
Она молча смотрела на него, не замечая тихого ворчания Арне. Сакри вполне мог рассказать ей обо всём, даже показать, применив магию, но решил, что это должен сделать Третий.
Как же сильно Третий ненавидел себя за это.
— Проклятие, — произнёс он дрогнувшим голосом. Он слишком хорошо помнил то ужасное чувство, возникшее, когда он пытался магией отыскать внутри Йоннет нужные им ответы. Третий втянул ледяной воздух и произнёс, буквально вытолкнул сквозь зубы: — За тридцать лет до моего становления сальватором Йоннет прокляли, и она не могла больше вмещать в себя всю Силу.
Пайпер прыснула от смеха и перевела какой-то обезумевший взгляд на Арне, но тот холодно кивнул. Девушка быстро сникла.
— Тридцать лет? — скептически поинтересовалась Пайпер. — Так, это выходит… она тридцать два года не могла использовать Силу?
— Лишь самую малую её часть, позволявшую ей жить.
— Но это же… Это же бред! Как Йоннет могла быть сальватором, но при этом не управлять всей Силой?
— Ты знаешь, что сакри могут сделать кого-то наследниками своей магии?
— Знаю, — кивнула Пайпер, почему-то зажевав ответ.
— Когда Йоннет прокляли, Лерайе пришлось выбрать наследников. Среди них была одна… одна наша общая знакомая, которой мы доверяли. И маг, помогавшая Йоннет. Они три года постепенно отделяли Лерайе от Йоннет без вреда для обеих, пока Арне не выбрал меня. Нам удалось зачаровать печать Йоннет таким образом, чтобы она всегда находилась в стабильном состоянии и позволяла ей поддерживать связь с Лерайе.
— И что стало с отделённой частью Лерайе?
— Была передана одному из наследников, которого нашла помогавшая нам маг. Она также искала способы снять проклятие и вернуть Йоннет всю Силу, но мы так и не успели этого сделать.
К счастью, договаривать ему не пришлось. Даже если у Пайпер были какие-то вопросы, она благоразумно промолчала, ограничившись кивком.
— Как демоны смогли создать такое проклятие?
— Я не знаю, — честно ответил Третий, возведя глаза к сумрачному небу — потолка в зале не было. — Это не то проклятие, что может наложить любая твари, оно совершенствовалось годами, если не веками…
— Веками? Сколько Йоннет вообще было лет?
— На момент становления Масрура сальватором Йоннет уже была Первой около ста пятидесяти лет.
— Нельзя же так с ходу всё вывалить на неё, — укоризненно произнёс Арне, пригрозив ему пальцем, когда Пайпер подавилась воздухом и закашлялась. — Стоит быть чуть аккуратнее.
— То есть вы хотите сказать, — справившись с лёгким кашлем, сказала Пайпер, — что Йоннет была сальватором сто пятьдесят лет, если не больше, а ты — два года?
Третий не знал, что на это ответить, и потому развёл руками.
— Вообще-то двести двадцать два года, — жёсткий взгляд Арне переместился на девушку.
— Вообще-то это меня никак не успокоило!
Третий инстинктивно сделал шаг вперёд, но Арне остановил его взмахом ладони.
— Лучше моего несносного мальчика всё равно никого нет, — улыбнувшись, сказал Арне. — Даже если он знал Йоннет всего два года, наша с ним магия помнит опыт Йоннет, который она передавала через магию. И этот опыт сильно поможет тебе, если ты не будешь упрямиться, Первая.
— Арне, хватит.
— О, нет, — неожиданно заявила Пайпер, метнув молнии из глаз в сторону Арне, — мне очень интересно узнать, о чём это он.
— Не провоцируй её, Арне, — предпринял ещё одну попытку Третий.
— Это не провокация, — спокойно ответил Арне, — а разговор. Если Первая желает ответов — я считаю, что будет лучше, если она их получит.
Третий не мог больше терпеть этого. Он действительно знал Пайпер всего три дня, — время, что она провела без сознания, не в счёт, — но он хотел защитить её. От правды, которая ударит слишком сильно, если к ней не подготовить, от Арне, порой любившего показывать своё превосходство над смертными. Третий, только-только начавший привыкать к двусторонней связи глубоко внутри, просто не мог потерять её и подвести Йоннет и Лерайе во второй раз.
— Пожалуйста, — произнёс Третий, преодолев оставшееся расстояние, — возьми меня за руку.
— Испугался темноты? — ничуть не изменившись в лице, спросила Пайпер.
— Она над тобой издевается, — громким шёпотом сообщил Арне.
— Нет, не испугался, — честно ответил Третий, не найдя в самом простом вопросе Пайпер издевательства, которое там увидел Арне. — Я хочу показать тебе Лерайе, раз уж Арне опять обиделся на меня из-за того, что я пытаюсь быть осторожным.
Арне всплеснул руками и исчез, но появился возле разрушенных тронов и сел на один из них, демонстративно отвернувшись.
— Ты привыкнешь к его характеру, — попытался заверить Третий, заметив недоверчивый взгляд Пайпер, направленный на сакри. Тот занял именно шестой трон в общем ряду, второй из числа тех, что стояли по левую сторону от одного из главных.
Арне, как и всегда, вкладывал в свои действия больше, чем другие замечали. Очередная загадка для Первой, которую, как надеялся Третий, она не сможет разгадать как можно дольше.
— Ты действительно можешь показать Лерайе?
— Да.
— И она не будет просто таинственно молчать и смотреть так, будто она героиня мелодрамы?
Даже Арне развернулся и заинтересованно уставился на Пайпер.
— Опять твои земные словечки?
— Они самые, — отмахнулась Пайпер. — Ну, — она расправила плечи и, не отводя глаз от Третьего, уверенно заявила: — Вперёд.
Третий аккуратно взял её протянутую ладонь, но едва не отдёрнул руку. Его окатило волной ледяного страха, растерянности, ощущения собственной никчёмности. Пайпер была пропитана всеми негативными и противоречивыми чувствами, что только существовали, и никак с ними не боролась. Третий поднял глаза на неё лицо, но она держала беззаботную улыбку.
— Тебе страшно, — тихо заключил Третий, чуть сильнее сжав её ладонь. Поймёт ли она, что он просто пытается её поддержать, и поверит ли, что это не обман?
— Да с кем не бывает, — бросила Пайпер, всё ещё улыбаясь. — Лучше помоги явить Лерайе.
— Ты боишься не только Диких Земель, но и меня, — продолжил Третий, заставляя свой голос звучать ровно и уверенно. — Ты думаешь, что я использую тебя, чтобы добиться своего?
— Давай я отвечу тебе после того, как поговорю с Лерайе, ладно?
«Нет, — едва не взмолился Третий, кожей ощущая, что присутствие Арне исчезло и что он не поможет ему, с какими бы просьбами к нему не обращались. — Умоляю, нет …»
Третьему было страшно, больно и одиноко. Он хотел почувствовать, что рядом есть кто-то, кто поймёт его. Не Киллиан, принявший его в род Дасмальто, и не Клаудия, благодаря голосам мёртвых узнававшая чужие тайны. Они были сигридцами и проклятыми, и на их плечах не лежала ответственность за Дикие Земли. Третий же эгоистично желал общества другого сальватора.
— Мне очень жаль, — прошептал Третий, стараясь не замечать, какой напряжённой была рука Пайпер в его руке.
— За что?
— За то, что я — первый сальватор, которого ты встретила. Впечатление, должно быть, ужасное.
— Ну, неоднозначное — это уж точно. А вот насчёт ужасного… Не знаю. Я видела разное.
Третий мигом насторожился.
— В каком смысле?
— Отвечу после того, как поговорю с Лерайе.
«Отвечу после того, как ты сможешь сам призвать Арне».
Голос Йоннет, одновременно насмешливый и строгий, звучал в его ушах. Третий заваливал её и Масрура вопросами о магии сакрификиумов, а Йоннет обещала ответить лишь после того, как Третий сможет выполнить поставленную перед ним задачу.
— Жаль, что это я, а не Масрур, — непроизвольно растягивая слова, произнёс Третий, пока рисовал на запястье девушки сигил: два круга, пересечённых линией с загнутыми в разные стороны концами. — Он мог найти подход к любому.
— А Масрур мой кумир!
Третий почувствовал, как его сердце болезненно сжалось, а после пропустило удар. Золотистый свет вырвался из границ сигила и заполнил собой зал, поглощая отголоски присутствия Арне.
— О, — выдала Пайпер далеко не так безэмоционально, как рассчитывала. Третий всё ещё держал её руку и знал, что внутренне она вопит и мечется, не зная, что ей делать.
— О, — вторила девушке Лерайе, появившаяся возле них.
Она выглядела такой живой и материальной, что Третий не сумел подавить желание и протянул к ней левую ладонь. Первую секунду Лерайе смотрела на него пустым взглядом тёмно-фиолетовых глаз, но потом вдруг улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, на фоне фиолетовой кожи казавшиеся ещё белее, и схватила его за руку.
— Я наконец нашла тебя, — насмешливо сказала Лерайе, сжимая его ладонь.
— Рад, что мне не пришлось ждать ещё две сотни лет, — ответил Третий, и его губы будто сами собой растянулись в улыбке.
— Не будь таким злюкой, — хохотнула Лерайе, высвободив руку и начав ерошить ему волосы. — Ты теперь, вообще-то, в роли наставника!
Третьего словно окатили ведром горячей воды, сердце болезненно сжалось и пропустило удар во второй раз. Он мигом отошёл в сторону, всё ещё держа руку Пайпер и, аккуратно пригладив волосы, произнёс самым спокойным тоном, в котором, однако, проскальзывали нотки радости и возбуждения, которые никак не удавалось скрыть:
— Ты здесь не ради меня.
Внутри Пайпер была такая злость, что, будь она настоящим огнём, весь дворец бы уже охватил пожар, который невозможно потушить. Третий разрывался между желанием вновь коснуться Лерайе и ещё раз убедиться, что она рядом, и напоминанием для сакри: она связана не с ним. У него есть Арне, а у Пайпер — Лерайе. Даже если он безумно скучал по Лерайе и искал её всеми возможными способами, первой она должна поговорить именно со своим сальватором.
— И ты не будь такой злюкой, — с уверенной улыбкой добавила Лерайе, отвечая на изничтожающий взгляд Пайпер своим непоколебимым и при этом невозмутимо наматывая на палец локон сине-лиловых волос. — Я знаю, что ты винишь меня, ведь я никогда не отвечала на твой зов по-нормальному, но что я могла? Я разделена на части, и чтобы вновь стать целой…
И тут Пайпер, не выдержав, во весь голос заорала:
— Так объяснила бы мне, чёрт тебя подери!
Лерайе вскинула ладони, будто защищаясь, и продемонстрировала им белые узоры многочисленных сигилов, обозначавших её разделение на части. Третий-то знал, как они читаются и что обозначают, даже примерно представлял, как они были созданы, но Пайпер — нет. Она, увидев их, разозлилась ещё сильнее:
— Вместо того, чтобы давать какие-то туманные подсказки, могла сказать, что ты разделена на части! Что-то типа: «Эй, Пайпс, знаешь, я ни черта не целая, меня разорвали на кусочки каким-то идиотским мощным проклятием, так что не рассчитывай на мою помощь, пока я вновь не буду собой! Да, кстати, Третий жив и не предавал миры». Что-нибудь такое!
Ему даже льстило, что в своей гневной тираде Пайпер не забыла упомянуть и его, однако он всё равно начал сильно волноваться. Как он успел заметить, Лерайе выбрала сальватора под стать своему характеру, и Третий вполне мог оказаться меж двух огней.
Может быть, он поспешил? Следовало сначала обсудить с Пайпер границы её магии, которые обозначились после Перехода в этот мир и двух столкновений с тёмными созданиями, и тщательно продумать, где и когда устроить ей разговор с Лерайе. Имея внутри себя малую часть сакри, что ещё теплилась в Йоннет после наложения проклятия, он мог устроить встречу в любой момент, но всё равно считал, что необходимо подготовиться к этому. И когда он только успел стать таким импульсивным?..
— И что бы это тебе дало? — равнодушно спросила Лерайе, сверху вниз смотря на Пайпер.
— Не знаю, — зло огрызнулась девушка, сжав кулаки. Так как одна рука всё ещё была в руке Третьего, он ощутил, как у него хрустнули суставы. Несильно, однако всё равно ощутимо. — Ничего, наверное.
— Вот именно — ничего. Я говорила только то, что было важно на тот момент, потому что знала, что ты поймёшь это.
— Но я не поняла, — задрожавшим голосом ответила Пайпер. — Я ничего не поняла! Почему я видела Арне, почему после воспоминаний Йоннет было и его, — она махнула рукой в сторону Третьего, вновь врезав ему по плечу, — почему ты брала моё тело под контроль… Я ничего не поняла.
Третий захотел исчезнуть. Всё, что происходило в Омаге, касалась и его, но только не этот разговор. Он почти ненавидел себя за то, что только его магия позволяла Лерайе стоять перед ними.
— Мне жаль, — наконец произнесла Лерайе, немного наклонившись вперёд, чтобы посмотреть Пайпер в глаза без разницы в росте, — но я смогу ответить на все твои вопросы лишь после того, как вновь стану собой.
Лерайе растворилась в воздухе, превратившись в лёгкий туман. Пайпер возмущённо раскрыла рот и метнулась вперёд, разведя руками, но сакри не вернулась.
— Да ты издеваешься! — закричала Пайпер, ударив обломок, что первым попался на пути. Третий подумал, что сейчас она закричит уже от боли, но этого не произошло. Камень пошёл трещинами, и Пайпер от злости ударила по нему ещё раз. Затем она вцепилась себе в плечи, и Третий услышал какой-то треск. Меньше, чем за мгновение, в течение которого в его голове формировалась мысль, Пайпер стянула камзол и протянула его великану. — Держи.
— Зачем?
Какой же глупый вопрос.
— Тебе больше не холодно? — осторожно уточнил он.
— Холодно, но иначе я порву его!
Пайпер отошла на несколько шагов и запустила пальцы в волосы. Третий стоял, смотря ей в спину, и пытался отчаянно придумать хоть какой-то план. Он знал, что девушка имеет право злиться на Лерайе, особенно в положении, в котором она оказалась. Здесь всё — чужое и пугающее, а знакомых лиц совсем не было. Даже Арне, периодически навещавший её ещё в другом мире, не мог привнести чувство безопасности.
Третий почти сделал шаг вперёд, но остановился. Он был никем и ничем. Он никак не мог помочь Пайпер, потому что испортил всё с самого начала. Единственное, что он мог сделать — это просто уйти, оставив ей камзол, чтобы она не замёрзла.
Он приблизился всего на пару шагов, всем своим видом пытаясь показать, что не хочет лезть туда, где ничем не может помочь. Пайпер, заметив его, мотнула головой и вновь отошла. Третий скорее услышал, чем увидел, как отчаянно она подавляет слёзы.
— Пожалуйста, возьми камзол, иначе совсем замёрзнешь.
Пайпер ничего не ответила.
— Хорошо, — пробормотал Третий, — я тебя понял.
«Мог бы хоть чем-то помочь», — мысленно проворчал он, обращаясь к Арне.
«Это не то, во что я могу вмешаться», — беззаботно ответил Арне, растворяясь в его сущности.
— Я могу оставить сигилы, которые укажут тебе путь обратно, чтобы ты не заблудилась. И могу нарисовать другие, которые согреют тебя. Это потребует чуть больше магии, но…
— Погоди! — Пайпер вдруг обернулась, и Третий остановился. — Нет, стой… Погоди. Не… не уходи.
Третий нахмурился.
— Ты уверена?
— Было бы намного проще, если бы ты лгал, — для чего-то произнесла Пайпер, убирая упавшие на лицо волосы, — но ты не лжёшь. Я же чувствую это. А она… Пожалуйста, не уходи.
— Ты ведь не доверяешь мне.
— Как и ты мне. Ты доверяешь сальватору, а не Пайпер Сандерсон.
— Что ж, моя ошибка, — немного подумав, согласился Третий. — В таком случае я не уверен, что тебе будет легче, если я останусь.
Пайпер так долго жевала нижнюю губу, что Третий уже решил, что его молча выгоняют. Он даже сделал осторожный шаг в сторону, хотя сама его магия противилась этому действию, и кивнул на распахнутые двери, как бы намекая, что собирается уйти.
— Не уходи, — выпалила Пайпер, опуская плечи. — Пожалуйста, Третий, не уходи.
Она не могла по-настоящему нуждаться в нём — сама ведь говорила, что едва знает его. Но Третий прочувствовал её страх и боль слишком хорошо, и теперь знал: она запуталась и не знала, кто она и что ей делать. Она не доверяла Третьему так, как он доверял ей, пусть даже его доверие было построено на образе сальватора, но всё равно просила его остаться. Возможно, ей просто хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то живой. Было бы, конечно, лучше, если бы это был Эйкен или Стелла.
— Конечно, — ответил Третий, сдержанно улыбнувшись. — Если ты просишь, я не уйду.
— Только не подумай ничего дурного, — быстро проговорила она, пнув скопление пыли на полу.
— Мне это и не нужно.
Он подошёл ближе и протянул камзол. Пайпер смотрела на него секунды-две, а потом с обречённым вздохом вновь надела его. Она уставилась Третьему куда-то в район ключицы стеклянным взглядом, и он успел подумать, что с ним что-то не то. Однако Пайпер, уткнувшись подбородком в бархатный ворот, пробормотала:
— Я тоже хочу такой крутой камзол.