Глава 1
Некто Никто (Октябрь, 1974)
1
Кайданов задерживался. Это не могло не раздражать, но в данном случае ничего не меняло. Хотя, точность никогда не входила в число его добродетелей, достоинства, и недостатки Кайданова отношения к делу не имели.
Впрочем, как посмотреть.
Смотреть, действительно, можно было по-разному. Если бы Кайданов не был таким, каким он был, не суетился, не спешил, забывая между делом о времени, все могло бы сложиться иначе. Но таким уж человеком он был, кандидат физико-математических наук Герман Кайданов. Он и работать спешил, и жить, существуя в состоянии постоянного, едва ли не полового возбуждения. Впрочем, на жизнь и на «эти глупости» ему как раз времени и не хватало. Человек, что называется, горел на работе, понимая, однако, под этим словом все, чем занимался. А занимался он, в последнее время, очень опасными вещами. Крайне опасными в полном смысле слова «крайний».
«А может, ну его?» — подумал человек, растворившийся в тени у дома напротив. — «Горел, сгорел. Одним больше, одним меньше, какая для матери-природы разница?»
Но он лукавил, разумеется. Не было бы ему до Кайданова дела, не стоял бы сейчас здесь, как киношный шпик, а сидел дома, у телевизора и смотрел какой-нибудь фильм. «Адъютант его превосходительства», например. Или вот книжку еще можно было почитать, или водки выпить. Да, мало ли интересных дел найдется, если хорошо подумать?
«А чего думать? — дверь парадного напротив внезапно распахнулась, и на вечернюю улицу вывалился размахивающий руками Кайданов, что-то горячо рассказывающий молоденькой темноволосой девушке в светлом плаще. — Поздно думать, трясти надо».
«Вот ведь образец гомо сапиенса, — покачал мысленно головой человек, рассматривая тех, кого нежданно-негаданно взялся спасать и защищать. — Вот ведь, моральный урод, какой! Рядом с ним такое чудо, а он ей о седьмой серии своего дурацкого эксперимента рассказывает!»
«Так, ты, друг, для нее, что ли стараешься? — Спросил он себя, неожиданно сообразив, из-за чего, собственно, вылез из норки. — Ну-ну!»
Ему стало вдруг тоскливо и противно. Все, как всегда, сторонний наблюдатель Некто, который никто и звать которого никак.
Между тем, Герман и Лиса, увлеченные разговором — впрочем, говорил, кажется, один только Кайданов — отошли уже от дома, в котором жила их общая подруга, и двинулись в сторону Первомайской. Кайданов, надо думать, предполагал посадить Лису на автобус и отправиться домой — он жил неподалеку — чтобы, как велел молодым коммунистам на каком-то там, первом, что ли, съезде Комсомола, товарищ Ульянов, учиться, учиться, и учиться.
«Однако не выйдет, — с грустью подумал человек в тени, наблюдая, как оживает припаркованный в конце улицы старенький „Москвич“. — Это ты неправильно придумал, гражданин Кайданов. Некоторым вещам, если и стоит учиться, то тихонечко. Тихо, совсем ти…»
Он не успел додумать мысль, вспыхнули фары — «Даже так!» — и машина тронулась, набирая скорость и стремительно нагоняя уходящих по улице людей.
«Кажется, я успел в последний момент», — мысль мелькнула, не задержавшись, а машина была уже рядом.
«Ах, ты ж! — его охватил мгновенный гнев, когда он понял, что они собираются сделать. — Суки!»
Тряхнуло, как изредка случалось, когда эмоции брали верх над разумом, и все закончилось, едва успев начаться. «Москвич» резко затормозил, прижавшись к тротуару и не доехав до обернувшихся на скрип тормозов Кайданова и Лисы буквально несколько метров. Погасли фары, распахнулась дверца, но выйти водитель уже не смог, безвольно опустившись обратно на сидение.
«Все, — устало усмехнулся человек, быстро выходя из тени. — Завод кончился. Несколько рефлекторных движений, и конец».
Ослепленный светом фар Кайданов попытался рассмотреть людей в машине, но, видимо, не смог и, отстранив, Лису, шагнул к «Москвичу».
«Ну что ж, любопытство не порок, неправда ли?»
2
— Не надо! — властный оклик остановил Кайданова, когда он был уже рядом с машиной. — Вы им ничем не поможете.
Герман повернул голову и увидел быстро подходившего к ним по как-то сразу опустевшей улице мужчину. Что-то в облике незнакомца Кайданову сразу же не понравилось, но понять, что это было, он смог только тогда, когда мужчина подошел вплотную, небрежным жестом захлопнув по пути дверцу машины.
— Идемте, — сказал мужчина, облика которого Герман рассмотреть никак не мог, несмотря на то, что тот стоял совсем рядом, и находились они в пятне света, падавшем сверху, от уличного фонаря. — Ну же!
Мужчина взял Кайданова под локоть и, с силой развернув, повел обратно к не успевшей еще придти в себя девушке.
— А что, собственно…? — спросил Кайданов, пытаясь остановиться и все время, оглядываясь через плечо.
— Ничего! — отрезал незнакомец. — Машина, и в ней два трупа. Неужто, никогда трупов не видели, Герман Николаевич?
— Что? Какие трупы? Что вы несете?! — Герман наконец вырвал руку и остановился, пытаясь рассмотреть незнакомца, и с ужасом понимая, что сделать этого не может. Он даже роста мужчины определить с уверенностью не мог. Человек этот, казалось, то был выше Кайданова, то ниже. Определенно Герман знал только одно, это — мужчина, однако не смог бы даже сказать, во что этот человек был одет.
— Вы кто? — спросил он требовательно. Впрочем, его требовательность являлась результатом растерянности.
— Никто, — в ответе мужчины прозвучала усмешка и, возможно (во всяком случае, так тогда показалось Кайданову) грусть. — Я, Герман Николаевич, никто, и это, вы уж поверьте, большое преимущество. А вот вы и Алиса Дмитриевна кто-то. У вас есть имена и адреса, и это плохо.
— Почему? — спросила Лиса. Голос ее сейчас резко изменился, неожиданно став низким и чуть хрипловатым, отчего у Кайданова ни с того ни с сего мороз по коже побежал.
— Вот, Герман Николаевич, — сказал странный незнакомец, и Кайданову снова почудилась усмешка, прозвучавшая в голосе этого непонятного человека. — Учитесь! Девушка о главном спросила. Не то, что вы!
— О главном? — Кайданов отступил на шаг и прищурился, пытаясь все-таки пробиться сквозь морок. Даже воздух завибрировал, и Лиса испуганно охнула и отступила в сторону, так он старался. Но все впустую. Морок не пропадал.
— О главном, — кивнул мужчина. — У нас мало времени, поэтому коротко. Конспективно, так сказать. Не тешьте себя иллюзиями, Герман Николаевич, это не физика и не парапсихология. Это магия, хотя, думается, вы об этом уже начали догадываться и сами, а вот Алиса Дмитриева, давно уже знает, только вам сказать стесняется. Ведь так?
— Это не ваше дело! — огрызнулась девушка.
— Правильно, — спокойно кивнул мужчина. — Не мое. Это дело компетентных органов, которым вас, собственно, и сдала небезызвестная вам Алина Заславская.
— Что? — такова поворота Кайданов не ожидал совершенно. Лиса, кажется, тоже.
— Ну что вы, как дитя малое! — уже откровенно усмехнулся незнакомец. — Вы же советский человек, товарищ Кайданов, должны понимать. Девушка стала свидетелем подозрительных антинаучных экспериментов и поделилась своими сомнениями с капитаном госбезопасности Гаврилюком, который за ней ухаживает. По-моему, вполне логично.
— Витька работает в КГБ? — быстро спросила Алиса.
— А вы думали он инженер-строитель? Ну не рассказывать же всем подряд, что он чекист?
— Постойте! — сказал Кайданов, беря себя в руки, но все еще нервно оглядываясь на замерший в нескольких метрах от них «Москвич». — Какое дело КГБ до моих исследований?
— Видите ли, Герман Николаевич, — мужчина сделал такое движение, как будто хотел вытащить из кармана сигареты, но передумал и остановил себя на полпути. — Даже если бы это была парапсихология, и то бы заинтересовались, а магия… Вы все-таки должны понимать. Впрочем, мы зря тратим время. В КГБ этими вопросами занимается отдел «И». Они ведут вас уже третий месяц. Сегодня должна была наступить развязка. Вас, Герман Николаевич, должен был сбить этот автомобиль, — мужчина кивнул на «Москвич» и снова повернул лицо, которое невозможно было рассмотреть, к Кайданову. — Вообще-то они ошиблись, и это, скорее, хорошо, чем плохо. Недооценили они вас, товарищ Кайданов, оно и к лучшему, но вот вас, Алиса Дмитриевна, они оценили вполне, и я не знаю, кому надо было бы больше сочувствовать, покойному гражданину Кайданову, или вам, не случись меня рядом.
— Вы серьезно? — Кайданов, как оказалось, взял себя в руки только отчасти. Он был ошеломлен, его физически трясло, и справлялся он с неожиданно рухнувшими на него обстоятельствами с трудом, если справлялся вообще. — Что вы такое…
— Угомонитесь, Кайданов, — жестко остановил его незнакомец. — Левона Аркадьевича помните?
— Левона? — удивленно раскрыл глаза Кайданов. — А вы знаете, где он? Я его уже сколько разыскиваю!
— Левона больше нет, — тихо сказал мужчина. — И, как он умер, я вам рассказывать не стану. Это долгая история, а времени у нас в обрез. Скажу только, что умер он плохо. Люди так умирать не должны. Вот, держите, — он протянул Кайданову, неизвестно как и когда появившуюся в его руке толстую пачку денег. — Домой не заходите, уезжайте куда-нибудь подальше, но не к родственникам и не к близким знакомым. Перекантуйтесь как-нибудь хотя бы с неделю, а там, глядишь, что-нибудь и придумается.
— Что придумается? — спросил опешивший и, как будто лишившийся вдруг сил, Кайданов. — О чем вы?
— А мне что делать? — вот Лиса самообладания, кажется, не потеряла, но явно обиделась на Кайданова, который, за своими проблемами, совершенно о ней забыл.