Илон вздохнул, не зная, что и думать. Лишь утешался мыслью о том, что это всего лишь собственный разум, желая избавиться от неприятных воспоминаний, упрятал кошмар глубоко и надежно. Сработал как предохранитель, ограждая своего владельца от излишних переживаний. Илон как-то читал, что некоторые жертвы насилия иногда не могли вспомнить, что с ними происходило на самом деле. И он надеялся, что сейчас с ним случилось нечто похожее.
Тем временем впереди, за лобовым стеклом аэрокара, вырастал гигантский прозрачно-голубой купол Шэлл Сити — надвигался необъятной глыбой, величественной горой, чудовищной громадиной. Вид бескрайнего купола, до вершины которого не дотягивался взгляд, всегда действовал на Илона ободряюще. А сейчас еще и выступал своеобразной проверкой для памяти.
Слушая мерное гудение турбин аэрокара, чувствуя легкую вибрацию, Илон прикрыл глаза и попытался вспомнить, как впервые увидел Шэлл Сити пятнадцать лет назад. Когда корпорация, создавшая целый живой мир под куполом, еще называлась Шэлл Индастриз и занималась исключительно научными разработками, а не развлечением похотливой толпы.
Илон улыбнулся, ускользая в счастливые воспоминания, — мягко скатываясь в прошлое, в теплое солнечное лето, когда Макс и Вен устроили ему экскурсию.
Он увидел фрагмент своей жизни ясно, во всех красках — как будто в лучах голографа. Тогда, полжизни назад, как, впрочем, и сейчас, купол поражал — грандиозностью, размахом и просто фактом своего существование. Со всеми своими огромными исследовательскими центрами, выстроенными у основания, сооружение напоминало гигантскую многолапую черепаху, несущую стеклянный бледно-голубый панцирь, — новое чудо света и настоящий монумент человеческого могущества.
От созерцания громадины, где таился полноценный мир размером в двести пятьдесят тысяч квадратных миль, захватывало дух. Он впечатлял куда сильнее, чем скоростной лифт, проложенный между Землей и Луной, или громадная станция Спэйс Нидл. А уж пятнадцатилетнего мальчишку…
Когда еще там, в Гринвуде, чумазые ребятишки с придыханием рассказывали ему о куполе и показывали его размер, разводя руки в стороны, словно бывалые рыбаки, хвастающиеся уловом, он думал — враки. Не могло быть такого, чтобы несколько миллионов человек жили здесь, на одной планете, и совершенно не представляли, что мир гораздо больше, чем им кажется. Неужели никто из них не смотрел на звезды, желая дотянуться до них, или хотя бы не пытался найти край своего плоского мира? И ладно бы под куполом царило какое-нибудь темное средневековье… Так нет, оказалось, что Шэлл Сити был создан по образу и подобию мегаполиса двадцатого века…
Аэрокар чуть тряхнуло, и Илон раскрыл глаза. Белая пасть проглотила машину, вокруг замелькали знакомые бледные стены, подсвеченные голубыми и желтоватыми огнями, убегающими далеко вперед — под основание Цитадели.
Машина, несколько минут назад разрезающая небо быстрой и вольной птицей, теперь еле тащилась — плыла жестяной банкой по белому рукаву тоннеля, где система безопасности уже вовсю набрасывала на нее лазурные сети. Одну за другой, прорезая материю в поиске опасности, вынюхивая чутким носом и высматривая сотнями глаз признаки угрозы. Скрещенные тонкими шпагами голубые лучи ложились на металл, на стекла, и машина переливалась небесно-голубыми отблесками, как огромный кристалл цвета аквамарина под солнечными лучами.
С виду тоннель казался монолитным — длинный, гладкий и широкий рукав, выстроенный с расчетом на прохождение аэрогрузовиков. Но только с виду… Илон знал, что стоит системе лишь ухватить намек на опасность, как из потолка выскочат перегородки и запрут нарушителя в ловушке из глухих и непробиваемых стен. А там… да хоть бомбу взрывай. В прошлом году двое митфанов, взломав аэрокар одного из сотрудников, пытались проникнуть в Цитадель через этот тоннель. Продвинулись они неглубоко.
От осознания того, что сейчас и аэрокар, и его пассажира раздевают, как луковицу, снимая слой за слоем, с подозрением и предвзято разглядывают под лупой, разбирают буквально на атомы, Илон чувствовал себя неуютно. Больше всего он опасался, что в один прекрасный день какой-нибудь механический взгляд залезет к нему в голову и, порывшись в ней тщательно, найдет под завалами воспоминаний и мыслей связь с контрабандистом Капюшоном. А затем поступит, как и любой другой бездушный механизм, то есть донесет пьюрам. Но системе то ли было плевать на то, где и кто покупает кофе с кофеином, то ли она была не настолько совершенной, чтобы заметить это мелкое правонарушение.
Пять минут полета в белом тоннеле превращались в настоящее испытание и длились неоправданно долго, заставляя нервно ерзать на сиденье. Илон вспомнил про комнату из кошмара и подумал, что этот светлый переход вполне мог оказаться ее прообразом, переиначенным подсознанием на свой лад.
Бро, ушедший на время полета в спячку, издал неприятный треск, дернул косичками, когда невидимые цифровые щупальца добрались до его старых микросхем. Илон погладил его по черному панцирю, и на дисплее сложилась пиксельная улыбка, а горизонтальные полоски глаз растянулись в два кружка.
Когда аэрокар наконец-то замер перед массивной дверью, приятный женский голос ИИ Цитадели сообщил:
Опасность не обнаружена, доступ разрешен, личность подтверждена.
Створки дверей расходились молниеносно — так бойко, что человеческий глаз не мог уловить момент их движения. Доля секунды, аттосекунда… Илон много раз пытался поймать этот миг, но каждый раз проигрывал, и в итоге сдался.
Интел запрашивает разрешение на синхронизацию с корневым чипом, — сообщила Ма.
— Разрешаю, — ответил Илон, с неохотой впуская в свою голову ИИ Цитадели.
Аэрокар еще немного проплыл, а затем плавно выпустил посадочные ноги. Дверца поднялась, и Илон с радостью покинул салон машины, где провел больше часа, изнывая от безделья и пытаясь понять, куда пропала часть его ночного кошмара. На стоянке было безлюдно; где-то вдалеке взревели турбины, и звук воем чудовища пронесся по лабиринтам гаража.
Илон вошел в лифт, и тот, ведомый всезнающей и всевидящей Интел, понесся на трехсотый этаж — к вершине Цитадели, которая на самом деле именовалась скучно и совершенно бездушно: «Центр управления Шэлл Сити». Однако все работники Шэлл Интертаймент, от рядового сотрудника до члена совета директоров, предпочитали называть ЦУШ — Цитаделью. Название давно пошло в народ, приклеилось намертво, как это бывает с меткими прозвищами, и вытеснило официальное из обихода. ЦУШ и выглядел как сказочная цитадель: высоченная серебристо-белая башня, уходящая заостренным перстом в облака и гордо возвышающаяся над всем вокруг, кроме купола.
Лифт летел и летел, оставляя под собой многочисленные отделы планирования, маркетинга, реалити-шоу и сериалов — всю эту шелуху, превратившую бывший научно-исследовательский проект в центр развлечений. Старушка-Земля уже давно разменяла пятый миллиард, на дворе твердо стоял век летающих машин, нанотехнологий, покорения космоса, имплантов и инфоинжекторов, но люди по-прежнему жаждали хлеба и зрелищ.
Бро парил над плечом, руки-косички шелестели над ухом; канареечно-желтый смайлик дремал на футболке, закрыв глаза и высунув красный язычок. Когда двери лифта распахнулись и голос Интел оповестил о прибытии к месту назначения, до годтайма оставалось полчаса.
Всего тридцать минут, сладострастно подумал Илон, предвкушая удовольствие — удовольствие созидания или удовольствие… разрушения.
Время ритуала, великого таинства, священной церемонии. Над столом висит широкий экран, обнажая шэлла: показывая его биометрику, его сокровенные мысли и самые потаенные желания, отслеживая каждый вздох. Под руками парят виртуальные клавиши, вспыхивающие от легкого касания кроваво-красным цветом, словно древние колдовские руны. Магические буквы складываются в слова, а слова — в могущественные предложения. Сердце замирает, когда кусок текста улетает к редактору, чтобы затем обрести жизнь. Горящие глаза не мигая следят за полноценным актом творения. За чужой судьбой. За тем, как она, подобно буйной реке, неожиданно сворачивает в иное русло, выходит из берегов и меняется до неузнаваемости, к всеобщему удивлению близких и родных…
В светлом, как и все в Цитадели, коридоре не было ни души; за панорамным окном простирался купол Шэлл Сити, уходя высоко в небо и катая по своей поверхности, как по горке, солнечные блики.
Ну, здравствуй, Эдвард! — улыбнулся Илон и приложил ладонь к окну. — Давно не виделись. Я скучал.
Двери разошлись, открывая для взгляда просторный круглый зал; шум голосов ворвался в коридор, разбивая глубокую тишину хриплым смехом.
В зале, обставленном по кругу белоснежными столиками и стульями, находились трое: глава отдела Брюс, фьюжинер Юрий, которого все в Цитадели в шутку называли Гагариным в честь какого-то астронавта прошлого, и юный хаосмастер Инста.
Брюс кивнул, Гагарин обернулся на звук шагов и бросил равнодушный взгляд, Инста пряталась за работающим экраном, копошилась за ним тихой мышью и не высовывалась.
Вид у начальника был заспанный и помятый — похоже, ночь провел в Цитадели; седеющие темные полосы торчали в двух местах изогнутыми рожками. Брюс сидел на стуле, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу; его большие темные глаза смотрели сквозь прозрачный экран на Гагарина, чья лысая голова блестела, словно бильярдный шар. Гагарину, как и Брюсу, было чуть за пятьдесят, оба они пережили войну, у обоих были дети. Поэтому не было ничего удивительного в том, что им всегда находилось, о чем потрещать. И также не было ничего удивительного в том, что зал пока пустовал: мастера хаоса начнут собираться к годтайму.
Илон прошагал до своего места и опустился на стул. Бро спикировал к ногам и устроился под столом, где расправил лапки и теперь напоминал черное выпуклое солнышко, упавшее на пол.
Илон с беспокойством посмотрел на Инсту, не желающую выглядывать из своего укрытия. Теперь их разделял не только ее экран, но и трехмерная разноцветная карта в центре зала. Она медленно вращалась, показывая прекрасный Шэлл Сити со всех сторон; желтый огонек порхал над ним светлячком, жил, казалось, в окне каждого дома и, широко раскинув лучи, отдыхал на зеленых лугах фермерских угодий, заливая их светом цвета меда. В Шэлл Сити, как и в Лост Арке, наступил теплый летний день.
— Короче, — говорил с улыбкой Гагарин. — Вчера был еще один кадр. На вид весь из себя такой красавчик, в костюмчике, волосы уложены, зубы белее снега. Ну хоть картины пиши. Я в его профиль заглядываю… — он выдержал паузу, — и вижу в графе «желание»: стать бродягой, — с явным возмущением проговорил он. — Понимаешь, Брюс, он отсыпал пятьдесят тысяч лайков, чтобы на целый час оказаться в шкуре бомжа. У меня это до сих пор в голове не укладывается. Всякого я навидался на работе. Но такого чуда еще не было. И главное — ушел довольный такой, окрыленный. Явно еще вернется — придурок, — Гагарин покрутил пальцем у виска. — Скажи мне, Брюс, чего им всем надо? Ну ладно там пришить кого-нибудь или снасильничать. Инстинкты, похоть — дело понятное. Даже желающих сигануть с крыши многоэтажки я могу понять. Острые ощущения, интересно посмотреть, что там, за границей между жизнью и смертью, и все такое. Но стать бомжом… И ведь пришел сам, без направления. Вот уж счастье: нюхать собственную вонь или рыскать по помойкам.
— Ну, наверное, это какая-нибудь форма мазохизма, — Брюс улыбнулся и посмотрел поверх экрана. — А, Илон, сегодня у нас новенький. Проведи ему инструктаж. Растолкуй, что да как.
— Новенький? — удивился Илон, скользнув взглядом по пустующим стульям.
Найти работу в Лост Арке в принципе было проблематично, а уж получить ее в Цитадели — не проще, чем сорвать джекпот в казино. За место держались руками и зубами, и чтобы потерять его, требовалась очень веская причина. Вроде несчастного случая со смертельным исходом.
— Ты что, не в курсе? Ву на три года решил уплыть на глубину.
Илон опустил взгляд на стул по левую руку от себя, где когда-то сидел Ву. Их нельзя было назвать друзьями, но они часто зависали вместе. В том числе и в виаре.
На три года… Откуда у него столько лайков? Неужели решил махнуть на оцифровку и прокутить все средства на глубине? Кто будет следить за ним все эти три года — ухаживать, снимать показатели, проводить профилактические массажи, кормить и прочее, пока он покоряет виртуальные миры?.. Кроме двух андроидов, у него больше никого не было, да и надеяться на андроидов в таком деле. А виар-приюты ломили за год обслуживания баснословные цены. И вообще зачем он решил уйти? Этого Илон не понимал.
— Да он наверняка уже весь инфой обкололся, — отмахнулся Илон, не желая нянчиться с новичком.
— Ага, — подтвердил Брюс. — Но ты все равно покажи ему, как все устроено. Присмотрись, что за перец. У тебя глаз на митфанов наметан.
Глава 2. Цитадель. Часть 2
Илон недовольно кивнул, лесть нисколько не скрашивала просьбу. Ну выявил он однажды митфана среди мастеров хаоса. Да там бы кто угодно справился. Просто повезло. И теперь получается, что его будут приставлять нянькой к каждому желторотому сотруднику?..
Как там его звали… Илон напрягся, в очередной проверяя память на прочность. Слово крутилось в голове, каталось на языке, но все никак не обретало ясности. А… Ан… Антонио или Антон. Нет, Антонио. Да, точно Антонио.
Антонио — тощая дылда с черными, лоснящимися волосами до плеч и носом, как у Пиноккио.
Антонио — наверняка бесталанный и несчастный человек, живущий на сытое пособие. Дон Кихот наших дней, воюющий с ветряными мельницами — с мифической Цитаделью Зла.
Антонио и его разговоры про свободу и рабство, его сочувственные взгляды на митинги под Цитаделью… Такой же шизик, как робофаны и реалфаны. Странно, что ни СБ, ни Интел ничего не заметили — видимо, в его мозгах недурственно покопались перед тем, как запускать в Шэлл Интертаймент.
Довольный восстановленной картиной прошлого, Илон поднялся и смело приблизился к столику, за которым сидела Инста, прячась от всего мира.
— Привет, — добродушно сказал Илон.