Несут и омары…
В это время являются какие-то два французские поручика и любезно раскланиваются. Один из них заявляет, что они, узнав, что русские офицеры – эти храбрые русские – здесь, возгорели желанием познакомиться – «тем более, – продолжает оратор, – что Франция и Россия… о!.. эти две великие нации чувствуют друг к другу симпатию… В Крыму мы были враги по необходимости, но друзья по принципу».
Они наговорили много комплиментов, кто-то из нас начал отвечать, крикнув перед этим шампанского.
И пошла попойка, и пошли речи!
Чего уж тут ни говорилось, каких тостов ни предлагалось…
– Куда ж, господа, после обеда? – спрашиваем друг у друга, когда кофе с достаточным количеством рюмок коньяка было выпито.
– В театр пойдем…
Шумной большой ватагой все отправились в театр и вернулись на корвет с рассветом.
Дня через два после прихода корвета в Брест отпустили и команду на берег… «Первая вахта на берег!» – скомандовал после обеда боцман Никитич…
Довольные, что наконец вернутся с судна на землю, пошли одеваться матросы. Скоро они вышли наверх в чистых щегольских рубахах, причесанные, с несколько отмытыми смолистыми руками.
– Смотри, ребята… держись одной кучки, – говорил кто-то человекам пяти матросам, – чтобы вместе везде… И в кабак вместе… и гулять вместе.
– Афанасей… сколько у тебя франков? – спрашивает Макаров Афанасия.
– Два… брат…
– Дай пол-франока…
– Зачем?
– Дай, говорю…
– Да зачем?..
– Пропить…
– Пропить?
– Говорят, пропить… нешто не слышишь?
– А я-то что? Нешто уж и я не человек?
– С тебя хватит.
– Не дам, Макаров, я тебе пол-франока… Лучше вместе пойдем… угощу.
– Смотри, Афанасей, угости…
– Сказано, пойдем… Погуляем… Только держись, – и Афанасий даже языком прищелкнул от будущего удовольствия.
– Вы, ребята, наперво куды?.. – спрашивает один матрос товарищей.
– Мы, братцы, в лавки…
– Что покупать?..
– Надоть рубаху… Вот Федор тоже штаны хочет торговать!..
– Купи, братец, мне нож!
– А вы-то что сами?..
– Мы в кабак… Гуляй, значит, душа…
– Так тебе нож купить?..
– Купи, ребята, кто-нибудь…
– А деньги?..
– Да ведь вы в лавки?..
– Ну…
– Пить не станете?..
– По шкалику рази…
– А я, значит, гуляю… все пропью…
– А нож?
– Купи на свои… Опосля отдам, потому теперь я гуляю… А вы, значит, в лавки…
Боцман Никитич надел тонкую рубаху с батистовым передом, щегольски повязал черный шелковый галстук с длинными концами; на грудь повесил свою дудку на серебряной цепи, шапку лихо надел немного на затылок и вышел наверх, держа в руках носовой платок, который между прочим он взял более для форсу, ибо и при платке он по привычке сморкался классически, т.е. с помощью двух пальцев.
– Гляди, ребята… боцман-то… раскуражился…
– Форсит… неча сказать…
– А ведь упьется?..
– Звестно упьется. Кажинный раз в лежку привозят…
Никитич беседовал с «чиновниками», с фельдшером, писарем и другими унтерами, с которыми вместе собирался ехать на берег…
Франт наш фельдшер все упрашивал сперва по улицам гулять.