Пятаченков на всем скаку резко рванул уздечку, и конь, ошалело задрав морду, сел на задние ноги. Казак тотчас развернул его и надрывно закричал, глядя на остатки того, что минуту назад было отличным мостом - надеждой на переправу раненых и измученных казаков:
- Суки! Почему!? Гады! Всех порублю! Шкуры! Предатели!
Казаки, пораженные случившимся, почти с помертвевшими лицами смотрели на Неман, на то место, где только что был мост. И молчали как убитые.
Дина и Софа подошли к Неману вместе с кавалерийским полком - последних несколько километров они шли, держась от усталости за телегу, на которой лежали раненые казаки.
Они спустились к реке, в кустах уселись на камни, поспешив опустить усталые, запыленные, сбитые ноги в освежающие воды реки.
- Я думала, Неман шире, - разочарованно сказала Дина.
- Ты первый раз на Немане? Откуда ты вообще? - спросила Софа.
- Вообще - из Варшавы. В 39-м в первый раз бежала от немцев - до Белостока. Теперь вот до какого места и куда бежать - уже не знаю. - Помолчала. - Надо переплыть Неман и вступить в какую-то воинскую часть. Воевать надо, вот что.
- Я плавать не умею, - ответила Софа.
Дина посмотрела на нее, чуть улыбнулась, покачала головой.
- Конечно, зачем провинциальной еврейской девушке уметь плавать. Ей надо уметь хорошо готовить заливную рыбу, фаршированную щуку. Ей важно выйти замуж, рожать детей, стирать пеленки.
- А ты как будто бы не хочешь замуж.
- Я выйду замуж только по сильной любви. Такой, чтоб любовь или смерть. Если вообще войну с этими гадами фашистскими переживу. И вообще - нечего об этом говорить. Думай лучше, как через Неман переправишься, я-то ваш Неман легко переплыву. А что с тобой делать? Надо куда-то пристраивать.
- Может, с военными?.. - робко, но с надеждой спросила Софа.
- Конечно, с военными, - хмыкнула Дина. - С кем же еще? Без военных, без армии ничего не получится. Вообще. Теперь ты это понимаешь?
- Но почему же тогда военные бегут? Я хотела сказать - отступают? Почему у них ничего не получается?
- Не готовы к войне оказались. Нет фронта.
- На все у тебя есть ответ. И уверенность эта. Ты что, не видишь, что люди гибнут, эти пожары, бегство, безысходность. Все рушится, ад, конец света. Моя тетя. - И заплакала.
- Знаешь, в чем между нами разница? Ты не можешь смотреть на трупы людей, убитых немцами, а я не могу видеть живых немцев.
- Откуда в тебе это?.. Ты вся такая женственная, красивая. И эта солдатская ненависть, злость какая-то.
- Потом как-нибудь объясню, если сама не поймешь. - Дина поднялась, посмотрела на строящийся на крутом берегу кавалерийский полк. - Надо идти, полк строится. Скажут, как действовать.
- Я не могу. Ноги болят. - по-детски, по-девчоночьи жалобно застонала Софа.
- Ладно, сиди, я сама сбегаю, - ответила подруга и побежала босиком по песку, по тропке взобралась на береговую кручу. А Софа склонила голову на узелок с вещами Дины и сразу уснула.
Очнулась Софа от сна потому, что ее сильно трясли и плескали в лицо водой.
- Идем скорей! - приказным тоном прокричала Дина. - Полк начинает переправу вплавь, вместе с лошадьми. Побежали! - И она сильно дернула Софу за руку. Та поначалу было застонала, непроизвольно состроила страдальчески-сиротскую мину, но Дина сверкнула на нее алмазным взглядом своих светлых глаз, и Софке показалось, что новая подруга злобно скрипнула зубами. Почему-то испугавшись, она тотчас стала как шелковая и заспешила за Диной с прытью, которой сама от себя не ожидала.
- Мама родная! Ангел Божий! - Пятаченков направил коня к воде, когда перед ним словно из-под земли, а точнее из-за крутого прибрежного края, появилась ослепительная красавица - блондинка в светлом, но несколько перепачканном платье. За руку красавица держала подругу - тоже из разряда тех, мимо которых не пройдешь, не вывернув шею.
- Яркая дивчина! Постой, остановись! Я неженатый - холостой, стань сейчас моей женой! Жизнь за тебя отдам, русалочка яркая! - Пятаченков лихо спрыгнул с коня и, держа его под уздцы, протягивал руку, стараясь поймать ладонь Дины.
- Пше праше, паненка, крулевна сердца моего, звездочка яркая, позволь поцеловать ручку. - И уловчился-таки - припал к ее маленькой, крепкой, изящной ладошке.
- А что, красный казак такой быстрый только с девушками или еще и тогда, когда надо поскорее от немцев драпать? - прищурившись и цепким взглядом рассматривая парня, насмешливо кривя свои красивые пухлые губы, с раздражением спросила Дина.
Пятаченков и без того был красный лицом - от жары, недавнего боя и скачки. А от слов девчонки покраснел еще больше, сделался бурым почти. И вдруг с очень серьезной и искренней обидой и неожиданно детскими интонациями в голосе ответил:
- Я не знаю, девушка, что вы себе думаете, говоря такие обидные незаслуженные слова красному казаку. Мы от самой границы в боях, и я не виноват, что еще не погиб, а немцев уже положил с десяток или два. И к тому же я потомственный казак. В нашем роду от врагов не бегают! А к Неману я первый - так это командир приказал лодки для раненых найти на том берегу.
- Прости, казак, - с раскаянием сказала Дина, обняла его левой рукой за шею и быстро поцеловала в щеку.
- Да что ты. - обалдело-счастливо пробормотал парень. - Вообще меня Алешкой зовут. Алексеем.
- А меня - Дина. Слушай, Леша, помоги нам с подругой переправиться. - Дина уже сама держала его за руку.
- Да какой разговор! - радостно воскликнул казак. - Я-то сам туда-обратно пять раз легко перемахну, а там пока лодки найдем. То да се. И сначала раненых. А знаете, поплыли сейчас вместе со мной. Я так сам легко переплыву, а вы обе за коня подержитесь. Неман-то неширокий.
В это время началось активное движение. Сдерживая лошадей и телеги руками, казаки спускали с кручи к воде телеги с ранеными. Спешно несли к воде носилки, разгружая их с подъехавших телег и грузовиков, а чаще всего раненых несли на руках и на спинах. А с правого берега уже отчалили и сноровисто направились в сторону берега левого несколько лодок. Дина, а за ней Софа, но прежде них, конечно же, Алешка Пятаченков впряглись в эту работу - помогать снести раненых к воде, и тут разнеслось: к берегу подходят немцы. Сразу раздалась команда: «Занять оборону! Раненых в укрытие! К бою!»
Еще через минуту Дина услышала уже знакомый ей стук немецких пулеметов. И тут же захлопали мины, заставляя вжиматься, вдавливаться в землю. Залегшие цепью казаки ответили врагу винтовочно-пулеметным огнем, завязался бой.
В подплывшие лодки санитары спешно загружали тяжелораненых. Дина и Софа помогали им. Мест не хватало, но один санитар с треугольниками на петличках сказал девушкам, глядя в смертельно испуганные глаза Софы: «Садись в лодку, девчата. Что вам тут помирать с нами». И Софа уже в счастливой надежде шагнула к последней, еще не отчалившей лодке, но Дина задержала ее.
- Мы не поплывем в лодке. Давайте раненых.
И в лодку положили еще двух тяжелых.
- Эх! - вздохнул старшина, отталкивая лодку. - Эти, может, и до вечера не доживут. - И добавил: - А мы, может, и через час ляжем.
- Как это?.. - хотела спросить Софа, но тотчас все поняла и онемела.
Стрельба наверху усилилась. Санитары с тревогой смотрели на край обрыва, за
которым шел бой, сжимали в руках винтовки.
- А ну, девки, кыш отсюда! - сердито прикрикнул на Дину и Софу старшина. - Чай, плавать умеете - давай на ту сторону, пока не поздно.
- Она не умеет. - Дина кивнула на Софу.
- Эка неумека, - буркнул старшина, молча постоял с минуту и выпряг из телеги неплохого конька, обвязал ему вокруг шеи, от груди до холки, вдвое сложенные вожжи.
- Будешь за эту перевязь держаться рукой, вот здесь, с левой стороны. А второй рукой тихонько загребай. Конек будет плыть и тебя перетянет. Ты только сама не пугайся и его не пугай.
Софа кивала головой, ничего не соображая от страха и нервно клацая зубами.