- Это и есть дело, за которое стоит положить голову.
- Да черта ли в ней - в голове! А что мы предлагаем - вот в чем вопрос-то проклятый? Предлагаем, а не разоблачаем! Теперь уж в детском саду горшочники разоблачают своих воспитательниц. А дальше что?
- А дальше думать будем, да и за нас кто-то придумает. Пусть эти книги станут мостками через кровавую грязь и трусливое болото.
- Куда мостки? Вы книжку перечитайте, из которой я эту идею вытащил. Там про то и написано, как болото начали гатить, да в такой яме завязли, а теперь - еще, что ль, дальше?.. Лев Ильич, да объясните вы ему, я затем вас и привел, что не мостки нужны, что сперва думать, а уж потом ломать и строить. Что нельзя так больше, что мы, благодаря тем мосткам, так завязли по самые уши, только носом хлюпаем, а все дальше и дальше хотим гнать - а ведь уже и некуда? А потом загоним сами себя уж совсем неведомо куда, что и носом не сможем хлюпать - Господь Бог будет виноват, все Он попустил, Ему кричать станем, что Он нас разума лишил?.. Не знаю я, только не боюсь того, что вы про меня думаете, и не в том дело, что у меня сейчас... так получилось. А может, потому, что получилось, я и понял, что есть кое-что повыше...
Звякнули в дверь.
- Открыто! - крикнул Марк и шагнул в коридор. Федя подошел к Льву Ильичу и стиснул ему руку.
- Я неправ? Да, неправ?.. Может неправ, но я не могу, не хочу делать то, за что сам перед собой не смогу ответить. Может, когда пойму, может, это... слабость и я такой жалкий, напугавшийся, сам себе лгущий, изворотливый перед собой... А ладно, все равно, спасибо вам, я даже не ожидал, как вы его сразу за глотку...
"Можно?" - услышал Лев Ильич Танин голосок.
Федя кинулся из комнаты.
"Познакомьтесь, Марк - это Таня."
"Раздевайтесь, сейчас я всех чаем буду поить."
"Спасибо, мы пошли. У нас..." - Федя говорил сурово, готовый пресечь любую улыбку.
Лев Ильич вышел в коридор. Таня, уже расстегнувшая было пальто, снова его застегивала. На Льва Ильича она и не взглянула.
- Заходите, как время будет, - сказал Марк. - Всегда рад.
- Лев Ильич, еще раз спасибо, - Федя открыл уже дверь на лестницу, но вдруг резко остановился. - Да нет, я не о том, вы еще что-то подумаете! Я за то, что только что вам сказал...
Таня подняла глаза на Льва Ильича - она, и глядя на него, его не видела. "Ну и хорошо, подумал он, не мне ж такое..."
- Лев Ильич, идите сюда! - позвал его Марк из кухни.
На плите пыхтел чайник, Марк колдовал над заваркой.
- Это и есть одно из доказательств бытия Божия?.. - спросил он. Убедительно. Да, с господами интеллигентами только водку пить. Спасибо, хоть сразу, а то б...
Лев Ильич присел на табуретку возле покрытого пластиком стола, у темнеющего на глазах окна. На подоконнике стоял транзистор с торчащей антенной. Марк повернул выключатель, под потолком зажглась голая - без абажура лампочка, поставил чашки, банку варенья.
- Вина нет. Да вам уж сегодня поставили... Хоть надо бы - трясет от злости. Как ни привык к таким номерам, а каждый раз руки чешутся. Вот вам доказательство, и никаких Тань, все элементарно.
Лев Ильич молчал.
- А вас действительно с работы гонят?
- Оно к лучшему.
- Что думаете делать?
- А я еще не думал. Пойду сторожем в детский сад.
- Сколько лет вы там проработали?
- Пятнадцать.
- Ого! Хотите сделать заявление?
- Чего? - изумился Лев Ильич. - Кому?
- О гонении за веру, на конкретном примере. Для прессы, он кивнул на транзистор. - Или я, про случай с вами.
- Ну сделал. Дальше что? Меня восстанавливают?
- Едва ли. То есть, скорей всего, нет. Но нельзя давать спуску ни в чем.
- Чем вы занимаетесь, Марк?
- Где я работаю? В одном институте. Но это вроде детского сада, который вы себе придумали. Только денег побольше.
- Но я действительно буду сторожем, если меня возьмут.
- Что значит "действительно"?
- Это будет моим занятием.
- И все?
- И все.
- Тут уж я вам не поверю, простите. Потому что, если вы даже будете работать каждый день, хоть сторож чаще всего посменно, а верней всего, в детском саду у ночного сторожа целый день свободный, во всяком случае шестнадцать часов времени вам в любом случае девать будет некуда.
- Вы знаете, Марк, если мы говорим всерьез, а не просто упражняемся в остроумии, то мне вам нелегко ответить. Верней, объяснить. Но поскольку вас интересуют факты, а выводы, как я понял, вы любите делать самостоятельно... Меня гонят с работы не только за то, что я хожу в церковь, верней сказать, в трудовую книжку, конечно, запишут нечто другое: "невыполнение задание по командировке". И это будет вполне справедливо. Я вернулся две недели назад, получал зарплату и ничего - просто совсем ничего за это время для редакции не сделал.
- Ну за это не выгоняют человека, проработавшего перед тем пятнадцать лет.
- Да я не про то - выгоняют-не выгоняют. Я просто к тому, что у меня было не по шестнадцать часов свободных, а по двадцать четыре каждый день. И у меня не было не только часу пустого времени, но и одной минуты, я прожил за эти две недели - с тех пор как крестился, такую жизнь, какой, наверно, не было все предыдущие сорок семь. Вот вам к разговору о том, чем я буду заниматься.
- То есть, собственными переживаниями?
- Назовите хоть так.
- Или спасением собственной души, если научно?
- Это верней и по существу.
- Ну а остальные, все вокруг - кто страдает, кого убивают, кто иначе относится к проблеме участия в общественной жизни, а его из нее выталкивают?