— Почему у тебя в доме воняет мертвечиной, Александра?
— Тебя не было — не воняло.
Превратившаяся в хостел двухкомнатная квартира Александры, к счастью своей владелицы, за последние три дня значительно опустела, выселив из себя непрошенных постояльцев. И хоть Александра и предпочла бы, чтоб Стас или его брат остались у неё, Звягинцевой приходилось мириться с тем, что Дима ускользнул посреди ночи, а от Стаса не было ни единой новости за все семьдесят два часа, что прошли с момента его ухода. Александре даже удалось немного поспать. Четыре часа. Но и этого Звягинцева считала излишним: она все время ходила по квартире, раздражая валяющегося на диване Джеймса, вздрагивала от каждого звонка и иногда ожесточённо выкручивала щелкающий диск, набирая знакомый номер.
Вот и сейчас, кажется, вселенная решила, что нервы Звягинцевой еще не до конца истончились и на них можно сыграть припасённым смычком: задержавшийся на несколько дней кузен Александры бесцеремонно вошёл через окно, уселся на стул и закинул на стол ноги, с ехидной ухмылкой глядя на Звягинцеву.
— И я тебя рад видеть, Александра. Как дела, Феликс? — он передразнил Александру писклявым голосом и качнулся на стуле, балансируя на двух ножках. — Хорошо. Спасибо, что спросила. Что нового в жизни? Погасил ипотеку за тот дом на юге. Спасибо, что тебя интересовало, как я выживал все эти годы. Что ты?..
— Феликс. — Александра резко остановилась, прекратив нарезать по кухне круги, и с силой ударила ладонями по столу, отчего пара чашек со звоном подпрыгнули. — Какой дом? Какая ипотека? Ты мёртв, Феликс. Тебе никто не выдаст кредит.
Феликс сделал вид, что его задели слова Александры, и он поджал губы.
— Ну, я правда гасил кредит. Правда не свой, — тут же добавил он, — а безвременно покинувшего этот грешный мир владельца. Как оказалось, банку все равно, кто приносит им деньги. Главное, чтоб платили в срок. А милая вдова была не против.
— Ничего не хочу об этом слышать, — на выдохе пробормотала Александра, отлипая от стола, и потёрла ладонями глаза. — Как был идиотом, так идиотом и помер. Вы вообще не развиваетесь после обращения?
— Эй!
Вот теперь Феликс звучал действительно оскорблённым. С самого детства Александра Звягинцева слышала от своего деда только одно: «Этого нахлебника оскорбить не сможет даже смерть. Разве что сам черт поднимется на землю и укажет Феликсу на его место», — и могла только догадываться, почему ее опекуну настолько неприятен их приходящий родственник. Когда же Александры выросла и обязанность заботиться о Феликсе легла на ее плечи, она первым дело отозвала его приглашение в квартиру. Кузен, как она его обычно называла, несколько месяцев оббивал порог и все подоконники квартиры Александры, добиваясь от неё разрешения войти. Сдалась Александра только через год. Да и то, потому что Стасу надоели ночные завывания за окном.
И вот теперь, кажется, Александра даже смогла опровергнуть слова своего деда.
— И давно ты научилась так хамить родственникам, Александра? Я твой брат…
— Ты наш крест, Феликс, — выдохнув, Александры рухнула на стул и, опершись локтем о край стола, накрыла ладонью глаза. — Всей нашей семьи. С самого момента твоей смерти. И мы пытаемся его нести, как можем. Но шея порой начинает болеть от этого вечного восхождения на Голгофу, знаешь ли. И тебя никто не учил стучаться? — вспыхнула Александра, резко вскинув голову и посмотрев на Феликса. — Ты не можешь просто влетать в мою квартиру и делать вид, что все в порядке.
— Бла-бла-бла, Александра решила поиграть в грозную мамочку. Что, накажешь меня?
— Убью.
Слово сорвалось с кончика языка Александры быстрее, чем она подумала о сказанном. Однако Феликс тут же как-то затих и обиженно засопел. Он все так же покачивался на стуле, но теперь сложил на груди руки, нахмурился и опустил взгляд, прожигая им чашку на столе. Часы негромко тикали в тишине кухни, пока Александра играла в односторонние гляделки с кузеном. Тот продолжал игнорировать ее весьма упорно, и Звягинцева могла поспорить, что делать так он мог до самой смерти. Смерти Александры, разумеется. Потому что, вспоминая все ситуации, из которых Феликс выходил живым, когда все факты были против него — он даже пережил два лихоборовских суда, добившись оправдания и возмещения морального вреда, — Александра начала подозревать, что Феликс у смерти в черном списке.
И все же первым не выдержал Феликс: резко опустил стул на все четыре ножки, гордо вздёрнул подбородок и посмотрел на Александру. Только теперь в его взгляд читались подозрение и страх. Он повёл носом, принюхиваясь, и театрально фыркнул, как если бы ему в нос залетела пыль и начала щекотать.
— Как-то у тебя и правда воняет, Саш. Что тут происходит?
— Не твоего ума дело, — Александра сцепила руки перед собой в замок и торопливо начала перебирать кончиками пальцев по костяшкам.
— Мне жить в этой квартире несколько дней. Я должен знать чьи запахи я буду каждый день вдыхать. Это, знаешь ли, — Феликс сморщил нос, — не розы.
Помедлив несколько мгновений теперь уже сдалась Александра, не видя смысла делать из Андрея тайну.
— У меня стажёр. Возможно, это его одеколон.
— И где этот стажёр? — с подозрением уточнил Феликс.
— Уехал домой, когда мы поняли… — Александра запнулась и прикусила изнутри щеку, тут ощутив на кончике языка металлический привкус. — Когда мы поняли, что нужно сдать отчёт начальству, а срок уже сегодня. Обещал прислать материал на правки, но скорее всего он лежит сейчас на диване и спит. А когда не спит — пьёт и смотрит телек.
— Почему считаешь, что пьёт?
— Я бы после такого на его месте пила.
Знать, что Андрей ушёл из квартиры Александры уже пьяным, Феликсу было не нужно. Поэтому с большей вероятностью, сейчас Морозов отсыпался и боролся с похмельем, в которое его загнал расстроенный Дима и сама Александра, обнаружившая, что пьяный Морозов — тихий Морозов. Разговаривал он намного меньше, и не мешал думать, что теперь делать со всем, свалившимся на голову за последнюю неделю. И все же звонить и справлять о состоянии Андрея Александра не спешила, позволяя стажёру свыкнуться с новой информацией: по его взгляду было заметно, что он в трех минутах от звонка в районное отделение психдиспансера. Жаль, он не знает, что все его сотрудники — члены «Лихобор».
— Можем все-таки поговорим? — осторожно предложил Феликс, усаживаясь на стуле ровно и неестественно для нынешнего времени распрямляя спину. — Или дама изволит желать чего-то другого? Чаю например?
Александра помедлила. Слова, которые она так долго хотела высказать своему кузену, застряли, пойманные в ловушку ее же собственной спесивостью и неумением скрывать свои мысли дольше, чем то было необходимо.
— Нам не о чем говорить, Феликс. Можешь сделать себе чай, если хочешь. Я не голодна.
— А я вот что-то давно не кушал. Если ты понимаешь, о чем я, — Феликс намекающе поиграл бровями, а затем его лицо резко стало серьёзным, и он перевёл взгляд за спину Звягинцевой. — Что у вас тут происходит, Александра?
— Доброе утро всем не спящим в такую рань.
Александра не должна была оборачиваться. Она не должна была прожигать взглядом прильнувшего к дверному косяку полураздетого мужчину перед ней в одном набедренном полотенце. И уж тем более она не должна была позволять себе следить, как капелька воды стекает на его шее, огибает острую ключицу и скользит по слегка заметному прессу, чтобы затем скрыться за краем белоснежного полотенца. И тем не менее она все это сделала. Еще и сглотнула, чтобы наверняка закрепить у Джеймса в голове мысль, что она оставила его дома только ради того, чтобы забыть о Стасе.
Резко отвернувшись, Александра тут же пожалела об этом, столкнувшись взглядом с ехидным Феликсом, играючи постукивающим кончиками пальцев по столу.
— О, я смотрю, ты времени даром не теряешь, Сашка. — Феликс метнулся взглядом на Джеймса, и тут же его губы изогнулись в ухмылке. — Что, забываешь Стаса в объятьях другого?
— Заткнись, Феликс.
Послышались мокрый звук отлепляющейся от дерева кожи и два громких тяжёлых шлепка босых ног по полу. Джеймс остановился над самым ухом Александры, опершись руками о спинку ее стула.
— Она не в моем вкусе, — раздалось сверху, и Александра втянула шею, чувствуя, как щеки горят.
— Мы это уже все поняли, — резко рявкнула она. — Не нужно повторять дважды.
Стул скрипнул, когда пальцы Джеймса разжались и он отпустил спинку, встав рядом с Александрой. Феликс тут же подскочил со своего места и шагнул немного в сторону, чтобы не толпиться у стола.
— Феликс Звягинцев, — он протянул руку, чтобы поприветствовать Джеймса, но тот просто прошёл мимо Феликса, тут же заняв его место рядом с Александрой.
— Я знаю, — бросил в воздух Джеймс, глядя на Звягинцеву. — А где этот? Ну, другой убогий. Не твой кузен.
— В это квартире хоть кого-нибудь не оскорбляют за первые пять минут общения? — обиженно засопел Феликс.
— Да. Мёртвых.
Александра постаралась придать своему лицу как можно более бесстрастное выражение, когда говорила эти слова. Не улыбаться — было тяжёлой задачей. Но, кажется, она с ней справилась: Феликс поник, опершись о край столешницы кухонного гарнитура. Его взгляд бегал с Джеймса на Александру, а из ушей разве что не поднимались вверх маленькие струйки черного дыма от перенапряжения.
— Мне кажется, или это дискриминация по видовому признаку? — глаза Феликса с подозрением прищурились, а пальцы пропустили меж собой несколько светлых прядей его волос, растрёпывая причёску.
— Тебе кажется, — отмахнулась Александра, плеснув в стоящую рядом кружку воды из кувшина.
— Но ты ведь сама назвала меня мёртвым.
— Я мыслю, следовательно, я существую, — задумчиво протянул Джеймс и с хрустом откусил кусочек схваченного со стола яблока.
— Изображаешь злодея из кино? — саркастично вскинул бровь Феликс.
— Нет, просто мне нравятся яблоки. Навевают воспоминания о детстве.
Хруст, с которым Джеймс откусил еще один кусочек, треском разорвал безмятежность небольшой кухни. Жевал яблоко он еще громче, кажется, догадавшись, что Феликсу этот звук доставляет дискомфорт: Феликс нервно моргал, как будто у него тик, каждый раз, когда челюсть Джеймса делала круговое движение, чтобы снова разбить кусочки яблока на более мелкие.
— Если хочешь, хоть что-нибудь узнать, сиди и помалкивай, — Александра метнула предупреждающий взгляд на Феликса.
— Ладно, ваше высокоблагородие, — он отлип от столешницы и, звонко ударив каблуками друг о друга, отвесил Звягинцевой шутливый поклон. — Как скажете. И если ты не заметила, на кухне только два стула. И оба они заняты.
Александра не стала отвечать на резонное замечания Феликса. Вместо этого девушка обратила все своё внимание на жующего Джеймса и в который раз за последние дни заметила, что хоть это имя ему и идёт, но называть так достаточно непривычно. В окружающей их обстановке. Оно казалось неестественным, как и сам мужчина, было чем-то лишним на этой кухне, где даже помятый бессонными ночами Андрей Морозов вписывался намного лучше в своей поношенной куртке и дурацких палёных кедах.
— Что за тварь сидит в Стасе? — Александра пожалась вперёд, заглядывая Джеймсу в глаза.
— Зачем же так грубо? Тварь, — он ткнул пальцем за спину на подоконник, где примостился домашний любимец Звягинцевой, — это твой кот, решивший, что мои кеды — идеально место, чтобы обосновать в них лоток. Жаль не смог притащить наполнитель — тогда бы он сразу на них кинулся.
— Кота не трожь, — вскинулся Феликс.
— Разумеется, товарищ Дзержинский. Не буду я трогать ваш Броневичок. Не очень-то он мне нужен.
Джеймс вскинул было руки в примирительном жесте, но Александра только смерила его хмурым взглядом и упрямо поджала губы.
— Не отходи от темы.
— Твоему другу не помочь, если ты хочешь снова это услышать. — Джеймс развёл руками и, отбросив яблок в сторону, откинулся на спинку стула. — Хотя в нем и не тварь, но потрепал он его за эти дни знатно. Однако я удивлён, что Стас все еще не откинулся окончательно. Крепкий парнишка. Или его просто что-то слишком удерживает.
— Он просто упрямый козел, — усмехнулась Звягинцева, чувствуя на губах неприятный горький привкус лжи.
Джеймс улыбнулся одновременно с Александрой.
— В любом случае, ты знаешь правила, Звягинцева. Либо то… — Джеймс помедлил, явно подбирая слова, потому как на секунду он оглянулся на Феликса, — существо само покидает тело Стаса, либо мы звоним священнику. Насильно мы ничего не сможем сделать. Тебе и самой это известно, не так ли? — Губы Джеймса растянулись в довольной ухмылке, когда Александра скривилась и нервно взмахнула руками, намекая, что разговаривать об этом она не собирается. — Разве что, — он пожал плечами, — твой дружок сможет самостоятельно выдавить Б… демона из своего тела. Но я в это слабо верю. На моей памяти такое было всего два раза. И то через несколько минут после слияния. Да и в одном из тел демону просто не понравилось быть — они не любят девственниц.
— Что ж, как говорится, бог любит троицу, — неловко крякнул Феликс и перекатился с пятки на носок, скрипнув половицами.
— Скорее пятницу.
— Что?
— Ничего, — отмахнулся Джеймс и тут же с улыбкой добавил: — Шутка.
Он улыбался недолго. Всего несколько секунд, показавшихся Александре вечностью загнанного в ловушку зверя. Джеймс улыбался, и от этой улыбки по телу Звягинцевой разливалось неприятное ощущение, которое не могли стереть ни золотистые глаза напротив, ни подтянутая фигура, несомненно вставленная сейчас, чтобы отвлечь Александру. Тиканье часов замедлилось, сливаясь с кухонной тишиной и гудками машин, а улыбка превратилась в оскал, чтобы в следующее мгновение и вовсе исчезнуть за ярким алым пятном надкушенного яблока.
Звягинцева замотала головой отгоняя от себе наваждение и заметила краем взгляда напряженного Феликса. Охотник увидел охотника, — Александра усмехнулась собственным мыслям и резко дёрнула край домашней футболки.
— Дима весь город уже обыскал, но Стаса не видно, — выдохнула Звягинцева, подтянув одно колено к груди и обхватив его рукой.
— Конечно, не видно. Вы думали он в гостиницу пошёл? Жди своего дружка с сосульками вместо волос. Ставлю сотку, что он сейчас у себя дома. И это не Чукотка, — шутливо погрозил пальцем Джеймс. — Либо же он прячется там, где вы никогда не будете его искать. Например… в офисе. Ростислав ведь не знает, что произошло со Стасом, так?
— Откуда?.. Ладно, ты знаешь все.
— Именно, — с видом победителя заметил Джеймс. — Советую вам поискать получше. Прошло уже три дня. А как известно время — сохранённые нервные клетки нас и Стаса.
Джеймс говорил тоном учителя, который объясняет что-то в двадцатый раз нерадивым ученикам, а те так и не хотят запоминать. Он говорил с Александрой, как с маленьким ребёнком, а ей оставалось только послушно кивать, чтобы разговор закончился побыстрее: выносить еще несколько минут немых оскорблений и унижений умственных способностей Звягинцева была не в силах. И, кажется, Джеймс услышал ее мольбы. Бросив быстрый взгляд на часы, он схватил со стола недоеденное яблоко, поднялся на ноги и посмотрел по очереди на Феликса и Александру.
— Ладно, если допрос окончен, я пойду еще посплю. Не люблю демонов. Все соки выпивают. — Джеймс театрально вздохнул, подняв взгляд к потолку и с хрустом впился зубами в яблоко, позволив соку стечь по его руке.
Феликс позволил себе громко выругаться, когда дверь в комнату для гостей захлопнулась и из-за неё негромко донеслась тихая классическая музыка. Схватив с раковины помятую мокрую тряпку, Феликс бросил ее на пол и, ногой вытер оставленные Джеймсом липкие следы поедания яблока.
— Пусть свинью за стол…
— И вот зачем я начинала этот разговор? — Александра резко оборвала кузена отчаянным стоном и, опершись локтями о стол, закрыла глаза руками. — Время потратила, а нового ничего не узнала.
— Ничего в этой жизни нет бессмысленного, — понимающе протянул Феликс, присаживаясь обратно на стул, и положил руку на плечо Александры. — Не думай сейчас об этом, Сашка.
Александры хватило только на то, чтобы устало всхлипнуть и сползти на стуле пониже под стол, уворачиваясь от руки кузена. Быть слабой было позором в семье Звягинцевых — так всегда говорил ее дед. Но к тридцати годам Александра стала догадываться, что большая часть того, что внушали ей в детстве — это травмы взрослых людей, взваленные на плечи пятилетней сироты. Быть сильной было приятно. Но еще приятней, оказывалось зарыться я мягкую рыжую шерсть кота и слушать его мурчание, позволяя себе наконец чувствовать хоть что-то помимо вечной внутренней силы.
И Феликс, — надо было назвать кота Феликсом, у них даже взгляд одинаковый, — к удивлению Александры, понимал ее намного лучше, чем родной дед.
Телефон разразился нервной вибрацией из-под плетёной корзиночки, куда Звягинцева спрятала его по старой привычке. Сжав руку в кулак, Феликс сдвинул к переносице светлые брови и кивнул в сторону телефона, но Александра беззвучно прошипела, оттолкнув от себя мобильный. Разговаривать с людьми не хотелось, даже если бы это был сам Стас. Феликс же оставался ее семьёй, даже при всей эксцентричности и взбалмошности.
— Знаю, что наши отношения оставляют желать лучшего, Александра, но… — Феликс помедлил, не решаясь выдвинуть своё предположение. — Покажи Стаса Марьяне.
— Она хороший друг Ростислава. Она сразу побежит ему обо всем рассказывать.
— Я понимаю, и все же. Покажи. Не верю я этому твоему… Джеймсу, — перекривлял имя Феликс. — И пахнет он… никак. Никогда такого не встречал.
— О чем ты? Он конечно после душа…
— Нет, Саш, ты не понимаешь. — Феликс встрепенулся, заёрзал на стуле, затем замер, напряженно вслушиваясь в тишину квартиры, и понизил голос до заговорщицкого тона: — Он не пахнет. Вообще. Я не отличу его от окружающего мира, как будто он это и есть мир вокруг. Он сливается с ним и меня это пугает. Каждый в этом мире имеет свой запах. А он… — Феликс сделал большие глаза по пять рублей и схватил ладонь Александры, сжимая в руке, — пустота. Я слышу как бьётся его сердце, я чувствую его присутствие, но стой я к нему спиной — был бы идеальной добычей. Я не могу это объяснить, но просто хочу, чтобы ты была осторожна. Ты моя сестра, Александра. И я беспокоюсь о тебе.
Феликс выглядел испуганным. Искренне напуганным и растерянным. И все же посоветованный Асмодеем парень оставался пока что единственной надеждой Александры на то, что Стаса можно спасти.
Звягинцева привстала на стуле, выскользнув ладонью из хватки Феликса.
— Я знаю.
— Поэтому будь с ним осторожна, — Феликс доверчиво уставился в ее глаза, отчего Александре стало неловко, и она поспешила отвести взгляд. — Я не доверяю тем, кто искренне желает помочь. Они делают это не от душевной боли за тебя. Не верь его словам. И делай, как посчитаешь нужным.
Быть осторожно нужно было, когда Александра пришла с Морозовым на кладбище в полночь.
Сейчас же она могла только пользоваться тем, что даёт ей судьба. И надеяться, что на этот раз она ее не обманет.