Прыжок не удался.
Что там было? И пяти крафуров не было! Сущая безделица! Тем более, для героя. Но стоило Фьольвиру взвиться вверх, как конечность Хальфьярнтога сшибла его, будто мошку в полете. Он покатился по чердачному полу, собирая грязь.
‒ Что-то не так? ‒ крикнул Мтаг.
‒ Ничего!
Отплевываясь, Фьольвир вскочил на ноги, но тут же получил еще один стремительный тычок, от которого у него перехватило дыхание.
‒ А сейчас? ‒ спросил макафик.
Фьольвир, согнувшись, поднял палец.
‒ Это хорошо или плохо? — поинтересовался Мтаг.
‒ Так себе, ‒ выдавил Фьольвир.
‒ Ну, тебе не угодишь!
«Рука» взлетела, но Фьольвир был уже готов и поднырнул под нее, а потом поймал и дернул на себя, заставляя мертвого, с разрезом на груди Хальфьярнтога всем телом вяло поползти за конечностью. Впрочем, Мтаг, как сидел, так и остался сидеть.
‒ Вот, ‒ сказал Фьольвир, рассекая плетение «руки» топориком. ‒ Вот где хорошо.
‒ Хм… ‒ качнул головой макафик. ‒ Можешь.
Фьольвир с хэканьем отрубил добрых полтора крафура конечности. Канаты упали слабо шевеляшимися змеями.
‒ Отпусти Унномтюра!
‒ То есть, ты отказываешься от союза со мной? ‒ спросил Мтаг. ‒ Тебе что, целый мир не нужен?
‒ Отпускай!
Контролируя остатки «руки», Фьольвир приблизился к макафику.
‒ А то что? ‒ прищурился тот.
‒ Убью!
‒ Многие грозились.
‒ Но не я.
Мтаг посмотрел на своего соперника снизу вверх, и странная улыбка изогнула его губы.
‒ Я не шучу! ‒ крикнул Фьольвир.
Мтаг кивнул.
‒ Верю.
‒ Я убью, даже если ты не будешь сопротивляться.
‒ А вдруг буду?
Фьольвир стиснул рукоять топорика до треска в костяшках пальцев.
‒ Давай!
‒ Да бей уж, ‒ лениво сказал Мтаг.
Фьольвир растерялся.
‒ Вот так просто?
‒ Ну!
Макафик даже наклонил голову, чтобы противнику было сподручнее рубить худую, грязную шею, и ослабил ворот красного платья. Взгляд исподлобья не таил ни вызова, ни подвоха. В прореху между досками, сложенными на скате крыши, сеял серый дневной свет.
‒ Так я… это…
Фьольвир замахнулся.
‒ Я жду, ‒ замер с опущенной головой Мтаг и, кажется, даже зажмурился.
‒ А чего тогда сопротивлялся?
Макафик пожал плечом.
‒ Интересно было.
‒ А шкатулка?
Мтаг фыркнул.
‒ Нет, ты бей давай.
‒ Так мы же ради шкатулки… Тьма, вахены…
Макафик выпрямил спину.
‒ Слушай, ты же бить собирался, ‒ сказал он. ‒ Герои свое слово держат. Какая, к богам, шкатулка? Бей!
‒ Да я…
Фьольвир оглянулся на все еще висящего под коньком Унномтюра. Тот ожесточенно болтал ногами.
‒ Сначала отпусти Унномтюра.
‒ Не-а, ‒ сказал Мтаг. ‒ Я его, скорее, задушу сейчас.
Под его взглядом «рука» мертвого хранителя третьего ключа накинула на пленника очередное канатное кольцо и со скрипом волокон стиснула фигуру Унномтюра, чуть ли не пережимая ее пополам.
‒ Я же сказал! ‒ крикнул Фьольвир.
‒ Что? ‒ улыбнулся Мтаг. ‒ Грозишься, грозишься. Трус что ли? Крови боишься?
‒ Н-на!
Лезвие топорика вошло в тело макафика у ключицы, неуклюже подрубив ворот. Кровь брызнула тонкой струйкой. Мтаг посмотрел на падающие капли с восхищением.
‒ Ну, ты… ‒ произнес он.
В следующий момент его охватило золотистое сияние. Оно было настолько колюче-ярким, что Фьольвир заслонился ладонью.
‒ Эй, что…
Сияние погасло также внезапно, как и вспыхнуло.
Проморгавшись, Фьольвир обнаружил, что Мтаг исчез. Из конечности Хальфьярнтога с руганью выскользнул Унномтюр и шлепнулся с высоты трех человеческих ростов.
‒ Арнасон!
Это было единственное приличное слово из всех, что посыпались из Унномтюра. Все остальные слова обозначили разные способы противоестественной связи Фьольвира с оружием, чудовищами, макафиками и собственной головой.
Встав и отряхнувшись, Унномтюр поостыл.
‒ Что скажешь? ‒ подошел он к своему спутнику.
Фьольвир кивнул на перекрытие, где совсем недавно рядом с оплывшим чудовищем сидел Мтаг.
‒ Вот, нет его.
‒ Я вижу! ‒ заявил Унномтюр.
‒ Я его, между прочим, зарубил! ‒ сказал Фьольвир.
‒ Знаешь, что ты сделал?
‒ Зарубил!
‒ Нет, ты отправил его за четвертым ключом. Потому что попасть к хранителю четвертого ключа можно только через смерть.
‒ Значит, я все же его убил? ‒ спросил Фьольвир.
‒ Нет! ‒ заорал Унномтюр. ‒ Это образно! Это значит ‒ через собственную, не тобой пролитую кровь. Тонкий путь к первому ключу ‒ через чужую кровь. Ко второму ключу ‒ через кровь не тобой убитого. К третьему ‒ через кровь чудовища. К четвертому ‒ образно ‒ через себя.
‒ Я понял.
‒ Я же тебе кричал!
‒ Я не слышал. Он же тебя вот-вот…
‒ Что вот-вот?
‒ Ну, убил… Задушил бы.
Унномтюр стукнул своего спутника по лбу костяшками пальцев.
‒ Арнасон! Герой мой недалекий! Я все же не человек, как ты, наверное, уже давно сообразил. Задушить меня нельзя. Моя природа божественна, я есть и вещь, и существо…
‒ И Йоруну можно гонять тебя по дворцу…
‒ Да! Можно! Нет! ‒ замотал головой Унномтюр. ‒ Не сбивай меня! Ты что, не видел, что ему только и надо было, чтобы ты его ударил?
‒ Я думал, он наглый, ‒ сказал Фьольвир.
‒ О!
‒ Я думал, он не ждет, что я смогу.
‒ А он ждал.
‒ Ждал.
‒ А слушал бы меня…
‒ Ты хрипел. И ногами так…
‒ Но подумать-то можно же было! ‒ взорвался Унномтюр. ‒ Я же не просто так сучил ногами! Я сказать не мог, я ногами выражал!
‒ Значит, яснее надо было! ‒ упрямо сказал Фьольвир.
‒ Вот будут тебя душить, ‒ пообещал Унномтюр, ‒ я попрошу тебя, арнасон, чтобы ты понятней обозначал свое отношение к процессу предсмертными судорогами. Типа, спаси меня, спаси меня! А я: не понимаю, дорогой Маттиорайс. Можешь без этих пугающих телодвижений?
Фьольвир помялся под яростным взглядом спутника.
‒ И что теперь? Мы можем это… друг друга.
‒ Что друг друга?
‒ Ну, ранить.
Пустое лицо Унномтюра разошлось зубастой улыбкой.
‒ Думаешь, все так просто, арнасон?
‒ Ну, нет, наверное.
‒ Ты ничего не знаешь про тонкие пути. Ничего!
‒ Не знаю, ‒ согласился Фьольвир. ‒ Но делать-то что-то нужно. Мы хотя бы можем попробовать.
Унномтюр захохотал.
‒ Ну рань, рань меня! Мы оба посмотрим на мою кровь, если она появится, а потом на то, как ты силишься открыть путь.
‒ Ты можешь научить меня.
Унномтюр фыркнул.
‒ Ты дурак или герой?
‒ Герой, ‒ ответил Фьольвир.
‒ Одно, кстати, другого не отменяет, арнасон. Знаешь, сколько тебе надо учиться, чтобы открыть хотя бы одну самую захудалую тропку? Год! И все равно без божественной помощи никуда. Мтага учил Хэнсуйерно, меня ‒ Наккинейсе и немного Стергрун. Остальные тоже без подначек и помощи не обошлись.
Говоря это, Унномтюр ногами расчищал чердачный пол. Пучки гнилого сена и комки пыли и грязи летели в стороны. Одна «рука» Хальфьярнтога выгнулась дугой, охраняющей дощатый полукруг. Другая, на треть укороченная Фьольвиром, протянулась ей навстречу, чтобы окольцевать пространство.
Унномтюр встал в центре получившейся фигуры.
‒ За это время нам некуда будет идти. И незачем. У нас счет на дни, а то и на часы. Все, арнасон, встань рядом.
‒ Что, все же есть способ? ‒ Фьольвир, улыбаясь, шагнул в круг.
‒ Ты не лыбься, ‒ сказал ему Унномтюр. ‒ Тебе не понравится. Руку давай.
Он провел кинжалом по поданной ладони, чуть ли не от «внука» до «деда». Кровь закапала. Ведя руку Фьольвира, Унномтюр добился, чтобы капли образовали на полу непрерывную, обегающую спутников линию. Получился не круг, овал, но значения это, видимо, не имело.
‒ Вот что, ‒ сказал Унномтюр, крепко стискивая Фьольвиру запястье, ‒ лазейка, которой мы пройдем сейчас, есть отражение Тааливисто. К четвертому ключу можно добраться и через мир мертвых. Словно мы и сами мертвы. Но не думай, что тебе там будут рады.
‒ Почему?
Унномтюр вздохнул.
‒ Потому что это уже не то Тааливисто. Без богов всякое созданное ими место быстро портится. Хорошо, если просто хиреет.
‒ А люди?
‒ И мертвые люди тоже. Некоторые обращаются в прах, другие… другие, что умерли не так давно, меняются. Так что в наших интересах пересечь Тааливисто быстро. В твоих интересах, арнасон.
‒ Но я смогу…
‒ Сможешь.
‒ И Хей…
‒ Слушай, герой! ‒ резко обернулся Унномтюр. ‒ Ты уже встречался со своей милой Хейвиской. Понравилось?
‒ Так это была Ульфха! ‒ сказал Фьольвир.
‒ Думаешь, мертвая Хейвиска лучше живой? Хейвиска у тебя вот здесь, ‒ Унномтюр коснулся пальцем груди спутника. ‒ И здесь ее никто не отменит и не испортит. А то, что посмертием бродит сейчас…
‒ Все равно, ‒ упрямо сказал Фьольвир. ‒ Йорун говорил, что после смерти мы все встретимся в Тааливисто.
‒ О, как с тобой сложно!
‒ Мне только взглянуть.
‒ Это я тебе обещаю. Готов?
‒ Так это… ‒ Фьольвир притопнул босой ногой. ‒ Так-то ‒ да.
‒ Пальцы не разжимай.
Унномтюр подпрыгнул. Прыжок был невысок, но пол вздрогнул и затрещал под ним при приземлении. Комковатой кучей сполз, распластался в стороне Хальфьярнтог. Заплясала взбаламученная пыль.
Унномтюр подпрыгнул еще раз.
‒ Чего стоишь? ‒ спросил он Фьольвира. ‒ В Тааливисто разве не хочется?
‒ Хочется.
‒ Так прыгай!
Фьольвир подпрыгнул тоже. Доски вновь отозвались треском, но Унномтюр мотнул головой.
‒ Слитно со мной. И в круге.
‒ Ага.
Фьольвир оттолкнулся вместе с Унномтюром.
‒ Выше! ‒ крикнул тот.
‒ Я стараюсь.
‒ Еще выше! По-геройски!
‒ Так я головой в конек…
‒ Давай!
Фьольвир выдохнул и прыгнул. Рука Унномтюра задержала его прыжок, не дала уйти в сужающийся скат. На мгновение они зависли неподвижно в расцвеченном редким светом сумраке. Два взрослых существа посреди тряпок, сена и стропил. О, Фьольвиру вдруг предельно ясно стало, что они сейчас проломят доски чердака и грохнутся через второй этаж на первый.
Тут не Тааливисто светит… Хотя нет, как раз Тааливисто, да-да. Грохнутся они, какая-нибудь щепка зло выстрелит в глаз, цепь обмотается вокруг шеи, оживший бочкообразный йотунг проткнет своей оглоблей, и ‒ все. Здравствуйте, родные!
Или его, как героя, так просто уже не убьешь?
Кровь, пролитая неровной, но замкнутой линией, внезапно вспыхнула под спутниками лепестками пламени, пол опрокинулся в багровую, в черных пятнах, круговерть, и Фьольвир почувствовал, как его ноги, истончаясь (одна ‒ босая), стремятся в самое ее средоточие. Вытягиваются, вытягиваются, вытягиваются.
‒ О-о-о! ‒ басовито загудел Унномтюр. ‒ По-о…
Голос его длил и длил звуки.
Фьольвир попытался повернуть голову и удивился, как медленно, по ногтю, по крупице, сдвигается в сторону взгляд.
‒ Та-а-али-и…
С языком тоже что-то случилось. Фьольвир успел устать от «Тааливисто» прежде, чем дотянул его до конца. Когда же в поле его зрения появился Унномтюр, то первой в глаза Фьольвиру бросиась озадаченная гримаса пустого лица.
‒ Что-то-о не-е-е…
Раздался хлопок, вокруг плеснули красным, и нос Фьольвира взорвался жгучей болью. Земля влажно чмокнула под ним, он упал на задницу и обнаружил, что из ноздрей у него густо течет кровь.
‒ Ах ты ж!
Еще не соображая, где оказался, Фьольвир запрокинул голову и прижал к носу ладонь. Кровь струилась, пачкая пальцы. Рядом завозился грязный, облепленный какой-то гадостью Унномтюр, навалился, толкнул в плечо.
‒ Жив?
‒ Кьофь, ‒ сказал Фьольвир.
‒ Что ‒ кровь?
‒ Тефет.
Сказать четко не получилось. Фьольвир на мгновение оторвал руку от носа, показывая спутнику измазанную в крови ладонь.
‒ Это ерунда, ‒ сказал Унномтюр, вставая. ‒ Сейчас прекратится.
Гадость посыпалась с него. Гадость была пахучая. То ли то же гнилое сено, то ли подсохшее дерьмо.
‒ Ффе мы? ‒ спросил Фьольвир.
Унномтюр оглянулся.
‒ Там, где надо, ‒ сказал он.
‒ Таалифисто?
‒ Да.
Фьольвир вскочил, забыв о носе, о крови, о Мтаге, обо всем.
‒ А где?
‒ Тише, арнасон, тише. Еще рад будешь поскорее проскочить.
Серый песчаный берег простирался перед ними. Груда валунов, один другого больше, подпирала берег слева. Боги знают, почему, но Фьольвиру она показалась силой, решившей атаковать остров из моря, яростно выпершейся из толщи вод итут же уставшей, сбившейся, превратившейся в камни.
Справа зарывались в песок несколько бревен и подрезал желтое небо ломкий гребень черной скалы.
‒ Это Тааливисто? ‒ спросил Фьольвир.
Унномтюр повернулся, щурясь на водную гладь.
‒ Оно самое, ‒ сказал он.
‒ Я думал, оно другое.
‒ Какое?
‒ Ну… веселое.
Фьольвир поежился от порыва колючего ветра.
‒ Да, веселого сейчас мало, ‒ пробормотал Унномтюр.
‒ Так куда нам идти?
‒ Сейчас.
Унномтюр потоптался, снова посмотрел на берег.
‒ Ну-ка.
Он направился к бревнам, и Фьольвир поспешил за ним. Мимоходом он зачерпнул воды, чтобы отмыть ладони. Вода оказалась ледяной.
‒ Ага!
Бревен было много. Раньше они составляли то ли мостки, ведущие к пристани, то ли саму пристань и спуск к ней. Из воды торчали головки свай. Берег в том месте плавно поднимался, и было видно, что раньше подъем был обжат каменной оградой. Сейчас же он выглядел так, будто кто-то в ярости покрушил вокруг все, до чего смог дотянуться. Песок был взрыт, бревна выломаны, разбиты, размочалены в щепу, камни ограды погребены под горами песка или раскиданы по берегу.
‒ М-да, ‒ сказал Унномтюр.
‒ Это Тааливисто?
‒ Умирающее Тааливисто.
‒ Но как же…
‒ Вот, что тебя ждет, арнасон, если мы не поспешим.
Порыв ветра ударил Фьольвира в спину, брызги, долетев, окропили макушку и шею. Унномтюр прибил полы везинга, вдруг посчитавшего себя крылатым.
‒ Пошли, арнасон.
Сутулясь, он уверенно двинулся наверх, на взгорок, обходя рытвины и камни.
‒ А где же люди? ‒ спросил Фьольвир, пробираясь за спутником через несколько сколоченных вместе бревен.
‒ Нет здесь людей, ‒ сказал Унномтюр, ‒ души их здесь.
‒ И где они?
‒ Наверное, дальше.
Небо вдруг осветилось, тяжелое солнце, проломив облака, пролило густой, желтый свет. Но веселее в Тааливисто не стало.
‒ Смотри, арнасон!
Унномтюр помог своему спутнику одолеть небольшой обрыв, получившийся от пролома мостков. Фьольвир выпрямился, и то, что предстало его глазам, заставило сжаться сердце.
‒ Да как же это?
Место, которое он представлял похожим на родной Бьеннтестад с раздавшимися вширь и похорошевшими домами, с каменным Большим Домом, простирающимся на добрую сотню крафуров что в одну, что в другую сторону, с утоптанным кругом для общих собраний, каменными скамьями и высокой смотровой башней, оказалось нагромождением дряхлых и покосившихся строений, которые язык не поворачивался назвать жилыми. Между худых бревен, а то и жердей зияли щели, солома и дранка тонули под ядовито-желтым мхом. Совсем большие прорехи были замазаны глиной. Узкая тропка вела к черному, обгорелому остову, не имеющему ни дверей, ни крыши.
Большой Дом?
‒ Тааливисто, ‒ сказал Унномтюр.
‒ Не верю, ‒ прошептал Фьольвир.
‒ Другие места еще хуже, арнасон. Ага!
Унномтюр ухватил тонкую серебристую нить, блеснувшую в воздухе, и намотал ее на палец. Когда он чуть поддернул нить на себя, еще множество нитей, связанных с пойманной, затрепетав, проявились над путниками. Мерцающей рекой, ведя в сторону черного остова, протянулся серебристый узор.
‒ А я думал, выход в другом месте, ‒ пробормотал Унномтюр.
‒ Тааливисто…
Фьольвир все еще не мог поверить своим глазам.
‒ Иди за мной, арнасон, ‒ проговорил Унномтюр.
Тропка была сплошная глина, грязь и нечистоты. Фьольвир сначала берег босую ногу, потом, вздохнув, принялся ступать со всей силой. Грязь выворачивалась из-под подошвы, влажно чавкала и лезла между пальцев.
Тааливисто встречало их тишиной.
‒ Эй, Тюр, ‒ позвал Фьольвир.
‒ Да, ‒ на мгновение обернулся Унномтюр.
‒ Откуда здесь дерьмо? ‒ спросил Фьольвир, перескакивая на участок посуше. ‒ Я ведь вижу, что дерьмо. Но души же не могут гадить. А кто тогда гадит?
‒ Дорогой мой арнасон, ‒ сказал Унномтюр. ‒ Все, что не имеет должного присмотра, со временем превращается именно в ту субстанцию, что ты упомянул. Она появляется сама по себе, потому что также вечна и пронырлива, как изначальная тьма. Но, в отличие от тьмы, ею можно удобрить будущее.
‒ Не понимаю.
‒ Ну, вот ты…
‒ Я?
‒ Ты, арнасон, ‒ кивнул Унномтюр. ‒ Поскакав по этому дерьму, ты перестанешь думать, что наличие или отсутствие богов тебя не касается. И из героя поневоле на этом дерьме в тебе взойдет самый настоящий герой по убеждению.
‒ Я и так уже…
‒ Тссс!
Не дав Фьольвиру договорить, Унномтюр поднял ладонь в упреждающем жесте. Он заоглядывался на теснящиеся дома. Вместе с ним завертел головой и Фьольвир.
‒ Что? ‒ прошептал он.
‒ Кажется, арнасон, к нам гости. Точнее, к тебе.
‒ Где?
Фьольвир переступил. Грязь чавкнула. В проемах близких строений проявились вдруг смутные, белесые тени, в щелях и дырах, как огоньки, зажглись глаза.
‒ Маттиорайс, ‒ зашуршал отовсюду шепот, ‒ Маттиорайс.
‒ Фьо-ольвир! ‒ пропело из-за наклонившейся, обомшелой ограды.
‒ Фьоли!
‒ Хейвиска! ‒ крикнул Фьольвир, услышав знакомый голос.
‒ Фьоли.
‒ Я здесь! ‒ крикнул Фьольвир, поворачиваясь и пытаясь разглядеть любимую в свете солнца.
Унномтюр отошел в сторону и принялся ковырять грязь носком штира. Если кто-то осмелился бы и заглянул в его опущенное лицо, то обнаружил там грустную улыбку.
‒ Фьоли.
‒ Да где ты? ‒ отчаялся Фьольвир, крутясь на месте. ‒ Я не вижу!
‒ А ты не смотри, ‒ пришел шепот.
‒ Как не смотри?
‒ Я изменилась, Фьоли.
‒ И чего? ‒ спросил Фьольвир. ‒ Я тебя мертвую видел. И живую видел. И которая Ульфха ‒ видел. Мне никакая ты не страшна.
‒ Все равно.
‒ Да что у вас тут? ‒ закричал Фьольвир.
‒ Фьоли.
Он почувствовал, как чужие пальцы легли на плечи. Фьольвир попробовал повернуть голову, но был остановлен прикосновением ладони к щеке. Кожу обожгло холодом.
‒ Не надо, Фьоли.
‒ Почему?
‒ Я тебя увидела ‒ это главное, ‒ сказала Хейвиска.
‒ А я?
‒ А ты просто говори со мной.
‒ Хорошо, ‒ кивнул Фьольвир, проглатывая набухший в горле ком, ‒ я не против. Будем говорить.
‒ Да.
‒ О чем будем говорить?
‒ О чем хочешь, ‒ сказала Хейвиска.
‒ Ладно.
Фьольвир ощутил, как к нему прижались со спины. Затылок ‒ к затылку, лопатки ‒ к лопаткам, ягодицы ‒ к ягодицам.
Холодно.
‒ Как ты? ‒ спросил он, унимая дрожь.
‒ Плохо, ‒ сказала Хейвиска. ‒ Все так быстро меняется. Мы изменились. Это уже не Тааливисто, Фьоли. Даже лодка, которая нас привезла, едва не затонула. Я думала, что Тааливисто ‒ это вечный праздник…
‒ Это боги…
‒ Да, боги покинули нас.
‒ Нет-нет! ‒ сказал Фьольвир. ‒ Они не покинули! Это Мтаг! Макафик. Он заключил их в шкатулку и сейчас несет ее к вахенам, к изначальной тьме.
‒ Разве такое может быть? Боги же всесильны.
‒ Так случилось, милая.
‒ Не понимаю.
‒ Мтаг хочет заключить с тьмой сделку.
‒ А боги?
‒ Боги в шкатулке, милая.
‒ Но зачем они забрались туда?
‒ Они не забирались. Это Мтаг заманил их.
‒ А Мтаг ‒ бог?
‒ Нет, человек. Макафик, ученик Хэнсуйерно.
‒ Как же он смог, если человек? Ты обманываешь меня, Фьоли? ‒ В голосе Хейвиски зазвенела обида. ‒ Почему ты обманываешь меня?
‒ Я не обманываю!
Фьольвир попробовал развернуться, но почувствовал, что не может этого сделать. Спина его намертво примерзла к Хейвиске.
‒ Что ты…
‒ Не оборачивайся, Фьоли. Я не хочу, чтобы ты видел меня.
‒ И кто кого обманывает тогда? ‒ крикнул Фьольвир, вздергивая голову. Он зашевелил плечами. ‒ Что это вообще за…
‒ Не надо, Фьоли!
‒ Я хочу видеть!
Фьольвир задергался. Многочисленные синие, красные глаза следили за ним из окон, щелей и дверных проемов. Человеческие фигуры казались изменчивыми, беспрестанно оплывающими и формирующимися заново, будто пар или туман, поднимающийся от земли.
‒ Маттиорайс, ‒ шептали они. ‒ Сын Магнира.
‒ Иди к нам, Маттиорайс! ‒ звали они.
‒ Фьоли!
Хейвиска стонала, но Фьольвира это остановить уже не могло. Он выкрутился из рубахи, раздался треск, спину дернуло болью, словно прихваченная холодом кожа отстала вместе с одеждой.
‒ Не-ет!
‒ Арнасон, не стоит, ‒ подал голос Унномтюр.
Впрочем, было поздно. Фьольвир развернулся. Глазам его предстало скособоченное и странное образование, угадать в котором человека было едва возможно. От Хейвиски остались лишь глаза и ладони, все остальное казалось наспех слепленной из грязи, веток, коры и мелких камней фигурой.
‒ Хейвиска…
‒ Не смотри!
Существо подняло нелепые, одна толще другой, подобия рук, пытаясь закрыть лицо, сложенное из двух булыжников, комков глины, обозначивших лоб и нос, и ветки, согнутой в дугу-улыбку.
‒ Хейвиска.
‒ Отвернись!
Хейвиска согнулась, лоскут рубахи забелел на ее земляном боку. Фьольвир шагнул ей навстречу.
‒ Хейвиска.
Он обнял то, что было его любимой.
‒ Фьоли!
Хейвиска зарыдала, затряслась в его объятьях. Фьольвир, успокаивая, гладил колючее от сухих травинок плечо.
‒ Ну-ну-ну, Виса, Височка моя.
‒ Я ‒ другая!
‒ Ничего. Мы это исправим. Я же герой. Ты знала, что я ‒ герой?
Земляная крошка просыпалась, когда Хейвиска мотнула головой.
‒ Эх, арнасон, ‒ услышал Фьольвир Унномтюра, ‒ многие выглядят еще хуже.
Фьольвир повернул голову.
‒ Я понял, ‒ сказал он, ‒ ты это сделал с умыслом!
‒ Каким умыслом?
‒ Мы же могли попасть не сюда!
‒ Да нет, почему? ‒ удивился Унномтюр. ‒ Тааливисто же. Мы и должны были пройти через Тааливисто, я тебе это сразу сказал, арнасон.
‒ Я про Вису! ‒ выкрикнул Фьольвир. ‒ Ты же все боишься, что я передумаю, плюну на все или договорюсь с Мтагом! Тебе же надо, чтобы я окончательно… Чтобы я был совсем герой. Так, да?
‒ Что-то не улавливаю, ‒ Унномтюр сцепил руки на груди. ‒ Нам в любом случае через Тааливисто…
‒ Да-да-да! ‒ захохотал Фьольвир. ‒ Именно через эту часть острова!
Унномтюр вдруг оказался совсем рядом.
‒ Слушай, арнасон, ‒ он отлепил героя от Хейвиски, ‒ ты же сам хотел увидеть ее. ‒ Глаза его вспыхнули. Он повернул своего спутника к жене. ‒ Вот, смотри, это она. Это то, что от нее осталось стараниями твоего макафика!
‒ Но это же ты! ‒ издал вопль Фьольвир.
Хейвиска от крика пригнулась, сжалась и сбежала за дом. Камешки и грязь остались после нее на земле.
‒ Что ‒ я? ‒ спросил Унномтюр.
‒ Это тебе выгодно! Чтобы я знал, что здесь все умрет, что никакого Тааливисто… Куда я денусь тогда!
‒ Ты идиот, арнасон?
Фьольвир внезапно всхлипнул.
‒ Ты видел ее? ‒ спросил он, показав на то место, где только что стояла исчезнувшая Хейвиска.
Бородатое, заросшее лицо его сжалось, будто от боли. В уголках зажмуренных глаз блеснула влага.
‒ Видел, ‒ ответил Унномтюр.
‒ Ты видел, какая она?
‒ Да.
‒ Я не хочу… я не могу, чтобы она такая…
‒ Эх, арнасон.
Унномтюр притянул Фьольвира к себе.
‒ Не могу! ‒ затряс головой тот.
‒ Ну, началось, ‒ сказал Унномтюр, похлопывая напарника по спине. ‒ Вроде герой, а как ребенок. Знаешь, в моей длинной жизни бед было гораздо больше, чем в твоей.
‒ И что?
Унномтюр вздохнул.
‒ Все они прошли.
Он ладонью отер мокрую щеку спутника. Какое-то время они стояли неподвижно.
‒ Мне отец так… ‒ сказал Фьольвир. ‒ Давно, в детстве. Меня тогда пчелы покусали, я заревел.
‒ Наверное, сейчас ты можешь вытереть себе слезы сам, ‒ улыбнулся Унномтюр.
‒ Ну, так-то я герой.
‒ А то! Ульфху одолел.
‒ И Когг… ну, этого, плавающего.
‒ Здесь ты поторопился. Коггфальтаддир исключительно моя заслуга. Хотя помощь твоя тогда была небесполезна.
‒ Ну, ладно.
‒ Ничего, отнимем шкатулку, сможешь хоть каждый день по чудовищу…
‒ Зачем?
‒ Будни героя. Помощь слабым и беззащитным.
‒ Ну, так-то…
‒ Что? ‒ спросил Унномтюр, уловив сомнение в голосе Фьольвира.
‒ Я свейку потерял, потом штир потерял, топорик потерял…
‒ Подумаешь! Топорик ты не потерял, а, так сказать, во Мтаге оставил. Обувь же твоя слабость, видимо. Все, арнасон, прекращаем слезы! Все души свободны! ‒ заповорачивался к домам Унномтюр. ‒ Герой осознал и готов к новому подвигу!
Фьольвир кивнул.
‒ Я вас всех спасу! ‒ крикнул он. ‒ Виса, слышишь?
‒ Ш-ш-ш, ‒ раздался шепот.
Фигуры в дверях и прорехах вдруг дружно отступили вглубь построек. Плечи, головы таяли, гасли глаза.
‒ Чего это они? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Не верят?
Унномтюр вывернул шею, вглядываясь в темнеющий воздух.
‒ Нет, арнасон, здесь серьезнее.
‒ А что…
‒ За мной!
Унномтюр побежал к черному остову Большого Дома. Грязь комьями полетела из-под подошв. Над головой слуги и любовника Наккинейсе зазвенели серебряные нити. Спеша за провожатым, Фьольвир успел оглянуться и увидел густую, мутную взвесь, поднявшуюся над островом.
‒ Что это? ‒ крикнул он.
‒ Перемены! ‒ отозвался Унномтюр. ‒ Сейчас тут все к войца-пекка…
Голос его потонул в басовитом вое.
Оу-у-у! Звук толкнул Фьольвира в спину. Угол одного из домишек надвинулся, больно ударил в подставленное плечо. Фьольвир отскочил, побежал, подталкиваемый гудящим, беспокойным пространством. Позади грохотало и потрескивало. Земля подпрыгивала. Пыль, грязь вились в воздухе, будто беспокойная мошкара. Сделалось темно. Фьольвир взял правее, но тут же встретился со сложенной из камней и глины стеной и едва не проломил ее.
‒ …сон! ‒ вздернулось поверх воя.
‒ Да-а! ‒ крикнул Фьольвир.
В рот словно бросили горсть земли. Фьольвир закашлял, сплюнул на бегу. Прикрывая лицо ладонью, бросился в едва видимый просвет. Ветер уже ревел. По плечам, по ногам, по затылку то и дело стучали комья земли и мелкие камешки. Почему-то у Фьольвира не было сомнений, что скоро полетят булыжники, жерди и, возможно, даже бревна.
Он вскрикнул, отбив обо что-то пальцы босой ноги, перепрыгнул то ли через ворох белья, то ли через одного из обитателей Тааливисто, подскользнулся и упал в грязь. Земля ходила ходуном ‒ попробуй-ка подняться. Тонкие серебряные нити-указатели лопались и брызгали искрами.
Фьольвир перевернулся, нашел упор для ноги.
‒ Арнасон!
Из тьмы, из круговерти вынырнула пригнувшаяся фигура, синью плеснули глаза. Рука протянулась к Фьольвиру.
‒ Эй!
Рядом, всего в трех крафурах смялся дом, будто кусок мягкой глины. В темном воздухе замелькали силуэты, похожие на человеческие.
‒ Фьоли! Маттиорайс!
Силуэты унесло вперед, они растаяли, скрылись за танцем земли и пыли.
‒ Арнасон!
Унномтюр поймал Фьольвира за шкирку и потащил за собой. Одной рукой он держался за серебряную нить, гудящую, струной выгибающуюся высоко над головой.
‒ Вперед!
‒ Я уже, уже!
Фьольвир проскользил ногами, но встал, зачерпнув кулаком траву вместе с дерном.
‒ Выход за Большим Домом! ‒ прокричал ему на ухо Унномтюр. ‒ Нам туда!
‒ Я понял! ‒ закивал Фьольвир.
Воздух гудел, воздух дергал за волосы, бороду и одежду, грязь и песок летели в лицо. Фьольвир с трудом различал Унномтюра, бредущего на шаг впереди. Божественное создание прикрывалось от ветра полой везинга, но помогало это мало.
‒ Вперед! ‒ крикнул Унномтюр.
Мимо вдруг проскочило свайное бревно. Чуть в стороне, в небольшом просвете, Фьольвир увидел, как беззвучно оседают неуклюжие дома Тааливисто. Один за другим. Ф-фух! ‒ и нет. Земля слева приподнялась взгорком, и в нее, как ягоды в тесто, уткнулись, вдавились выводком серые валуны.
‒ Фьоли! ‒ взвился крик.
‒ Я вернусь! ‒ отозвался Фьольвир.
Тьма вокруг сгустилась, и он потерял направление. Унномтюр, который только что был рядом, исчез. Серебряные нити пути лопались, внося в рев разбушевавшейся природы тонкий хрустальный звон.
‒ …асон! ‒ услышал Фьольвир.
‒ Я здесь!
Он согнулся, преодолевая сопротивление воздуха, выставил руки, потом встал на одно колено. Воздушный вихрь нес камни и сор по кругу. Вот же дела. Вперед? Конечно, вперед! Он ‒ герой. У него ‒ героическая сила. Эту силу…
Фьольвир зарычал на порыв ветра, решившего повалить его набок. Пятка босой ноги уперлась в землю.
Эту силу узнала Ульфха. Эту силу узнают еще многие!
Он поднял голову, разглядел скачущую по ветру серебряную нить и вытянул к ней пальцы. Первый шаг дался тяжело, но сделать второй оказалось куда легче. Третий был еще легче. Фьольвир вбивал ступни в землю и шел за нитью наперекор круговерти.
‒ Я ‒ герой! ‒ шипел он, отплевываясь от песка и травы. ‒ Хэнсуерно меня побери, я вам всем еще покажу.
Камни и ветки били его по плечам, по ногам, в спину. Он не обращал внимания. Он проламывал тьму и ветер, скалясь и упрямо наклоняя голову. Нить наконец оказалась в его ладони, и Фьольвир почувствовал, как она дрожит, готовая оборваться.
Пласт земли, заворачиваясь, рванул сбоку, но он принял его локтем, бедром и заставил разочарованно опасть.
‒ Арнасон! ‒ раздалось совсем рядом.
‒ Да!
Из бешеного кипения пыли, грязи, сора проступил Унномтюр с улыбкой на пустом лице.
‒ Да ты герой, арнасон!
‒ Вот!
Фьольвир показал ему серебряную нить, намотанную на правого «брата».
‒ Это хорошо, ‒ кивнул Унномтюр. ‒ До Большого Дома еще десяток шагов. Дальше ‒ четвертый ключник.
Пригибаясь, они двинулись вместе. Ветер еще пытался сбить их с ног, но, кажется, терял силу. Фьольвир признался себе, что странно рад, когда Унномтюр шагает рядом. Не человек, но, наверное, почти друг.
Если бы еще не расправа над Хворвиком!
‒ Это снова какое-то чудовище? ‒ спросил Фьольвир.
‒ Хуже.
‒ Какой-то герой?
Унномтюр хмыкнул.
‒ Почти угадал.
‒ Предыдущий герой?
‒ О, куда ты подумал! ‒ Унномтюр сделал паузу, пережидая порыв ветра. ‒ Нет, арнасон, все еще страшнее.
Остов Большого Дома, похожий на обугленный скелет, пророс перед ними, протянул балку, выпятил изъязвленную каменную губу. И почти сразу же ветер скрыл, скомкал его, запорошил пылью, превратив в изломанную, едва угадываемую тень.
‒ Сейчас левее, ‒ сказал Унномтюр, ‒ Мы почти пришли, арнасон.
‒ Так кто там? ‒ спросил Фьольвир.
Унномтюр остановился. Он притянул спутника к себе и зашептал, опуская лицо от крошки, кружащей в воздухе.
‒ Там ты, арнасон. Второй ты. Твое отражение.
‒ И я должен одолеть сам себя?
Синие глаза Унномтюра мигнули.
‒ Это уж как получится, арнасон.
‒ А Мтаг? ‒ спросил Фьольвир. ‒ Мтагу тоже придется бороться с самим собой?
‒ Да.
‒ И он может проиграть?
‒ Я бы на это не рассчитывал, ‒ сказал Унномтюр.
Серебряная нить, которую он все еще держал в руке, неожиданно выгнулась и со звоном разлетелась на искры.
‒ Ах, Хэн и прочие!
‒ У меня еще есть, есть! ‒ крикнул Фьольвир, поддергивая свою нить.
‒ Держи!
‒ Я держу!
Унномтюр закрутил головой. Хлопал и рвался везинг. Разглядеть что-то в бешеных порывах ветра, на взгляд Фьольвира, было невозможно.
‒ Похоже, твоя нить единственная, ‒ признал Унномтюр. ‒ Других я не вижу. Ты чувствуешь, куда идти?
‒ Да! ‒ кивнул Фьольвир.
‒ Тогда ‒ не медлим.
Они побежали.
Нить вибрировала, покалывала кожу ладони. В правильном направлении ‒ сильнее, в сторону ‒ слабее. За спинами спутников что-то ухало, скрежетало, раскатывалось. Стоял страшный треск. Краем глаза Фьольвир видел проступающие сквозь тьму гигантские стволы или колонны и удивлялся их неуместности на острове. Боги, боги, что без вас сделалось с Тааливисто!
‒ Вперед! ‒ подтолкнул его Унномтюр.
Фьольвир чудом не насадился грудью на расщепленную ветвь, увернулся, упал и тут же оттолкнулся от какой-то упругой массы. Нить звенела, трепеща как леска. Казалось там, на другом ее конце, пытается сорваться с крючка диковинная рыба.
Унномтюр тенью надвинулся сбоку.
‒ Увидишь золотое сияние, прыгай в него без оглядки!
‒ Понял! ‒ крикнул Фьольвир.
Правда, Унномтюр уже пропал, растворился в мельтешении тьмы и сора. Некому было кричать. Целый пласт земли размером с добрый дом с шорохом плюхнулся в пяти крафурах впереди, брызнул комьями. Фьольвир перепрыгнул через разворачивающийся, мохнатый сгусток переплетенных корней, почувствовал, как булыжник чиркнул по макушке, вызывая звон в голове, и уловил, наконец, за тьмой золотое сияние.
Шаг, другой.
Серебряная нить, взрезав кожу, выскользнула.
‒ Унномтюр! ‒ крикнул Фьольвир, оглядываясь и ничего не видя, кроме тьмы. ‒ Я нашел!
‒ Прыгай! ‒ прилетело в посвисте ветра.
‒ А ты?
Золотое сияние стало меркнуть.
‒ Унномтюр! ‒ снова позвал Фьольвир.
Не услышав ответа, он помянул Хэнсуерно, Мтага и Когг… ну, чудовище, которое по воде… Сейчас он не помнил, как оно называлось. И шагнул сиянию навстречу.
Герой все-таки.