Унномтюр истратил на Фьольвира десяток ведер. Маттиорайс ухал, охал, распутывал волосы и тер шею и плечи, чувствуя, как холод сковывает тело. Штаны вымокли. Камни мокро поблескивали вокруг. И все же к последнему ведру Фьольвир краснел кожей уже сам по себе, без крови.
— Теперь меня, — сказал незнакомец, вручая Фьольвиру цепь.
Он скинул хельк, везинг и, косматый, буйно поросший черным и пегим волосом, раскинул руки. Лицо его так и осталось пустым. Проступали в нем смутные, нечеткие человеческие черты, но время от времени оно вдруг вытягивалось, примеряя на себя хищную волчью пасть, кабанье рыло или лошадиные ноздри.
Дрожащий от холода Фьольвир опустил ведро в колодец. Цепь размоталась, и ведро брякнуло в стенку.
— Осторожнее, арнасон, — сказал незнакомец.
— Не понимаю, зачем это нам, — сказал Фьольвир.
Дождавшись плеска, он стал вытягивать цепь обратно. От работы мышц по телу растекалось тепло.
— Что — это? — спросил Унномтюр.
— Ну, мыться. Подумаешь, кровь!
— Здешний хозяин от капли крови может впасть в безумие. Тогда ни мне, ни тебе не поздоровится, арнасон. Лей!
Фьольвир плеснул водой. Незнакомец принял залп беззвучно, капли заискрились на кончиках волос.
— Еще!
Фьольвир снова опустил ведро. Шершавые железные звенья заскользили в ладонях, оставляя на коже крапины ржавчины.
— А где этот хозяин сейчас?
— Там, — Унномтюр качнул космами, указывая на ворота в дальнем конце двора.
Ворота были выломаны. Одна створка лежала плашмя, другая представляла из себя измочаленные остатки бревен, едва удерживаемых вместе брусом и железной полосой понизу.
— А почему не выходит?
— Все тебе скажи, — фыркнул незнакомец. — Лей!
Фьольвир выдернул ведро из горловины колодца и опрокинул его на подставленную голову. Вода покраснела.
— Ух, хорошо!
Унномтюр заплясал по камням, смахивая волосы в стороны и растираясь. Лицо его треснуло широкой улыбкой.
— Еще? — спросил Фьольвир.
— Конечно! — воскликнул незнакомец.
Фьольвир принялся разматывать цепь.
— Здешний хозяин — хранитель ключа, — пояснил незнакомец, сделав небольшой круг перед колодцем. — Посажен Йоруном на одно место и двинуться никуда не может.
Он покрутил руками, будто крыльями мельницы.
— А Мтаг?
— Что — Мтаг?
— Ну, он здесь был?
— А ты как думаешь? Ворота — это как раз Мтаг.
Унномтюр шумно выдохнул и несколько раз присел, видимо, чтобы не зазябнуть. Фьольвир потянул вверх потяжелевшее ведро.
— И кто кого? — спросил он.
— Сейчас пойдем, и увидишь.
Ведро застряло. Звонко закапали капли. Фьольвир намотал цепь на кулак и дернул, но ведро только стукнуло дном о близкую стенку.
— Что там? — подошел незнакомец.
Он заглянул в горловину. Увы, высмотреть что-то в гулкой колодезной тьме было совершенно невозможно.
— Зацепилось, — сказал Фьольвир.
— Вот все у тебя так, арнасон, — сказал незнакомец. — За что зацепилось? Там не за что цепляться.
— Я не знаю.
— Ох, арнасон, — Унномтюр взялся за свободный участок цепи. От его тела веяло кислым жаром. — Ну-ка, вместе.
Они потянули. Цепь скрежетала, ведро не двигалось, вода капала.
— Да что там? — пробормотал незнакомец.
— Может, корень? — предположил Фьольвир.
Его спутник, на удивление, согласился.
— Может, — он повел плечами, давая себе роздых, и снова стиснул пальцы на цепи. — Давай — ка, медвежий сын, еще раз.
Фьольвир поднатужился. Унномтюр засопел рядом. Они слитно, на едином выдохе, выбрали на локоть цепи. Ведро громко плеснуло водой, дернулось, но все-таки пошло вверх. Правда, пошло оно тяжело, и Фьольвиру показалось, будто он зачерпнул не воды, а земли или камней.
— Давай — давай, — подбадривал и себя, и Фьольвира незнакомец.
Возможно, он подбадривал и ведро.
Цепь шла до того туго, что Фьольвир мгновенно вспотел. А еще почувствовал, как заныл бок, несколько дней назад раскроенный кааряйнами. Вроде бы и схватилось, и затянулось рубцом, а ну как расползется по новой.
— Еще! — потребовал незнакомец. — Еще!
Плечом в плечо, перехватываясь, они буквально по звену выбирали цепь. Было даже удивительно, что же они такое поднимали.
Бам! — ведро взвилось вверх, рассыпая ледяные брызги. Фьольвир задрал голову, наблюдая за его полетом, и тут же был сбит незнакомцем с ног.
— Берегись!
Они повалились в разные стороны. Ведро с хрустом брякнулось на камни, из него вылетела влажная плашка. Но не это было опасностью. Фьольвир уловил движение воздуха, темно-зеленое, чешуйчатое тело мелькнуло над ним, а острый коготь прочертил кривую над головой. Ах, ты, тварь! — подумал он и уже собирался вскочить на ноги, как получил в бедро то ли бревном, то ли хвостом. Сила удара была такова, что он сделал три или четыре полных оборота, в кровь разбивая локти и колени о камни.
А ведь только вымыл!
— Арнасон!
На мгновение Фьольвир потерял ориентацию. Где земля? Где небо? Где колодец? У него даже не сразу получилось подняться.
— Да! — прохрипел он.
— Мне нужна твоя помощь! — крикнул незнакомец.
Он со свистом крутил колодезную цепь. А напротив него, мягко перебирая шестью лапами, то вправо, то влево, перебегала чешуйчатая тварь. Не решаясь атаковать, она искала слабину в защите Унномтюра.
Фьольвир такой твари не видел никогда. Она была похожа на гигантскую ящерицу с гротескной человеческой головой. Широкая пасть. Глаза-блюдца. Роговые наросты вместо ушей. По позвоночнику вдоль тела к хвосту тянулся костяной гребень, а на конце хвоста имелось утолщение, с которым бедро Фьольвира, кажется, уже свело знакомство.
— И… иду.
Выпрямившись, Фьольвир нашел глазами топорик.
— Нет! Нет! — крикнул Унномтюр, продолжая яростно вращать цепь. — Не двигайся! Ты ее не одолеешь!
Фьольвир замер.
— А что тогда?
— Стой.
Цепь свистнула. Железо выбило искры о камни. Тварь, шипя, успела переместиться. Но Унномтюр, похоже, и не рассчитывал попасть. Его задачей было лишь расчистить путь к Фьольвиру.
— Не уворачивайся!
В три больших шага незнакомец оказался рядом со своим спутником и подпрыгнул, целясь коленями ему в грудь.
— Эй! — только и успел издать вопль Фьольвир.
Далее последовал удар, но вопреки ожиданию Фьольвира не отбросило назад, он даже устоял на ногах, а вот незнакомец, словно был до воздушности легок, отвалился в сторону и упал мешком.
На пустом лице проклюнулись два неподвижных синих глаза.
Фьольвир наклонился к Унномтюру, чтобы растормошить его, но почувствовал вдруг, что не он управляет собственным телом. Он станцевал какой-то дикий, с похрустыванием конечностей танец и от этого едва не закричал от ужаса, но услышал, как внутри, в голове, зазвучал голос незнакомца.
«Тише, арнасон, — сказал Унномтюр. — Это я».
«А к — как?..» — заикаясь, попытался спросить Фьольвир.
Только Унномтюр не дал ему продолжить.
«Нет времени, арнасон. Ты, главное, не мешай мне. Я все объясню. Вот разберемся с подарочком Мтага…».
Фьольвир обнаружил, что пальцы его сжались на звеньях цепи, а вторая рука играючи подхватила разбитое ведро. Все эти действия, начиная от прыжка и танца и заканчивая подбором предметов, уложились в три или четыре вдоха. Впрочем, и этого оказалось много. Тварь не собиралась ждать, пока Фьольвир станет для нее угрозой, и ринулась на него, перебирая лапами так, что невозможно было определить, где она окажется в следующий момент.
Маттиорайс точно пропал бы. Но Маттиорайс с Унномтюром внутри был уже не так прост и беспомощен.
Тварь бросилась влево, под руку с цепью, в то время как хвост ее загнулся вправо, намереваясь сбить Фьольвира с ног.
«Ишь мы какие!» — весело произнес незнакомец.
Фьольвир и не знал, что может так прыгать. С места, без толчка, на высоту человеческого роста. Ух! Хвост просвистел внизу, вычертил полосу по камням. Фьольвир — Унномтюр тут же, не задумываясь, перекрутившись, отправил ведро в морду твари. Ведро разлетелось в щепки, перекушенное зубастой пастью, но на цепь, пущенную следом, у твари уже не было времени среагировать. Железо ожгло ей бок и передние лапы. Бессильное рассерженное шипение было ответом.
Поджав одну из лап, тварь сноровисто отступила и, постукивая хвостом, уставилась на противника круглыми глазами. Почти человеческое лицо исказила гримаса.
Под немигающим взглядом Фьольвир нарочито медленно снова намотал цепь на руку, пнул остатки ведра и, наклонившись, подобрал топорик. Каждое его действие сопровождало кровожадное щелканье зубов.
«Теперь смотри, что могут герои», — сказал незнакомец.
«А я…» — произнес Фьольвир.
Но Унномтюр уже бросил его тело вперед. Это было удивительно быстро. Первый шаг — прыжок. Второй шаг — полет.
Тварь заскользила в сторону, но так, словно была медлительной и дряхлой. Ее лапы еще только отрывались от камней, а обмотанная цепью рука Маттиорайса уже почти достигла надутого кожаного мешка под роговой пластиной на ее голове.
«Я очень быстр», — подумал Фьольвир.
Баммм!
Жуткой силы удар буквально подбросил тварь в воздух. Она с размаху шлепнулась на гребень и открыла бледно-желтое брюхо в мелкой, выпуклой чешуе. Глаза-блюдца заволокло белой пленкой. Топорик во второй руке Фьольвира тем временем заходил словно сам по себе, выскабливая чешую и вырубая из твари куски плоти. Густая черная кровь потекла из ран. Ток-ток-ток-ток — только и слышал Фьольвир.
Ах!
Тварь, опомнившись, вздрогнула, выгнулась всем телом, и неожиданный взмах одной лап едва не распорол Фьольвира наискось. Только Унномтюр внутри него был к этому готов.
«В оба глаза, арнасон!».
Фьольвир ощутил, как могучая сила легко откидывает его назад, а лапа пролетает впустую там, где он только что стоял. Останавливая движение, мокрый камень стукнул в босую пятку.
Тварь перевернулась, издав кашляющие звуки. Из-под лап у нее текло и брызгало черным. Она едва не поскользнулась на собственной крови, неуклюже перемещаясь к крепостной стене. Почти человеческое лицо там, где приложилась обмотанная цепью рука, вспухло желваком.
«Славная работа, как думаешь?» — спросил незнакомец.
«Наверное», — сказал Фьольвир.
«Какой-то не героический ответ, — сказал Унномтюр. — Ладно, закончим начатое. Оставлять в живых ее нельзя».
Тело Фьольвира послушно отозвалось на желание незнакомца. Прыжок, другой — и вот уже тварь отступает, обессилено шипя и клокоча. Лезвие топора чуть ли не играючи отбило вялый взмах хвоста.
«Куда ж ты против героя!».
Унномтюр, похохатывая, загнал тварь в угол, сломав ей большинство лап и превратив лицо в жуткую маску. Цепью он высадил ей из пасти почти все зубы и лишил одного глаза-блюдца.
Кровь под тварью образовала лужицу. Бежать ей было некуда. Две стены, смыкаясь, поднимались на четыре крафура. Только какой-нибудь головокружительный прыжок вверх мог спасти тварь. Но она уже обессилела и выглядела жалко.
«А? Красота!».
Унномтюр в теле Фьольвира отступил, смахивая черное с бороды. Лапы у твари подломились, и она шлепнулась на брюхо. Что-то внутри нее хлюпнуло. Уцелевший глаз-блюдце повело в сторону.
«Ну, — сказал незнакомец, — последний удар — твой. Пора закрепить твое героическое обучение».
Фьольвир посмотрел на тварь.
«Она сдохнет и так».
«Самая большая глупость, — сказал Унномтюр, — оставлять своих врагов в живых. Не стоит думать, что они проникнутся к тебе благодарностью».
«Но сам Йорун пожалел Хэнсуйерно…»
«Не равняй себя с богом, арнасон! Потом они все-таки единоутробные братья. А эта тварь тебе родственник? К тому же, отправить брата в подземный мир… Не знаю, жалость это или изощренная месть. Я склоняюсь ко второму».
Фьольвир перевел взгляд на топорик в своей руке. Острие украшали зазубрины, на лезвии, как накипь, образовался черный узор.
«Это обязательно?».
«О, Йорун!».
Под управлением нетерпеливого Унномтюра Фьольвир сделал шаг вперед и одним ударом раскроил череп твари. Кровь полилась густым, вязким потоком. Глаз твари помутнел и закрылся чешуйчатым веком. Лапы разъехались.
«Вот теперь все, — с удовлетворением сказал незнакомец. — Неси меня ко мне. Я переселюсь обратно».
Фьольвир шагнул к лежащей у колодца фигуре. Касание волосатой груди — и он ощутил, как будто лишился наполняющей его силы. Даже упал на колено. Унномтюр, оказавшись в своем теле, тут же сел.
— Ну как? — повернул он голову. — Хорошо быть героем?
Фьольвир оглядел измазанные черной кровью грудь и живот.
— Не очень.
— Почему? — Незнакомец, поднявшись, принялся собирать одежду. — Тебе разве не понравилось?
— Но это же был не я, — сказал Фьольвир.
— Потому что пока так, — сказал Унномтюр, запахиваясь в везинг. — Обычно герой — это он сам, но у нас, как ты понимаешь, не совсем обычная ситуация.
— И снова мыться.
— Чего уж теперь? Обойдемся.
— Не нужно?
— Нет. Пошли.
Подпоясываясь, Унномтюр направился к воротам. Фьольвир, как мог, счистил кровь, смочив ладони в лужице, натекшей у колодца, потом натянул рубаху и двинулся следом.
За разбитыми створками был подъем из десятка каменных ступеней. Одолев их, Фьольвир оказался на широкой, округлой площади, выложенной черными и серыми плитами. С одной стороны площадь опоясывали низкая стена из розового камня. С другой стороны высилось крепкое, мрачное здание, сложенное из крупных, ноздреватых блоков. Здание украшали темные колонны, и часть из них беглецами отступали от правого крыла, словно стремясь продолжать строение и дальше.
Вся площадь была уставлена постаментами.
На взгляд их было больше двадцати, но статуи, которые когда-то на них стояли, были все разбиты, и мрамор, песчаник и известняк усыпали площадь, застыв где внушительными валунами, где нагромождениями камней.
В остатках угадывались фрагменты человеческих и нечеловеческих конечностей и тел.
Самый крупный постамент располагался перед зданием. На неровном, неряшливо отесанном камне, похоже, когда-то, свесив ноги, сидел могучий каменный исполин, но и он не избежал разрушения и был повержен, разбит на кусочки, которые густо покрыли плиты у постамента.
О том, что это был именно исполин, можно было понять по сохранившейся — от стопы до колена — мраморной ноге, которая уткнулась в неровность камня. Фьольвир видел даже прожилки вен.
Размером часть ноги была с него целого.
— М-да, — сказал незнакомец.
Постояв у постамента, он завертел шеей, потом, видимо, заметив нужное, двинулся туда. Взяв влево, незнакомец присел перед крупным, высотой ему по плечи валуном.
— Иди сюда, арнасон! — позвал он.
— А где хозяин? — спросил Фьольвир, выбирая, куда поставить ноги, чтобы не разбить их о камни. — Мтаг его убил?
— Не совсем.
— А что?
— Подойди, и сам увидишь.
Фьольвир перебрался через кучу известняка и оказался рядом с Унномтюром.
— Ох, Йорун! — вырвалось из него.
Валун, у которого присел незнакомец, был частью каменной исполинской головы. Покатый мраморный лоб пересекали две крупные морщины, упираясь в излом, проходящий через правое надбровье и переносицу. При этом уцелели лишь левая щека, левый, закрытый веком глаз и мочка уха.
— Вот, полюбуйся на хозяина первого ключа, — сказал незнакомец.
Какое-то время Фьольвир рассматривал валун.
— Он был статуя?
— Он был Эйяльтог, каменный великан. А вокруг было его воинство. Но, как видишь, воинство не устояло.
— И куда мы теперь?
— А вот сейчас и спросим.
Унномтюр без всякого почтения пнул носком свейки мраморную щеку, оставляя мокрый след.
— Эй, Эйяльтог! — крикнул он, наклонившись, прямо в сомкнутое веко. — Хватит уже притворяться!
— Стыдно! — внезапно прогудела площадь.
Голос, казалось, шел из-под плит, заставляя их вибрировать. Фьольвир едва устоял на ногах.
— Он жив! — воскликнул он.
— Он и не умирал, — сказал незнакомец.
— Я — бессмертный, — подтвердил разрушенный великан. — Эйяльтог, сильный и могучий. Хранитель первого ключа. Только я не смог, не смог…
Он застонал, и мелкие камешки заскакали по плитам.
— А что ты хочешь? — сказал Унномтюр, прохаживаясь. — Тебя разбил Мтаг, один из первых учеников повелителя подземного мира.
— Все равно, — выдохнул Эйяльтог, и валун открыл глаз с рубином вместо зрачка.
Глаз уставился на Фьольвира.
— А это кто? — спросил исполин.
— Герой, конечно же, — сказал незнакомец. — Фьольвир Маттиорайс, медвежий сын, арнасон из арнасонов.
Эйяльтог хмыкнул.
— Не чую в нем силы.
— А в себе? — ехидно спросил Унномтюр. — В себе чувствуешь? Божественную помощь и богов чувствуешь?
Исполин прикрыл глаз.
— Странно, — прогудел он через несколько мгновений. — А я-то думаю, почему мне так тяжело снова собраться в целое.
— Боги, друг мой, — пыфф! — Унномтюр изобразил маленький взрыв, когда сжатые пальцы, распрямляясь, разлетаются в стороны вместе с ладонями. — Уже пять лет как.
— Пять лет! — ужаснулся Эйяльтог.
— Здешних пять лет, — уточнил незнакомец. — Сам понимаешь, время в разных местах течет по-разному. Кому год, кому месяц. Ты и проиграл-то Мтагу потому, что тот дождался, когда власть богов повсюду ослабнет.
Исполин сверкнул рубиновым зрачком.
— Я так и знал! — громыхнул он так, что камни из разных куч перемешались между собой. — Какой-то макафик будто бы сильнее меня! Я даже Тот-Камота победил, а он был не чета человечку.
— Тем не менее…
— А где Йорун? Стергрун? Офнир? Их жены?
— Их нет, — сказал незнакомец.
— Что, все ушли воевать с вахенами? — удивился Эйяльтог. — Все-все? А почему меня не позвали?
— Все сложнее, мой друг.
Морщины на лбу исполина сделались крупнее.
— Как это?
— Ты видел у Мтага шкатулку? — спросил Унномтюр.
— Нет.
— Он носит ее с собой. Это шкатулка Телеотта.
Унномтюр вкратце рассказал Эйяльтогу, что произошло и чего хочет макафик. По мере рассказа глаз великана сверкал все яростней.
— О, Генгиль, мать всего сущего! — воскликнул он, когда Унномтюр умолк. — Этому Телеотту руки бы пообрывать! А потом Хэнсуйерно! А потом — Мтагу! Или наоборот. Надо же такое придумать!
— У Мтага, должно быть, осталось не много сил, — вернул его к действительности Унномтюр.
— О, да! — прогудел исполин. — Я ему показал! Он едва меня одолел! Еще немного, и я бы прихлопнул его как муху. Или как шмеля.
— А куда он пошел, не знаешь? Тонкий путь, как я думаю, ему пока не открыть.
Эйяльтог хмыкнул.
— Здесь одна дорога, в город Хройтхельм. Спуститесь к подножью, увидите. Там верят в Офнира и в меня, — с гордостью сказал он. — Офнир им настроил всего, а я у них хранитель.
— На сколько он нас опережает? — спросил Унномтюр.
Великан задумался.
— Это сложно. Я ж разбитый лежал.
— Понятно, — сказал Унномтюр. — Ладно, ты собирайся. Мы пойдем.
— Я быстро! — пообещал Эйяльтог. — А то как так? Вахены ринутся, а я в беспорядке…
— Арнасон, — позвал Унномтюр.
Он направился в дальний конец площади, где стена из розового камня поднималась уступами и зубцами. В ее теле виднелся широкий проход, окаймленный поверху красной тканью. Фьольвир, словно очнувшись, двинулся вслед за незнакомцем, досадуя на то, что мелкие камни так и норовят попасть под пальцы босой ноги.
— Эй, герой! — окликнул его исполин.
Фьольвир обернулся.
— Да?
— Еще поборемся. Посмотрим, кто сильнее! Только без всяких штучек, понял? Я со своими ребятами, а ты один.
— Но разве так честно?
— Конечно! Никто не жаловался. Ты герой или нет?
— Не знаю.
— О, Генгиль, мать всего сущего! Что за люди валятся на мою голову? — услышал огорченное бормотание исполина Фьольвир, но предпочел больше не оборачиваться.
— Ты идешь? — поторопил Унномтюр.
— Да.
Створки в проходе были прикрыты, но легко подались. Их Мтаг не разбил — то ли сил не было, то ли необходимости. Дорога серыми извивами сбегала по склону, делила стылое черное поле далеко внизу на неровные части, скользила по деревянному мосту и упиралась в городскую стену.
За стеной теснились черепичные крыши. Крыш было много, и часть из них пряталась за холмом. Вились дымки из труб.
— Хройтхельм? — спросил Фьольвир.
— Он самый, — сказал незнакомец.
Они пошли по дороге. Фьольвиру скоро надоело прихрамывать, он стянул свейку и зашагал босиком. Густая облачная пелена текла по небу. Ветер, налетая злыми порывами, трепал на Фьольвире рубаху, которая и так была едва жива. Унномтюру было хоть бы что. Оно и понятно — не человек, холода не испытывает. Но везинг зачем-то напялил.
То слева, то справа от дороги всплывали столбики ограждения с подвязанными между ними жердями. Встретившаяся им телега, лишенная передней оси, смотрела днищем в небо с обочины.
— Ты бывал в таких городах, арнасон? — спросил Унномтюр, кивая на Хройтхельм.
— Я был в Гуйноссе, Бергрейме, Хилльдуфе, — принялся перечислять Фьольвир. — В Хилльдуфе домов не меньше.
— И чтобы бог их отстроил?
— Такого, наверное, не было.
— Увидишь, — пообещал Унномтюр. — Офнир между братьями — непревзойденный строитель. Уж построит так построит. Хоть из чего. Хоть из кизяка и веток. И веками стоит! Красота! Случались, правда, с ним и промашки. Если не в настроении или в задумчивости, такого может поналепить…
— Какого? — спросил Фьольвир.
— Есть город Фатам. Слышал?
— Нет.
— И слава Йоруну! Войти в город можно легко. Одиннадцать ворот! Колодцы, сады, фонтаны, дворец правителя с колоннами и высоченной башней, дома горожан — ни одного одинакового, все с террасами и дворами, и стоят ярусами — один над другим. Арки, улицы верхние, улицы нижние, лестницы и переходы. Беда одна — покинуть его почти невозможно.
— Почему? Стража?
— Да нет, — качнул головой незнакомец, — там не стража. Там — время.
— Как это?
— Когда Офнир строил его, он случайно или намеренно сделал помещения и улицы, отдельные комнаты и лестницы разновременными. Вошел ты, скажем, в дом, а в нем время течет не так, как снаружи. На долю, на две вперед или назад. Или вообще скачет то туда, то обратно. И выйти никак.
Фьольвир нахмурился, не понимая.
— Почему это?
— Потому что ты находишься в одном временном потоке, а улица в другом.
— Так что мне мешает? Дверь же осталась на месте, так? Почему я не могу открыть ее и выйти?
— Потому что… Вот, смотри.
Унномтюр нагнулся и подобрал булыжник с обочины. Несколько раз подбросив его в ладони, он предъявил камень Фьольвиру.
— Видишь?
— Вижу, — кивнул Фольвир. — Камень.
Незнакомец перекинул его спутнику.
— Сожми.
— Пожалуйста.
Фьольвир обхватил булыжник пальцами.
— Можешь ты стиснуть руку с камнем в кулак? — спросил Унномтюр.
Фьольвир напряг пальцы, но потом мотнул головой.
— Камень мешает.
— А теперь?
Унномтюр выхватил булыжник. Фьольвир фыркнул.
— Теперь-то легко.
— А теперь представь, — хитро прищурился незнакомец, поймав спутника за запястье, — что у тебя в руке нет камня. Но вдох назад был. И пальцы твои существуют как бы этот вдох назад. Сам ты здесь. А пальцы там, и сжать их ты не можешь, потому что в твоих пальцах, что вдох назад, все еще находится этот камень.
— Но камня же нет!
Унномтюр вздохнул.
— Хорошо. Давай так, хотя, думаю, я зря тебе это объясняю. — Он подбросил булыжник вверх. — Где камень?
Фьольвир поднял голову.
— В небе.
Они оба подождали, пока булыжник упадет на землю.
— А сейчас где? — спросил Унномтюр.
Фьольвир помолчал. Он искал подвох.
— На дороге, — не слишком уверенно ответил он.
— Встань рядом.
— Так?
Фьольвир сделал шаг.
— А теперь представь, что камень все еще в небе, — сказал Унномтюр. — Ты стоишь, а я его подбросил. И если что, он упадет точно тебе на макушку. В этом времени он уже упал, а во времени чуть раньше еще только падает.
— Так я отшагну.
— Нет-нет. Как? Ты его даже не видишь. Его нет в твоем времени.
Фьольвир подумал.
— Тогда почему он должен упасть мне на голову? — спросил он.
— Э — э… — сказал Унномтюр, — тут ты прав. Но я же не о том, что камень обязательно упадет тебе на голову. Я о том, что вы с камнем существуете в разных долях времени. Вы не совпадаете. Ты здесь, он — все еще в небе. Так и с выходом из комнаты.
Фьольвир почесал затылок. Видно было, что ему не хочется огорчать своего спутника непониманием.
— А Офнир… — произнес он. — Зачем он это сделал?
— О, спроси что-нибудь полегче! — воскликнул Унномтюр. — Офнира даже братья не всегда понимают. Где уж мне? Он бог, в общем-то, нормальный, но, знаешь, и на него иногда находит.
— Просто, как там люди-то?
Незнакомец пожал плечами.
— В Фатаме? Живут. Иногда даже встречаются.
— Что? — удивился Фьольвир. — А что едят?
— Ну, представь, — сказал Унномтюр. — Есть у тебя кус мяса. Пожарил ты его, повесил над очагом, и все — оно застыло во времени. Проголодался, забираешь кусок в свое время, но в прошлом это мясо, как можно понять, никуда не делось, не так ли? Оно все еще существует, там, в прошлом. В общем, в следующий раз тот же кусок можно взять снова. Только на долю времени раньше.
— Ради Йоруна — все! — взмолился Фьольвир. — У меня сейчас голова треснет! Дай мне лодку! Я уплыву в Тааливисто.
— На самом деле, все это только на первый взгляд сложно, — заявил незнакомец. — Ты поймешь. Потом.
Они спустились, наконец, по склону к подножью, к одинокому каменному домику и широкому ровному месту, где, судя по следам колес, разворачивались, перегружались телеги. Фьольвир оглянулся. Кромка крепостной стены, за которой лежал раздробленный каменный исполин, розовела высоко вверху.
Ветер притих. В облачной пелене появились разрывы, и в эти разрывы то и дело плескало солнце. Стало ощутимо теплей. Справа и слева от спутников потянулось черное, недавно вспаханное поле.
— А почему мы не торопимся? — спросил Фьольвир, забегая вперед.
— Потому что Мтаг в Хройтхельме, — ответил Унномтюр. — Куда спешить?
— Он же взял ключ!
— Да. И Эйяльтог не был ему большим препятствием, как бы великан ни утверждал обратное. Увы, не очень умные создания нашего Йоруна почему-то всегда считают себя великими и непобедимыми. Видимо, берут это от своего создателя. Эйяльтог — из таких, и бахвальству его, конечно, верить нельзя. Но Мтаг открывал тонкий путь. Ведь так? И, судя по дождавшимся нас кааряйнам, влил в них прорву своего драгоценного эйхе. Кроме того, достать ключ из груди великана — совсем не то, что победить великана, арнасон. Еще эйхе. Нет, мой друг, Мтагу в любом случае понадобилось бы время, чтобы восстановиться, и оно еще не вышло.
— Так, может, Мтаг ушел дальше!
— Зачем? — удивился незнакомец. — Люди в Хройтхельме всегда под рукой, почувствует Мтаг, что оправился, тут же с их помощью откроет тонкий путь к следующему ключу.
Фьольвир аж подпрыгнул.
— Так тем более надо спешить!
Унномтюр покосился на спутника.
— Ты видишь дымы, арнасон?
Фьольвир прищурился.
— Да, — сказал он, глядя на тонкие ниточки дыма над приближающейся городской стеной.
— Что это? — спросил Унномтюр.
— Ну, топят печи.
— Правильно. Значит, что? Значит, ничего еще не случилось. А вот нас, арнасон, в этом случае могут встречать.
— Кто?
— Мтаг, конечно. Но вряд ли он сам. Он, как паук, сидит где-то в центре паутины, а люди для него — ниточки. За какую потянет, та перед нами и объявится. Ты же, кажется, знаешь, как макафик овладевает разумом человека?
Фьольвир вздрогнул, мотнул головой.
— Мне рассказывали, — сказал он.
— Для него это просто, — сказал Унномтюр. — Достаточно уколоть палец человеку и получить каплю его крови. Но иногда и этого, арнасон, не нужно. Макафики могут подчинять людей одной силой своего эйхе.
Поле кончилось, уткнулось в ограду. Спутники остановились у бревенчатого моста, перекинутого через ручей. Русло его, похоже, было расширено и углублено вручную. Склон на противоположной стороне поднимался отвесно.
До стены, которой отгораживался от мира Хройтхельм, оставалось никак не больше тридцати крафуров. Стена была серой, неровной, необычной. Она поднималась на высоту пяти человеческих ростов, то тут, то там выгибаясь фальшивыми арками. Между арками камень выступал вперед, словно исполины вроде Эйяльтога просунули свои серые носы сквозь кладку, и те застряли там, схваченные раствором.
Ворота же имели треугольную форму.
Незнакомец пихнул Фьольвира в плечо. На пустом лице проклюнулся голубой глаз и подмигнул Маттиорайсу.
— Ну? Как тебе?
— Стену тоже Офнир делал?
— А как ты думаешь? Он, конечно!
Фьольвир посмотрел на кривые зубцы, бегущие от выступа к выступу.
— Мне не нравится, — сказал он.
— Ой-ей! Много ты видел, арнасон!
— Все равно не нравится.
— Значит, ты тоже не особенно-то любишь богов, — с каким-то не совсем понятным удовлетворением констатировал Унномтюр.
— Почему? Дурацкая же стена!
— И Офнир, стало быть, дурак.
— Неправда.
— Да я молчу, молчу, — сказал незнакомец.
Они почти миновали мост, когда треугольные ворота треснули вертикальной щелью. Щель расширилась, выпуская к спутникам одинокую человеческую фигурку в алом везинге или чем-то подобном. Фьольвир потянул из-за пояса топорик.
— Не торопись, — сказал ему Унномтюр.
Человек поднял руку и приблизился неспешным шагом к путешественникам. Стало видно, что это крепкий, плечистый мужчина с подстриженной бородой, подпоясанный, в добротных меховых свейках. Оружия при нем не было. Впрочем, в расходящихся створках уже строились люди, и они были вооружены. Как минимум у двух встречающих Фьольвир разглядел окованные железом копья.
Мужчина остановился в трех шагах и чуть склонил голову, выказывая уважение.
— Доброго пути, гости, — сказал он на понятном общем языке. — Назовите себя.
Унномтюр подтолкнул спутника, чтобы отвечал первым.
— Фьольвир Маттиорайс, — прижал ладонь к груди Фьольвир.
Мужчина кивнул. Взгляд его серых глаз переместился на Унномтюра. Тот стянул хельк с кудлатой головы и явил свету вполне обычное лицо, неуловимо схожее с физиономией Фьольвира.
— Гульдир Маттиорайс!
Кулак стукнул в грудь. Мужчина прищурился и во второй раз кивнул уже с заминкой, принимая сказанное.
— Къяр Кольдафн, начальник стражей, — представился он. — Вы в город или через него?
— В город, — сказал Унномтюр.
— К нам редко приходят по этой дороге, — сказал мужчина. — Обычно это посланники или беглецы. К кому мне стоит отнести вас?
— Ни к тем, ни к другим, — ответил Унномтюр. — Мы путешествуем.
Начальник стражей хмыкнул.
— Значит, вы простые путешественники? — Он пошевелил ноздрями. — Нет-нет. От вас пахнет…
Фьольвир тут же нырнул носом в подмышку.
— Да нет…
— Ничем от нас не пахнет, — заявил Унномтюр.
Къяр Колдафн улыбнулся.
— От вас пахнет эйхе и богами. И кровью.
Его подчиненные тем временем выстроились перед воротами в две неровные линии, образуя короткий коридор. Всего стражников было шесть. Один, насколько видел Фьольвир, был толст. Еще двое были совсем мальчишками. К серьезным воинам, пожалуй, можно было отнести только высокого и угрюмого копейщика, который стоял крайним справа. Взгляд его был обманчиво-скучающ.
— Боги исчезли, — сказал Унномтюр.
Начальник стражей кивнул.
— Мы заметили.
— И кровь не наша.
Къяр снова кивнул.
— А как там наш исполин? — поинтересовался он.
— Разобран на части, — ответил Унномтюр.
— Это не удивительно, вы же простые путешественники.
— Это действительно так. Он был разбит раньше.
— Что ж, — начальник стражей отступил в сторону, — это не так уж важно. С вами хотят встретиться.
Унномтюр посмотрел на Фьольвира.
— Мы готовы, — сказал он.
— А ты, Гуннар, значит, за обоих отвечаешь? — хмыкнул Къяр. — Брат твой, кажется, что-то молчалив. Да еще и босоног. Вы же братья?
— Братья, — подтвердил Унномтюр. — Только я — Гульдир.
— Прости. В первый раз не расслышал, Гульдир, — сказал начальник стражей и пошел к воротам. — Идите за мной.
— Во дворец?
— Увидите.
Къяр миновал своих подчиненных. Фьольвир как бы невзначай поправил топорик. Унномтюр накинул хельк на голову. Стражники пропустили их и сомкнулись за спинами. То ли почетное сопровождение, то ли конвой. Представляй, как хочешь.