Почти всю ночь она не могла заснуть, так волновалась. А еще ей очень хотелось поймать тот момент, когда она превратится в кого-то другого. Это было очень детское ощущение. Мечта, с которой мы рождаемся и которая у большинства из нас никогда не сбывается. Только Золушка однажды превратилась в принцессу, да и то случилось это с ней не во сне.
«А вдруг я стану зверем? — думала она. — Или рыбой? Вдруг им нужен еще один карп для нечетного числа? И потом, никто не говорил, что останешься человеком. Буду плескаться в бассейне, рассматривать мозаику и бояться щекотки…»
Она снова и снова ворочалась, перескальзывала с одного на другой край огромной кровати по холодной шелковой простыне, не знала, куда пристроить голову. Сон не шел. Она сама его прогоняла.
Вдруг она вспомнила, что в детстве хотела быть дельфином. Непонятно, откуда взялось это воспоминание, но она очень ярко его почувствовала. Тогда она хотела стать дельфином, свистеть что-то непонятное и разговаривать молча. Чтобы не путаться в длинных фразах, а просто повернуть хвостом — и все тебя поняли. Она бы дружила с китами и форелями, хотя они никогда не водятся вместе, но ведь это самые красивые рыбы. Качалась бы на волнах, обманывала акул, а иногда попадалась в чьи-нибудь сети. Потом решала бы из них вырваться и долго-долго отсиживалась в водорослях, вся израненная. Хотя, если подумать, а чем это отличалось от ее нынешней жизни?
Или балериной? Да, если бы можно было проснуться балериной. Летать в чьих-то руках, ловить букеты и аплодисменты, плести интриги, бинтовать усталые ноги и помогать мужественным партнерам засовывать в свои колготки шерстяной носок. Она читала, что они так делают.
Нет. Лучше не так. Лучше было проснуться в старом французском фильме. Быть похожей на Жанну Моро в молодости, когда ее еще не перекосил инсульт. Хотя и перекошенная она была чудо как хороша. Оказаться в старом фильме, ходить ночью по узким парижским улочкам под унылый саксофон, рыдать в стильной телефонной будке и кричать какому-нибудь Жюлю: «Жё тем!»
Нет. Она открыла глаза и стала смотреть на перламутровые льдинки, которые переливались над кроватью, играя с лунным светом.
Почему ей так захотелось убежать из своей спокойной, сложившейся жизни? Неплохая зарплата, два диплома, новая работа, дорогая машина, квартира в центре и без пяти минут диссертация, которой она собиралась удивить психологический мир. Более широкое поле для деятельности трудно было бы придумать. Заманчиво исследовать то, чего никто никогда не видел.
Она была счастлива еще до того, как стала заниматься счастьем.
Просто сама не знала об этом. Все шло как будто само собой, а ей этого казалось мало. Она ждала чего-то сказочного, а оказалось — тогда она и жила в сказке, просто оттуда, из сказки, плохо было видно окружающую действительность. Она активно разыскивала принцев, а свой собственный, как выяснилось, все время был под рукой, превращенный неизвестной злой колдуньей в недостаточно богатого и недостаточно красивого, то есть в непринца. Это потом, сейчас, складывая в таблицы циферки чужих гормонов и сравнивая миллионы анкет самых разных людей, она догадалась, что жила тогда на седьмом небе.
Однажды в этом седьмом небе образовалась дырка. С небесами это случается. И Катя оттуда свалилась. «Ничего страшного, — сказала она, даже не испугавшись. — Когда отношения заканчиваются, начинаешь понимать, что у тебя еще есть и ты сама! Вот и здорово!»
Но только это не было здорово. Сама себе она оказалась не нужна. С собой не было скучно, нет-нет, но было сложно. И холодно. Она сделала карьеру, купила квартиру, выставила за ограду замка полсотни никчемушных принцев и решила заняться счастьем, раз оно не приходило само. Ее прежний научный руководитель в университете воспринял идею на «ура», она закончила аспирантуру, исписала километры бумаги, разложила по полочкам химический состав счастья и процессы, которые давали эти заветные ощущения «группе испытуемых». Подложила под все это надежную психологическую основу и окончательно выяснила, что сама ничего в этом не понимает. Тогда она и сбежала на одну ночь в «Снежную кошку». И лежала теперь под перламутровыми льдинками в «Кленовых апартаментах».
Она перебрала еще сотню перспектив собственного перевоплощения, от киношных див до работников отечественных спецслужб. Потом даже убедила себя, что непременно окажется мужчиной. Она твердо решила раз и навсегда объяснить тогда всем друзьям этого мужчины, как нехорошо врать и доставлять неприятности открытым и искренним женщинам, но потом задумалась, представила себя статным брюнетом в костюме от «Хьюго Босс», тут же захотела соблазнить нескольких известных красоток и немедленно поняла, что после этого вряд ли станет им звонить. Слагаемые поменялись местами, но результат остался бы прежним…
Ночь текла дальше, становилась сильнее, обволакивала все вокруг. «Нет, мужчиной я не буду, — думала Катя. — Во мне и так много мужского. Это неинтересно. Со мной должно произойти что-то неожиданное, экзотическое. И осенью». Она вздохнула и прислушалась. Где-то рядом раздалось металлическое жужжание, и часы пробили два раза. «Между двумя и тремя, — подумала она. — Странное время. Вот сейчас все и поменяется!»
Но к этому часу ночь устала с ней бороться, совсем запуталась в ее мыслях и просто высыпала на нее целый ворох снов. Они полетели вниз, как обрывки цветной бумаги, кружась между льдинками, да так и приснились ей все вперемешку.
Она проснулась от запаха. Запахи будят нежнее всего. Они не пищат над ухом и не кричат, что вы опоздали. Кате показалось, что она стала улыбаться до того, как проснулась. Открывать глаза было немножко страшно, а сердце стало беспокойно стучать. Она осторожно открыла один глаз, потом другой. И тут же зажмурилась. Вокруг ничего не изменилось. Как ни странно, она проснулась в той же комнате отеля «Снежная кошка», только пахло в ней теперь карамелью.
Она опять открыла глаза и внимательно посмотрела по сторонам. Комната действительно была та же самая. «Странно», — подумала Катя. Она быстро выпрыгнула из кровати, подбежала к зеркалу и обнаружила, что с ней самой тоже ничего не произошло.
«Может, я теперь иностранка?» — пришло ей в голову. Она быстро просчитала вслух до двадцати, ожидая, что заговорит на иноземном языке или хотя бы с акцентом, но ничего подобного не случилось.
Она долго стояла под душем, размышляя, что же происходит, и в конце концов пришла к выводу, что приключения начнутся, как только она выйдет из номера. «Наверное, из меня сделают шпионку», — решила она.
В комнате она высушила волосы, оделась и посмотрела в окно. Там был вчерашний лес без единого осеннего листика.
В коридоре тоже ничего не изменилось. Она спустилась вниз по дубовой лестнице и в холле наткнулась на приветливую горничную, которая жестом пригласила ее пройти в ресторан. Странно, но вчера вечером этот зал показался ей совсем другим. Сейчас все было светлым, ярким, залитым солнцем и как будто янтарным медом.
Портье в черной жилетке и белоснежной рубашке раскладывал на золотистой скатерти салфетки цвета первой майской травы.
— Прекрасное утро, моя драгоценная гостья! — провозгласил он с ослепительной улыбкой.
— Здравствуйте, господин Валта, — улыбнулась в ответ Катя.
— Вчера вы вели себя весьма элегантно и сдержанно, а сегодня просто потрясающе выглядите, — портье продолжал рассыпаться в комплиментах. — Как я рад, что могу предложить вам этим утром легкий завтрак.
— Что вы, не стоит беспокоиться, я просто выпью кофе. У вас наверняка много другой работы.
— О какой работе вы говорите? Сейчас я в полном вашем распоряжении и буду счастлив, если что-то смогу для вас сделать этим утром. Утро — это необыкновенное время. Как много людей не знают о его существовании.
— Все равно, мне неловко вас отвлекать.
Кате не терпелось спросить, где же все остальные.
— Позвольте. Ведь вы — наша гостья. И вы провели ночь в нашем отеле. Я не большой сторонник правил, но одно из них я знаю четко. Если кто-то подарил вам ночь, то вы как порядочный человек обязаны в ответ подарить утро. Так что можете нами распоряжаться. Что подать вам на завтрак?
— Просто кофе.
— И булочку с шоколадом, — тут же подхватил портье. — И маленький фруктовый салатик.
— Спасибо, — кивнула Катя. — И раз уж вы сами сказали, что я могу вами распоряжаться, то могла бы я попросить вас выпить со мной кофе?
— Что вы хотите у меня спросить, дорогая? — Этот странный портье видел ее насквозь.
— Вас не обманешь. Но мне и в самом деле была бы приятна ваша компания. А узнать я хотела — где все остальные постояльцы? В ресторане больше никого нет.
Портье перебросил через руку полотенце и сказал, уже направляясь в сторону кухни:
— Временное и пространственное нахождение наших гостей является для нас строго охраняемой тайной. Простите. Я должен принести ваш завтрак.
Он ушел, а Катя начала сердиться. «Что же происходит? — думала она. — Почему я — до сих пор я? И до сих пор здесь?» Ведь даже пожаловаться было невозможно. В контракте с агентством «Абажур», разумеется, ни слова не было сказано о какой-то примерке чужих жизней и волшебных превращениях, — эти истории все пересказывали друг другу, но никто из побывавших здесь не жаловался, что с ним не было ничего. «Надо попробовать расспросить портье. Вдруг он хотя бы намекнет, что же мне теперь делать, или проболтается».
Портье как раз вернулся к ее столику с серебряным подносом.
— Кофе. Молочник. Это если вам захочется молочного облачка в кофе, — он кокетливо посмеялся и продолжал ворковать. — Теплая булочка с шоколадом и холодный фруктовый салат. Идеальный завтрак для столь юной и прекрасной особы.
— Спасибо, — поблагодарила Катя. — Простите, господин Валта. Я еще не решила, как мне провести этот день. Вы ведь знаете отель как никто другой. Что вы мне посоветуете?
— А что вас интересует, дорогая? Куда бы вы пошли, окажись вы в другом отеле?
— Не знаю… Купила бы в книжной лавке какую-нибудь психологическую книжку и села бы на балконе читать. Такой, знаете, самоучитель по жизни. Их сейчас много, и некоторые очень неплохие.
— Психологические книжки прекрасны, в этом вы правы, дорогая! — Франс Валта поправил очки и внимательно посмотрел на нее. — У них есть лишь один маленький недостаток, — они не помогают. Не срабатывают. По крайней мере, с такими упрямицами, как вы. Вы ведь сами придумываете свои правила и подчиняетесь только им. А книжная лавка у нас есть. И думаю, вам можно в нее заглянуть. Но психологических книжек мы не держим. Мы продаем книжки для удовольствия. Красивые книжки, от которых становится легко. Или просто большие альбомы со старыми фотографиями. Еще у них там есть чужие потерянные письма и запертые шкатулки. Это ведь одно из самых тяжелых испытаний — запертая шкатулка. Сколько сказок про это написано? Скольким бедным принцессам поручали донести в тридевятое королевство запертую шкатулку с условием туда не заглядывать… Сколько их из-за этого осталось без принцев? А у нас в лавке такие шкатулки можно купить за сущую безделицу и открывать себе на здоровье шпильками. Не хотите попробовать себя в роли принцессы?
— Нет, спасибо. Не думаю, что мне сейчас хотелось бы именно этого.
— А чего бы вам хотелось? Ах, да, вы же занимаетесь счастьем, если я не ошибаюсь?
— Да, я пишу исследование о личностном восприятии счастья…
— То есть, изучаете чужое счастье?
— Я бы так не сказала, это просто масштабное исследование…
— Как бы там ни было, вам же это интересно? Тогда сходите пока к нашей хранительнице музея чайников.
— Куда? — удивилась Катя.
— У нас есть прекрасный музей чайников, моя милая. Это ведь очень добрый и гармоничный предмет, маленький заварочный чайник. Мы их собираем. Так вот там, в музее, у нас есть премилая старушка-хранительница. В этих чайниках ее счастье. Но она так любит их, что постоянно бьет. Просто начинает дрожать от волнения, когда берет их в руки, вот и колотит чайники один за другим. Не успеваем мы пополнить экспозицию, как она опять их перебила… Так и мы поступаем порой с собственным счастьем… — Портье помолчал, потом улыбнулся и сказал: — Побродите здесь. Просто так, загляните в номера, поболтайте с карпами, понюхайте магнолии. Вам у нас понравится. Но сначала допейте кофе и съешьте завтрак. А я пойду, если позволите.
Он слегка поклонился и исчез за дверью кухни.
Катя осталась сидеть за столиком, задумчиво накалывая на тонкую серебряную вилочку фрукты. Странно, но клубника на вкус сильно напоминала ананас, у винограда был явный запах персиков.
Она вышла из ресторана, поднялась наверх по левой лестнице, долго стояла у перил и смотрела вниз на кипарисы и рыб в бассейне, потом разглядывала светильники и двери соседних номеров и наконец подошла к лифту. Перед ней оказалась старомодная кабина с решетками, которая поднималась вверх с шумом и грохотом. Когда она остановилась, Катя толкнула дверь и оказалась в оранжерее.
Она прошла по дорожке, засыпанной золотистым песком, и села на скамейке под огромной магнолией. Кругом были огромные диковинные растения, порхали бабочки размером с блюдце, а магнолия была вся в невероятных розовых цветах. «Что же со мной такое? — вертелось в голове у Кати. — Почему меня обделили? Ведь все же сейчас… даже трудно представить, где они. А чем я им тут не угодила?»
Этот вопрос она задавала себе часто. Ей всегда казалось, что она может работать еще лучше, зарабатывать больше и выглядеть моложе. Даже когда все проходило идеально, будь то на работе или на свидании, она начинала копаться в себе и выяснять, что можно было сделать еще сногсшибательней, чтобы сразить всех окончательно. Она боролась с этими комплексами отличницы, но они все равно побеждали. Она старалась измениться, но жизнь от этого не менялась. Уже давно она встала на прочные рельсы и катилась по ним. Уверенно и монотонно. Все надежды на вспышки ее собственного счастья безнадежно погибали под ее же колесами. Иногда Кате казалось, что она попала в плен сама к себе. Плен был, видимо, одиночный, и других заложников в нем не предвиделось. Она знала все о теоретическом счастье, но совершенно не могла понять, как заставить его в реальной жизни не исчезнуть на следующий день.
Она случайно посмотрела на огромный папоротник и вдруг увидела на нем странный засохший цветок. Удивляться она не стала. «Вот, пожалуйста, — подумала она. — Даже если чудеса где-то и происходят, то все равно без меня. Все давно происходит без меня». Она резко встала и пошла назад к лифту.
В холле по-прежнему не было ни души, только довольный портье за стойкой перебирал какие-то бумаги и напевал себе под нос. Катя сразу направилась к нему.
— Вы были правы, я действительно хотела спросить, — сразу сказала она.
— Прекрасно, — расплылся в улыбке портье. — Мне нравится любопытство. Я люблю любопытных людей. О чем вы хотели узнать? Где мы взяли такую чудесную смотрительницу? Или когда снова распустятся папоротники? Смею вас огорчить. С исполнением желаний у них не всегда получается. Сиять сияют, а вот как что-нибудь выполнить… Иногда попадаем с ними впросак. Но, с другой стороны, им уже по триста лет, чего ждать от такого старья…
— Я ничего не понимаю, — сказала Катя.
— Возможно, вам это и не нужно, моя дорогая. Женщин, знаете, украшает некоторая непонятливость.
— Да нет же! Я не хочу больше ваших секретов. Я не понимаю, почему со мной здесь ничего не происходит?
— А что должно было произойти?
— Вы сами все прекрасно знаете. То, зачем все сюда и едут. Я должна была проснуться в чужой жизни!!!
— Да, — кивнул Франс Валта и внимательно посмотрел на нее.
Синие глаза, слишком яркие для старика, как будто пронзили ее насквозь. И тут она все поняла.
— Я должна была проснуться в чужой жизни, — медленно повторила она. — Я в ней и проснулась… Моя жизнь — для меня чужая?
Портье помолчал, отложил в сторону бумаги и сказал:
— Пойдемте, присядем вон за тот столик у бассейна. А Юки-но пока сделает нам кофе.
Они говорили очень долго и подолгу молчали. Катя смотрела на рыб, Франс Валта курил тонкую сигару.
— Я давно поняла, что что-то не так. Я только не знала, что со мной. Словно я смотрела на свою жизнь со стороны, как в кино. Смотришь и не понимаешь, как ты здесь очутился и чего ты так долго ждешь. А что со мной на самом деле? Я заблудилась? Или потерялась?
— Если потерялись, вас рано или поздно найдут. А если заблудились, то тут уж придется выбираться самой… Я шучу, моя милая. Дело не в том, как это называть. Возможно, когда-то вы слишком быстро побежали за будущим и сбежали от всего, что должны были сделать. И это сделали за вас другие. Вы никогда не ловили себя на мысли, что кто-то чужой оказался на вашем месте? А вы — на месте этих чужих?
— Нет… Я такого не замечала. Правда, я часто думаю, что везде опоздала. Все уже разобрано, роздано, расхватано. Все успели, а я — нет.
— Ну что вы, моя дорогая. В этом мире все раздается и расхватывается исключительно так, как и должно быть, каким бы странным это ни показалось. Несправедливо здесь распределяются только две вещи — дети и деньги, но и на это иногда бывают причины. Так что мы обо всем заботимся сами. А вы просто повздорили со временем. Или запутались в нем. В будущем, в прошлом…
— Я не запуталась. Я очень любила свое прошлое. Но тогда мне скорее хотелось будущего, я так красиво представляла себе, что со мной будет. Я и сейчас представляю.
— То же самое?
— Что то же самое?
— То же, что и тогда? У вас остались прежние мечты? Десять лет назад. Что тогда было? Вы мечтали о том же, что и сейчас?
Катя немного подумала и сказала:
— Наверное, да…
— Нельзя жить старым будущим, дорогая моя. Это ловушка! Помечтали, и хватит. Придумайте себе что-то новое. Будущее надо уметь отпускать, как и прошлое…
— Я люблю свое прошлое, — тихо сказала Катя. — Очень… Я хотела его вернуть. Так жалко, что это невозможно сделать, правда? Жалко, что его уже не поймать.
— Не надо его ловить, — выдохнул Франс Валта вместе с ароматным дымом. — Прежде чем пускаться в погоню за кем-то или за чем-то, хорошенько спросите себя, тот ли это вор, которого стоит ловить? Время не любит путаницы. Прошлое должно оставаться там, где ему положено, а будущее должно быть новым.
Они замолчали. В бассейне плескались карпы. Юки-но поставила на стол поднос с чашками и бесшумно исчезла.
— Но разве плохо любить свои мечты? — спросила Катя. — Мне кажется, отпустить мечту — почти невозможно. Как и вернуться в прошлое.
— Кто вам такое сказал? Разве будущее и прошлое двигаются не в одном направлении? Можно спрятаться и переждать. Они просто двигаются с разной скоростью. Это время, моя дорогая. Это время. Это его правила. Надо уметь понимать его. Оно — сейчас. Им надо наслаждаться и доверять ему. Оно только сейчас! Запомните это! Мы не умеем отпускать ни прошлого, ни будущего. Не хватайтесь за них, опустите руки — отдайте себя настоящему. Делайте то, что должны делать сейчас. Это самое прекрасное время — сейчас! Вы можете его чувствовать, дышать им, пробовать его на вкус. Вы еще можете изменить его, как вам захочется! Отдайте ему себя, и оно одолжит вам будущего, и, возможно, достанет с чердака немного прошлого. Хотя, подумайте, зачем вам законсервированное время? Настоящее — сейчас.
Он помолчал, загадочно улыбаясь, потом встал и слегка поклонился:
— Мне надо работать. А вы посидите, почувствуйте время.
— Спасибо вам, — сказала Катя. — А могу я вам чем-то помочь?
— Так и быть. Я разрешу вам помочь мне разобрать почту. Пойдемте.
Он достал из-за стойки корзину разноцветных конвертов и объяснил:
— Иногда гости забывают у нас свою почту. Или кто-то непременно хочет написать им письмо именно в тот момент, когда они у нас. А некоторые просто забывают у нас письма, чтобы от них отделаться. Тогда мы находим им новых хозяев. Письмо, которое никак не может найти адресата, — весьма печальный случай. Приходится им помогать.
— Нужно разложить их по апартаментам?
— Вы никак не запомните, моя милая. Главное — не где, а когда. Главное — это время. Мы сортируем их по времени года, когда они пришли. Вот сюда мы с вами сложим зимние длинные письма. Смотрите, какие толстые конверты. И пахнут они долгими холодными вечерами. Вот здесь у нас лежат весенние записки. Сюда — летние посланьица, тоже не ошибетесь, — они чаще всего в разноцветных конвертах. А вот сюда кладите осенние. Их-то вы распознаете.
Они стали раскладывать письма по корзинкам. Время шло почти незаметно и бесшумно. Портье рассказывал о постояльцах, жаловался на настольные игры и своевольных карпов. Катя рассматривала письма и придумывала истории про тех, кто их написал. За синим конвертом шел розовый, за грубым зеленым конвертом с сургучной печатью пряталась пожелтевшая записка. Сложенные вчетверо и написанные на салфетках — они были в дороге из прошлого в будущее. Оранжевый конверт, красный и серый… Вдруг она остановилась, увидев что-то знакомое. В руке было письмо со знакомым адресом. На этой улице она когда-то жила.
— Что вас удивило, дорогая? — тут же отозвался портье.
— Здесь мое имя.
— Вы не знаете, от кого оно?
Катя перевернула конверт. Имя, которое она увидела на обороте, когда-то давным-давно заставляло биться ее сердце. Из-за него она однажды перекрасила волосы, стала учить какой-то замысловатый язык, поменяла работу, а потом и вовсе переехала. Она думала, что сбежала навсегда.
— Так вы знаете этого человека?
— Да… Но я никогда не думала, что он станет писать на конверте мое имя. Я когда-то была сильно в него влюблена, но потом запретила себе это делать. Я решила, что он, такой необыкновенный, не для меня…
— Запретили? Сами себе? Это было не ваше дело! Это было дело времени! Этот человек вас ищет. Ему, представьте, тоже казалось, что вы не для него. А потом вы растеряли друг друга и разменяли на ненужные встречи. Время рассердилось на вас.
— Но что мне теперь делать?
— А что вы чувствуете? Помните, что я говорил вам про сейчас? Так вот сейчас — это конверт у вас в руках. Держите его крепче и никому не показывайте. Там наверняка есть адрес, а может быть, и телефон. Сделайте то, что хотите. Сейчас!