— В этом нет смысла. Чем ненависть ко всему во мне отличается от ненависти ко мне?
— Просто так, — я пожала плечами. — Я не могу это объяснить. Наверное, потому что ты мой папа. Как бы плохо ты ни вел себя со мной, часть меня всегда будет тебя любить, даже если ты не заслуживаешь этого. Я знаю, этого мало, но это так.
Он растерянно смотрел на меня.
— Когда я плохо обходился с тобой?
Мой рот раскрылся.
— Ты не серьезно.
— Я очень серьезен, — недовольно сказал он. — Все, что я делал, было ради тебя. Даже проклятие было попыткой направить тебя. Я не хотел, чтобы ты страдала, но я не мог игнорировать то, что ты совершаешь ужасные поступки. Я пытался тебе помочь, дать совет, но ты не слушала, и я проклял твою удачу, надеясь, что станет так плохо, что ты сама вернешься домой. Я вижу, что для тебя это могло показаться жестоко, но это было сделано с хорошими намерениями. Я хотел только лучшего для тебя, Опал.
Он звучал искренне, и только потому я не сорвалась. Когда я поняла, что не злилась, я постаралась оставаться такой, потому что до этого срывала каждый такой разговор, а это не помогало. Отец не был глупым, но он странно относился ко мне, и казалось, что мы говорили на разных языках. Я всегда думала, что он был жестоким драконом, который не мог понять отношения людей, только владел ими, но в его голосе не было сейчас ничего жестокого. Он звучал уязвленно, словно он был растерян из-за моей реакции так же, как я из-за его. Я не знала, было это хорошо или плохо, но это отличалось от обычных криков, и после месяцев долгов и проклятий, из-за чего мы чуть не погибли, я хотела попробовать.
— Хорошо, — глубоко вдохнула я. — Допустим. Ты говоришь, что хочешь только лучшего. Что ты подразумеваешь под этим?
— Твое возвращение домой в Корею, — тут же ответил он. — Я могу тебя всем там обеспечить, и ты будешь защищена от моих врагов. Это лучше для нас обоих.
— А если я захочу то, что ты не можешь мне дать?
Отец нахмурился, не понимая вопрос, и я вздохнула.
— Ты говоришь, что хочешь лучшего для меня, — я попробовала иной подход. — Но «лучшее» — субъективно. Ты не хотел бы жить так, как Миротворец считает для тебя лучше, да?
— Это не связано. Хватит уходить от темы.
— Я не ухожу, — я старалась сохранять голос спокойным, чтобы он не перестал слушать, как бывало. — В этом и проблема. Ты говоришь, что дома ты дашь мне все, что я хочу, но ты не можешь, потому что я хочу жить тут, — я махнула рукой на тьму над нашими головами. — Мне нравится жить в СЗД. Нравится Уборка. Каждый день был новым сюрпризом, новой охотой на сокровища, и я была в этом хороша! До твоего проклятия я рулила тут. Ты не можешь дать мне это дома.
— Я могу дать кое-что лучше, — упрямо сказал Ён. — Ты сильна, раз смогла жить в этом городе-яме, но не путай успешное выживание со счастьем. Я могу дать тебе больше.
— Больше чего? — я смотрела в его глаза из дыма.
— Всего, — ответил он. — Вещей, украшений, еды, защиты, удобств. Все, чего хотят люди.
То, что я чуть не рассмеялась от этого, показывало, что я провела слишком много времени с драконами.
— Не все люди хотят одно и то же, папа.
— Возможно, но я не видел, чтобы кто-то отказывался от жизни в роскоши, — сказал он. — Почему ты не даешь мне заботиться о тебе?
— Потому что мне не нравится твоя забота, — я старалась сохранять спокойствие. Заставить его слышать меня. — Я не избалована настолько, что могу жаловаться на твою щедрость. Ты всегда хорошо обеспечивал меня. Вы с мамой давали мне все, о чем я просила, и я была благодарна за это, но в жизни не только это. Ты хочешь, чтобы я вела себя так, как все твои люди, говорила то, что ты хочешь, но я не как они. Они оставили старые жизни по своей воле, пришли служить тебе. У меня не было такого выбора.
— Я не вижу тут выбора, — сказал Ён. — Нет жизни лучше, чем я могу дать.
— Уверена, что ты так не думаешь. Но тебе не приходило в голову, что то, что ты хочешь для меня, и то, чего хочу я, — разные вещи?
— Потому что ты юна, — отмахнулся он. — Подрастешь и поймешь, что я прав.
Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.
— Пап, мне двадцать шесть. У меня диплом магистра. Я прожила четыре года в СЗД сама. Я не четырнадцатилетняя беглянка в истерике.
— Тогда почему ты ведешь себя так? — рявкнул он. — Если ты взрослая и успешная, почему ты все еще такая безрассудная?
— Наверное, потому что кто-то подвергает меня ужасным ситуациям! — закричала я, а потом заставила себя вдохнуть. Нет, Опал. Гнев не поможет. Я была спокойной и взрослой, я могла это сделать. — Я знаю, что не всегда принимаю идеальные решения, — продолжила я через миг серьезным голосом. — Но кто нет? Как ты любишь напоминать мне, я человек. Люди ошибаются.
— И работа отца остановить тебя, — строго ответил Ён. — Вдвойне важно, потому что я — дракон. Я старше, мудрее и опытнее, чем ты можешь быть. Зачем эти знания, если не для помощи тебе?
— Помощь не означает проживать мою жизнь за меня, — спокойно возразила я. — Если я обсуждаю с тобой каждое решение, это не жизнь. Это следование указаниям, а что это за жизнь?
— Долгая, счастливая, безопасная, — ответил он без иронии.
Я глубоко вдохнула, пытаясь придумать, как с этим справиться.
— Ты хотел бы этого? — спросила я. — Если бы большой, старый и опытный дракон правил твоей жизнью, тебе это понравилось бы?
Отец стиснул зубы.
— Я послушал бы его и ценил совет.
— Кто теперь уходить от темы? — дразнила я. — Я не спрашивала, послушал бы ты. Я спросила, нравилось бы тебе на моем месте, а я в этом сомневаюсь. Ты хотел править сам так сильно, что убил своего отца.
— Мой отец был тираном и безумцем. И он тут не при чем. Я вижу, куда ты клонишь, но это не сработает. Ты — не дракон, Опал. Ты — кроха, и ты не знаешь, чего хочешь. Я знаю, что для тебя лучше, и если ты перестанешь упрямиться хоть на миг, ты это поймешь.
Я закрыла глаза, раздраженно вздыхая. Снова это. Я думала, что сделала прорыв, но, что бы я ни говорила, мы приходили к одному и тому же.
— Ты такого плохого обо мне мнения?
Отец отдернулся.
— Конечно, нет, — сказал он. — Я дорожу тобой. Но ты…
— Ты считаешь меня слабой? — осведомилась я, встав на носочки, чтобы быть ближе к его росту. — Я поняла, как одолеть твое проклятие. Я спасла тебя от Белой Змеи. Я говорила с двумя богинями, чтобы вернуть тебя к жизни, и только я не даю тебе умереть. Я справилась без твоей помощи, а ты все еще заявляешь, что я не знаю, что хочу, и как получить это? Думаешь, мне нужны твои указания? Думаешь, я такая глупая и беспомощная?
— Я не это имел в виду.
— Это, — возразила я. С гневом, но не так, как мы обычно ссорились. Я не злилась на отца. Я была оскорблена. Я столько пережила за последние несколько месяцев, больше, чем считала возможным, и все еще вышла победителем. Я забралась на все горы, которые он бросал в меня, и ему хватило наглости сказать, что я не могла думать за себя? — Ты не можешь получить все, — сказала я. — Или я — маг, который убедил живой город спасти тебя от твоих врагов, или я глупая девочка, которая не может прожить сама. Одно или другое, папа, я не могу быть тем и другим. Нельзя в одну секунду полагаться на мою силу, а в следующий миг ругать, как непослушную собаку. Ты говоришь, что хочешь, чтобы я вернулась домой, потому что я слишком безрассудна, чтобы жить под твоим надзором, но я построила свою жизнь в этом городе, и она была такой успешной, что ты проклял мою удачу, чтобы это прекратить! Все мои проблемы после того, как я покинула дом, были созданы тобой, так что проблема не во мне, а в тебе.
Мои слова потрясли меня. Я всегда винила папу во всем, но до этого я не смотрела на всю картину. Теперь все лежало передо мной, и было глупо не понимать правду до этого.
— Я не слишком глупа, чтобы жить без тебя, — я смотрела на призрака отца новыми глазами. — Это ты не можешь жить без меня.
Гнев на его лице был таким, какой я привыкла бояться сильнее всего. Он меня не бил и не ранил, но рядом с разъяренным драконом было невозможно не бояться. Но сейчас я не могла бояться. Он был просто дымом. Без моей магии, удерживающей его целым, его мог унести порыв ветра. Это было жалкое зрелище, и судя по тому, что ярость таяла на его лице, папа знал это.
Он резко сел. Просто опустился на тротуар, словно кто-то выбил из-под него ноги. Его драконье достоинство покинуло его, оставив печальную старую тень, сжавшуюся во тьме.