— Не говори так со мной, — она обнажила огромные зубы. — Ты сделал все, что мог, чтобы отгонять меня тысячу лет. Ты не знаешь, через что я прошла! Ты всегда был сильным, стал сильнее, когда съел огонь отца, но у меня ничего не было! Мне пришлось пресмыкаться и показывать живот драконам сильнее, чтобы выжить. То, что я не оказалась головой на стене клана врага, показывает, что я жизнеспособнее, чем ты можешь быть, сентиментальный идиот, который чуть не умер, отдав силы из-за смертной!
Мы с отцом вздрогнули.
— Но это кончилось, — голос Белой Змеи был раздавленным. — Я поставила все на этот план. Ослабив тебя твоей смертной, я собиралась съесть остатки твоего огня и показать твою отрубленную голову Миротворцу как доказательство! Он выгнал бы меня из СЗД, но весь мир знал бы, что я смогла одолеть Ёна из Кореи. Настоящего, а не печальную тень, какой ты стал. Таким был план, но мы уже не можем притворяться, да? Весь мир видел, как я упала, и они видели, как твой кровоточащий труп спасла СЗД. Мы оба были слабы на глазах у всех, значит, мы оба — добыча. Даже если я съем тебя тут, в тебе не хватит огня, чтобы сделать меня опасной для других.
Она кивнула на открытую дверь.
— Ты зовешь это побегом, но если я выйду туда, мне конец. Каждая жадная змея на планете будет охотиться на меня, чтобы съесть мой огонь в тот миг, как я появлюсь. Ты отлично это знаешь, потому что тоже прячешься. Тут не так много доходит новостей, но ты не выжил бы, чтобы прийти сюда, если бы не прятался. Но в безумии, которое ты хочешь устроить этой ночью, я участвовать не буду. Мы с Геймскипером договорились. Он позволит мне жить тут внизу, в безопасности, а мне нужно лишь биться на его арене.
Отец был возмущен сильнее обычного.
— Ты позволишь ему унижать тебя, чтобы прятаться в пещере?
— Да, — Белая Змея опустила голову на когти. — Потому что, в отличие от Великого Ёна, гордость я не могла себе позволить. Думаешь, дракону в изгнании просто жить? Я жива до сих пор, потому что готова делать все ради выживания. Это такое же. Мне нужно побыть тут век, пока все утихнет, а потом я подумаю о новой жизни. Будет неприятно, но я делала куда хуже, и я сделаю снова. Я сделаю все, что нужно, чтобы выжить. Это моя сила, брат. Это не много, но у меня есть только это.
— Это ложь! — взревел Ён, разбивая хрупкие прутья и шагая вперед, пока он не оказался почти на носу у сестры. — Это твоя победа? Жить в этой дыре, как червь? — он оскалился. — Я уважал тебя больше, когда ты пыталась меня убить и забрать мои земли! Тогда ты хотя бы жила так, как должен дракон.
— Думаешь, в этом все дело? — с отчаянием сказала она. — Я не хотела быть Драконом Кореи. Я просто хотела домой!
Отец смотрел на нее с отвращением, но я вмешалась.
— Постой, — я приблизилась к Белой Змее, насколько осмелилась. — Если это так, почему ты всегда пыталась убить его?
— Потому что он сказал, что я вернусь в Корею только «через его труп», — ответила Белая Змея, с презрением глядя на моего отца. — Я знала только такой дом, только там я в безопасности. Я хотела жить в покое на своей горе, но как только он пришел к власти, он выгнал меня! Заставил меня блуждать одну, без клана, легкую мишень для любого дракона, который хочет кого-то поймать в свои когти.
Я повернулась к папе.
— Это правда?
— Она попыталась ударить меня в спину, как только отец умер! — закричал он. — Кто примет такую гадюку в свой дом!
— Я напала, потому что знала, что ты собирался делать! — завопила Белая Змея. — Ты сказал мне в лицо, что выгонишь меня, как только получишь силы сделать это! Конечно, я билась. Что еще мне было делать? Ты никогда меня не слушал!
— Потому что ты всегда врала.
— Не насчет этого, — ее глаза умоляли. — Я тысячу лет умоляла тебя впустить меня домой. Давала тебе взятки, предлагала сделки, приносила сокровища, обещала вечную службу. Ты не слушал это, но ты не мог не знать, чего я хотела. Не после стольких раз. Ты знал, чего я хотела больше всего, но ясно дал понять, что, пока ты — дракон Кореи, она всегда будет закрыта для меня, — ее когти впились в камень. — Ты говоришь, мы были врагами с рождения, но мы оба знаем, что это не так. Ты сделал меня своим врагом. Я сделала бы все, что ты хотел, если бы ты впустил меня домой, но я никогда не была достаточно хорошей для тебя. Тебе нравилось смотреть, как я страдаю, пока ты сидел на троне, окруженный обожающими тебя людьми, потому что так ты ощущал себя сильным. Конечно, я напала в момент твоей слабости! Ты не дал мне других шансов!
Она кричала под конец, ее голос гремел, отражаясь от каменных стен. Это должно было пугать, но я уже не боялась. Мне было жаль Белую Змею, потому что ее описание моего отца было очень схожим на то, каким я его видела неделю назад. Наши отношения наладились, но я все еще склонялась к стороне Белой Змеи во всем этом. Папа ясно дал понять свое отношение к драконам — и Белой Змее, в частности — и хоть я не помнила, была ли хоть на одном из ее визитов, я знала, что она приходила несколько раз в его крепость в Корее с подарками. При виде отвращения на лице папы, я легко верила, что он был жестоким с ним. Я не считала ее святой, но их ссора мешала нам. Наш план зависел на том, что мы уберем Белую Змею из уравнения. Пока что все выглядело так, словно она сразится с Ником, только чтобы позлить моего папу.
— Хватит, — Ён скрестил руки на груди. — Что нужно, чтобы ты ушла?
— Больше, чем у тебя есть, — она опустила голову на камень, прижалась упрямо огромным телом к земле. — Ты уже не Дракон Кореи. Мы оба бездомные, так что забери своего смертного щенка и оставь меня.
Каждое ее слово било по моей надежде. Я не должна была удивляться такому повороту событий. Белая Змея и Ён не ладили ни в чем, включая понятие свободы. Белая Змея уже прятала голову под хвост, впиваясь когтями в камень, словно собиралась остаться тут на сто лет. Дрожа от поражения, я повернулась к отцу, чтобы спросить, был ли у нас план Б, когда Ён сказал то, что я от него не ожидала.
— А если я пообещаю тебе возвращение в Корею?
Белая Змея подняла голову, глаза округлились от шока, а потом прищурились с отвращением.
— Я тебе не поверю, — проворчала она. — Ты известен силой своего слова, но давать мне что-нибудь — против твоей природы. Я знаю, что бьюсь с человеком, которого любит твоя дочь, этой ночью. Ты играешь со мной, чтобы дать своей ценной Опал то, что она хочет, как всегда, — она фыркнула. — Ты ее балуешь.
Я обиделась на это, но Ён будто и не слышал.
— А если я поклянусь на своем огне?
Она снова фыркнула.
— Каком огне? Ты даже опалить меня не можешь той свечой, что горит в тебе. Как ты вернешь этим Корею? Строго отчитав другие кланы?
— Мне не нужно возвращать Корею, — уверенно сказал Ён. — Потому что я ее и не терял. Я не принимаю поражение так легко, как ты, и мои смертные не бросят меня. Они будут защищать мои земли, пока я не вернусь, а я вернусь. То, что мне пришлось на время скрыться, пока я набирался сил, не означает, что я проиграл. Я уже намного сильнее, чем неделю назад, и я буду еще сильнее, ведь я — Великий Ён из Кореи! И я клянусь своей жизнью и своим огнем, что, если ты поможешь нам, я приму тебя домой и в свой клан.
Его слова звенели в воздухе, как колокола, наполняя старую соленую шахту запахом огня и остротой магии дракона. Даже среди самых хитрых змей клятвы на огне дракона были нерушимыми, и мой папа бросил это как перчатку. И хорошо, потому что только смелый ход мог привлечь внимание Белой Змеи. Ее глаза уже закрывались, пока он говорил, но теперь открылись, ее огромная голова двигалась к нам, пока ее нос не оказался у груди Ёна, она смотрела в человеческие глаза моего отца.
— Ты серьезно? — прошептала она, голос дрожал от чего-то, близкого к надежде. — Ты впустишь меня домой?
— Я же поклялся? — высокомерно ответил Ён, а потом его лицо смягчилось. — Я не знал, что ты так сильно хотела домой. Я думал, что ты хотела мой трон, как все, но я не могу винить кого-то в тоске по такой красоте, как наша Корея. Если бы я был не таким гордым и более внимательным к тому, что передо мной, всего этого можно было бы избежать.
Он взглянул на меня, говоря это, а потом протянул руку к Белой Змее.
— У нас слишком много врагов, чтобы тратить время на борьбу друг с другом. Я не могу стереть прошлое, но мы еще можем создать такое будущее, какое хотим. Может, мы — лишь два слабых дракона, но вместе мы сможем снова быть сильными. Я готов попробовать, если ты не против, сестра.
— Тогда поклянись, — приказала она, ее бирюзовые глаза ярко сияли впервые за наш разговор тут. — Если ты серьезно, поклянись еще раз на своем огне, что я могу вернуться домой. Поклянись, что примешь меня как друга Кореи, а я поклянусь, что помогу защищать наши земли от тех, кто пытается их забрать.
Отец кивнул, и Белая Змея опустила нос к его протянутой ладони. Как только они соприкоснулись, драконья магия взревела в пещере как огненная буря. Я даже не участвовала, но ощущала, как клятва впивается зубами в мое тело. Может, потому что я была частью их клана из-за моей связи с отцом, может, обещание между драконами было таким сильным. Но я не могла отрицать произошедшее. Их клятва впилась в нас глубоко, как проклятие на шее Ника. В отличие от Дамоклова меча, это не была сделка с дьяволом. Это было обещание в семье, и я была ее частью, потому что, как только отец принял Белую Змею, я ощутила ее огонь как пожар. Ощутила ее счастье как свое. Она была рада, что почти была дома.
Почти, но не совсем.
— Это было больше, чем я ожидала, — сказала Белая Змея, когда это закончилось. Она с вопросом посмотрела на меня. — Но почему смертная тоже ощущается как клан? Что ты сделал, Ён?
— Объясню позже, — пообещал отец, лицо вдруг стало утомленным. — Пока что тебе нужно уйти. Они вот-вот придут забрать тебя для боя, а нам нельзя быть тут в это время.
Белая Змея серьезно хотела только домой — или она не хотела жить в дыре сто лет — потому что она тут же послушно вскочила на лапы, пещера задрожала.
— Вас подвезти?
Это было бы отлично, если бы оставалось только убраться отсюда. Хоть я была готова покинуть это место, мы не закончили. Побег Белой Змеи был важной частью нашей стратегии, потому что если я собиралась убрать проклятие с шеи Ника, мне нужно было отвлечь Геймскипера, и сбегающий дракон был хорошим отвлечением. Если Геймскипер будет занят, преследуя Белую Змею, и не заметит, что время боя пришло, Ник просто выйдет на пустую арену, назовет себя победителем, и проклятие пропадет. Мне останется только взорвать круг Коффмана, чтобы Геймскипер не смог снова стать сильным. Или чтобы он не сокрушил нас, пока мы будем сбегать.
Ему хватит сил сделать это. Даже внизу я ощущала, как росла магия арены, пока собиралась толпа. Огромный поток работал нам на пользу, ведь это наполняло заклинание Коффмана до предела, так его было проще сломать, но это и напоминало, что мы играли с богом. Он был меньше моей богини, но все еще больше меня.
Хоть все это пугало, мы все еще были впереди. Несмотря ни на что, план работал. Оставалось только удержаться на этой волне, забрать Ника из-под носа Геймскипера. Но, когда я открыла рот, чтобы сказать Белой Змее, что нас не нужно было подвезти, но она могла бы наделать шуму по пути, поломав побольше всего, растущая магия вокруг нас вдруг дернулась в сторону.
Дернулась и раскрылась, магия обрушилась на меня, словно я вернулась на арену с кричащей толпой. Перемена была как взрыв, выбила из меня дыхание, потому я не смогла крикнуть, предупредить отца, когда Геймскипер появился из густой магии в воздухе за ним.
* * *
Я не успела закричать. Я едва смогла издать стон, когда Геймскипер поднял руку и прижал огромный пистолет к голове моего отца. Я все еще поражалась ее размеру — серьезно, дуло было как дренажная труба — когда дверь распахнулась, и десятки вооруженных людей прошли в пещеру.