Я снова подошёл к ней. Она всё спала, крепко, беспечно, и всё улыбалась мило, как дитя. Но теперь она не будила во мне тех приятных чувств, что были обязательны так недавно... ещё вчера.
Я смотрел на неё и спрашивал себя:
"Зачем мне она, эта игрушка? Искать ли мне единения с нею теперь, когда я знаю, что его нет? Возможно ли оно для нас с ней... и вообще для людей возможно ли оно, это пресловутое "слияние душ", это понимание друг друга?.. Единство интересов? Ба! Мы не сойдёмся на этой почве. Я хотел бы, чтоб меня ничто не задевало, я хочу покоя - вот мой единственный интерес".
Я ещё не прочь думать... но жить - нет, благодарю! Я уже жил лет десять и знаю, чего это стоит, жизнь - после двадцати пяти лет - это прогрессивная утрата сил, желаний, воображения... всего лучшего, в чём именно и есть жизнь. Ты создан для чего-то и должен делать что-то.
И всё, что бы ты ни делал, - должно, во-первых, согласоваться с существующими в данный момент моральными рамками, всегда достаточно тяжёлыми и тесными для того, чтоб раздавить человека, а во-вторых, все эти твои деяния очень мелки, очень скучны, очень пошлы.
Ибо ты - не гений...
Итак, значит, это дитя, моя жена, в один прекрасный день спросит меня, люблю ли я её, и с этого прекрасного дня у нас начнётся прескверная жизнь.
Как же всё это назвать? Ошибкой? Недоразумением? Не знаю, право... Между прочим, всегда почти и, кажется, всеми делается именно так - женятся, потому что влюбляются, узнают друг друга и разочаровываются, затем начинают "влачить существование" - что и называется семейной жизнью... Влачат существование те, у которых в душу вбит этот гвоздь, называемый долгом, те же, что поумнее, - разбегаются в разные стороны с хорошей памятью в виде тоски о времени и злобы друг на друга. И то и другое - неизречённо скверно.
Но "всё это фи-илософия, братец", как говорит один мой знакомый. А действительность - вот она - я боюсь моей жены, как человека, который принесёт мне в будущем много горя и беспокойства...
И теперь я смотрю на неё и думаю:
"Вот человек, который скоро заявит о своих правах на моё внимание к нему и на весь мир моей души... Станет рыться во мне, изучать меня, следить за мной, думать обо мне, и всё это затем, чтобы узнать, - что есть я. Я же сам так смутно представляю себе то, что есть моё "я".
И мне кажется, что, когда детские глазки моей жены смотрят в мои глаза, - они пытаются проникнуть в бездонную яму, полную едкого тумана.
И мне жалко немного мою жену, она испортит свой ясный взгляд на человека и жизнь, рассматривая своего мужа. Я знаю её мнения обо мне, - она считает меня очень оригинальным, очень тонким и умным человеком.
Дурочка...
Я немного циничен, кажется? Ну, что ж?! Право, это не важно. Да и ничто не важно для человека, кроме веры в себя. И, в сущности... всё это гораздо более смешно, чем грустно. Да... И всё-таки я смотрю на мою жену и жду... её приговора? Нет, конечно! Ей ли судить меня? Но я жду дня, в который женщина почувствует себя человеком - то будет, чёрт возьми! - и заявит своё право на мой внутренний мир.
И начнёт хронически портить мою жизнь.
А в конце концов она, наверное, сама погрязнет в трясине тоски, смутных желаний, неясных идей... и скептических экскурсий в область души мира, души своей, души своего мужа... Ха-ха... тоже и её ждёт кое-что!..
...Ах, кажется, что я скоро начну понемногу ненавидеть её, мою милую жену... так сладко спящую пока женщину...
...Уж хоть бы она никогда не просыпалась больше, что ли! 1895 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые напечатано в "Самарской газете", 1895, номер 74, 9 апреля, в серии рассказов "Теневые картинки".
В собрания сочинений не включалось.
Печатается по тексту "Самарской газеты".