— …добрались мы до туда быстро, всего через две минуты. Дерется Призрачный Сталкер как девчонка, без обид, но вот бегает отменно. В общем, добрались, и видим, что ваши… или наши… короче, имперские ребята уже остывают, все трое, и помочь им я не смог бы. У меня же всех запасов — по две дозы, на себя и на напарника, и не настолько мощные это средства, чтобы мертвого поднять. Сталкер я оставил тела караулить, а сам полетел в погоню.
Магистерий быстро глянул на Руну, убедился, что та внимательно слушает. Был поздний вечер, до этого Конрад выдержал долгие шесть часов в больнице, разбираясь с очередной партией живых покойников и овощей. Инсульт, рак, механические травмы… как всегда, вымотанный до предела, он переключился на внутреннюю личность, чтобы не терять сознание от боли, а Магистерий решил, что романтическое свидание — лучшее лекарство.
Через полчаса они с Руной уже сидели на крыше одного из зданий, достаточно далеко от ареала обитания АПП и от патрульных маршрутов Протекторта. Оба были в костюмах, но без масок, поскольку Руна очень предусмотрительно заскочила по дороге в какую-то забегаловку и купила бургеров. Откашлявшись, он продолжил рассказ.
— Я догнал их фургон через четыре квартала, и вот тут начались проблемы. Я вдруг понял, что мне нечем его остановить. То есть, я мог бы разрезать его пополам… но тогда бы пришлось отчитываться за поврежденное дорожное покрытие, за ущерб от автомобильных аварий… за трупы наемников, наверное, тоже. Хотя вроде по международному праву наемник не считается человеком… тут не уверен, надо у мамы уточнить. Короче, я понял, что придется брать их живьем и при этом чтобы никто больше не пострадал. Скука, согласен.
Приземляюсь я тогда на крышу этого фургончика, вырезаю себе вход, прыгаю в него и сажусь аккурат на чью-то голову. На меня, конечно, тут же автоматы наставили, а я показываю им гранату и говорю: ребята, у вас стволы, а у меня триста граммов пластида со шрапнелью, так что охладите свое траханье, пока все не стали фаршем. И тут какой-то хорек, вместо того, чтобы сдаться, раз — и нацепил мне наручник на руку! А второе кольцо на себе защелкнул. Ну, чтобы я побоялся себя взорвать вместе с ними. Короче, эти кретины сами напросились. Бросаю я гранату на пол и тут началось. Видела когда-нибудь, как народ ломится в двери супермаркета в Черную Пятницу? Вот тут было то же самое, но наоборот, ломились не внутрь, а наружу.
Только им не очень это помогло, потому что из фургона так сразу не выскочишь, нужно ручку сначала повернуть, а у моих гранат запал очень короткий. В общем, рванула она прямо в салоне, и тут уже всем стало не до смеха, потому что это был новый образец, «десперадо» — отчаяние в чистом виде, также как «ноктюрн» был концентрированным страхом. Даже странно, что со всем этим первоклассным снаряжением они не озаботились противогазами. Вообще, гранаты с удерживающей пеной сработали бы лучше, но я не успел пройти курс по их применению, так что пришлось обходиться тем, что есть.
— Ага, а потом до тебя доперло, что водителю тоже досталось, — кивнула Руна с довольным видом. Она уже прекрасно знала, что произошло три дня назад от своих, но ей явно нравилось слушать историю из первых рук.
— Не сразу. Только в тот момент, когда фургон вылетел на красный свет с развилки и со всего маху врезался в дорожное ограждение. А потом меня здорово приложило об спинку сиденья водителя, фургон смяло в гармошку, и я даже не смог дотянуться до меча, чтобы высвободиться, — Магистерий вздохнул. — А мораль нашей истории такова. Во-первых, ножей слишком много не бывает. Во-вторых, надо выкроить время и сделать наконец нормальную пушку.
— А дальше что было? — с каким-то голодным предвкушением спросила Руна. Она носила маску уже несколько месяцев, схватки ей были не впервой, но точно не такие. Погони, взрывы, хаос — этого ее скоротечным стычкам в полуконтакт с героями не доставало.
— А дальше самое интересное. Действие «десперадо» прошло через несколько минут, но СКП приехало чуть позже. Ну вот представь ситуацию: ты заперта в одном фургоне с кучей злобных мужиков, которые тоже не могут освободиться, но все же способны как-то двигаться. У некоторых из них сломаны кости или вывихнуты суставы. И они все еще вооружены до зубов.
— Я видела порно, которое начиналось примерно также, — вставила Руна и тут же получила удар ребром ладони по макушке. Самый мягкий из возможных.
— Маленькая еще всякую гадость смотреть, — назидательно сказал Магистерий с довольной ухмылкой и развернул еще теплый бургер. — В крайнем случае — в сопровождении взрослых. В моем, например.
— Ты-то в каком месте взрослый?
— А ты уверена, что хочешь это знать? А то мне костюм снимать долго.
— Обойдешься, — Руна в ответ пихнула его ногой. — Давай дальше рассказывай.
— А ничего особенного. То есть, я обогатил свой словарный запас разными… эээ… афоризмами. Но когда они попытались до меня добраться, то отведали нейроподавителя. Обожаю эту штуку. Потом спасатели достали нас из остатков фургона, полицейские упаковали всех наемников, а я успел спереть кое-что из их снаряги. Не знаю точно, чьи это были подхвосты, но оснастили их по высшему разряду. Особенно мне приглянулась вот эта штука, — Магистерий достал из подсумка небольшое устройство. — С виду похоже на гибрид подствольного гранатомета и лазерного прицела. Цепляется на стандартную планку Пиккатини, одним лучом пробивает бетонный блок насквозь. Из недостатков — запас энергии небольшой и невозможно перезарядить. Когда все отстрелял, то только выбросить. Технарская работа, но предельно упрощенная, условно серийная. Такие можно делать десятками, если продать свою силу, силу творить невозможное, за чечевичную похлебку.
— Это Выверт, — сказала Руна. — Мне Отала рассказывала. Ты не знал про него?
— Самую малость, у СКП мало информации о нем. Он технарь?
— Не знаю. Вроде бы нет. Кайзер считает, что он Умник, предсказатель. Типа, сейчас его шестеркам впервые удалось надрать жопы, до этого они сухими уходили из любой драки. Причем серьезным ребятам, Крюковолку там, Штурмтигру никогда не удавалось с ними пересечься, они всегда оказывались слишком далеко.
— Ха. Тогда чего на этот раз Выверт сплоховал? Не выспался, или это его план?
— Не знаю. У самих наемников спрашивать не пробовал?
— Готовой сыворотки правды под рукой не оказалось, а делать ее долго, — Магистерий разочарованно вздохнул. — Ну ничего. Я этим говнюкам подарочки оставил, после того, как меня заставили их лечить.
Руна скривилась от отвращения.
— Лечить? Серьезно?!
— А то. Свинка наша, видите ли, недовольна была, что дорожное ограждение помялось, и вообще прошло не аккуратно. Так что, говорит, бери свои микстурки и ставь этих на ноги, чтобы до суда добрались здоровыми и невредимыми.
— А что за подарочки?
— Знаешь, что такое радий?
— Неа. Звучит как название металл-группы.
— Дура ты, Кэсси. Четырнадцать лет, скоро замуж, а элементарных вещей не знаешь.
— Конни, ты заебал, отвечай нормально, — она снова пихнула его ногой.
— Ну дай повыебываться тем, какой я умный. Короче, радий — это такой химический элемент. Радиоактивный. А еще у него есть прикольная фишка — по химическим свойствам он очень близок к кальцию, и способен замещать его. А где в теле большего кальция?
— Эээ… в костях?
— Ладно, возможно ты не безнадежна. Всех подробностей не рассказывать, потому что это все большой секрет, но людей у Выверта поубавится, это точно.
— Оу, ничего ты суров, — Руна удивленно вскинула бровь.
— Полумеры — не мой стиль.
— Круто, че… — протянула девушка и взялась за банку колы. — Чет скучно. Есть идеи, чем заняться?
— Есть одна мысль, но ты же струсишь.
— Блин, парням только одно и надо.
— Вообще-то, я предлагаю ограбить собачий приют, а не то, что ты подумала, похотливое существо.
От неожиданности Руна подавилась колой. Она ловко увернулась от ладони Магистерия, когда он размахнулся чтобы ударить ее по спине, и уставилась на него вытаращенными глазами.
— Нафиг тебе вообще собачий приют?!
— Мне нужны подопытные.
— Пфф, тоже мне проблема. Просто скажи завтра Кайзеру, он устроит. У «Медхолл» же есть собственная клиника, где всякие лекарства испытывают.
— Ты не поняла. Выживание этих подопытных не подразумевается. Я конечно не святой, но еще не дошел до такого, чтобы ставить заведомо летальные опыты на людях. А блоховозов не жалко.
— Пиздец. Что ты там за отраву собираешься варить?
— Не отраву, а лекарства и приборы. Но испытывать их можно только на реальных травмах. Смертельных, разумеется.
— Ну ладно, у меня сегодня хорошее настроение, помогу науке, — Кэсси снова поднесла банку к губам, но остановилась. — Погоди, а ты собираешься идти на дело в таком виде? Ты же типа герой, тебя в лицо весь город знает.
— Они знают маску. А теперь смотри внимательно, фокус покажу.
Магистерий встал и нажал кнопку на браслете, охватывающем его левое запястье. Вся поверхность его костюма испустила тихое гудение, по ней пробежала волна электрических разрядов. Это длилось чуть больше секунды, а потом костюм изменил цвет с белого на угольно-черный. Мантия съежилась, скомкалась, покрылась складками и очень плотно прильнула к телу. Последними изменились линзы маски, из черных став красноватыми.
Руна расхохоталась.
— Блять… ты серьезно?! Это… это же…
— Поляризационная система, детка. Индукционных разрядов при полете, кстати, тоже не видно.
— И кто ты теперь такой?
— Я — Пиздец! — ответил Магистерий, и встроенные в маску динамики придали его голосу замогильный тон. — Я Эпицентр планетарного уровня! Моя сила работает всегда и в любой ситуации, манипулирует событиями прошлого и будущего, заставляя всех людей вокруг говорить слово «пиздец»!
От смеха Руна согнулась вдвое.
— Это просто… просто… пиздец! — с трудом проговорила она сквозь приступы неудержимого ржача.
— Вот видишь, моя сила уже действует на тебя. Пади на колени, смертная, и окажи мне должное почтение.
— Иди ты. И вообще, стремное имя какое-то, лучше придумай что-нибудь на немецком.
— Тут есть маленькая проблема, я немецкий не знаю.
— Серьезно, как так? У тебя же родители этнические немцы.
— Мне сам язык не нравится, — Магистерий наклонился к Руне поближе. — На нем даже фраза «Я люблю тебя, милая» звучит как «Я вырву твои буркалы и выебу тебя в глазницы».
Руна закатила глаза.
— Ладно-ладно, полетели. Давай только до одиннадцати вечера успеем все сделать.
От слов к делу перешли быстро. Собачьи приюты в Броктон Бей можно было пересчитать по пальцам одной руки, но из них один размещался слишком близко к центру города, и еще один находился под боком у Новой Волны. Так что парочка злочинцев отправилась по воздуху в Доки, где последний по счету собачий приют находился в подозрительном соседстве с корейским кварталом.
Планировать особо было нечего. В поздний час в приюте остались только собственно собаки. Руна с помощью телекинеза прихватила с собой несколько бетонных блоков, каждый весом по полтонны, верхом на одном из них она летела, а другим вышибла ворота вольера. Магистерий присвистнул, впечатленный.
— Слушай, а ты не думала вместо камней использовать мечи? Большие мечи.
— Если ты только их для меня сделаешь. Ну что, тебе только собак наловить?
— Ага, сейчас выберу самых упитанных… минуточку. А в чем мы их понесем?
— Пиздец, Конни, ты не мог об этом раньше подумать?!
— Я силен в технарстве, а не в планировании!
— Ну так сделай что-нибудь!
— Хммм… так, думаю из этой сетки можно будет соорудить… что-то вроде клетки, наверное. Черт, слишком простая схема, сила на таком не работает. Так, у меня где-то был паяльник…
— Давай быстрее только, этот лай наверное весь город сейчас слышит.
Магистерий принялся возиться с тем, что предположительно могло помочь в транспортировке нескольких упирающихся собак. Клетка… упряжь… нет, немного не то. Несколько достаточно массивных элементов, которые Руна сможет перемещать своим телекинезом. И жесткая фиксация, чтобы добыча не выскользнула. И…
Если бы Магистерий мог испытывать страх, его бы в этот момент прошиб холодный пот. Лай вокруг действительно стоял оглушительный. А они забрались довольно далеко в северную часть города. А на севере обитали не только АПП и Барыги… но и банда Сплетницы, Неформалы. В число которых, согласно базам СКП и словам Виктора, входила Адская Гончая. Обладавшая крайне нездоровым пристрастием к собакам.
«Властелин 5, Контакт 5. Воздействует на любых собак на расстоянии до нескольких метров, превращая их в чудовищных монстров. Бугай 3, Движок 2. Огнестрельное оружие неэффективно, за исключением крупных калибров. В розыске за насколько убийств… Меры противодействия… допускается уничтожение собственности…»
— Руна, ты не могла бы на стреме постоять? Ну, сверху посмотреть, что и как? — попросил он, не отвлекаясь от работы.
Девчонка кивнула и взлетела сразу метров на двадцать, а Магистерий торопливо соединял друг с другом куски металлической сетки и прорабатывал тактику. Будь при нем меч, он бы разделал и Адскую Гончую, и ее собак как в мясной лавке. Но меч пришлось оставить, чтобы не обнаруживать сходства с публичной маской. По той же причине нельзя было воспользоваться газовыми гранатами и нейроподавителем.
Всех средств оставалась только ампула с «боевым коктейлем № 3» — значительно усиленной формулой, мощный эффект которой достигался за счет тонкой подстройки под его собственную физиологию и ДНК. Что делало ее бесполезной и даже смертельной для любого другого человека. Вероятно, под действием этого стимулятора он смог бы справиться с одной мутированной собакой. Но Адская Гончая, по опыту прежних встреч, постоянно таскала собой трех.
— Ладно, может, рано порем горячку. Может, обойдется…
На исходе третьей минуты он почти поверил в то, что и правда обойдется. Захваты для собак были готовы, осталось только поймать несколько тех, что еще не разбежались из разломанного вольера, и можно сваливать.
Низкий звериный рык из нескольких глоток возвестил, что не обошлось.
— Пиздец, сзади! — крикнула Руна.
«А то я не слышу, — подумал Магистерий и обернулся.
Адская Гончая, в отличие от многих встреченных им кейпов, не любила театральности, не бросалась язвительными ритуальными фразами. Хотя, вероятно, дело было не в скромности, а в элементарном неумении говорить. Собачники вообще были народом недалеким. Так или иначе, она только резко свистнула, и все три ее собаки молча кинулись вперед, оскалив клыки.
Все три еще не успели вырасти до устрашающих монстров размером с крупную корову, но уже превосходили любую обычную собаку, достигнув метра в холке. Их шкуры уступили место роговым наростам, от которых отскакивали пистолетные пули, и они продолжали расти с каждой секундой. Если битва затянется, может стать очень плохо.
Конечно, можно было отступить. И Магистерий, и Руна обладали способностью к полету, и от собак могли оторваться без труда. Магистерию, однако, мысль об отступлении претила. Его сила бушевала в нем, требуя применения и битвы. Скоротечная погоня за Призрачной Сталкер не принесла должного удовлетворения, про захват боевиков Выверта и говорить не приходилось — слишком слабые противники, схватка с такими не заставляет кровь кипеть. Он подскочил вверх, усилив прыжок антигравитационным импульсом. Ампула с «боевым коктейлем» уже лежала в его руке, и он вогнал иглу в одно из пятен мягкой резины, специально встроенных в прочный материал костюма.
Мимо просвистели бетонные блоки, но собаки легко увернулись от обрушенных на них снарядов. У силы Руны, при ее несомненной мощи, был недостаточно тонкий контроль. Магистерий приземлился на ноги и схватил с земли длинный кусок тонкой металлической трубы, которая недавно служила опорой для вольера. Неуловимо быстрое движение резака, и у него в руках оказалось острое копье. Маленький обрезок скрылся в подсумке, чтобы не оставлять улик.
«Скажите мне, тупые псины, на угле иль на осине, иль вообще на керосине? — подумал Магистерий. — Как же жарить надо вас?»
Пошутить вслух ему не удается — бой стремителен, нужно беречь время и дыхание. Он использует сквозное зрение, чтобы нащупать бреши в костяной броне, но ему открывается что-то более занятное. Монструозные существа, которые несутся в его сторону, оказываются лишь бутафорией. Бессмысленным нагромождением тканей, которое обладает массой, плотностью и силой, но в остальном не функционально. Настоящие тела собак выделяются в его восприятии, они остаются неизменными, слово помещенными в плацентарные капсулы.
Уязвимость.
Он принимает решение мгновенно и без колебаний. Его движения настолько быстры, что воздух кажется ему твердым, он опережает собак, смещается относительно них, чтобы одновременно его драться только с одной. И когда расстояние сокращается до предела, контратакует — молниеносно и точно. Импровизированное копье проскальзывает между зубов прямо в пасть чудовища. Там нет костяной брони, только слой псевдо-плоти, которого совершенно недостаточно, чтобы остановить безжалостный удар, неимоверно усиленный собственным кинетическим импульсом животного. Острие входит глубоко внутрь, пробивает защитную оболочку и буквально отрывает находящейся внутри собаке голову.
Яростный вопль Адской Гончей заглушает даже лай собак из приюта, но Магистерия это не отвлекает. Миг — и он уже в воздухе, на волос разминувшись с двумя другими монстрами. Его полетная система не закончена, не отлажена, в полете у него нет маневренности, но зато есть скорость. Он отталкивается ногами от стены, бросая себя прямо в сторону Адской Гончей. Ее собаки кидаются ему наперерез, но на них снова обрушиваются бетонные глыбы, и на этот раз одна из них попадает в цель. Рык сменяется жалобным визгами.
В следующий миг его кулак врезается в голову Адской Гончей. Маска вминается, рвется. В ней и так не было большого смысла, ведь ее гражданское имя, Рейчел Линд, давно известно, и даже не может считаться настоящим. Вместе с маской трещат челюсть и зубы злодейки. Магистерий не совершает ошибки, не прерывает контакт. Вместо этого он хватает Адскую Гончую за одежду и взлетает вместе с ней вверх. Полетная система гудит от напряжения, силясь удержать двойной вес.
Мгновенная оценка последствий: падение с такой высоты с большой вероятностью убьет Адскую Гончую. Неприемлемо. Есть свидетель, тяжелые последствия для основной личности. Магистерий швыряет свою бешено сопротивляющуюся ношу на ближайшую крышу и приземляется следом. Последней оставшейся собаке потребуется, по меньшей мере, несколько секунд, чтобы сюда добраться. За это время ее хозяйку можно превратить в фарш.
Адская Гончая пользуется заминкой противника и одной рукой сует в рот ультразвуковой свисток, а другой достает нож. Настоящий армейский ка-бар, не складное убожество из некачественной стали, которое встречается в руках уличной шпаны. Она бьет наверняка, удерживая Магистерия одной рукой и целясь в левый бок. Он не пытается закрыться, костюм обеспечивает достаточную защиту. Вместо этого он принимает удар телом и перехватывает правую руку Адской Гончей в момент расслабления.
Хруст.
Нож падает на гравий. Адская Гончая издает сдавленный хрип, ее запястье вывернуто под неестественным углом. Магистерий завершает прием, и хруст раздается повторно, более громкий и зловещий.
Локоть.
Он хватает злодейку за волосы и бьет ее лицом о бетонный карниз — раз, другой, третий. Дозируя усилие, чтобы не раскроить череп. Приподнимает перед собой и бьет в печень, целясь так чтобы одновременно сломать ребра.
— Убирайся из этого города, — произносит Магистерий через динамики маски. — Мне приказали не убивать тебя, но в следующий раз я не буду так мягок.
— Убью! — Адская гончая не может кричать, только сипеть, но ненавистью в ее голосе можно плавить сталь. Ее хватает на единственное слово. — Убью! Убью! Убью!
Сбоку слышится скрежет — это последняя собака взобралась по отвесной стене, цепляясь за нее одними только когтями. Выросшая до размеров матерого гризли, но в одиночку уже почти не страшная. Она бросается вперед, чтобы разорвать, растерзать того, кто напал на ее хозяйку… и напарывается грудью прямо на фиолетовый луч. Боль ослепительно вспыхивает, настоящее тело собаки обожжено, но в нем еще держится жизнь. В следующий миг в псевдо-плоть впивается еще один луч. И еще. И еще. Чудовищная собака дергается последний раз и затихает.
— Хм, а недурная штука, — пробормотал Магистерий с деланным интересом, крутя в руках лазер. — Надо бы еще парочку заказать. Ты меня слышала, Адская Гончая? Попадешься мне еще раз, и вместо легкого петтинга я просто поджарю твой волосатый зад.
Магистерий взмыл в воздух и махнул Руне. Она применила силу на нескольких грубо собранных захватах наподобие тех, которые установлены в игровых автоматах с мягкими игрушками, подцепила ими достаточно неповоротливых псов и понесла за собой. Они покидали поле боя с победой и добычей. Чего еще желать от жизни?
Немногого.
Когда они вернулись к той же крыше, на которой устраивали посиделки, Магистерий сорвал с лица маску, притянул к себе девушку и впился в ее губы поцелуем. Не встречая ни малейшего сопротивления.
А тем временем на высоте примерно ста километров белое крылатое существо вдруг шевельнулось и слегка изменило траекторию своего полета.
На следующий день
— По итогам предварительных испытаний, одобрены для реализации образцы 4, 7 и 11, — Макс Андерс откинулся в кресле, дымя сигарой. Словно специально испытывал мою маску на герметичность. — Меня интересуют объемы, который ты реально сможешь произвести и сроки начала поставок.
4, 7 и 11 — это мазь от угрей, антидепрессант и противозачаточное соответственно. Вернее, действующие вещества для них.
— В течение недели я смогу подготовить детали для синтезаторов под образцы 7 и 11, — ответил я. — В следующую субботу я произведу сборку, и можно будет сразу же приступить к эксплуатации, я составлю инструкцию. Выходную мощность оцениваю в десять килограммов продукта в сутки. С образцом 4 сложнее, времени потребуется больше, так что с ним закончим через две недели.
— Так долго? — Андерс приподнял бровь. — Я слышал, технари способны создавать устройства буквально за считанные часы или даже минуты.
— Ради надежности и долговечности, сэр. Я мог бы собрать установки из мусора и обломков, но устойчивость их работы без моего присмотра будет под вопросом. По известным причинам, я не могу контролировать производство постоянно, поэтому мне придется, заложить в конструкцию значительный запас прочности, сделать детали со сверхточными допусками из особо износостойких сплавов — тогда от меня потребуется лишь периодическая профилактика.
Андерс кивнул, удовлетворенный объяснением, и сделал какие-то пометки в бумагах перед собой.
— Так будет даже лучше. Больше времени на монтаж фасовочной линии, проработку дизайна упаковок и рекламу.
— Странно. Я думал, клинические испытания растянутся на месяцы.
— Растянулись бы, будь это обычные лекарства. Но к технарским разработкам свое отношение благодаря судебному прецеденту «Самородок против Дженерал Моторс», который снимает с любой компании, продающей технарские разработки, ответственность за возможные негативные последствия. Ее полностью несет кейп. Благодаря этому можно выбросить товар на рынок, минуя обычные проволочки. Вдобавок «Медхолл» имеет собственную аптечную сеть, не нужно тратить время на согласование контрактов.
Блять.
Каждый раз, когда я разговаривал с Кайзером, у меня возникало ощущение, что вдобавок к силе металлокинеза у него также есть сила доводить людей до параноидного психоза. Я представил себе последствия судебного иска, если кто-то решит что мои препараты ему навредили, и мне стало тошно.
Еще полчаса мы обсуждали детали рекламной компании, которую предполагалось запускать с начала следующего года, но под конец Андерс свернул на недавнее столкновение с людьми Выверта.
— Слишком агрессивные действия, — вынес он вердикт, и повернул ко мне монитор своего компьютера. На экране был открыт новостной портал с моей фоткой в заголовке новости, на которой я заносил меч, чтобы проделать дыру в крыше фургона. Ракурс был настолько удачным, словно фотограф заранее знал, когда и где снимать.
— Простите, что? — мне показалось, я плохо расслышал. Кайзер предъявлял мне претензии, что я повязал боевиков, расстрелявших его людей?
— Ты потратил много сил и времени, чтобы обелить свой образ. Я прямо сейчас трачу деньги на то, чтобы позитивный фон не ослабевал. Разумеется, я делаю все это не в рамках благотворительности, а с целью извлечения прибылей. Это хорошо, что тебе удалось щелкнуть Выверта по носу, но не в том случае, если это ставит под угрозу последующие маркетинговые акции.
— Извините, но вот это, — я постучал пальцем по монитору, — и называется «обеление образа». Я постоянно мониторю ПЛО, и основная претензия, которую общество предъявляет героям — это бездеятельность. Тогда как я с момента своего появления на публике демонстрировал именно осязаемые, реальные результаты. Это именно то, что от меня ждут — не дефилирование по Бульвару в патрулях, а настоящие дела, которыми мало кто из местных героев может похвастаться.
— От тебя никто ничего не ждет, — с легким раздражением ответил Андерс. — Ты всего лишь еще один из десятков тысяч кейпов. Все твое отличие в том, что твоя сила применима не только в бою. И на этом отличии делается акцент.
— Но как же наработка репутации…
— Оружейник за десять лет карьеры засадил в Клетку столько народу, что окажись он там сам, то не прожил бы и десяти секунд. И все равно его популярность и на половину не дотягивает до Сталевара, про которого какой-то идиот всего лишь нарисовал смешную картинку. Все, можешь идти.
Я вышел из кабинета генерального директора и вызвал лифт. В принципе, я мог выйти просто в окно, но это среди кейпов-летунов считалось дурным тоном. Сегодня Кайзер ухитрился испортить мне настроение сильнее, чем он обычно это делал. Хотя, по существу, это было не так плохо, потому что позволяло отвлечься от мыслей о вчерашнем вечере.
Когда я проснулся утром, у меня на телефоне был десяток SMS-ок от Кэсси, настолько путанных и невнятных, что я с трудом смог восстановить в памяти прошедшие события. А восстановив, захотел расшибить голову о стену. Каким вообще местом думала внутренняя личность, сначала вытаскивая эту оторву на свиданку, потом устраивая совместное ограбление, а в довершение — целуя ее прямо на крыше?
Известно каким.
Я сам знаю, это был риторический вопрос. Осталось понять, что теперь со всем этим делать. Я не собирался с ней сближаться, она мне даже не нравилась, но после такого засоса трудно будет объяснить, что я не это имел ввиду. Серьезно, я бы предпочел кого-то поспокойнее. Хотя, наверное, внутреннюю личность все устраивало, во всяком случае, Магистерию с Руной не было скучно.
Просто пользуйся возможностью.
Пользоваться открывшимися возможностями мне не хотелось. То есть, может и хотелось, но я не знал, как подступиться. Чего мне действительно хотелось, так это забрать со склада «Медхолл» краденых собак и запереться в мастерской до поздней ночи. До обозначенного Оружейником дедлайна оставалось не так много времени, проект выходил сложнее всего, что я до сих пор делал, а у меня были готовы только эскизные наброски.
А еще оставались инструкции от Гезельшафта, о которых легко было забыть в текучке, но сделать это было бы большой ошибкой. Были проекты для личного использования, вроде тесла-разрядника, отладка полетной системы и усовершенствование поляризаторов для обеспечения невидимости. Наконец, я был вынужден несколько часов в день проводить в школе. Тупейшая трата бесценного времени, которую только можно придумать. Я еще не могу пытаться сдать экзамены досрочно, но может, попроситься на домашнее обучение?
Я вышел из офиса «Медхолл» и остановился на ступеньках. В даунтауне в это время дня шансы напороться на кейпомана были невелики, люди вокруг спешили по делам и внимания на меня почти не обращали. Конфискованный у одного из наемников лазер все еще оттягивал подсумок, и он тоже был вопросом, с которым следовало разобраться. Мне не слишком хотелось общаться с Виктором, но в его обширной коллекции имелись умения детектива и хакера.
Моя мантия ощетинилась покровом электроразрядов, ее полы слегка приподнялись, словно от ветра, но на самом деле от мощнейших магнитных полей. Я оттолкнулся ногами от земли, от ускорения в теле появилось тянущее чувство. Через несколько секунд я поднялся на сто метров, выше любых зданий, и направил полет в сторону районов, где находились еще работающие в этом городе склады.
В ощущении полета было какое-то чувство обмана, подставы. Да не только в нем, вообще во всей моей силе. Интересно, такое со всеми кейпами? Летуны и телепортеры в момент триггера стремятся убежать от опасности, и силы дают им такую возможность, но после этого они так и обречены убегать. Бугаи и Изломы чаще всего триггерят от физической угрозы, и с этого момента постоянно подставляются под все более жестокие удары. Властелинами движет одиночество, и их силы зачастую настолько ужасны, что отталкивают от них людей.
Когда я думал об этом, то мне начинало казаться, что представление силы в образе демона, нашептывающего на ухо — это не моя личная фантазия, а что-то близкое к истине. Во всяком случае, если сделать допущение, что парасила сама по себе имеет какие-то злые намерения, но становится логичным, почему она дает собой пользоваться, но в тоже время не дает заживать старым ранам.
Добравшись до нужного места, я сбросил скорость и начал снижаться, пока не коснулся ногами земли. Накатившее ощущение собственного веса напомнило, что сколько ни летай, от самого себя все равно не убежишь. Блять. Такое чувство, будто сегодня весь мир пытается на мне отыграться за вчерашнее. Я вошел на склад через служебный вход и убедился, что меня уже ждали.
Виктор находился здесь в своей гражданской личности, под личиной сотрудника службы безопасности «Медхолл». Находившиеся там же складские рабочие не были кейпами или членами Империи-88, простые обыватели.
— О, Магистерий, ты как раз вовремя, — сказал Виктор, широко улыбаясь. — Твой груз подготовлен и упакован, можем пойти осмотреть, если хочешь.
Я кивнул и двинулся за ним, понимая, что он просто хочет поговорить с глазу на глаз.
— По поводу собак… они взялись оттуда, откуда я думаю? — спросил он уже без улыбки, когда мы скрылись за стеллажами и подошли к стоящим рядком клеткам с животными.
— Я понятия не имею, о чем ты думаешь. Да, мы с Руной вчера разгромили собачий приют и отделали Адскую Гончую. А в чем проблема? Ты решил взять пример с Кайзера и тоже покапать мне на мозги, что герою такое не пристало?
— Да делай что хочешь, мне-то что. Но не вздумай пудрить мозги Кэсси.
— Чего?
— Того. Во-первых, Адская Гончая — наглухо ебнутая, на ней куча трупов. Ее твари способны перекусить человека пополам. И там не было никого из нас, чтобы подстраховать.
— Там был я.
— Тебе просто повезло. Во-вторых, вы теперь встречаетесь, верно?
— Не уверен. Что бы вчера ни произошло, это был не совсем я. Мои стимуляторы иногда… подводят меня.
— Мой тебе совет: не вздумай поджимать хвост и сливаться, Кэсси девочка вспыльчивая. Если растопчешь ее чувства, будь готов к случайному падению кирпича на голову. И не одному.
Иногда я просто ненавижу свою внутреннюю личность.
— Буду очень благодарен, если ты перестанешь лезть в мою личную жизнь. Лучше скажи мне, что можешь сказать про эту штуку, — я протянул Виктору подствольный лазер.
— Здесь ты технарь, а не я, тебе лучше знать, что это.
— Я не о том. Откуда это устройство взялось, кто мастер… и как его найти.
— Дай-ка взглянуть. Хм… — Виктор взял лазер и принялся внимательно его осматривать. — Знаешь, мир тесен, мир кейпов еще теснее. Мы просто не можем жить, не толкаясь локтями. Особенно когда дело касается технарей, чьи игрушки могут работать без них самих.
Он взял эффектную паузу, но я просто продолжил терпеливо ждать.
— Так вот. Когда речь заходит о том, чтобы толкнуть что-то на черном рынке, твоя главная проблема — найти покупателя. Также, как у желающего что-то купить проблема в поиске продавца. Ты вряд ли изучал экономику, но спрос рождает предложение, и если есть спрос на установление связей между покупателем и продавцом, то неизбежно возникнет что-то, что сведет их вместе. Тебе что-то говорит название «Ящик Игрушек»?
— Самым краем уха что-то слышал. Вроде бы банда технарей-наемников.
— Даже близко нет. Ящик Игрушек — это в первую очередь торговая площадка, куда ты можешь обратиться, и тебя сведут с тем, кто тебе нужен — за скромный процент от суммы сделки, конечно. Во-вторых, это группа технарей, которые послали к черту Протекторат, но при этом хотят сохранить независимость. Никто толком не знает, где они находятся, по слухам, у них есть технологии перемещения между параллельными мирами, как у Чокнутого Профессора.
— Круто, что сказать. Но как-то же с ними выходят на связь?
— У них есть сайт в дарк-нете. Ну и сам понимаешь, с кем попало они не связываются. Я к чему веду. Выверт почти наверняка приобрел эти лазеры через Ящик Игрушек. Но даже если спросить у них самих, они не сдадут контакты.
— Не важно. Меня интересует сама эта веселая компания. Так какой у них адрес?
Еще несколько дней спустя
Собака умирала мучительно. Поток жесткого излучения почти вскипятил ее изнутри, разрушил костный мозг и стенки сосудов, повредил нервную систему. Она еще слабо дергалась, сучила лапами, тихо скулила, но уже была обречена.
Я изучал ее смерть внимательно и досконально, как и десятки смертей до нее. Я брал пробы различных тканей, изучал их своей силой, сравнивал со здоровыми образцами. Старался разложить смерть на отдельные компоненты и реакции, чтобы обратить ее вспять. Пока получалось неважно.
Острая лучевая болезнь оказалась самым серьезным вызовом, что я до сих пор получал, рак в сравнении с ней был не страшнее насморка. Особенно такая ее форма, которую мог получить кейп в бою с Бегемотом — то есть огромная доза радиации, измеряемая тысячами зивертов, которая поражает все тело разом. Я сосредоточился именно на этой проблеме, потому что ожоги, электрический шок и механические травмы, которые можно было получить в бою с этим Губителем, в целом поддавались консервативному лечению. Если раненного кейпа успевали дотащить до медиков, конечно. Но радиоактивное излучение Бегемота было приговором, который приводился в исполнение в течение примерно от получаса до трех. Таким обычно просто давали большую дозу обезболивающего, чтобы облегчить смерть. Потратив почти неделю времени, опустошив с помощью «Медхолл» все собачьи приюты и скупив в зоомагазинах всех крыс, я не приблизился к решению.
Я с легкостью подбирал лекарства для обычных болезней, потому что обычно они сводились к конкретному нарушению или патологии, которые можно было обнаружить, определить и устранить. Радиация же убивала организм комплексно. Фактически, простейшим способом вылечить облученного было создать ему новое тело, а потом переписать в него сознание. Вырастить клона я не мог, да и ментальные технологии, чтобы там ни говорили, очень слабо соотносились с моей специализацией. Первым делом я попробовал уже испытанный метод со стволовыми клетками, но потерпел неудачу. Во-первых, после облучения было проблемой вообще найти их. Во-вторых, если все же удавалось что-то выцедить из костей, зачастую препарат просто не попадал по назначению из-за разрушенных сосудов.
Этот путь оказался очевидно тупиковым, поэтому я пошел другим — попытался воздействовать на весь организм разом, использовать ту же технологию, на которой основывался нейроподавитель. И моментально столкнулся с тем, что одна, или даже десяток пластин не покрывали нужного диапазона. На один единственный тип тканей требовались десятки различных частот, отвечающих за различные белки. Короче, тоже фейл.
Видимо, лучевая болезнь была тем случаем, когда моя сила мягко и ненавязчиво сказала мне «пошел нахуй», потому что к следующему понедельнику я чувствовал себя как пропущенная через блендер камбала. Несчастная собака в последний раз забилась в судорогах и больше не шевелилась. Я взял животное и бросил его в биореактор, где трупы моих подопытных перерабатывались в денатурированную биомассу. Последнюю я надеялся использовать в опытах по биопротезированию — на случай, если кому-то оторвут руку или ногу, и этим кем-то окажется не Эгида. Часть я собирался отдать Панацее, для тех же нужд, потому что она хотя и манипулировала органикой как заблагорассудится, но не могла создать ее из ничего.
Стоп. Стоп. Стоп.
Эгида.
Панацея.
Неубиваемый парень и сильнейший целитель-биокинетик в мире. Если бы была возможность как-то изучить их силы вблизи, сделать замеры, проследить принципы действия… Вероятно, это бы стало ключом к решению! Правда, с Панацеей я в больнице старался не пересекаться, чтобы лишний раз не раздражать ее своим видом. Но вот Эгида… Я решительно вышел из лаборатории и отправился в спортзал.
Карлос увлеченно лупил по боксерской груше. Время от времени он оборачивался в сторону Денниса и Дина, чтобы те не сачковали с отжиманиями. От его ударов груша отлетала чуть ли не до потолка — и это при том, что увеличенной силы у него не было. Зато была врожденная болезнь, нечувствительность к боли. Я не знал обстоятельств его триггера, но подозревал, что он получил какую-то тяжелую травму, которую заметил только тогда, когда она начала его убивать. Обретенная сила спасла его, даровала почти бессмертие, взамен заставив постоянно калечиться.
— Карлос, можно тебя на пару слов? — спросил я громко.
В зале моментально воцарилась тишина. Три пары настороженных глаз обернулись ко мне, и удивленно вытаращились. Задним числом я сообразил, что мой костюм, особенно перчатки, перемазаны в крови после очередного вскрытия. На меня и так начали косо смотреть из-за опытов на животных, а я вдобавок настолько ушел работу, что забыл о гигиене.
Черт, надо было заодно купить врачебный халат. Или мясницкий фартук.
— Что такое?
— Мне нужна твоя помощь.
— Эээ… — казалось, он растерялся. — Какого рода?
— Уложу тебя на операционный стол, облучу из нейтронной пушки и посмотрю, что получится, — честно ответил я.
— Слушай, такие неприличные предложения прямо в лоб немного смущают.
— Но я просто пытаюсь понять, как лечить радиационные поражения.
Карлос напряженно нахмурился. С одной стороны, у меня, формально, были благие мотивы. С другой, вид мой доверия не внушал.
— Это может немного подождать? — спросил он. — Понимаешь, сейчас напряженная ситуация, у Империи-88 уже второе пополнение за месяц, есть предположения, что они готовятся активно атаковать других злодеев в ближайшее время. Я бы с радостью тебе помог, но сам не знаю, как быстро восстановлюсь после воздействия радиации. А нам сейчас всем нужно быть в боеготовности.
— Второе пополнение? — я немного удивился. Конечно, я не был членом Империи как таковой, но новичок бы точно мимо меня не проскользнул.
— Ага, его впервые заметили около недели назад, но информация дошла до нас окольными путями, буквально только что. Называет себя, кхм, Пиздец. По свидетельствам, имеет классический «набор Александрии» и улучшенные рефлексы, использует покупное технарское оружие. Видимо не местный, а гастролер, и надолго не задержится, но стоит быть начеку.
Я сделал вид, будто морщусь от дурацкого имени. Ладно, мне для этого даже не пришлось делать вид.
— Ладно, извини за беспокойство, придется идти на поклон к Панацее, — вздохнул я. — Надеюсь, она не завяжет мне глаза в узел за одну невинную просьбу.
Все равно у меня был «больничный» день.
Я забрал из своей мастерской инструменты и реактивы, а также прихватил с собой нейтронную пушку (хотя эта махина довольно много весила, и нести ее было крайне неудобно) и клетку с последним подопытным, не успевшим отдать свою жизнь во имя спасения большего количества жизней людских — то есть с голубой шиншиллой, которую наивный продавец в зоомагазине отдал мне за полцены в обмен на фото.
Только перед самым выходом я вспомнил, что надо вообще-то сначала смыть кровь.
Из-за тяжелого груза мне пришлось не лететь до больницы своим ходом, а ехать на штатном мотоцикле. На таких же ездили все члены Стражей и Протектората, не имевшие рейтинга Движка. По закону, конечно, я еще несколько месяцев не имел права садиться за руль, но маска и статус Стража позволяли избегать вопросов о возрасте.
Входить в больницу все еще было непривычно и странно. Я регулярно посещал ее сколько себя помнил, но исключительно в качестве пациента. Теперь стрелка повернулась на пол-оборота, и я входил в знакомые стеклянные двери, чтобы спасать, а не быть спасенным.
По лестнице я поднялся в отделение интенсивной терапии и первым делом заглянул в кабинет дежурного врача.
— Добрый день, доктор Монтана, — поздоровался я. — Что у нас в меню на сегодня?
— О, привет, Магистерий, — пожилой полноватый мужчина поднял голову от бумаг и слеповато на меня прищурился. — Сейчас гляну, что на тебя ставили… Сегодня немного, только одна запущенная меланома, доставили сегодня утром с южного побережья, и один диабет первого типа, из тех, кого ты просил направлять к тебе.
— Так мало? — я немного удивился. — Что, все остальные терминальные успели умереть за выходные?
— Нет, просто Панацея последние дни работает за двоих. Как приступ у нее какой-то.
— Где она сейчас?
— Здесь была недавно.
— Хорошо. Перешлите истории болезней мне на почту, как обычно. Палаты какие?
— Меланома в двести десятой, диабет в четыреста тридцать четвертой.
Я кивнул и вышел вон. Доктор Монтана не задавал мне лишних вопросов, почему у меня с собой здоровенная бандура, похожая на гибрид гранатомета и садового пылесоса, и клетка с живой шиншиллой. Принес — значит надо, очередные технарские приблуды, которые неизвестно как работают. Разговор с Панацеей предстоял тяжелый, так что я решил сначала разобраться с текучкой, благо ее было немного, и случаи сравнительно легкие, хорошо изученные.
Я дошел до двести десятой палаты, где меня уже дожидались. Иссушенная болезнью до скелетоподобного состояния пациентка лежала с закрытыми глазами, редко и мелко дыша. Ее на протяжении нескольких суток накачивали огромными дозами обезболивающего, чтобы хоть как-то подавить метастатический болевой синдром. Рядом с койкой сидели мужчина и женщина лет сорока-пятидесяти — видимо, родители. Когда я вошел, они подняли на меня удивленные глаза.
— А где Панацея? — спросил мужчина и привстал со стула. — Нам сказали, что лечить Марию будет она.
— Не беспокойтесь, я умею лечить рак ничуть не хуже. Магистерий, Страж отделения Восток-Северо-Восток, — я протянул ему визитку. — Я тоже кейп-целитель, но с немного другим подходом.
Мужчина с сомнением нахмурился, но все же пока решил не спорить, а я погрузился в изучение анамнеза. У меня не было профессиональных медицинских знаний, чтобы понять его так, как понял бы настоящий врач, но я держал в памяти приличный объем данных по прошедшим через мои руки пациентам, и мог соотнести информацию из карточки с ранее использованными методами. Через несколько минут, осмотрев организм пациентки сквозным зрением, я составил карту распространения метастазов, определил цели воздействий и выстроил в уме примерную формулу.
— Ну, начнем.
«Врачебный чемоданчик» по нажатию кнопки разложился в целую мини-лабораторию. Работа Оружейника, своеобразный подарок, нацеленный на повышение моей эффективности как целителя и улучшение оказываемого на общественное мнение эффекта.
— Это еще что? — снова спросил отец пациентки, более резко. — Ты лечить мою дочь собираешься или нет?
— Я готовлю лекарство для нее, и если вы продолжите меня отвлекать, то покинете палату.
— Джефф, не надо, — слабо попросила сидящая рядом с ним женщина. — Он, наверное, знает, что делает.
— Нам обещали Панацею! — повысил голос Джефф. — А это непонятно кто.
— Один, — сказал я, смешивая в пробирке базу для будущего препарата.
Я добавил первую партию компонентов, поместил пробирку в нагревательную камеру и выставил нужный температурный режим. Засек на часах время — семь минут и тридцать семь секунд. Потом смесь нужно будет осадить, отделить осадок, процентрифугировать и использовать самую легкую фракцию.
Как и следовало ожидать, в скором времени отец пациентки снова начал терять терпение. То он раздраженно зыркал по сторонам, то начинал сверлить меня мрачным взглядом, то порывался встать, но в последний момент опускался на место.
— Ну что там, долго еще? — осведомился он наконец.
Я повернулся в его сторону, так чтобы он видел свое отражение в линзах моей маски, и ответил одним словом:
— Два.
— Что два?! Два часа?! Два дня?!
Я нажал на кнопку вызова медсестры, после чего достал пробирку из камеры и всыпал в нее катализатор. В растворе мгновенно набухли хлопья осадка. Я достал еще одну пробирку и принялся сцеживать в нее раствор через десятимикронное ситечко. Когда я поставил ее в центрифугу, вошла знакомая мне медсестра.
— Миссис Имс, будьте так любезны, вызовите полицию.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Этот человек своим буйством мешает мне работать и ставит под угрозу жизнь пациентки.
— Какое еще нахер буйство?! — заорал Джефф во весь голос и схватил меня за плечо. Моя рука сама рванулась к рукояти меча, но я вовремя себя одернул. — Мы месяц в очереди проторчали! Мария могла умереть в любой момент! А теперь вместо Панацеи приходит хрен какой-то, непонятно откуда вылезший!
— Сэр, пожалуйста, успокойтесь! — медсестра решительно влезла между мной и отцом пациентки. — Я понимаю ваше беспокойство, и…
— Что тут за шум? — раздался голос со стороны входа в палату. — А, это ты, Магистерий. И почему я не удивлена?
В дверях стояла Панацея в своей красно-белой мантии, с закрытым белым шарфом лицом. Ее блеклые вьющиеся волосы слегка выбивались из-под капюшона, а глаза казались слегка отекшими.
«Стресс. Недосыпание. Депрессия», — сообщило мне сквозное зрение.
— Я всего лишь пытаюсь делать свое дело, но в моих способностях все еще сомневаются.
— Кто?
Я кивнул в сторону Джеффа. Тот при виде Панацеи немного присмирел и только тяжело дышал. Она покачала головой, подошла к койке и взяла Марию за руку.
— Меланома. Четвертая стадия. Метастазы в костях, кишечнике и лимфоузлах, — сказала она. — Иммунодефицит… последствия химеотерапии.
— По мне не скажешь, но я умею читать. Все это есть в карточке.
Панацея выпустила руку пациентки и повернулась к ее отцу.
— Сэр, вам может показаться, что Магистерий — безответственный придурок, и вы не сильно ошибетесь. Но он достаточно компетентен в своем деле, и когда дело касается лечения, ему можно доверять.
Она ушла, прикрыв за собой дверь.
— Так нам еще нужно вызывать полицию? — уточнила миссис Имс.
— Думаю, это излишне, — я оценивающе глянул на Джеффа. — Я надеюсь на это.
Центрифуга пиликнула сигналом, я достал пробирку и набрал в шприц требуемую фракцию.
— Теперь мне нужно ваше разрешение на применение параспособностей, — произнес я, глядя между родителями пациентки.
— А что, так не ясно? — хмуро спросил Джефф.
— Формальности. Протоколы. Бюрократия.
— Даю разрешение.
Я кивнул и принялся медленно вводить лекарство в вену. Эффект начал проявляться сразу, хотя внешне это было едва ли заметно. Я видел, как препарат распространяется по кровеносной системе, проникает в каждую клетку тела и убивает все лишнее.
В полном молчании прошло десять минут, после чего я ввел дозу регенеративной сыворотки, чтобы нейтрализовать внутренние кровотечения там, где прежде находились метастазы.
— Очнется через полчаса, когда пройдет действие обезболивающих, — сказал я и принялся делать в карточке пометки для лечащего врача и медсестер. — Следующие месяц-два соблюдайте диету с избытком овощей, орехов и свежей рыбы. Я выжег рак, но иммунная система и общие функции организма должны восстановиться сами. У меня все, приятного дня.
Я собрал чемоданчик и вышел из палаты, не дожидаясь реакции. За прошедшие недели я усвоил, что совершенное доброе дело не стоит ничего. Пока близкий человек находится при смерти, его родные порой готовы падать на колени перед целителем, но как только последний выполняет свою работу, он словно исчезает из восприятия окружающих.
Я поднялся на четвертый этаж, где находилось педиатрическое отделение. Там меня уже дожидался щуплый чернокожий мальчишка-диабетик, лет десяти, не больше. Я разочарованно вздохнул под маской, и попытался утешить своего внутреннего нациста, что такой дохляк вряд ли когда-нибудь станет членом банды, а значит, никому особо не навредит. Конечно, потратить мое время и препараты можно было и с большей пользой, но раз поставил себе задачу искоренить диабет в городе, то поздно нос воротить. Главное, не рассказывать об этом Кэсси.
Там я закончил довольно быстро, все было знакомо и без осложнений. Виски понемногу начала ломить мигрень, но пока еще вполне терпимая. Я подобрал клетку с шиншиллой и отправился на поиски Панацеи.
Она обнаружилась в соседней палате, где занималась не слишком тяжелыми случаями, но их было много. В чем я был точно уверен, что она уделяла столько внимания детским болезням не потому, что любила детей. Когда она касалась очередного ребенка, я не видел в ней ни малейшего проблеска чувств. Пульс не учащался, не менялся ни на йоту гормональный фон или активность областей мозга, кроме Corona Pollentia. Очевидно, она не испытывала ни капли сопереживания к своим пациентам. Я сам нередко задавался вопросом: а почему она продолжает делать то, что делает? Потому что считает это правильным или просто прогибается под общественное мнение? Или, как и я, старательно демонстрирует единственный мирный аспект своей силы, чтобы отвлечь внимание от более зловещих? Каковы вообще пределы ее способности влиять на живой организм?
— Прости можно, тебя на минуту? — спросил я, подходя ближе.
— Я занята, зайди позже.
— Просто хотел попросить тебя кое о чем.
— Что тебе нужно?
— Научи меня лечить радиационные поражения.
— Как я смогу тебя научить, если наши силы работают совершенно по-разному?
— Просто позволь один раз посмотреть, как ты это проделаешь. Надеюсь, я смогу повторить эффект.
— Вряд ли в Броктон Бей есть хоть один случай лучевой болезни.
Я в ответ продемонстрировал своего подопытного. Дети помладше при виде зверушки радостно загалдели, а я мысленно представил размер биты, которую мне в задницу затолкает главврач за такую вопиющую антисанитарию.
— Вот наш доброволец. А вот это, — я похлопал нейтронную пушку по боку, — источник излучения.
— И ты собираешься подвергнуть несчастное животное жесткому радиоактивному облучению, которое гарантирует ему мучительную смерть, если я его не вылечу? А сам будешь смотреть, как я это делаю, в надежде потом с помощью всяких шестеренок и лампочек попытаться сделать что-то похожее?
— Ну… в общих чертах… — я невольно замялся, — пока ты не представила все в таком свете… да, это я и собирался сделать.
— Я бы сказала, что ты ужасный человек, но ты и так это знаешь.
— Крысы для того и существуют, чтобы на них ставили опыты!
— Это шиншилла.
— Не важно. Ты бы предпочла, чтобы я ставил опыты на людях?
К моему ужасу, Панацея серьезно задумалась.
— Я бы предпочла, чтобы ты вообще ни на ком опыты не ставил, — ответила она после паузы. — Но, кажется, просить тебя об этом бессмысленно. Просто пообещай, что это будет во благо.
— Я пытаюсь создать машину для спасения раненных в битвах с Губителями.
Панацея только горестно вздохнула. Я поставил клетку на подоконник и нацелил нейтронную пушку так, чтобы направленный радиационный пучок ушел в небо, не касаясь зданий. Потом пришлось отгонять мелюзгу, которая с восторженным видом глазела на технарский девайс, и только удостоверившись, что никто случайно не выскочит на линию выстрела, я включил излучение.
Дети разочарованно загундели, потому что внешне это не выглядело никак. Пушка загудела, и гудела несколько секунд, а потом перестала. А вот шиншилла, до этого с любопытством принюхивающаяся к больничным запахам, сразу стала вялой и с трудом держалась на лапах. Панацея открыла клетку и взяла животное на руки.
— Смотри внимательно, я делаю это в первый и последний раз.
Я кивнул и задействовал сквозное зрение, стараясь не упустить ни единой мелочи. Для меня это выглядело так, будто разрушенные потоком нейтронов и гамма-квантов белки сами стали восстанавливать свою структуру. Нет. Не восстанавливать. Процесс расщепления и синтеза шел с одинаковой скоростью, Панацея брала поврежденную ткань и воссоздавала ее структуру, работая чуть ли не на атомарном уровне. Это отчасти напоминало телекинез Руны — только примененный в микроскопических масштабах и на квинтиллионах объектов одновременно.
Если что я и понял из проведенной демонстрации, так это то, что как целитель Панацея меня обставляет на миллион очков форы. Да и вообще во всем, что касается работы с живыми организмами.
Шиншилла, которую она держала, оживилась, привстала на задние лапы и принялась обнюхивать ее шарф. Дети, особенно две девочки десяти-двенадцати лет, потянулись к зверьку, но та ловко увернулась от них, пробежала по рукаву и нырнула Панацее за пазуху мантии, так что оттуда было видно только мордочку.
— Класс, — сказал я. — Ты уже присвоила мою крысу.
— Это шиншилла. И если я оставлю его тебе, ты снова будешь ставить на нем какие-то изуверские опыты.
— Его?
— Это мальчик.
Собственник во мне хотел было возмутиться, что я отдал за эту крысу честно заработанные сто двадцать долларов, но был тут же подавлен. Во-первых, сто двадцать баксов были для меня ничем. Во-вторых, я впервые за все время знакомства с Панацеей увидел в ней хоть какой-то проблеск радости. В третьих, это была шиншилла, а не крыса, надо запомнить наконец.
— Хм. Ладно. Но ты должна придумать ему имя.
— Нет проблем. Теперь его зовут Реми.
— Можно было что-то повнушительнее придумать, но сойдет. Ты тут закончила?
— Да, думаю, на сегодня хватит.
— Пошли тогда что-нибудь съедим.
Панацея одарила меня озадаченным взглядом.
— Прости?
— Ну, ты мне помогла, а я не люблю копить долги. Так будет честно.
— Ну пошли, — ответила она без какого-либо энтузиазма. Кажется, ей казалось менее утомительным согласиться, чем спорить.
Мы вышли из больницы вместе, хотя и держа некоторую дистанцию. Отчасти, чтобы не давать лишней пищи для пустых слухов, отчасти потому, что тащить нейтронную пушку было реально неудобно. Реми определенно облюбовал себе местечко под мантией Панацеи и поглядывал оттуда на меня со смесью торжества и глубокой ненависти.
«Радуйся, пока можешь, шерстяное недоразумение, — подумал я. — Однажды твоя новая покровительница потеряет бдительность, и ты окажешься на моем разделочном столе».
Я не планировал ничего особенного. Просто сходить вдвоем до ближайшей забегаловки, поболтать полчаса о чем-то незначительном, задать мимоходом пару действительно интересующих вопросов и разойтись. Меня ждала лаборатория и домашние задания, у Панацеи наверняка тоже были свои дела. У меня даже в мыслях не было с ней флиртовать или что-то еще — в первую очередь потому, что я практически не вызывал у нее эмоционального отклика, не больше чем дверь или стена. Как всегда, реальность внесла в планы свои коррективы в виде двух упавших с неба белых вспышек.
— Так-так, стоило отвернуться на минуту, а ты уже клеишься к моей сестре, — Слава откинула назад волосы и посмотрела на меня сверху вниз, зависнув примерно в метре над землей.
— Магистерий, я тебя предупреждала, — добавила Лазершоу.
— Дежа вю, — сказал я, сдерживая позыв прикрыть лицо ладонью. — Вы-то что тут забыли?
— Я прилетела забрать Панацею домой, — ответила Слава. — И похоже, что явилась очень вовре… ой, а что это за прелесть?!
Она заметила шиншиллу и моментально потеряла ко мне интерес. Панацея вытащила питомца из-за пазухи и усадила себе на ладонь.
— Его зовут Реми. Магистерий ставил на нем опыты с радиацией.
— Магистерий — мудак, это не новость. Что он вообще делает рядом с тобой?
— Ну, вообще-то, я собирался покормить Панацею ужином.
Кажется, я зря это сказал. Хотя вроде бы ничего такого. Что может быть предосудительного в совместном поедании бургеров или тако? Но на миг мне показалось, что Слава и Лазершоу сейчас размажут меня по земле даже не используя свои силы, одними лишь взглядами. Аура Славы хлестнула по мне, точно ведро кипятка. Но миг прошел, а я все еще был жив. Потом героини переглянулись и словно пришли к какому-то единому решению.
— Мы не можем оставить ее наедине с тобой.
— Верно. Так что присмотрим за обоими, и только попробуй что-нибудь выкинуть.
— Класс. То есть, мне теперь еще и вас кормить? — под эмпатическим прессом мне было тяжело просто дышать.
— Мы в состоянии заплатить за себя сами, не волнуйся, — фыркнула Лазершоу.
— Но общественность может узнать, что Магистерий — жмот, — добавила Слава.
— Хорошо, хорошо, я угощаю. Только выключи свою блядскую ауру, у меня сейчас пена изо рта пойдет.
— Оу… — она немного смутилась. Совсем немного. Но давление все же ослабло. — Я думала, она на тебя не действует.
— Когда я меняю личность, то перестаю испытывать страх, вот и все.
— Пффф, а я-то думала… ладно, тащи свою задницу на набережную, там есть одно приличное место, «Капеллини».
Героини Новой Волны улетели, причем Слава взяла сестру на руки, будто та вообще ничего не весила. Мне же пришлось потратить четверть часа на то, чтобы отогнать мотоцикл в гараж СКП и бросить там же свое оборудование. За использование служебного имущества в личных целях могли вкатить крупный штраф, да и тащить с собой в кафе нейтронную пушку мне показалось плохой идеей. Потом, немного подумав, я достал телефон и позвонил Рыцарю, который сейчас должен был находиться в патруле со Стояком. За прошедшее время его неприязнь ко мне вроде бы поубавилась, но мы все равно практически не общались.
— Я слушаю.
— Это Магистерий. Два важных вопроса: как долго еще ты будешь в патруле и знаешь ли ты местечко на набережной под названием «Капеллини»?
— Еще час. Место знаю, это наверное самое дорогое кафе в городе, но оттуда отличный вид на штаб-квартиру Протектората. А в чем дело?
— У меня намечаются неприятности, и только ты можешь мне помочь. Подгребай туда, так быстро, как только сможешь, обязательно без маски. Я один с тремя не справлюсь.
— Погоди, с кем «с тремя»?
— Все, прощай.
Когда я добрался до набережной и нашел нужный адрес, три проклятия уже меня поджидали. Точнее, два проклятия, потому что Панацея тоже не выглядела слишком радостной от бардака, который устроили ее сестра и кузина. Я собрался с духом и вошел внутрь. Это был не тот противник, которому можно выжечь нервную систему нейроподавителем или изрубить мечом. Здесь предстояла битва совсем иного сорта. Хотя и не менее жестокая и кровопролитная.
Я уселся напротив Славы и Лазершоу, и сдвинул незаметный переключатель на боковой кромке маски. Нижняя ее половина разделилась пополам и разошлась в стороны, открывая рот.
— А вы надеялись, что будете наслаждаться местной пастой с креветками, пока я смотрю и пускаю слюни?
Просто еще один день моей жизни в качестве Стража. Один из последних спокойных дней в моей жизни вообще. Тогда я еще не знал, как мало у меня оставалось времени, перед тем как попрощаться с ними навсегда.