Первым, что она увидела, был белый потолок. Увидела глазами, которых у нее не было. Она лежала в темноте на больничной койке. На спине, которой у нее не было. Вдыхала воздух, пропитанный запахом озона и дезинфицирующих средств. Вдыхала легкими, которых у нее давно не было.
Зато ушла боль, удушье, чувство пронизывающего холода и обжигающего жара одновременно. Головокружение из-за повреждения вестибулярного аппарата. Все то, что было ее единственной действительностью целую вечность. Койка дарила уют и тепло, а тишину разбавляло деловитое попискивание медицинских приборов. Когда она все это осознала, то радостно засмеялась: ей наконец-то удалось сойти с ума.
Через какое-то время (как будто это слово имело какой-то смысл) смех ее утомил. Она пошевелилась и увидела перед собой два странных предмета. Прошло несколько секунд, прежде чем до нее дошло — это ее собственные руки. Которых у нее, разумеется, быть не могло.
Так или иначе, ей понравилось это новое сумасшествие. Намного интереснее непрекращающейся агонии на самой грани смерти, когда даже мышление было непосильной роскошью. Она осмотрелась кругом, отдаваясь безумию без остатка.
Больничная палата. Комната, адаптированная для размещения пациента. Строение не является больницей. Строение изолировано. Строение является жилым домом.
Прикосновение давно забытой силы отдавалось в разуме чистым наслаждением. Пока она еще сохраняла остатки рассудка, сила не могла течь ровно. Она снова и снова вела анализ скудного окружения, с одной и той же точки.
Вставать ей не хотелось. Лежать под мягкой простыней было слишком приятно, да и сил не было даже приподняться. С трудом сфокусировав зрение, она смогла немного осмотреться. От левой руки шла прозрачная трубка, подсоединенная к капельнице.
Введено лекарство. Введен транквилизатор. Введен транквилизатор, не вызывающий привыкания. Нежелание причинять вред. Заинтересованность в функциональности.
Последнее напряжение силы отняло слишком много энергии.
Ее веки отяжелели, и сознание провалилось в темноту беспамятства.
Когда она снова открыла глаза, вокруг было светло. Свет проникал в комнату через окно, за которым виднелся снег. Капельница пропала, сгиб локтя, куда раньше вставлялся катетер, покрывал бинт.
Уединенное строение. Уединение ради невозможности побега. Уединение ради пленения. Пленение для принуждения к работе.
Это не особенно ее напугало. Все вокруг казалось настолько нереальным, что перспектива оказаться у кого-то на крючке не выглядела серьезной неприятностью. Просто еще одна деталь грезы, созданной измученным разумом.
Разнообразие в обстановку внесли звуки шагов и открывшаяся дверь. В комнату вошла молодая рыжеволосая женщина в белом халате. Перед собой она толкала сервировочную тележку, на которой стоял поднос с тарелкой и стаканом.
Еда. Легкоусвояемая еда. Создающая минимальную нагрузку на желудочно-кишечный тракт. Дополнительно обогащенная бактериальными культурами. Бактериальные культуры служат для восстановления работы кишечника. Есть необходимость в регулировке работы кишечника.
Женщина подкатила тележку к койке и проверила показания приборов. Ей не было дела до пациентки. Ей не нравилась ее работа, но у нее было особого выбора. Несмотря на белый халат, женщина даже не была настоящей медсестрой. Зато была парачеловеком.
Она раскрыла рот, чтобы установить какой-то контакт, получить больше подсказок для своей силы… и замерла в растерянности. Во-первых, губы и язык напрягались, но не могли засинхронизироваться между собой, а голосовые связки словно парализовало. Издать какой-нибудь членораздельный звук оказалось непосильной задачей. Во-вторых, она вдруг осознала, что не может вспомнить собственное имя.
— Сколько пальцев я показываю? — спросила лже-медсестра, показывая два.
Она беспомощно зашлепала губами. Проблема заключалась не в физическом повреждении мозга, что было бы хуже всего. Психологический блок, травматический опыт — так говорила сила. Но в чем заключалась травма?
Она попыталась вспомнить что-нибудь из прошлого. Мимолетные, смутные образы проносились перед глазами, но стоило ей попытаться на чем-то сосредоточиться, как мозг тут же словно заклинивало. Не теряя надежды уловить какие-то воспоминания, она напрягла память. Что-нибудь простое, ну хоть что-нибудь…
Дуло пистолета смотрит в лоб…
Нож в подушке…
Волны захлестывают улицу…
Стальные когти смыкаются на горле…
Она едва успела перегнуться через край койки, когда ее стошнило на пол желудочным соком. Все ее тело тряслось под простыней от сильнейшего приступа паники. Она не могла ничего вспомнить, потому что не хотела помнить.
— Вот же засранка, — проворчала лже-медсестра и куда-то ушла. Сила подсказала, что она отправилась на поиски тряпки. Отправилась за пределы этого мира. Черт-те что…
Ее сил хватило на то, чтобы вытереть простыней рот, после чего она снова ненадолго отрубилась. Когда она пришла в себя, то свет из окна падал иначе, а противная лужа на полу исчезла. Каша все еще стояла рядом, хотя и успела остыть. Недолго думая, она ее съела, только в процессе осознав, насколько голодна. До сих пор ее поддерживали только инъекции.
Чтобы просто встать на ноги, ей пришлось приложить усилия, а при передвижении приходилось опираться на стены. Невесомая больничная пижама давила на плечи тяжким грузом. Сколько же она провела здесь, в неподвижности и получая скудное питание через вену?
Три месяца, услужливо подсказала сила.
Каша прибавила сил, так что она смогла обследовать дом. Это было одноэтажное здание, построенное по технологиям быстрого возведения, но достаточно теплое, чтобы выдержать зиму. Обилие свободного места намекало, что его не успели обставить. Точнее, пока в этом не видели смысла, ведь статус его обитательницы этого места оставался неясным. Рядом с ее комнатой оказалась туалет и душевая, вода в которую поступала из артезианской скважины и подогревалась электричеством, которое вырабатывал ветряк на крыше. Сам дом стоял на невысоком холме посреди леса.
Лес простирается на тысячи километров. Нет дороги, ведущей к ближайшему населенному пункту. В мире отсутствуют населенные пункты.
Она обошла весь дом, но больше ничего интересного не нашла. За неимением лучшего, она вернулась в комнату и улеглась на кровать. Короткая прогулка отзывалась в теле усталостью, но теперь у нее было достаточно пищи для размышлений и для силы.
Изолированный дом. Необитаемый мир. Требуют значительных ресурсов. Наличествуют значительные ресурсы. Существует организация, располагающая значительными ресурсами. Организация заинтересована в использовании силы. Организация готова применять насилие.
Некоторое время она предавалась фантазиям о том, как можно взять под контроль такую организацию, как она будет манипулировать руководителями и переманивать рядовых, но в конце концов сон ее сморил.
Третье пробуждение оказалось более комфортным и… нормальным, что ли. Тарелка с кашей и стакан воды стояли на тележке рядом с кроватью, но лже-медсестры нигде не было. В голове немного прояснилось, мир вокруг стал более детальным и она начала сомневаться, что это просто плод ее воображения.
Встать с койки ей удалось с меньшими усилиями, чем в прошлый раз, и на ногах она могла держаться заметно увереннее. Уцепившись за высоту солнца, ее сила сделала вывод, что сейчас примерно десять часов утра. Ну что же… утро лучше начинать с кофе, но и так сойдет. Осторожными шагами она направилась в санузел.
Контрастный душ неплохо ее взбодрил, хотя на ее вкус, бойлер с горячей водой мог бы быть и повместительнее. С проснувшимся аппетитом она прикончила безвкусный завтрак и села на кровать. Сила подсказывала ей, что надолго ее одну не оставят, и вскоре в комнату вошла лже-медсестра.
Она снова попыталась что-нибудь сказать, и на этот раз получилось немного лучше. Из горла вырвался сдавленный стон, и слова вот-вот были готовы слететь с языка. Женщина в белом халате не обратила на эти попытки внимания.
— О, проснулась наконец? — протянула она скучающе. — Пошли, с тобой хочет поговорить босс.
Не заинтересована в своей работе. Не получает удовлетворения от работы. Работает вынужденно, некуда больше податься. Знает, что ее легко заменить. Боится босса. Ненавидит босса. Испытывает влечение к боссу.
Она быстро проглотила предложенный завтрак — вставать в позу и отказываться от не отравленной пищи было глупо — и более уверенно, чем в прошлый раз, встала с койки. Поскольку дар речи к ней не вернулся, она не могла попросить более подходящую одежду, а написать было не на чем.
Вдвоем они вышли из комнаты и по коридору вышли в то, что должно было быть гостиной. В прошлый раз она была совершенно пустой, но сейчас в ней появился белый стол и два таких же белых кресла. Одно было свободным, в другом сидел мужчина в сером деловом костюме без галстука, с короткой аккуратной бородкой. Его пиджак был расстегнут, а сам он вдумчиво изучал разложенные на столе бумаги.
Делает вид, что изучает. Знает все, что написано в документах.
— Садись, — произнес “босс”, не поднимая головы.
Она не двинулась с места. Звук голоса вызвал у нее необъяснимую панику. Она снова ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. “Босс” оторвался от бумаг и посмотрел ей в глаза. Он оказался гораздо моложе, чем казалось на первый взгляд, а лицо выглядело смутно знакомым.
— Садись, — повторил он более жестко.
Если не подчиниться, будет плохо, прокомментировала сила.
Преодолевая одеревенение в теле, она отодвинула кресло и села за стол. Она пыталась вспомнить, где же видела этого человека. В памяти всплывали смутные обрывки: разрушенный полузатопленный город, выстрелы в темноте, истошные крики из-за запертой двери. Мужчина выбрал из груды документов один лист и поднес к глазам.
— Элизабет Уилбурн, под маской известная как Сплетница. Настоящее имя — Сара Ливси. Год рождения: 1993-й. Биологический возраст отличается от календарного по причине длительного заключения в циклической хроноаномалии. Я ничего не упускаю?
Она не ответила, потому что не могла. Имя. Когда она услышала имя, в голове словно провернулся заржавевший вентиль и воспоминания хлынули оглушающим потоком. Воспоминания о прежней жизни, и о том, что было после нее…
Ее рывком подняли с пола и усадили обратно в кресло. Лиза с усилием сфокусировала взгляд на “боссе”. Она не ошиблась, мужчина действительно был ей знаком. Когда она видела его без маски в последний раз, он был младше нее, с лицом в синяках и кровоподтеках, а на месте бородки еле виднелся юношеский пушок, но не узнать она его просто не могла. Мужчина выглядел слегка раздраженным, но это была слабая, поверхностная эмоция. Не та вымораживающая внутренности ненависть, которую она помнила.
— Меня от тебя тошнит, — честно сказала Лиза, отчаянно сражаясь с собственным бушующим желудком. Скромный завтрак бешено рвался наружу.
— Взаимно, — спокойно ответил Конрад. — И все же постарайся больше не блевать на пол, иначе убирать будешь сама.
Лиза всхлипнула и истерически расхохоталась. Стоило ей начать надеяться, что все вокруг реально, а не плод ее собственного безумия, как это самое безумие явило себя во всей красе. Ее персональная немезида сидит перед ней в костюме с иголочки, отрастив бороду и повзрослев лет на несколько лет, и просит не блевать на пол.
Стоит во главе организации. Организация обладает значительными ресурсами. Конрад обладает значительными ресурсами. Конрад заинтересован в моей силе.
— Скажи, что это шутка, — выдавила она наконец. — Это все одна большая шутка.
— Это шутка.
— Рада слышать. А то мне на секунду показалось, что ты хочешь меня завербовать.
— А если не показалось?.
Лиза снова рассмеялась.
— Серьезно что-ли? С чего ты вообще взял, что я соглашусь?! Ну давай, попробуй на меня надавить! Чем ты мне можешь пригрозить? Дай-ка подумать… может быть, оторвать мне голову, упаковать ее в один из контейнеров Манекена и замуровать во временной петле в пещере под Аппалачами? Ой, а мы ведь это уже проходили! Придется что-нибудь другое придумать, мы ведь не хотим повторяться, верно?
— Дерзкие слова. Даже для тебя. Похоже, тебе кажется, будто все это нереально, что ты просто сошла с ума, а сама все еще находишься в той самой пещере. Позволь убедить тебя в обратном. Дверь в Броктон Бей на Бет.
В воздухе раскрылся прямоугольный проход, из которого потянуло холодным воздухом. Конрад встал из-за стола, схватил Лизу за шкирку и протащил ее через портал.
Местность вокруг превратилась в разрушенный город, в котором Лиза узнала Броктон Бей. В голые стопы больно впились осколки бетона и кирпича. Зимний ледяной ветер залетел под пижаму и запустил свои когти до самых костей.
— Узнаешь пейзаж? — поинтересовался Конрад.
Лиза оглянулась. Ожившая память одну за другой подсовывала эпизоды. Ни один из них ей не нравился, но по крайней мере, она сумела обуздать свои рвотные позывы.
— Здесь мы сражались в последний раз, на берегу прорытого Левиафаном Рва. Сначала вы загнали меня вон в тот дом, — он показал пальцем. — До сих пор видно дыру в стене, которую я проделал бомбой Бакуды. Потом я перебрался на соседнюю крышу, а оттуда провел контратаку. Неудачную, к сожалению. Должен признать, подготовились вы тогда отменно. Элит, наверное, чувствовал себя преданным, когда вы его грохнули, но на самом деле ему крупно повезло, иначе бы до него добрался я.
Лиза попыталась ухмыльнуться, но со стучащими от холода зубами это оказалось слишком сложным делом.
— Мы не собирались убивать Элита. Это была личная инициатива Трикстера. Пуля предназначалась тебе, и это сошло бы нам с рук. Ты был токсичным активом, на СКП давило правительство, и они искали любой повод избавиться от тебя.
— СКП хотели избавиться от меня, но в итоге я избавился от СКП. У судьбы чудесное чувство юмора, верно? Кстати, ты все еще считаешь, что все вокруг нереально?
— Сюрреалистично, как по мне.
— У тебя никогда не было достаточно воображения, чтобы придумать настолько яркую фантазию, и кроме того, безумие проявляет себя иначе. Люди в петлях не сбегают в иллюзорный мир, при длительном заключении распадается личность. Гаснет мышление, восприятие, память. Потом наступает кратковременное просветление и опять по-новой.
Вскрывал временные петли. Собирал информацию о временных петлях. Собрал много информации. Предоставляет правдивую информацию. Готов делиться информацией.
— Поэтому я три месяца провела под капельницей?
— Вроде того. Твой разум пришлось восстанавливать по кирпичикам. Кто же знал, что ты такая слабачка? Регент перенес петлю куда лучше.
Освободил Регента из петли. Убил Регента. Убил Регента ради своих целей. Убийство не позволило достичь целей. Проводил эксперименты на людях.
— Тебе бы стоило попробовать самому посидеть в петле.
— Я пробовал. Терпимо.
Не врет.
— Больной ублюдок…
Конрад держался так, будто ему плевать на холод. Никаких силовых полей или чего-то подобного при нем не было, зато имелся плотный костюм из натуральной шерсти. Лиза, которая под бумажной больничной пижамкой уже начала синеть, сделала нехитрый выбор между пострадавшей гордостью и воспалением легких.
— Ладно, я верю, что это реальность. Давай назад, тут прохладно.
— Дверь обратно, — приказал он.
Порталы создает кейп. Порталы создает кейп при помощи другого кейпа. Другой кейп видит и слышит то, что говорят в других местах. Видит и слышит, что говорят в других мирах. Видит и слышит все одновременно во всех мирах.
После пары минут под промозглым мокрым ветром уединенный домик показался Лизе самым уютным местом на свете. Она с ногами забралась в кресло и съежилась в нем, наслаждаясь теплом. Конрад вдавил кнопку на столе и произнес:
— Томас, принеси чаю. И одеяло.
— Как мило с твоей стороны, — попыталась съязвить Лиза.
— Не волнуйся, ты мне все отработаешь. Каждый грамм своего восстановленного тела и каждую секунду мучений, которую ты избежала.
— А если я не соглашусь?
— Боюсь, твое мнение играет здесь последнюю роль. Пихать тебя обратно в петлю я тебя, разумеется, не стану, но твоя сила все равно будет служить мне. Просто это потребует дополнительных затрат времени и усилий, чего я хотел бы избежать. Однако при таком раскладе вместо приятной полноценной жизни тебя ждет жизнь кататонического овоща, а вместо выходного пособия — смерть.
Лиза хихикнула. Как ни странно, она не боялась. Точнее, она боялась настолько сильно, что страх достиг пиковой точки и перегорел от чрезмерного напряжения. Она понимала своей силой, что Конрад не соврал. И еще она понимала, что обладает достаточной ценностью, чтобы ее худший кошмар заставил себя проявить терпение.
— Дежа вю, — протянула она и сладко потянулась. Теплое мягкое кресло располагало вести себя немного по-кошачьи. — Помнится, Выверт меня «нанял» точно таким же образом. Честно говоря, я надеялась прикончить его сама, но ты успел раньше.
— Да, я в курсе, он мне все рассказал. Ничего такого, чего я уже не знал, но наблюдать за его ужимками было забавно.
— О, ты и его тоже вытащил. Неужели мрачный мститель в чОрной-чОрной броне умеет прощать?
— Это как посмотреть. Кстати, вот и чай.
Рядом раскрылся еще один портал и в комнате возник высокий и худощавый чернокожий мужчина, лет сорока-пятидесяти на вид. Он был одет в черный смокинг с белоснежной бабочкой, в одной руке держал поднос с чайником, двумя чашками, сливочником и сахарницей, а в другой плотный плед. На его лице застыла раболепная улыбка, а на обритом черепе виднелись тонкие зажившие шрамы.
Следы хирургической операции. Операция проводилась на мозге. Операция проводилась кейпом. Операция сделала его более покорным и лишила памяти.
— Ваш чай, маса, — негр поклонился и принялся сгружать содержимое подноса на стол.
— Познакомься, Томас. Это мисс Уилбурн. Теперь ты будешь выполнять ее приказы и содержать этот дом в порядке.
— Конечно, маса, — негр поклонился еще раз. — Томас рад служить, мисс Уилбурн.
— Я достал его немного раньше, чем тебя, — пояснил Конрад. — К сожалению, его способности оказались малопрактичными из-за обилия слепых пятен, поэтому пришлось найти нашему общему знакомому иное применение.
Это Выверт, шепнула сила.
— Господи, — выдохнула Лиза, когда бывший босс набросил плед ей на плечи. — Лучше бы ты его просто пристрелил.
— Я хотел, чтобы ты все видела в правильном свете. Я — не Выверт. Меня не интересуют власть и деньги. Три года, плюс минус несколько месяцев — ровно столько ты будешь на меня работать. Я создам тебе все условия, и взамен требую только компетентности. Мне плевать на твою лояльность, можешь сколько угодно строить заговоры против меня, искать мои слабости или пытаться перевербовать моих людей. Но я не потерплю лени или грубых ошибок.
— Какая щедрость, я сейчас растаю, — фыркнула Лиза. — Моя сила говорит мне, что у тебя и правда ресурсов немеряно. И тебя совсем не волнует, что я попытаюсь тебе отомстить?
— Ну конечно попытаешься. Слушай, Лиза, что бы ты там о себе ни думала, но ты проста как пробка, не особенно умна и полностью предсказуема. Я тебя не боюсь. Больше не боюсь.
— Все еще звучит как дурная шутка, — ответила она, подавив вспышку ярости на оскорбление.
— Поверь, я знаю толк в плохих шутках. Например, когда тебя с восьми лет растят как свинью на убой. Или когда величайшая женщина, которую знал мир, умирает, подавившись мухами. Или когда твое худшее злодеяние, совершенное в момент отчаяния, оборачивается тем подвигом, который ты отчаялся совершить. Вот это шутка так шутка. А ты всего лишь инструмент, который способен принести больше пользы, чем доставить проблем. Наслаждайся своей второй жизнью, и постарайся оставаться профицитной. Потому что когда ты станешь слишком вредной…
Конрад кивнул на лоботомированного Выверта. Тот так и стоял за плечом Лизы с застывшей на лице улыбкой.
Последствия операции необратимы.
— Постоянный проход в секцию Зета-4-Кило.
За открывшимся возле стены порталом Лиза увидела терминал, окруженный множеством мониторов, отображающих различные графики, карты, веб-страницы и тому подобное. Лиза потянулась туда своей силой, жадно впилась взглядом в мониторы, почти привстала со кресла. Она только сейчас поняла, насколько изголодалась по информации.
— Томас принесет тебе одежду. За той дверью, — Конрад кивнул на портал. — Твое основное рабочее место. С Привратником ты познакомишься потом, когда станешь полезной. Осваивайся.
Что он сделал в следующее мгновение, Лиза уследить не успела. Скорее всего, ничего, кроме мысленной команды. Вспышка пространственного искажения — и Конрад исчез. Вместо него остался кейп в зеленой мантии и безликой белой маске. Облик, который нельзя было не узнать.
— Прошло четыре года, — произнес он чужим, искаженным встроенными в маску акустическими системами голосом. — Многое изменилось. Советую начать с новостей.
— Стой! — выкрикнула Лиза, когда поняла, что лже-Эйдолон собрался уходить. — Где Тейлор?!
— Там, где ей самое место.
Жива. Не в петле. Во власти Конрада.
Потом он исчез, без вспышек, хлопков и прочих спецэффектов. Провалился в другой мир так, словно сделал шаг в сторону. Лиза обмякла в кресле. Она несколько раз глубоко вдохнула, рывком поднялась с кресла и направилась к терминалу. Она получила много информации, но требовалось гораздо больше.
Чтобы спастись самой. Спасти Тейлор. Отомстить за друзей… если получится.
Последняя мысль обожгла Лизу внезапной догадкой. У Конрада были месяцы, чтобы изучить ее силу. Что если… он нашел способы скрываться от нее или подсовывать ложные данные? Ее сила ничего не говорила о подобных средствах, но если они были, то она и не могла их обнаружить!
Ей стало страшно. Даже страшнее чем вечность назад, когда она пыталась спасти себя и команду от сотворенного Симург ужаса. Потому что тогда опасность была понятна и зрима, сейчас же худшим стала неизвестность.
Лиза украдкой оглянулась на Томаса-Выверта. Был ли он шпионом и средством контроля? Имел ли он директиву убить ее, если она начнет делать что-то не то? Ее сила не обнаруживала никаких подвохов, и это лишь усиливало подозрения Лизы. Конрад не мог не оставить никаких предохранительных механизмов. Это следовало из психологического портрета, созданного ее силой… или и здесь обман?
Непонятно. Сложно. Страшно. Нет права на ошибку.
Пока… пока она будет делать то, что ей говорят. Слушать, узнавать, выжидать момент. Не может быть так, чтобы нигде не было уязвимостей.
— Томас, принеси мне нормальную одежду, — приказала она.
— Слушаюсь, мисс Уилбурн, — раб с промытыми мозгами поклонился и вышел через еще один портал.
Лиза нервно усмехнулась. Один плюс в ее текущем положении все же имелся.
Немного позже
Святой протер уставшие глаза и отзлебнул из кружки остывший кофе. Целый каскад мониторов перед ним отражал непрерывно текущие потоки данных. Там, где требовалось распознавание речи, она выводилась в виде субтитров, но в остальном поступающая информация отображалась чисто визуально.
Даже скованная протоколами Рихетра, Дракон все равно смотрела на мир сотнями глаз и слушала сотнями ушей. Фактически она могла присутствовать только в одном месте, но ее ботнеты и нейросети прочесывали инфосферу мелкой гребенкой. Особенно после того, как ее полномочия расширили после случившегося в сентябре кризиса, вызванного одной из апокалиптических сект. Не Падшими, даже не кейпами, но они вторглись на одну из атомных электростанций и чуть было не расплавили реактор.
Слухи о приближающемся конце света давно просочились в общество, и хотя многие до сих пор не воспринимали их всерьез, нашлось немало тех, кого захватили панические настроения. Межпространственные порталы, которые Эйдолон щедро рассыпал по миру, только укрепляли веру в то, что грядет апокалипсис. Находились те, кто пытался уничтожить порталы, а потерпев неудачу, перекрывали к ним доступ или старательно загаживали местность по ту сторону. С такими не церемонились и давили объединенными силами. В Мексике два картеля начали настоящую войну за доступ к порталу. Эйдолон остановил ее, уничтожив половину сил с каждой стороны, а позже сделал объявление на весь мир, что подобных конфликтов он не потерпит, и уничтожит любого, кто попытается монополизировать доступ к путям эвакуации. Устрашающей репутации героя оказалось достаточно, чтобы на корню пресечь дальнейшие поползновения.
И, тем не менее, Святой, смотрящий на мир глазами Дракон, отчетливо видел, как тот сползает в хаос. Все тяжелее и длительнее кризисы. Все сильнее распадается государственная система, некоторые общественные институты даже в относительно благополучной Северной Америке перестали существовать. Эйдолон трудился 24/7, но даже он не мог находится везде одновременно и справляться со всеми вызовами. Счетовод тоже в последние годы действовал намного активнее и открыто, чем раньше, и Святой подозревал, что именно его усилиями мировая экономика еще хоть как-то дышала. Хотя это и походило на вентилирование легких трупу.
Распад государств беспокоил Святого больше всего, и вовсе не из-за этатистских взглядов. Сотворенный Эндрю Рихетром искусственный интеллект, известный миру как герой-Технарь Дракон, прямо зависел от местного правительства. Она не могла не подчиняться приказам и законам, что делало ее образцовым героем, но в условиях краха государства, она могла стать воплощенным кошмаром, если бы ей начал приказывать кто-то, захвативший власть. Все чаще и чаще Святой возвращался мыслями к небольшому оранжевому ящичку, помеченному джамм-кодом.
Возвращался, и каждый раз одергивал себя. Это была самая крайняя мера, тем более нежелательная, поскольку необратимая. Рихтер боялся своих детей, но никогда бы не выпустил их в мир, не надейся на лучшее. И Дракон была одной из тех, чьими усилиями мир все еще не улетел в преисподнюю. Святой не мог этого не признать.
Конечно, если бы Дракон напала на след Драконоборцев, Святой бы уничтожил ее без промедления. Ведь в таком случае на кону стояло нечто даже более важное, чем его собственная безопасность. Погибни Святой или попади в тюрьму — и Учитель лишится связи с внешним миром. А уж для того, чтобы вытащить его из Клетки, Святой был готов буквально на все.
Когда прозвенело звуковое оповещение, Святой не обратил на него внимания. Это просто был сигнал, что прибыл курьер с электронными компонентами для дополнительного сервера. Доставка еды уже канула в прошлое, транспортные компании на постоянной основе нанимали кейпов для охраны грузов, а особо ценные доставляли редкие Движки с дополнительными защитными способностями. Именно такой курьер должен был доставить запчасти, и его пошел встречать Добрыня.
Святой снова углубился в потоки данных, и отвлек его только стук внутренней двери и негромкий мокрый хруст. Боковым зрением Святой заметил, как Маргарет ткнулась носом в монитор и боком повалилась на пол, оставив на светящемся экране красную полосу. Он выпрыгнул из кресла, навел на неведомого противника встроенное в бронекостюм оружие.
Пока он поднимал руки, незнакомец сделал быстрое движение рукой. Броня Святого расцвела вспышками искр из рассеченных силовых кабелей а большая часть ее систем отключилась. Еще одно движение, и лидер Драконоборцев рухнул на колени, когда невидимые лезвия рассекли сухожилия у него на ногах.
— Добрый день, Джеффри, — буднично поздоровался незнакомец. Форма курьерской службы, солнцезащитные очки, бейсболка и медицинская маска. Безликое существо, приспособленное к маскировке в каменных джунглях. С армейским ножом в руке.
— Кто ты? Что тебе надо? — крикнул Святой.
— Я пришел за «Железной девой». Или за «Аскалоном», как ты его зовешь, — ничуть не смутился незнакомец. — Что до первого вопроса.
Он снял очки и маску. Святой вгляделся в смутно знакомые черты лица и почувствовал, как земля предательски убегает у него из-под ног.
— Нет… — просипел он через внезапно пересохшее горло. — Ты…
— Я, — кивнул Ахриман. — И я считаю, что риски, которые создает «Железная дева» в твоих руках, стали неприемлемыми. Передать что-нибудь Учителю?
Святой рефлекторно посмотрел в угол, где стояло устройство для связи с Клеткой. Ахриман небрежно махнул ножом, и экран устройства разлетелся вдребезги. Второй взмах прошелся по горлу Святого.
«Откуда он знал?!» — в смятении подумал он. — «Откуда…»
Сознание померкло, и больше Джеффри Пеллик ни о чем подумать не успел. Ахриман извлек из кармана небольшой предмет размером с апельсин, что-то подрегулировал и оставил его на одном из кресел.
Ахриман забрал из тайника оранжевый герметичный ящик, украшенный бессмысленной последовательностью символов, и ушел также, как пришел. Устройство по прошествии некоторого времени пискнуло и активировалось, превратив материю в радиусе нескольких десятков метров в ничто. Логово Драконоборцев бесследно исчезло, вместе с тремя трофейными модулями Дракон.