- Видал, как он нас ограбил, этот разбойник? - удивленно глядя на меня, сказал Ачико.
- Гениально назвали его русские - воробей!
- То есть в чем гениальность?
- "Вора бей", понимаешь?
- Да ради бога, это ты сейчас придумал, - пренебрежительно проговорил Ачико.
- Не я, а русские придумали пичуге такое название.
- Вообще-то верно, название точное, - усмехнувшись, согласился он. Гляди-ка, он опять тут как тут! - воскликнул Ачико и подвинул на краешек стола еще кусочек хлеба. Воробей на этот раз к хлебу не прикоснулся, сидел себе на изгороди, склонив набок голову, и глядел на нас вызывающе, с задором.
- Чирик, чирик, - произносил он время от времени и менял при этом место.
- Могу спорить, что он знает грузинский и подслушивает нас, серьезно сказал Ачико.
- Смотри, не ляпни что-нибудь, вдруг он турецкий шпион! - предостерег я Ачико и от души расхохотался.
- Ты шутишь, а он гляди как слушает.
Воробей и вправду вел себя удивительно. Он склонил головку таким образом, что одно его ушко было обращено к нам.
- Кыш, сплетник этакий! - прикрикнул на него Ачико и взмахнул рукой. Воробей не шелохнулся.
- Ну, господин воробей, чего изволите? - осведомился тогда Ачико.
Воробей ему что-то ответил.
- О, пожалуйста, сию минуту! - Ачико засуетился и поставил на землю свою чашку.
- Чего он хочет? - поинтересовался я.
- Кофе, говорит, желаю, небось сами пьете, а я разве не человек?
Воробей слетел с изгороди на землю и с опаской стал приближаться к чашке.
- Иди, иди, не бойся! - подбодрил его Ачико.
Воробей заглянул в чашку и принялся клевать кофейную гущу.
- Но, но, не увлекайся, чего доброго, сердце испортишь, забеспокоился Ачико и нагнулся, чтобы поднять чашку. Воробей вмиг улетел обратно на изгородь.
Ачико насыпал себе на ладонь хлебные крошки и протянул воробью.
- Закусывайте, сударь!
Воробей после недолгого колебания распустил крылышки и подлетел к руке, но не сел, а начал описывать над ней круги. Видимо, считая, что осторожность никогда не мешает, он несколько раз облетел протянутую ладонь Ачико не шевельнулся, замер, и воробей решился - сел на его ладонь. Но прежде чем начать склевывать крошки, он заглянул в глаза Ачико.
Невольно и я посмотрел ему в глаза. Они были полны безграничного удовольствия и любви, карие глаза Ачико. Воробей доверился этим глазам... Он спокойно начал клевать крошки с огромной ладони.
Покончив с этим делом, воробей снова уселся на изгороди и вытер клювик о раздувшийся зоб.
Затаив дыхание, наблюдал я за всей этой сценой. Если бы кто-нибудь со стороны видел все, что здесь сейчас происходило, ни за что не поверил бы, что воробей этот не дрессированный и Ачико не его дрессировщик.
- Ты просто Дуров! - с восторгом сказал я ему.
- Не я Дуров, а он, смотри, что он со мной выделывает, - возразил вошедший в азарт мой приятель и насыпал крошки себе на голову. Пожалуйте, сударь, угощайтесь! - пригласил он птичку, широко разводя при этом руки.
И вдруг произошло что-то невероятное... невероятное и ужасающее... Огромная крестообразная тень пронеслась над столом, и воробышек исчез! Исчез наш воробей!
- Что случилось? - спросил ошеломленный Ачико.
- Ястреб... - едва ворочая языком, проговорил я.
- Куда девался воробей? - надтреснутым голосом спросил он.
Я приподнял плечи и с трудом проглотил слюну.
Он вдруг сорвался с места и подскочил к бармену.
- Помоги!
- В чем дело?
- Воробей!
- Что за воробей? - обалдел бармен.
- Ястреб, моего воробья унес ястреб!
- Ты что говоришь, слушай, откуда в городе ястреб? - взмахнул рукой бармен и пошел на свое место.
Ачико бросился ко мне.
- Куда делся воробей?!
- Сядь, - попросил я его.
- Куда делся, говорю!!
- Ястреб его унес...
- Как это унес?! Мы сидели втроем, ели, пили, смеялись, а он налетел, утащил - и все, и больше ничего?!
- Полно, Ачико, - взмолился я.