-- Растешь, Сашка, -- перебил я словоохотливого Лукина и мотнул головой, -- Генеральный... рад за тебя!
-- По секрету...
Рука Лукина легла мне на коленку и доверительно ее погладила.
-- По секрету, Сережа, то ли еще будет... Если ты никому не передашь и... если твоя шпионская техника не с тобой...
Александр Повсикакьевич кокетливо заулыбался. Я сделал соответствующую мину:
-- Ну... чтобы без техники... если ты мне не доверяешь... надо в бане встречаться... голому технику спрятать негде.
-- Родной ты мой, -- растрогался хозяин "Дельфина", оглаживая мою коленку, -- В баню! С тобой! Да хоть сейчас! Поехали!
Сашка вытянул губы и довольно талантливо спародировал Мэрилин Монро. Меня покоробило, что скрывать. Лукин мне друг, но... несмотря на все свои достоинства или, наоборот, в дополнение к ним (это уж кому как угодно!) он -- "голубой". Ничего с этим не поделаешь, но помнить надо. Так что, Лукин мне друг, но... мнэ-э... женщины дороже!
-- Сань...
Я аккуратно стряхнул со своей ноги шаловливую ручонку.
-- Сань... а секьюрити как не было у вас, так и нет...
Правильный ход. Переключить мозги Лукина с "темы" можно только разговорами о бизнесе.
-- Да ну-у их!
Повсикакьевич зябко повел плечами:
-- Фи, Сережа, не люблю этих грубых, брутальных мужланов. Они та-акие не-еэ-женственные!
-- Сашок, а я ведь с просьбой к тебе...
Довольный тем, что Лукин несколько поубавил свой пыл соблазнителя, я уже собирался спросить его насчет брата, как вдруг...
-- Здорово, пидарасы!
Ввалившиеся в зал четверо парней в куртках-косухах -- либо изрядно под газами, либо ширанутые. Это было видно даже из нашего дальнего угла.
-- Гля, Боб! -- один из парней делано развел руками, -- "Голубые", оказывается, не только ели, но и пили!
Бам! Тяжеленный кованый ботинок -- "доктор Мартенс" опрокинул ближний к громиле пластиковый столик. Из-за столика с визгом вспорхнула парочка влюбленных неформалов.
-- Гля, Костет! -- тот, кого назвали Бобом, уже шел вглубь зала, -- Как вкусно кушают спидюки!
Хрясь! Блямс! Очередной столик опрокинулся под ударом велосипедной цепи, обрушив на пол гору стекла. Сидевший за столом молодой "юноша-девушка" закричал и схватился за лицо. Цепь по касательной разбила "ему-ей" щеку до крови.
Я начал приподниматься.
-- Сиди, Сереженька!
Лукин снова прихватил меня за коленку и страстно посмотрел в глаза:
-- Я сам... Ты гость... Ты отдыхай... Я договорюсь с этими... натуралами.
Александр Повсикакьевич встал и, дружелюбно распахнув объятия, пошел навстречу "посетителям":
-- Ма-альчики!
-- Во, сека! Так это самый главный Педрила Педрилыч...
Компания загоготала. Я лениво зевнул и откинулся на стуле.
-- В распедрильном пиджаке и на цирлах, го-го-го!!!
-- Ма-альчики! Ну за-ачем вы та-ак? Вы же мне все-эх де-эвочек распугаете!
-- Овва, Боб, Костет! Оно еще и разговаривает! Эй, пидер, в рот возьмешь?
Трое из четверых налетчиков согнулись, будто в неудержимом приступе рвоты. Теперь мне стало уже интересно. После того, как Лукину предложили... ммм... оральный секс... фигура его, и без того вся какая-то развинченная и ломанная, окончательно потеряла мужские очертания. Казалось, Сашка с секунды на секунду примет пятую позицию.
-- Идите с миром, мразь! А то ведь, неровен час, сами в рот просить будете. Только я вам не дам.
Сказано это было в столь ласковом и просительном тоне, что молодчики не сразу уловили суть. Но когда уловили...!!!
Жжжих!
Цепь полетела Сашке в лицо и... быстро намоталась на поднятую им в игривом приветствии руку.
Хрряц!
Лукинский локоть протаранил челюсть нападавшего, и тот сложился в позе зародыша на полу. Уход от финки, сверкнувшей в руках Костета... боксерская "связка"... и кожаный судорожно глотает воздух, уже стоя на коленях.
Оп-ля, русский народный танец под названием "хвост дракона"!
Лукин, словно отплясывая гопака, прыгает на руки, ноги его описывают по полу полный круг... подсечка!
Бом! Бом!
Если хотите услышать, какой звук издают две пустые головы, встретившиеся с мраморным полом -- наполните кастрюлю водой и киньте ее в раковину. Получится похоже.
-- Сере-женька!
Сашка гуманен. Он не добивает. Он стоит на месте, виляет бедрами и машет мне рукой:
-- По-омоги, пожалуйста, выкинуть этих животных на улицу. Мне нужна мужская по-омощь!
Выносим корчащиеся от боли тела из "Дельфина" и аккуратно штабелюем их на улице. Редкие прохожие идут себе мимо, умудрено покачивая головами: у нас еще и не такое увидишь.