Клятвенные Земли. Четыре тысячи лет спустя.
Странное дело, но я не могу не думать о Дочери Мрака. Многие находят её самой значительной из Непрощённых после Сменившего Сторону. Легенды Иссина утверждают, что она была наделена силой, равной совокупной силе всех Благих. Летописи Старого Цора отзывались о ней как о стратеге — это исключение среди всех, кто входил в свиту Всеотступника. Я не знаю, какое отношение она имеет к проклятому Алому Копью, поименованному Кродерг Крималл.
— Куда лезешь, сероглазый? Прочь с дороги, пока череп не проломил! — громогласный голос всадника, казалось, слышала вся улица. Сатин пробормотала извинение на ломаном уладском и поспешно отошла к краю дороги, чтобы стать менее заметной. Здесь, у городских ворот, всадников почти не встречалось, однако этот человек был на коне с покрытой золотом попоной и носил роскошный белый жилет и подбитый мехом плащ. Наверное, какой-нибудь местный тэн — так в Уладе называют князей.
Вокруг деловито сновали люди. Сатин чувствовала себя неловко среди этой огромной, рокочущей толпы. Маха-Эмайн — не слишком крупный город, а Улада — всего лишь небольшое королевство в западной части Клятвенных Земель, но в тот момент девушке показалось, будто она стоит на одинокой скале, а вокруг неистовствует буря. За всю свою жизнь она не видела столько людей, к тому же ещё и язычников. В родном для неё монастыре Хасмонеев каждый знал её в лицо. За его святыми стенами всё происходило неторопливо, медленно, так, как течёт густой липовый мёд. В Махе-Эмайн жизнь кипела словно вода в плотно закрытом котелке.
Здесь, в этом чужом городе, Сатин испытывала что-то среднее между смущением и страхом. Она вздохнула и плотнее прижала к груди кожаную суму. Всё будет хорошо. Она справится. Творец Творения её защитит. Всего на миг она испытала сомнение в задании, которое ей дала Мать Церковь. Разве это не странно — посылать в Уладу несмышлёную девчонку, которая только-только вышла из высоких, окованных сияющей медью ворот Бейт-Хасмонай? Но Сатин не задавала вопросов. В приказах Совершенного и его Иерархов — повелителей всех праведных и хранителей Негасимого Огня — ещё никто не сомневался.
Сатин задумалась. Её довольно часто принимали за юношу. Она была худощавой и коротко стригла чёрные волосы — признак восточного происхождения. Угловатое лицо и резкие черты лица также могли ввести в заблуждение многих. Оно и к лучшему. Слишком много людей исчезло без следа в том месте, куда она собирается попасть. Сатин поплотнее запахнулась в чёрный плащ с капюшоном, поправила кожаную суму на поясе и зашагала к воротам, которые вместе с покрытой налётом ржавчины опускной решёткой напоминали пасть сказочного чудовища. Стражники в красных ливреях пропустили её без проблем — в конце концов, в Уладе сейчас готовятся к какому-то языческому празднику. Девушка повторила про себя наказ Совершенного и повернула налево, пройдя через ворота.
Да, король Конхобар явно знал, что делал, когда два века назад основал здесь свою резиденцию. Маха-Эмайн, столица Улады, раскинулась на берегу моря, будто говоря всем окрестным народам: уладцы поселились тут на века. Город был обнесён мощной каменной стеной с приземистыми квадратными башнями и галереями для лучников и королевских магов. Это, конечно, не цитадель вроде великих крепостей Востока, но всё равно неплохо. Особенно для Запада, где не знают света Творца и священного огня Благой Веры.
А вот сами улицы Сатин не впечатлили. Все дома какие-то неправильные — трёх- и даже четырёхэтажные, почерневшие от сажи и копоти. За пределами оборонительных стен строить запрещалось, поэтому жилые кварталы в Махе-Эмайн наползали друг на друга, образуя хаотичные пересечения улиц, улочек и переулков. Некоторые дома отвоевали себе место с помощью массивных балконов и широких карнизов, так что многие улицы оставались в тени весь день. Никакой симметрии. Даже редкие в этой части города особняки богачей и знати представляли из себя образец отсутствия вкуса. Все эти статуи, барельефы, выступы — неужели нельзя строить ровно и гармонично? Нет, это совсем не похоже на её родной Авестинат с его квадратными белыми зданиями и фресками с Благими и Непрощёнными. Нагромождение высоких крыш и стрельчатых окон действовало подавляюще. С утра у неё слегка болела голова, а Сатин слишком хорошо знала, что это значит… ей следует идти быстрее. Девушка шла по улице, время от времени наблюдая за горожанами. Маха-Эмайн готовилась к торжеству, и люди выглядели празднично — особенно по сравнению с их городом. Мужчины носили узкие штаны, плащи и широкополые соломенные шляпы, а женщины облачились в нарядные платья и высокие колпаки. Синие, зелёные, оранжевые, фиолетовые — столько разных цветов сразу Сатин ещё не видела. В Бейт-Хасмонай всё было либо золотым, либо белым… ей захотелось остаться и понаблюдать, но девушка помотала головой и пошла дальше. Это не её праздник. Язычники сами не знают, что делают, когда славят своих идолов. Как и везде, это всего лишь люди.
Обычные люди с обычными снами.
Время от времени по улице проходили отряды того или иного тэна — бородатые воины в кольчугах и с топорами, конники в плащах, подбитых мехом — и каждый отряд со знаменем своего господина, одно чуднее другого. Сатин до сих пор не могла понять, как эти уладцы вообще сумели создать королевство, если в нём нет сильной центральной власти. Все эти тэны, каждый со своей дружиной, были для неё чем-то удивительным. Разве можно называть Уладу настоящей страной, когда у каждого знатного своё войско? Совершенный говорит: единство народа прочнее каменных стен. Да уж, королевства Запада — странное место, совсем не похожее на её родной Авестинат, где живут правоверные.
Сатин позволила себе немного помечтать. Если она сможет купить в этом языческом городе то, без чего не может обойтись… если затем найдет того человека, которого ей приказали отыскать… Тогда она выполнит свою миссию, возложенную на неё Церковью Истин. Выполнит — и всё станет хорошо. И тогда Совершенный заметит её заслуги и примет во Дворец Истин. Да, это мечта любого праведника — узреть лик Совершенного, хотя бы его тень. И, что важнее всего, больше никогда не увидит снов. Сатин благочестиво прикрыла глаза и начала молиться.
Авестийка петляла по узким улицам Маха-Эмайн, и солнце стало клониться к закату. Всё небо вспыхнуло, как факел, окрасившись в невообразимую смесь красного, оранжевого и розового. Девушка даже пожалела, что не умеет рисовать. Растительный орнамент — характерная черта уладской архитектуры — на фоне закатного неба выглядел слегка зловеще. Так, теперь поворот направо, пройти вперёд, ещё раз повернуть…
По спине девушки прокатилась волна озноба. Откуда-то появилось неприятное чувство — ощущение того, что за ней наблюдают. Будто кто-то невидимый стоит прямо за ней. Она обернулась. Никого. Люди, стража, всадники… Всё было в порядке, но странное чувство никуда не исчезло, наоборот — стало сильнее. Сатин зачем-то посмотрела наверх и увидела, что на флигеле одного из домов сидит ворон и с видимым интересом рассматривает толпу внизу. Мерзкая птица… словно в ответ на её мысли ворон спорхнул с флигеля и устроился на краю крыши. Девушка вздрогнула. Два больших чёрных глаза теперь смотрели прямо на неё. Какое-то время птица буравила Сатин умным, полностью осмысленным взглядом, а затем три раза пронзительно каркнула и поднялась в воздух.
Сатин невольно передёрнула плечами. Почему-то её испугал этот ворон и то, как он смотрел на неё… такое ощущение, что он был кем-то разумным. Люди по-разному называли ту тьму, которая породила Предательство и Семерых Непрощённых. На Востоке врага всего сущего чаще всего именовали Противником или Ненавистным, но было у него и другое имя, куда более известное среди простых горожан и крестьян. Повелитель Воронов. Совершенный говорит: Чёрные крылья, чёрные мысли… Озноб теперь охватил всё тело. Краем глаза Сатин заметила, как в тёмном углу слева собираются тени. Молчаливые, бесформенные фигуры… совсем такие же, как в её прошлом сне. Тошнота подступила к горлу, страх ледяной рукой сжал сердце. Раны Господни, ну почему именно сейчас? Эти видения… их не должно быть. Она же приняла последнюю дозу Слёз всего три дня назад!.. Девушка убрала карту в сумку и торопливо зашагала по мостовой, стараясь лишний раз не оглядываться. Ей нужно идти быстрее.
Саван ночи накрыл Маху-Эмайн, когда Сатин наконец нашла нужную улицу. Берлога — а именно так улица называлась — разительно отличалась от других улиц города. На первый взгляд это были обычные трущобы. Дома здесь выглядели ниже и беднее обычных, а на земле валялись груды камней и соломы. Пахло кислым вином и гнилью. Прямо по улице бродили стаи диких собак — голодных, а потому опасных вдвойне. Сатин то и дело ловила на себе чьи-то недружелюбные взгляды.
Но именно в Берлоге находилось сердце города. Нет, не настоящее — то осталось у моря, в гавани. Берлога была притоном, домом для всевозможных пороков и подозрительных личностей. Туда-то Сатин и направлялась. Она довольно быстро нашла нужный дом — тот стоял в самом конце улицы. Этот дом выделялся из среды его невзрачных соседей. Он оказался трёхэтажным, толстые стены с высокими и узкими окнами были выложены из зелёного мрамора. Каждый из четырёх углов дома венчала круглая башня с зубцами — как в замках. Из окон лился мягкий ровный свет, слышались звуки музыки — играли на арфе. Над крыльцом, которое поддерживали четыре резные колонны — тоже зелёные — красивыми золотыми буквами было выведено название места: "В тенях". Особняк напоминал одновременно дворец и крепость. Он был как изумруд в груде гальки. Поразительный контраст. Сатин поднялась по ступенькам и проскользнула внутрь.
Она оказалась в просторном, хорошо освещенном помещении. Пол был застлан синим ковром из парчи, на стенах ярко горело масло в стеклянных лампадах. Посреди комнаты стояло несколько круглых деревянных столов со стульями. Посетители — в большинстве своём аристократы в узких жилетах — сидели за столами и весело смеялись, потягивая вино в хрустальных чашах. По комнате торопливо сновали слуги с подносами, разнося закуски и выпивку. Краем глаза Сатин заметила того уладца в белом, который накричал на неё у городских ворот. Видимо, популярность "В тенях" намного превосходила то, о чем она слышала. Девушка нашла лестницу и поднялась на второй этаж, в коридор. И куда ей теперь? Так много дверей…
— Я могу вам помочь? — перед Сатин будто из ниоткуда появился низкорослый человек с длинной бородой и в ярко-синей ливрее. — Позвольте представиться: Огма мак Арт, дворецкий Годвина Крайтона.
Сатин рассеянно кивнула. До цели оставалось совсем немного, она уже не могла сдержать нервного напряжения. Ещё немного, и она получит то, за чем сюда прибыла.
Огма взял её за руку и повёл вглубь особняка, что-то рассказывая об истории дома. Каждое слово дворецкого молотом било по вискам Сатин, но та всё-таки слушала: не каждый раз встретишь такого собеседника. Десять лет назад Крайтон выкупил этот особняк у одного обедневшего тэна, которого разорила страсть к карточной игре. Сам дом был построен семьдесят лет назад, при короле Миде Плотнике. До этого здесь стоял храм одного из богов Улады — Оллама. Странно, имя совсем как у одного из Благих…
Наконец Огма довёл Сатин до входа в покои Крайтона. Массивная деревянная дверь смотрелась чересчур зловеще на фоне выложенных малахитовой плиткой стен. Чёрное на зелёном — не самое удачное сочетание. Дворецкий низко поклонился девушке — так, что борода коснулась пола — и был таков.
Сатин приоткрыла дверь и вошла внутрь.
Кабинет, в котором она оказалась, был обставлен… необычно. Так не должно было быть. Нет ни карт, ни сундуков — привычных для торговца предметов мебели. Вместо них в центре комнаты стояло зеркало. Огромное, раза в два выше самой Сатин, и с ножками в виде диковинных рыб. На стенах висел гобелен с изображением Девяти Благих — кому в языческой Уладе понадобились такие сцены? В комнате ярко и горячо горел очаг, около которого стояли два кресла и небольшой круглый столик с графином и двумя глиняными пиалами.
В одном из кресел сидел Годвин Крайтон.
Известный даже в самых отдалённых уголках Клятвенных Земель торговец выглядел странно. На вид ему можно было дать лет сорок, даже пятьдесят. Лицо было узким, с острым, выдающимся подбородком. Короткие светлые волосы уже начали седеть, но пока оставались густыми. Он был одет под стать своему жилищу: зелёный костюм с высоким стоячим воротом и такие же зелёные штаны. Даже сапоги — и те были изумрудного цвета. И глаза тоже… Мужчина быстро, по-птичьи встал с кресла и повернулся к Сатин.
— Я могу вам помочь. — Из его уст это прозвучало не вопросом — утверждением. Сатин с готовностью кивнула, и Крайтон указал ей на кресло рядом с очагом. Когда девушка уселась, Годвин протянул ей пиалу, наполненную чем-то чёрным.
— Не беспокойтесь. Это очистит ваш разум. По крайней мере, на время. — голос Крайтона звучал мягко и приглушённо, как у кота-баюна из местных сказок.
Сатин пригубила жидкость. Та оказалась горячей и маслянистой и на вкус напоминала травяной чай. Мысли тут же прояснились, хотя озноб никуда не делся. Годвин придвинул своё кресло поближе к огню и положил руки на стол.
— Давайте начнём беседу. Я люблю узнавать свежие новости от своих клиентов перед тем, как оказать им свои услуги. Как вас зовут?
— Сатин.
— Авестийка, верно? — Крайтон позволил себе улыбнуться. — Не отвечайте, по вам и так всё видно. Серые глаза, чёрные волосы… Авестинат. Земли огнепоклонников, последователей Благой Веры. Как поживает первый из правоверных?
— Его Святейшество правит под присмотром самого Творца. — ответила Сатин, удивлённая этим вопросом. Какое дело этому язычнику до повелителя Матери Церкви?
— А как дела у Иерарха Хашанга? Я слышал, Его Преосвященство был серьёзно болен.
— Я… не уверена, что знаю об этом. Я всего лишь послушница. — ответила Сатин смущённо.
— Жаль. Я давно не встречался с авестийцами. Кстати, давно вы в столице?
— Только сегодня прибыла.
— Скажите… — Годвин многозначительно помолчал. — Вы не замечали здесь ничего странного?
Странного? О чём это он?
— Нет. Совсем ничего. — Сатин подумала, не сказать ли ей о вороне и его страшном взгляде, но промолчала.
— Жаль. Впрочем, вам всё равно лучше быть осторожней. Король Лугайд недолго останется на своём троне, грядёт война. Элиас Чёрное Солнце уже собирает свои дружины…
Сатин нахмурилась. Война? В Уладе? Она никогда не интересовалась тем, что происходит за пределами Авестината, но эти новости были тревожными. Война сделает её задачу намного сложнее. Она должна во что бы то ни стало найти того, о ком говорили Иерархи, иначе…
— Теперь перейдём к делу. — Годвин обезоруживающе улыбнулся. — Что вы хотите приобрести?
— Мне нужны Слёзы Наннара.
— Слёзы? — мужчина удивлённо на неё посмотрел. — Забери меня Медб, ну и запросы! Этот эликсир… он очень ценен. Уверены, что вам требуется именно он?
— Да. — Сатин вздёрнула подбородок. — Именно Слёзы. За этим я и ехала в Маху-Эмайн.
Годвин только пожал плечами и вышел из комнаты, чтобы принести товар. Пока его не было, девушка успела допить свой чай и осмотреть комнату. Гобелен с Благими прямо-таки притягивал взгляд. Безымянный художник постарался на славу. Вот Элинор Сострадающая с Олламом Спасителем, рядом с ними — Спента Манью, великий Святой Дух. Вокруг девяти фигур клубится сияние Творца Творения, окутывая головы. Золотой свет — символ святости. Кожа Идалайн Юной слегка загорелая, а через лицо Баталаэля Чистого идёт косой красный шрам. Сатин готова была поверить, что находится в самом Бейт-Хасмонай у себя в келье — настолько подробным было изображение. Девять Благих в центре, по бокам — Бессмертные, воины, созданные самим Творцом из металла, сжимают в руках стальные копья.
— Чудесный гобелен, верно? — Сатин вздрогнула, когда Годвин зашёл в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Она даже не слышала его шагов.
— Да… очень красиво. Вы не боитесь, что его обнаружат? Я слышала, в Уладе за такое сжигают на костре.
— Боюсь? Я? — Крайтон лукаво изогнул бровь. — Жрецы предпочитают думать, что "В тенях" нет и никогда не было. Даже наш дорогой король — и тот с охотой пользуется моими услугами. Поэтому я не беспокоюсь о таких вещах, как местные языческие верования. Уладская религия не для меня.
— Разве вы — не уладец?
— Нет. — глаза мастера Годвина насмешливо блеснули. — К этому народу я не отношусь.
— Откуда вы?
— Не скажу. Это — моя маленькая тайна.
— Но…
— Довольно. Не стоит продолжать этот разговор. Я принёс то, о чём вы просили. — Годвин сел в своё кресло и поставил на стол небольшую шкатулку из полированного дерева. Она была полностью выкрашена в чёрный цвет и закрывалась на миниатюрный ключ. Сатин обнаружила, что её руки дрожат.
— А можно… можно мне взглянуть на товар?
— Разумеется!
Крайтон тактично не заметил трясущиеся руки Сатин и протянул ей шкатулку с ключом. Внутри оказался узкий стеклянный сосуд с серебристой жидкостью, которая напоминала ртуть. Сатин заметила, что жидкость еле заметно вращается сама по себе, как будто в сосуде заключён крохотный водоворот. Годвин улыбнулся.
— Лучшие Слёзы на всем Западе. Моя гордость.
— Почему вы храните их в шкатулке?
— Из соображений безопасности. Она не пропускает воду и не даст сосуду разбиться при падении.
Сатин скрестила руки на груди, стараясь скрыть нетерпение.
— Цена?
Лишь бы не тряслись руки…
— Пятьсот миде.
Сатин достала из сумки увесистый мешочек и отдала Крайтону. Звякнуло серебро, торговец поспешно убрал деньги за пазуху.
— Должен предупредить вас напоследок. — Годвин сощурил свои зелёные глаза. — Увлечение Слезами Наннара может быть… опасным. Думаю, вы сами знаете о последствиях.
— На сколько их хватит? — Сатин провела пальцем по шкатулке.
— Зависит от дозы. Должно хватить на три месяца. Если, конечно, не принимать слишком много за раз.
Три месяца… три месяца до возвращения кошмара, из-за которого она здесь.
— Занятный у тебя браслет, огнепоклонница, — как бы невзначай бросил Годвин. — Откуда?
Девушка машинально коснулась запястья на левой руке и провела пальцами по тонкой серебряной цепочке с крохотным рубином. Ещё с детства она носила этот браслет и никогда с ним не расставалась.
— Это находка, — ответила Сатин. — Случайно нашла.
— Серебро круитни никогда не находят просто так… — Годвин с неподдельным интересом разглядывал браслет. — Где ты его нашла?
— Неподалёку от Бейт-Хасмонай, моего монастыря. Заметила браслет в ручье, когда гуляла по лесу.
— Понимаю… авестийцев никогда не интересует, на месте чего они возводят свои крепости.
— Что вы имеете в виду? — не поняла девушка.
— Ничего… так, всего лишь одна догадка…
Девушка попрощалась с Крайтоном и встала из-за стола. Когда она покидала комнату, её внимание снова привлекло зеркало с ножками-рыбами. Сатин взглянула в него и увидела на своём месте тень — нечёткий, чернильно-чёрный силуэт, на лице огнём горели два золотистых глаза. Обеими руками тень держала длинное тонкое копье, чей цвет напоминал рубин. Ещё одно наваждение? Сатин моргнула, её отражение тут же стало нормальным. Она закрыла за собой дверь и покинула "В тенях". Плащ и перчатки хорошо послужили ей — ни один из посетителей не обратил на девушку большего внимания, чем на прислугу, которая суетилась в зале. Конечно, чёрный капюшон мог наводить на мысли о тайнах его обладателя — но кого удивишь этим в Махе-Эмайн, столице Улады?
Сатин шла по улице, сжимая в руках шкатулку из чёрного полированного дерева. Только теперь она смогла позволить себе улыбнуться. Это была её первая и, по правде говоря, единственная улыбка за последние дни. Хвала Творцу, первая часть её миссии окончена. Пора приступать к следующему этапу. Она сделает то, что должно, найдёт того человека — и избавится от снов навсегда. Сатин свернула за угол и растворилась в ночи.
Если бы она обернулась, то увидела, как из окружающего особняк мрака отделилась фигура в чёрном и застыла на месте, смотря ей вслед.