Иерархи никогда не одобряли мои исследования. Им казалось, что они представляют угрозу, что знание, которое я получил, может как-то навредить их безраздельной власти над Авестинатом. Теперь, когда я стою на пороге гибели, мне не даёт покоя всего один вопрос: чем было вызвано такое отношение? Было ли это простым страхом перед глубокой древностью — или заговор пустил корни даже в Конклаве? Временами мне кажется, что я схожу с ума, что мои преследователи — всего лишь плод воспалённого воображения.
Творец Творения, укрой меня Своим пламенем.
Когда Рейн снова открыл глаза, то обнаружил, что лежит на чём-то мягком. Было тихо. Откуда-то сверху лился ровный жёлтый свет. Пахло чем-то непонятным — травяным, терпким и едва уловимым. Юноша приподнялся на локтях и увидел, что находится в комнате.
Выложенный мрамором пол был устлан белыми коврами. Такие же белые каменные стены были гладкими и пустыми — ни узоров, ни окон. Рейн лежал на пуховой перине, укрытый тонким одеялом. Ткань приятно щекотала кожу.
Он сел. Ничего не болело, ничего не было сломано. Голова была ясной, он чувствовал себя свежим и отдохнувшим.
Что с ними произошло?
В голове появились воспоминания о вчерашнем дне: воссоединение с Сатин, Рамелис, завеса… их кто-то спас. Кто-то убил наместника и, видимо, провёл их через световую стену. Рейн помнил, как его подхватил тот человек в белом. Как ему удалось одолеть Рамелиса? И ещё…
Сатин!
Юноша резко сорвал с себя одеяло и встал с кровати. Голова слегка кружилась, когда ноги коснулись пола — видимо, последствия колдовства наместника. Рейн окинул комнату взглядом, но не нашёл ничего, что хотя бы приблизительно напоминало дверь. На стене висело небольшое зеркальце, рядом с кроватью стоял столик с одной-единственной чашкой. Свет исходил от лампы на потолке, но таких ламп ему видеть не доводилось: больше похожая на драгоценный камень, она источала приглушённое жёлтое свечение и, казалось, светила сама по себе, без огня. Если это Авестинат, то другие чудеса Востока тоже могут быть правдой.
Рейн взглянул на своё отражение и удивился: он выглядел намного взрослее, чем раньше. Худое лицо с высокими скулами напомнило ему Мидира. Светлые вьющиеся волосы за время путешествия успели заметно отрасти и теперь доставали до самых плеч. О прежнем юнце из Кельтхайра напоминали только глаза — всё такие же голубые, с весёлой искоркой глубоко внутри. Рейн ещё долго смотрел в зеркало и не узнавал себя. Человек в зеркале выглядел жёстким и немного печальным, словно пережитые в пути тяготы наложили на него свою печать. Он заметил, что привычная уладская одежда пропала: теперь на Рейне была свободная белая рубаха с красной линией наискосок и такие же белые штаны с широким поясом. Непривычное одеяние.
Юноша вернулся к столику, сделал глоток из чашки и тут же закашлялся, сморщившись. Это был какой-то отвар: на языке появился горький вкус трав и чего-то острого. Стараясь не обращать на это внимания, Рейн заставил себя выпить всю чашку. Если его спасители оставили это здесь, значит, так было нужно. Он подошел к одной из стен в надежде отыскать дверь, но ничего не нашел. Только сплошной белый камень, и ни единого намёка на дверную ручку или рычаг. Попытка надавить на каменные блоки также оказалась безрезультатной. В самом деле, было бы глупо надеяться, что здесь будет тайный проход или что-то на него похожее.
Из-за стены послышались приглушённые голоса. Они звучали слишком тихо, чтобы можно было что-то разобрать, но Рейн понял, что говорят на авестийском. Значит, им удалось! Они в Авестинате! Недолгая радость сменилась приступом тревоги: он не знал, что произошло с Сатин. Последний раз он видел огнепоклонницу в Аннуине, когда Рамелис едва не погубил их всех своими щупальцами из мрака. Что, если она ранена? А если её не успели спасти? Мысль об этом породила другую, более мрачную: наместника ведь не могли убить так просто. Рейн хорошо помнил исчезновение Рамелиса и догадывался, что это было всего лишь бегством. Внутри Рамелиса сидит тот, кого не одолеть обычным оружием…
Каменные блоки вдруг задвигались и отъехали в сторону. Перед изумлённым Рейном стоял человек средних лет, одетый в длинное белое одеяние с широкими рукавами и ярким поясом цвета пламени. Чёрные волосы были стянуты в узел, серые глаза смотрели серьёзно и вдумчиво. Несколько секунд незнакомец разглядывал юношу, а затем заговорил по-уладски, растягивая слова:
— Мать Церковь приветствует тебя, юноша. Скажи, давно ли ты проснулся?
Рейн смутился. Он не знал, как вести с этим человеком, который, очевидно, принадлежал к авестийскому духовенству.
— Недавно. — ответил Рейн и добавил: — совсем недавно, господин.
Незнакомец улыбнулся. — Это хорошо. Не беспокойся ни о чём. Здесь ты в безопасности. Меня зовут Картир, и мне приказано повсюду тебя сопровождать и наставлять тебя на путь истинный.
Рейн не был уверен, что его нужно куда-то наставлять, но ответил:
— Благодарю, господин. Вы — Иерарх, да?
На губах священника появилась лёгкая улыбка.
— Нет, сын мой. Я — рескриптор, один из многочисленных клириков, живущих во Дворце.
— Тогда мне нужно…
— Не стоит спешить. — прервал Рейна Картир. — Сначала ты должен привести себя в надлежащий вид.
Картир сделал почти неуловимый жест, и в стене слева от них открылся такой же проход, как тот, через который он вошёл ранее. Глазам Рейна предстала маленькая, обложенная плитами комната, в которой стояла длинная скамейка и большая круглая бочка, полная воды. Рядом с бочкой юноша заметил столик с ножом, полотенцем и большим куском душистого мыла.
— Я оставлю тебя. — с улыбкой проговорил рескриптор. — Творец Творения завещал нам хранить чистоту не только души, но и тела.
Рейна прямо-таки распирало от желания задать вопрос про Сатин, но ему удалось себя сдержать. Он понимал, что перед встречей с Иерархами следует привести себя в порядок, иначе его даже не выслушают. Когда он вошёл в комнату, стена сошлась за его спиной, вызвав у Рейна невольную тревогу.
Юноша с наслаждением вымылся и побрился, используя нож, чтобы избавиться от щетины. Какое-то время Рейн просто лежал в горячей воде, позволив себе ненадолго расслабиться. В Кельтхайре ему редко удавалось вымыться, а во время пути в Авестинат и того реже: принять ванну он смог только в таверне Хэммона. Было приятно видеть себя свежим и чистым: вода словно смывала с него все горести и тревоги. После этого юноша насухо обтёрся полотенцем и облачился в свою новую одежду. Зеркала не было, и Рейн пожалел, что не может снова увидеть свое лицо.
Картир ждал его на том же месте и, как только Рейн покинул баню, знаком приказал ему идти следом. Они шли по широкому, хорошо освещённому коридору. Стены и пол были белыми, единственным украшением оказался довольно скромный орнамент в виде виноградной лозы. С потолка свисали всё те же необычные светильники — вырезанные из цветного стекла, они были выполнены в форме восьмигранников или квадратов. Внутри них ровно горело невидимое пламя. Рейн даже замедлил шаг, восхищаясь мастерству авестийцев. Значит, истории Зилача тоже были правдивы…
— Жар-огонь. — сказал Картир, даже не взглянув на своего подопечного. — Иногда Иеромагия бывает очень полезна. Совершенный говорит: Злобствующий на свой труд пользы от него не получит.
Похоже, подумал Рейн, здесь все просто без ума от слов правителя Церкви Истин. Юноша вспомнил, как Сатин говорила что-то похожее во время их первого урока Иеромагии. Он взглянул на Картира:
— Со мной была девушка, Сатин. Что с ней?
— С твоей подругой все в порядке. — Несмотря на полный радости тон, с которым были сказаны эти слова, лицо рескриптора едва заметно помрачнело. — Она в лазарете. Лёгкий шок, только и всего. Хотя это не главная ее проблема…
— О чём вы? — нахмурился Рейн.
— Я не в праве поведать тебе об этом. Ты узнаешь — но только тогда, когда Иерархи сочтут это необходимым. Пока же тебе следует знать только одно: она нарушила сразу несколько правил Церкви, а такое нельзя оставлять без внимания.
— Она ни в чём не виновата! — заявил Рейн. Картир не ответил.
— Как мы здесь оказались? В Авестинате? Мы шли через Аннуин и…
— Не следует произносить имя этого места в сердце Матери Церкви. — рескриптор неодобрительно посмотрел на юношу. — Это языческое слово, слово Противника. Что до вашего здесь появления, то тут помогло свет-зеркало. Это великое изобретение наших мудрецов и доказательство торжества Благой Веры. Совершенный говорит: Кто сметлив, тот и счастлив.
Свет-зеркало, жар-огонь… чудеса Авестината и не думали кончаться.
Они свернули в боковой коридор, убранство которого разительно отличалось всего, что Рейн видел здесь раньше. Стало заметно светлей, жар-огонь в лампах горел теперь ярким разноцветным пламенем. Стены покрывали фрески с уже знакомыми Рейну изображениями Благих, но здесь они были на порядок роскошнее, чем в руинах Бейт-Шам-Адара. Лица защитников человечества казались почти что живыми: глаза из яшмы и лазурита смотрели прямо на юношу. Изящные мраморные колонны украшал замысловатый узор: какой-то мастер словно обвил каменные основания тонкой золотой проволокой. Время от времени вместо колонн полоток коридора поддерживали статуи, в которых Рейн не без страха узнал Бессмертных. Каменные истуканы мрачно взирали на путников пустыми глазами-точками, уперев руки в высокие своды. Несколько раз на их пути попадались другие люди: священники в свободных белых одеждах деловито сновали по коридору, держа в руках свитки и тяжёлые, богато украшенные книги. Рейн заметил, что их пояса отличались от того, что носил Картир: здесь были ярко-красные, оранжевые, жёлтые, чёрные.
Они шли около десяти минут, прежде чем Рейн смог рассмотреть в конце коридора высокие двустворчатые двери из бронзы. Металл был начищен до блеска, из-за чего казалось, что прямо за дверью горит огонь.
— Куда мы идём?
Картир посмотрел на юношу. Кажется, рескриптор был заметно взволнован: он сбился со своего размеренного шага и нервно крутил головой, словно чего-то боялся.
— Сейчас ты предстанешь перед Иерархом, одним из двадцати пяти хранителей Матери Церкви. Будь вежлив и не говори ничего, кроме истины. Он узнает, если ты попробуешь солгать.
— Но как…
— Довольно вопросов! — Картир с опаской покосился на бронзовую дверь. — Здесь спрашивает он, а не ты. Иди же, и пусть уста твои не коснутся лжи.
Рескриптор оставил Рейна, скрывшись в боковом коридоре. Юноша посмотрел на дверь: теперь он заметил, что она и правда сияла оранжевым светом дорожного костра, а от створок волнами расходилось приятное тепло. Что ж… если за этой дверью его ждут ответы, то он войдёт в неё. Как только Рейн коснулся ручки, послышался мелодичный звук, похожий на перезвон колокольчиков. Двери распахнулись сами собой — от авестийцев с их магией можно было ждать и не такого. Рейн в последний раз окинул взглядом коридор и шагнул за порог.
Он оказался в скромно обставленном кабинете, каждый предмет в котором, несмотря на отсутствие явной роскоши, говорил о высоком вкусе его владельца. Круглый ковёр цвета огня покрывал пол, вдоль стен стояли шкафы с книгами. Рядом стоял круглый стол с парой мягких кресел — на случай, если хозяину захочется почитать прямо здесь. Кабинет освещали всего две похожие на алмазы свет-лампы, но Рейн мог поклясться, что ещё не видел такого света. Он был тёплым, живым, как огонь свечи зимней ночью. По обе стороны от двери стояли воины в белом, сжимая длинные, выкованные из стали копья. Лица их были бесстрастны, на белоснежных доспехах сияли значки с изображением золотого моста.
У дальней стены рядом с высоким узким окном стоял мужчина.
То, что это и есть Иерарх, Рейн понял сразу. Человек был облачён в красный плащ и яркое оранжевое одеяние, которое доходило до самых ног и оканчивалось сложным узором в форме языков пламени. Мужчина был немолод: высокий лоб покрывала паутинка морщин, седая борода доходила до колен, но в серых авестийских глазах светились великая проницательность и ум. У него было красивое лицо, правильные черты которого чем-то напоминали лицо Зилача. Несмотря на преклонный возраст, Иерарх держался с большим достоинством, в Уладе его осанке позавидовали бы многие. От него исходило ощущение спокойной уверенности и величия. Увидев Рейна, мужчина повернулся и заговорил, голос его звучал спокойно и доброжелательно:
— Добро пожаловать в Авестинат, юный Рейн. Меня зовут Тансар. Прошу, садись. Нас ждёт долгая беседа.
Рейн кивнул и уселся в кресло, не сводя глаз с Иерарха. Этот Тансар казался ему достойным человеком, но Мидир не зря предупреждал его о лицемерии хозяев Дворца Истин: "за улыбкой может стоять коварство, а в их шёлковых халатах всегда найдётся место для отравленных кинжалов". Здесь лучше никому не доверять.
Тансар сел в кресло напротив, сложив пальцы домиком, и какое-то время изучал Рейна своими мудрыми серыми глазами — от этого взгляда по спине юноши пробежали мурашки.
— Ты заинтересовал нас, Рейн. — промолвил Тансар. Его уладский был почти безупречен. — Иеромагия крайне редко подчиняется людям Запада, тем более — таким юным, как ты.
— Благодарю тебя, господин. — ответил Рейн со всем возможным почтением. — Позволь мне задать вопрос.
Тансар слегка наклонил голову.
— Спрашивай.
— Скажи, господин, что с Сатин? Это девушка путешествовала вместе со мной от самого Кельтхайра. Картир сказал, она нарушила какой-то закон.
Иерарх помрачнел.
— Я сомневаюсь, что она действительно что-то нарушила. Дело в том, что она — наннари, а их работа всегда хранилась в секрете. Она не имела права раскрывать тебе эту тайну, хотя я и признаю, что ситуация, в которой вы оказались, были слишком даже для неё.
— Даже для неё? — переспросил Рейн. — о чём это вы?
— Наннари многое подвластно. Идеальные убийцы… они отлично сражаются, когда находятся под влиянием Слёз, и ничего не помнят после выполнения своей миссии… но сейчас не об этом. Расскажи мне про ваше путешествие. Я хочу знать всё. — Иерарх устремил на Рейна долгий пристальный взгляд. — Особо мне интересен тот, кто стремился вам помешать.
Рейн раздумывал. Они проделали долгий путь, чтобы оказаться здесь, в Авестинате, но он совсем не чувствовал облегчения. Кто знает, что подумают Иерархи, услышав их историю? Поверят ли в то, что им пришлось пережить? Рейн решил, что расскажет всё как есть, умолчав только о Слугах Разума. Повелителям Церкви Истин лучше не знать о Хэммоне и Зилаче.
Юноша говорил долго, тщательно подбирая слова и избегая упоминаний о связи между кельтхайрским жрецом, отшельником и владельцем таверны в Лепте Великой. Иногда приходилось довольно долго молчать, чтобы правильно выразить все свои мысли — в таких случаях Иерарх приходил на помощь и задавал наводящие вопросы. Рейн рассказал о Дне Жертвы, о встрече с Сатин и появлении Бессмертных, о Мидире и их пути через Плач-Холмы. При упоминании Рамелиса по лицу Иерарха пробежала тень. Когда Рейн описывал Аннуин, Тансар встал из-за стола и позвонил в неприметный золотой колокольчик, что висел у окна. На зов тут же явился слуга, которому Иерарх что-то сказал на авестийском.
— Я бы хотел с тобой отобедать. — объяснил Тансар, возвращаясь на место. — Мы бы нарушили волю Творца, если бы не проявили должного гостеприимства.
Слуга принёс две миски с какой-то жёлтой крупой, плоский хлеб, две чашечки с кофе и чай в высоких стеклянных сосудах с узким горлышком. Какое-то время за столом царила тишина: Тансар ел мало и, казалось, о чём-то размышлял, а Рейн с аппетитом уминал содержимое миски, пытаясь не выказывать, насколько проголодался. Еда на Востоке была такая же необычная, как и всё остальное: блюда отличались гораздо большей тонкостью вкуса, чем простая пища уладских крестьян. Жёлтая продолговатая крупа — Тансар объяснил, что она называется “рис” — подавалась с овощами и мелко нарезанными кусочками мяса, и Рейну она пришлась по душе. Чай тоже был замечательный, с привкусом земляники и каких-то трав. Трапеза была превосходна, но Рейн то и дело косился на стражников в белом — ему было неуютно в присутствии этих похожих на изваяния воинов. За всё время ни один из них даже не шелохнулся.
— Это — Саберин. — сказал Тансар, заметив интерес юноши. — гвардия Совершенного и его опора. Лучшие из лучших. Они бесконечно преданы Матери Церкви и владеют мечом так же искусно, как и Священными Наречиями. Воины-Иеромаги — кто может быть сильней?
Рейн коротко поблагодарил Иерарха и пригубил кофе. К его удивлению, напиток оказался не таким уж и горьким. Довольно быстро чашка опустела, и юноша почувствовал себя намного лучше — должно быть, этот кофе и правда был волшебным, как какой-то эликсир из сказок.
— Расскажи мне о Рамелисе. — попросил Тансар, когда с едой было покончено. — Этот человек… как он выглядел?
Рейн нахмурился. Перед его мысленным взором снова встали пустые глаза наместника — чёрные глаза мертвеца, ненавидящие весь мир.
— Он был высокий, — начал юноша, — очень худой и бледный, как утопленник. Одевался в пурпурное. У него были страшный взгляд… я такого никогда не видел. Словно огнём обжигал.
— А его магия? — Тансар встал со своего места и с интересом поглядел на юношу. — Ты видел что-то особенное? Что-то необычное?
Рейн пожал плечами.
— Он парил в воздухе… создавал щупальца из мрака… — Голос Рейна сорвался от вновь переживаемых воспоминаний. — В Лепте Великой он сотворил оружие из ничего.
Тансар склонился вперед, его лицо было мрачным: что-то в рассказе юноши его сильно встревожило.
— Повтори, — потребовал Иерарх. По рукам мужчины пробежали искры.
Подавив тревогу, Рейн ответил Тансару:
— Он повелевал темнотой. Мы в Аннуине тогда чуть не погибли. Это было ужасно — будто щупальца из живого мрака.
— Даэва! — воскликнул Иерарх. В серых глазах Тансара плескалась тревога. До этого неподвижные стражники в белом теперь напряглись и ещё сильнее сжали стальные копья.
— Даэ… кто?
— Даэва. Тёмный колдун. Человек, который заключил сделку с демонами Противника и позволил им занять своё тело ради невероятной мощи. Думаю, мы ещё с ним столкнёмся. Для таких созданий даже магическая белая стрела — только временная помеха. Даэва нельзя погубить простым оружием, нужна очень мощная Иеромагия…
Рейн сделал глубокий вдох. Одержимый колдун… если бы всё было так просто.
— Боюсь, Рамелис не тот, кем кажется на первый взгляд. — осторожно проговорил юноша. — Его повсюду сопровождали Бессмертные. Он управлял ими, руководил. Он создал иллюзию, когда мы пытались убежать из Лепты Великой.
Глаза Иерарха сузились.
— Продолжай.
— Господин… вы же сами знаете, Бессмертных не видели тысячи лет. Их не видели со времён тойсамой войны. Войны Лжи. Рамелис говорил, что у него другое имя — Абомталь. Господин, этот наместник…
— Непрощённый. — выдохнул Тансар. — Кузнец Погибели. Иерарх вдруг странно посмотрел на Рейна, словно хотел заглянуть ему в душу. По спине юноши пробежали мурашки. Возникло неприятное ощущение — чья-та холодная рука будто сдавила голову и выискивала внутри памяти юноши нужные мысли.
— Ты не лжёшь. — заявил Иерарх. — Не знаю, что ты видел на самом деле, но ты говоришь правду. Конечно, ты мог что-то не так понять или преувеличить, но Бессмертные… этих стальных монстров ни с кем не спутаешь.
Рейн молчал. Теперь, когда он рассказал всё, на душе стало немного легче. Иерархи знают об угрозе, и по крайней мере один из них, похоже, верит в реальность их страшного противника. Они с Сатин смогут рассчитывать на помощь и понимание со стороны Церкви Истин. Юноше отчаянно захотелось увидеть огнепоклонницу. Их миссия закончена. Они в Авестинате. Наказ Мидира выполнен. Осталось только разыскать Иерарха Хашанга, но это должно быть несложно.
— Ты — необычный человек. — заметил Тансар. — Ты сражался с Бессмертными, выжил в Аннуине и всего за месяц достиг впечатляющих успехов в Иеромагии. Скажи, какие заклинания тебе дались лучше всего?
— Вода. Я использовал воду, чтобы прорваться через отряд стражников, когда мы бежали из Лепты.
— Неплохо… — Иерарх помолчал, затем продолжил: — Мы оказались в очень сложной ситуации. Меня тревожит этот Рамелис, кем бы он ни был. То, что он сумел получить такой высокий пост в Кайсаруме, говорит о многом. По твоим словам, он не очень-то понимает, что делает. Он безумен. Если ему удастся привести под стены Дворца Истин армию из кайсарумских легионеров, то под угрозой окажется не только Авестинат. Весь Восток, более того — все Клятвенные Земли. Мне страшно даже помыслить, на что способен даже один Непрощённый на поле боя. Мы будем вынуждены готовиться к обороне, и я молю Творца, чтобы твои доводы оказались ошибочными. Церковь Истин всегда славилась своими Иеромагами, но для настоящей войны их недостаточно. Нужны воины.
— Что вы будете делать?
— Я созову Конклав Огня — собрание всех Иерархов Авестината. Придётся провести переговоры, кого-то задобрить, кого-то припугнуть… Признаюсь, даже это — событие крайне неординарное. Последний раз Конклав созывали семнадцать лет назад, когда… впрочем, узнаешь позже.
— Я думал, Иерархи действуют заодно. — проговорил Рейн. Ему не хотелось показывать свою осведомлённость в этом вопросе — пусть думают, что он ничего не знает о Востоке.
Тансар улыбнулся.
— Со стороны Мать Церковь кажется единой, но в действительности всё не так просто. Иерархи разделены на несколько фракций, и каждая старается получить как можно больше влияния и власти. Политика — сложная вещь, особенно здесь, в Авестинате. Мы редко используем грубую силу, чтобы добиться своего, но от этого интриги вокруг Престола Истин не становятся менее опасными для тех, кто в них вовлечён. Между Иерархами прямо сейчас идёт ожесточённая борьба за милость Совершенного, которую любой из членов Конклава вынужден тщательно скрывать, иначе… — Тансар провёл ладонью по горлу, — иначе мы потеряем авторитет среди правоверных. Кстати… раз уж ты прибыл в Авестинат, то тебе рано или поздно придётся выбрать сторону. Такой сильный Иеромаг — ценное приобретение для каждого из двадцати пяти Иерархов.
— Даже для вас?
Тансар усмехнулся.
— Даже для меня. Вот тебе совет: не вступай ни в какую из фракций, пока не узнаешь, что они из себя представляют. Попробуй произвести впечатление сразу на нескольких членов Конклава, чтобы потом избрать себе покровителя. Конечно, ты можешь быть всеобщим другом и угождать всем и каждому, но это так небезопасно…
Рейн кивнул. Он и представить не мог, какая непростая игра ведётся во Дворце Истин.
— Спасибо вам, Тансар. Скажите… где мне найти Сатин? Мне надо её увидеть.
— Уверен, вскоре ты снова её увидишь. По моему указанию она будет учить тебя авестийским традициям и языку. Что-то ты уже знаешь, но тебе придётся стараться изо всех сил, чтобы быть готовым к встрече с Совершенным. Это великая честь. Правитель Авестината и первый среди слуг Творца изъявил желание лично услышать твою историю. Я сообщу ему, когда ты будешь готов. Я уже нашёл комнату, где ты будешь жить, пока мы не найдём что-то получше.
— Когда я буду готов… что же мне делать всё это время?
— Наблюдать. Читать. Слушать. — Тансар откинулся на спинку кресла. — Кроме того, не забывай об Иеромагии и искусстве меча. Придёт время, и Конклав тебя испытает. Если ты проявишь свои умения, то сможешь скорее найти себе покровителя. Запомни: в Авестинате все подчиняются Церкви Истин. Исключений не бывает.
Тансар открыл шкаф и достал книгу в дорогом переплёте, показывая, что их беседа подошла к концу.