Помимо прошлого меня также занимает и будущее. Легенды говорят о Конечном Воскрешении — событии, когда Истина и Ложь сойдутся в последней битве. Огнепоклонники верят в спасителя, который поведёт в бой Мать Церковь и откроет Мост Правосудия. Они называют этого человека Саошьянт, Защитник Истины. Его противником будет Тенетворец, первый среди слуг Противника. Моё время истекает. Если Война Лжи оказалась правдой, то чего нам ожидать в грядущем?
Рейн позволил себе выдохнуть только тогда, когда позолоченные двери Зала Истин захлопнулись у него за спиной. В голове всё ещё звучал голос Совершенного, насмешливый и надменный: “У тебя есть какие-то доказательства?”. Доказательства… что делать теперь, когда правитель Авестината не внял их предупреждению? К кому идти? Надо найти Хашанга. Мидир просил найти его… Юноша повернулся к Сатин, которая после аудиенции не проронила ни слова:
— Послушай… мне правда жаль, что так вышло. Совершенный… я и не думал, что он окажется…
— Ничего. — перебила его Сатин. Её голос был лишен всякого выражения, но всё же в нём было что-то, что заставило Рейна умолкнуть. — Ничего. Я… я пойду. Моя комната в башне Тансара, это недалеко.
— Постой… ты…
— Спокойной ночи, Рейн. — на бледном лице огнепоклонницы появилась вымученная улыбка. — Увидимся завтра.
Сатин развернулась и, пошатываясь, скрылась в боковом коридоре. С минуту Рейн глядел ей вслед. Он хотел было догнать её, утешить, спросить, о чём она думает — но затем передумал. Сатин сейчас лучше побыть наедине с собой. Да и что он мог сказать? Что всё, во что она верила, в один миг обернулось ложью? Что всё, за что она так цеплялась — Церковь, Иерархи, Творец Творения — не более чем мираж? Кто он такой, чтобы рассказывать ей о вещах, о которых сам ничего не знает? Он ведь язычник. Пойти за ней… утешить… Нет, так будет только хуже. Поколебавшись, Рейн развернулся и побрёл к выходу, глядя в пол. Быть может, завтра он что-нибудь придумает…
— Я могу с тобой поговорить?
Рейн поднял глаза. Прямо перед ним стоял Тансар, заложив руки за спину. Как и во время их первой встречи, Иерарх был облачён в оранжевые с красным одежды, так похожие на языки жаркого пламени.
— Я хочу поговорить с тобой, Рейн из Кельтхайра. — повторил Тансар. — Пройдёшься со мной?
— Да. — ответил юноша. Говорить ни с кем не хотелось, но по глазам Тансара он понял, что тот не примет отказа. — Да, Ваше Преосвященство. Да горит ваш Огонь в ночи.
— Сейчас не время для этикета. — Иерарх нетерпеливо взмахнул рукой. — Идём. Я хочу кое-что тебе показать.
Тансар указал Рейну на неприметную дверцу и повёл его по коридору. Здесь было темно и тихо, как в склепе, хотя стены имели такой же богатый вид, что и в главном проходе — белый мрамор, украшенный фресками. Иерарх что-то пробормотал, и на его ладони вспыхнул яркий оранжевый огонёк — не больше лучины.
— Скажи мне, Совершенный выслушал вашу историю? — спросил Тансар, когда они свернули налево. Темнота здесь была не слишком густой, но Рейн всё ещё не мог понять, куда они направляются.
— Он нам не поверил. Мы рассказали ему всё, а он только рассмеялся и потребовал доказательств. Скажите, Ваше Преосвященство, как Совершенный может быть таким… таким…
— Порочным? — подсказал Тансар, и Рейн невольно кивнул. — Не скрою, иногда я жалею, что стал таким могущественным и получил титул Иерарха. Власть меняет человека. Хирам стал Совершенным семнадцать лет назад, а время всегда накладывает свою печать… правда, в начале у него был повод быть таким подозрительным, но с каждым годом его недоверие только возрастает. Эта история связана с Мидиром… думаю, ты имеешь право знать, что тогда произошло.
Рейн снова кивнул. Мрачное предчувствие ледяными пальцами кольнуло сердце, но он заставил себя сосредоточиться на словах Иерарха. Тансар тем временем начал рассказ:
— Да будет тебе известно, что в Авестинате нет королей и династий. В нашей стране всем правит Конклав, который состоит из Иерархов, каждый из которых представляет определённый монастырь. Например, я — настоятель Бейт-Сети, Дома Радостей, Иерарх Хашанг — Дома Чистоты. Совершенный избирается Конклавом и правит до своей смерти, но его влияние часто ограничено волей остальных. Каждый Иерарх знает, что может стать первосвященником, поэтому интриги внутри Матери Церкви существовали всегда. Мидир — его настоящее имя Митра — был когда-то одним из нас.
Так вот оно что, подумал Рейн. Он уже знал, что Мидир когда-то жил на Востоке, но и представить себе не мог, что суровый отшельник был священником Благой Веры, да ещё и Иерархом!
— Когда семнадцать лет назад умер Вардан, старый Совершенный, Конклав тут же разделился на две партии. Одни поддерживали Митру, другие — Хирама. Эти двое были злейшими врагами с тех пор, как вошли в Конклав, и в ходе особенно жестоких споров Митра не раз грозился, что убьёт своего соперника. Какое-то время всё шло как обычно, пока в одну ночь на Дворец не напали. Хирам был тяжело ранен, но выжил, многие гвардейцы погибли, Дом Мудрости сгорел дотла. После этого Митра был изгнан из Авестината, и с тех пор имя его запретно. Даже летописи, где описывались его деяния, были изъяты из архивов.
— О чём вы? — Рейн растерянно посмотрел на Иерарха. — Кто напал на Дворец Истин?
— Тёмная история. — Тансар помрачнел. — Тёмная и неясная. Мы не нашли ни одного трупа нападавших, но все как один во Дворце божились, что это были воины Дома Чистоты под знамёнами Митры. Дворец был разгромлен, а на стенах остались следы огня… мне самому многое неизвестно, но я уверен, что кто-то подставил Митру, чтобы усадить Хирама на Престол Истин и самому руководить страной. Вряд ли это был кто-то один — ведь никто из Иерархов не имеет столько влияния и силы, чтобы править в одиночку. Но факт остаётся фактом — Митру обвинили в том, что он нарушил закон, лишили сана и изгнали на Запад. Он ведь и раньше выделялся среди Иерархов. Позволял себе очень… смелые высказывания. Считал, что Мать Церковь должна измениться, чтобы устоять перед грядущей тьмой — и мне всё чаще кажется, что он был прав… Мне жаль, что я не застал то время, когда Митра ещё носил огненные одежды. С тех пор многие из Иерархов успели умереть, а те, кто ещё жив, боятся навлечь на себя гнев Хирама. Если кто-то и знает о том, что тогда произошло, так это Хашанг.
Хашанг… Перед смертью Мидир — то есть Митра — говорил именно о нём. И о Таокэрне. Рейн взглянул на Тансара.
— Скажите, Ваше Преосвященство, что такое Таокэрна?
— Дерево Истин. Авестийцы верят, что к нему ведёт Мост Правосудия и что после Предательства Флейта была сокрыта именно там. Мост был закрыт для человечества и будет вновь открыт только тогда, когда Творец Творения и Противник выберут своих чемпионов, чтобы сойтись в последней битве Лжи и Истины. Мы называет это Конечным Воскрешением. Во главе сил Лжи выступит избранный Противником Тенетворец, а спасителем мира от тьмы станет Саошьянт — Защитник Истины, который поведёт в бой всех праведников. Некоторые считали, что Война Лжи была именно такой битвой, а Оллам и Мореллин — Саошьянтом и Тенетворцем, но теперь мы знаем, что это не так. Мост Правосудия по-прежнему не доступен Иеромагам, а это значит, что всё ещё впереди…
Рейн задумался. Он уже слышал о Конечном Воскрешении и двух избранниках. Мидир просил передать, что Таокэрна в опасности, но какой в этом смысл, если Дерево Истин — всего лишь легенда, такая же сказка, как Флейта? Отшельник сам говорил, что никто толком не понимает, чего ожидать. И что угрожает Дереву? Похоже, Мидир так и останется для него загадкой, которую он сам разгадать не в силах. Придётся разыскать этого Хашанга, чтобы наконец узнать правду.
— Я сожалею о том, что произошло в Зале Истин. — сказал Тансар. — Слепая вера в догматы Церкви и Совершенного — полезная иллюзия, но только до тех пор, пока не познакомишься с ней лично. Разочарование может быть… губительным.
Юноша удивлённо воззрился на старца:
— Как вы можете такое говорить? Вы ведь Иерарх!
— И потому лучше других знаю о том, какие формы принимает поклонение Творцу. Благая Вера может служить как исцелением, так и ядом.
— Куда мы идём? — спросил Рейн Тансара. Они долго петляли по сплетению коридоров, сворачивая то направо, то налево, и огонёк на ладони Иерарха был для них единственным источником света. Юноша поймал себя на мысли, что без своего проводника он бы легко здесь потерялся. Переходы выглядели совершенно одинаково, и, что было даже хуже, в них даже не было дверей и окон!
— В зал для тренировок. — ответил Тансар. — Мы бы могли пройти через главный вход и внутреннее кольцо, но это отнимет куда больше времени. Видишь, как темно в этих коридорах? Они пронизывают стены Дворца Истин и позволяют добраться до цели быстро и незаметно. В старые времена Иерархи использовали их, чтобы подсматривать и подслушивать — и, не скрою, используют и сейчас. Не беспокойся, мы почти пришли. Слышишь? Это Саберин. Они каждый день тренируются во имя Матери Церкви. Воистину, эти гвардейцы — клыки и когти Матери Церкви.
И действительно, Рейн слышал: свистели стрелы, звенела сталь, раздавались проклятия и короткие, отрывистые приказы на авестийском. Они с Тансаром сделали ещё один поворот, Иерарх нажал на какое-то едва заметное углубление, и стена отъехала в сторону, открывая проход. За ней оказался просторный зал, окна которого выходили прямо на белое море Города Истин. Здесь было очень светло, каменный пол устилали плетёные циновки. Прямо перед Рейном два облачённых в белое с золотым воина отрабатывали различные приёмы, пытаясь достать друг до друга внушительных размеров деревянными копьями. Лица обоих были бесстрастными, движения — резкими и сильными. Всего в зале было, наверное, около сотни гвардейцев, разбитых на группы по два, три или четыре человека. Рядом располагались стойки с тренировочными мечами и копьями, а немного подальше правильной линией стояли одетые в кожу чучела. Рейн невольно вздрогнул, когда рядом с ним пролетела стрела и с неприятным свистящим звуком попала соломенному человеку прямо в горло. Юноша обернулся: сурового вида лучник со шрамом через всё лицо уже накладывал следующую стрелу на тетиву.
От группы воинов с топорами отделился высокий человек с длинными, белыми, как снег, волосами. Он выглядел тонким, но грациозная походка и вечно напряжённые плечи и выдавали в нём опытного бойца. Человек подошёл к ним, окинул оценивающим взглядом Рейна и поклонился Тансару:
— Да горит ваш Огонь, Ваше Преосвященство. Гляжу, у нас новенький? На вид ловок, как молодой кот.
В его речи слышался еле заметный акцент: человек будто обрезал слова ножницами, проглатывая окончания. Тансар в ответ коротко кивнул, и незнакомец продолжил:
— Не желаете ли размяться? Предлагаю поединок на стальных копьях. За час управимся, если не торопитесь.
Может быть, позже, — ответил Тансар. — Знакомьтесь: Рейн, это Эзра, лучший меч Матери Церкви. Эзра, это Рейн, он из Улады.
— Всегда приятно видеть перед собой воина. — Эзра широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. — Ты ведь стрелок, верно?
— Как ты узнал? — удивился Рейн.
— По ладоням. Они у тебя сильные, но не грубые, значит, из оружия ты предпочитаешь лук. Мечом пользоваться умеешь?
— Приходилось. — Рейн смутился, вспомнив свои тренировки с Мидиром. — Немного.
Эзра повернулся к Тансару: — Ваше Преосвященство, вы не против, если я позанимаюсь с Рейном до самого вечера? Мне кажется, его надо хорошенько взбодрить, если испытание Совершенного так скоро.
— Не против. — Тансар сдержанно улыбнулся. — До встречи, Рейн из Кельтхайра. Увидимся на испытании.
— Что это за испытание такое? — спросил юноша, когда Иерарх скрылся.
— Магические штучки. — ответил ему Эзра с явным неодобрением. — Хирам любит такие фокусы. Засунут тебя в стеклянный гроб, поставят заклятие — и будут смотреть, как ты справляешься со своим разумом.
Эти слова ещё сильнее запутали Рейна, но прежде чем он сумел задать вопрос, Эзра указал ему на одну из мишеней и произнёс не терпящим возражений тоном:
— Ну, начнём. Посмотрим, как ты управишься с луком, а потом, если останется время, сразимся на мечах.
Следующие два часа превратились для Рейна в сплошную круговерть команд, окриков и мелькающих перед глазами стрел. Стрелял он хорошо, но время шло, одна минута сменяла другую, а Эзра всё никак не давал команду остановиться. Если в начале все стрелы юноши исправно попадали в цель, то вскоре продолжать в таком же темпе стало значительно сложнее. Рейн стал хуже координировать движения, лук то и дело подрагивал в его руках, как живой, а стрелы стали время от времени уходили в сторону. Было ясно, что долго он не продержится — задание, которое сначала показалось ему простым, теперь вызывало лишь раздражение и злость. Оказывается, одно дело — всего раз сделать точный выстрел, и совсем другое — продолжать стрелять, даже когда ладони дрожат от напряжения. Наконец Эзра махнул рукой:
— Хватит. — сказал он с лёгкой улыбкой. — Перерыв.
Рейн перевёл дыхание, вытер со лба пот и в изнеможении опустился прямо на циновки. Он сильно устал, а потому был рад, когда Эзра ненадолго покинул зал, чтобы вернуться с чашкой воды и куском хлеба с сыром. Юноша с наслаждением съел хлеб, запив его водой — медленно, смакуя каждый глоток. Ему захотелось отдохнуть, но как только он позволил себе расслабиться, послышался весёлый голос Эзры:
— Это ещё не всё, чужеземец. Держи меч — посмотрим, каков ты в битве!
Рейн встал на ноги и принял из рук Эзры меч с длинным, слегка изогнутым клинком и удобной рукояткой — и не тренировочный, а из настоящей стали! Юноша стиснул зубы. Поединок был последним из того, чего ему сейчас хотелось, ведь он потратил почти все силы на упражнение с луком и не был уверен, что сможет выстоять против свежего и, очевидно, более опытного Эзры. Ему вдруг подумалось, что он мог бы отказаться от боя, но он тут же отверг эту идею: Рейн понимал, что от того, как он проявит себя сейчас и на испытании, зависит не только его будущее, но и судьба Сатин. Что сказал бы Мидир, если бы он проиграл? А Тансар? Рейн приказал себе успокоиться и быть готовым ко всему.
Казалось, в голубых глазах Эзры промелькнуло нечто похожее на одобрение. Изящным движением левой руки гвардеец выхватил из ножен свой меч и встал в стойку. Какой-то миг они стояли без движения, глядя друг другу в глаза, а затем Эзра что-то прошептал и без предупреждения бросился вперёд.
Всё произошло очень быстро — сталь свистнула в воздухе, Рейн пригнулся, пропуская меч над головой, и отпрянул назад, к стене. Эзра ударил снова, да так быстро, что Рейн еле успел отбить удар, высекая сноп искр из клинка своего противника. Ещё с начала схватки юноша понял, что не сможет победить, и всё же натиск Эзры его поразил — гвардеец двигался, как мангуст, заставляя его выкладываться по полной, чтобы просто устоять на ногах.
«И что мне теперь делать?» — подумал Рейн, перекатившись по полу и увернувшись от нового молниеносного выпада. Очередная атака едва не стоила ему меча: удар пришёлся по рукояти, и только неимоверным напряжением сил юноша смог не выронить своё оружие и отступить. Эзра уверенно теснил его в угол. Нападать первым было бессмысленно, и теперь юноша решил изменить тактику: двигаться быстрее, уходить от ударов Эзры и по возможности выматывать того, надеясь подгадать момент для удара.
Бой продолжился. С каждой минутой меч в руках Рейна становился всё тяжелее, костяшки пальцев побелели от напряжения и на каждый удар или блок отвечали вспышками яростной, глухой боли. Всё чаще Рейн открывался для атак Эзры, но тот удара не наносил, а только отскакивал назад, видимо, не желая, чтобы их поединок окончился так быстро. Силы утекали, через пару минут даже просто держать меч в руках стало для Рейна неимоверно трудно. Оставалось только одно — атаковать. В один момент Эзра занёс клинок высоко над головой, открываясь для удара. Вот оно! Его шанс! Рейн оттолкнулся от стены и ударил, целясь в грудь и вложив в удар весь вес своего тела.
Через мгновение от уже лежал на полу, клинок был приставлен к горлу, а Эзра стоял над ним и ухмылялся. Гвардеец с сухим треском вогнал меч обратно в ножны и помог Рейну подняться на ноги.
— Раны Господни, ты молодец! — сказал он с улыбкой. — Не всякий смог бы так долго сражаться против меня, будучи таким усталым. Мне было интересно с тобой работать.
— Да горит ваш Огонь, мастер Эзра. — ответил Рейн. Юноша был откровенно сбит с толку — он никак не мог понять, каким образом Эзре удалось подловить его именно в тот момент, когда он, казалось, нашёл слабое место гвардейца.
— Знаешь, почему я решил сразиться с тобой именно сейчас? Потому что я должен был увидеть, как ты двигаешься в ситуации, когда твой запас сил на исходе. Ты, наверное, ещё не сражался так, как это делают Саберин — часами, с полной выкладкой, когда ноги уже не держат — а это ведь самое важное в настоящей войне. Можно был лучшим в коротких схватках один на один, но такой стиль не годится для крупных битв, когда ты действуешь в связке с сотнями бойцов и Иермагов. Его Преосвященство просил, чтобы я тебя тренировал. Тансар сказал, мы будем встречаться здесь каждое утро, чтобы я успел тебя подготовить — конечно, если старик Хирам не решит провести это дурацкое испытание раньше намеченного для тебя срока.
— Вы не авестиец? — догадался Рейн. У Эзры были слишком голубые глаза для жителя Востока, да и о Совершенном он отзывался без всякого почтения.
— Ты прав. — по лицу Эзры пробежала тень. — Я с юга, из Шиньяра. Работорговцы напали на наши земли, но Тансар спас меня и моё племя от плена. С тех пор я верно служу Его Преосвященству…
В стене вдруг возник проход, и в зал вошёл низенький старичок в расшитой золотом красной ливрее.
— Да горит твой Огонь, мастер Рейн. — произнёс он с учтивым поклоном. — Меня зовут Шахар, я — личный дворецкий Иерарха Тансара. Его Преосвященство прислал меня отвести тебя в твою новую комнату в его башне. Все твои вещи уже там. Он также приказал сообщить, чтобы ты каждое утро встречался в этом зале с мастером Эзрой.
Рейн понял, что сегодняшняя тренировка подходит к концу. Он коротко попрощался с Эзрой, поблагодарил его за бой и последовал за Шахаром прочь из зала прямо во мрак потайных коридоров Покоя Истин.
***
Рейн лежал на кровати и рассеянно глядел в окно. На город опускались сумерки, позолоченные шпили Дворца Истин уже зажглись магическим огнём, как двадцать пять громадных маяков. Было тихо — лишь ветер шевелил лёгкие расписные шторы с изображениями Девяти Благих, даря приятную прохладу. Его новая комната в покоях Тансара оказалась намного меньше просторной Воротной Башни, да и из мебели здесь были только узкая кровать да сундук для вещей, но Рейн не жаловался. Наоборот — он был только рад оказаться в этой простой комнате, так похожей на его дом в далёком Кельтхайре. Кроме того, где-то сверху — или снизу? — расположилась Сатин, а значит, они смогут гораздо чаще пересекаться в этом исполинском городе, где правят странные законы и чужие люди.
Всё тело ныло после тренировки с Эзрой, но боль эта была приятная и тягучая, как медовая патока. Эзра ему сразу понравился — фехтовальщик он отменный, да и придворный этикет, похоже, предпочитает не соблюдать. Настоящий воин — прямой, честный и открытый в общении.
Юноша улыбнулся. Только сейчас Рейн смог позволить себе хоть немного расслабиться — с плеч будто свалился невидимый груз, тяготивший его с той самой ночи, когда появились Бессмертные. В его душе вспыхнула надежда. За крепкими белыми стенами Города Истин он чувствовал себя в относительной безопасности, ему теперь не надо будет каждый день куда-то бежать, спасаясь от неведомых преследователей. Теперь всё станет по-другому — он пройдёт испытание Совершенного, чем бы оно ни было, докажет свою правоту и заставит Конклав Огня прислушаться к их истории. Иерархи, конечно же, найдут способ справиться с Рамелисом — должны найти, ведь у кого есть столько солдат и опытных Иеромагов, как не у Матери Церкви? Его миссия на этом закончится, и он… он что? Вернётся обратно в Кельтхайр? Вступит в ряды Саберин и станет служить Тансару? А как же Сатин? Разве сможет он вот так вот уйти после всего, что они вместе пережили? Разве забудет?
Рейн закрыл глаза, набросил на себя одеяло и вскоре уснул. Проснулся он уже утром, когда солнечные лучи заставили его открыть глаза. Какое-то время юноша просто лежал в постели, наслаждаясь уютом, но покой скоро кончился — кто-то настойчиво стучал в дверь.
За дверью его ожидал Шахар. С неясной тревогой Рейн заметил, что сегодня на дворецком совсем другой костюм: просторный, белый, с узким золотым поясом.
— Уже проснулся? Отлично. Его Святейшество ждёт тебя на испытании.
— Но как?! — изумился Рейн. — Мне говорили, что всё начнётся через семь дней!
— Мне запрещено обсуждать волю Матери Церкви. Одевайся и пошли. — ответил Шахар с неожиданной строгостью. — Это срочно, — добавил он, заметив непонимание на лице юноши. — Личный приказ Его Святейшества.
Стараясь ничем не выказывать волнения, Рейн быстро оделся в свою авестийскую одежду и вместе с Шахаром спустился вниз. У выхода из башни их встретил Тансар. Глаза Иерарха смотрели на него встревоженно и серьёзно.
— Его Святейшество изменил свои планы. Ты пройдешь испытание этим утром. — Тансар как-то странно глянул на Рейна и, не говоря ни слова, зашагал через дворцовый сад по направлению к стене Внутреннего Кольца.
Рейну ничего не оставалось, как последовать за ним в компании дворецкого через аккуратно подстриженные ряды деревьев и клумб. Над юношей вновь нависла громада Покоя Истин — белая башня и ослепительно сияющие золотые двери. Когда они минули чёрные, похожие на пепел ворота Внутреннего Кольца, Рейн спросил Шахара:
— А что такое это Испытание? Мастер Эзра говорил мне о каком-то гробе из стекла и магии…
— Наследие Благих, — ответил Шахар, не замедляя шага. — Никто из ныне живущих не может сказать, как работает этот механизм. Тебя поместят в стеклянный саркофаг, поставят рядом зеркало, а дальше… увидишь сам. Скажу только, что ты окажешься в особом сновидении и должен будешь показать свои умения и навыки.
Наверное, подумал Рейн, это один из Мостов.
Достигнув золотых дверей Покоя Истин, Тансар свернул направо, в боковой коридор, и начал спускаться вниз по длинной белой лестнице. Через какое-то время они остановились у внушительной каменной двери, на которой золотой вязью был выложен незнакомый символ — солнце, пронзённое двумя стрелами. Тансар поднял руку и проворно провёл по сложным золотым изгибам. Дверь отворилась. Иерарх без колебаний шагнул внутрь, и Рейн с Шахаром двинулись следом.
После яркого света Дворца внутри показалось очень темно, так что прошло какое-то время, прежде чем глаза юноши успели привыкнуть к темноте. Они оказались в просторном зале, который был почти так же велик, как и Зал Истин. Закреплённые в стальных обручах факелы на стенах сияли зловещим зеленоватым светом, гранитный пол был начищен до зеркального блеска. Дальняя стена зала скрывалась в неясном сумраке, но Рейн сумел разглядеть кожаное кресло с высокой спинкой и что-то внушительное, закрытое тканью.
Шахар остановился и повернулся к юноше:
— Мне пока. Его Святейшество ждёт вас. Да поможет вам Творец, Рейн из Кельтхайра!
Тансар подождал Рейна, и они вместе направились вперёд, к дальней стене. Они остановились возле кресла и одновременно склонились в глубоком поклоне перед фигурой, что сидела в нём.
Совершенный восседал в кресле, укрытый пледом, и с недовольным видом потягивал вино из вместительной серебряной чаши. Справа и слева от кресла стояли Саберин в белых плащах, сжимая в руках стальные копья. Его Святейшество, похоже, уже успел опьянеть: лицо Хирама опухло и покраснело, серебряные глаза смотрели осоловело и мутно. Когда он увидел вошедших, то сперва несколько раз моргнул, приходя в себя, и только потом проговорил, кривя губы в ухмылке:
— А, явился наконец! Ну что, чужеземец, готов себя испытать?
— Готов. — ответил Рейн, выпрямившись. Юноша заметил, что Тансар старательно отводит взгляд от повелителя Матери Церкви. — Что я должен делать?
Вместо ответа Хирам неловко махнул рукой, указывая на предмет, скрытый за под тканью.
— Подойди. Открой его.
Рейн повиновался. Юноша приблизился к предмету и одним резким движением сорвал покрывало.
Под ним на небольшом каменном возвышении находилось то, чего он прежде никогда не видел — изящный саркофаг с прозрачными хрустальными стенками, закрытый тонкой крышкой из стекла. Рейн нерешительно дотронулся до крышки, прикидывая, как бы её не разбить, но ему и не требовалось открывать саркофаг — достаточно было лёгкого прикосновения, чтобы та с мелодичным перезвоном отошла в сторону и повисла в воздухе. В тот же момент обстановка в зале изменилась до неузнаваемости: на дальней стене из ничего появилось едва заметное серебристое пятно, которое сразу же принялось расти. Это было похоже на то, как тонкая масляная плёнка распространяется по воде: жидкое серебро стекало вниз по стене, ползло наверх, ширилось вправо и влево, словно капля ртути. У Рейна возникло чувство беспричинного отвращения — неясная, но сильная тревога. Прошла минута, и пятно застыло, приняв форму громадного, во всю стену, зеркала. Рейн поднял глаза, но не увидел ни одного отражения — ни себя, ни Тансара с Хирамом, ни даже двух безмолвных гвардейцев.
— Что… что это такое? — спросил юноша, ни к кому конкретно не обращаясь. Блестящая серебром пелена во всю стену едва заметно подрагивала и казалась чем-то живым, мыслящим… он с трудом заставил себя отвести взгляд. Возникло такое чувство, что ему точно не стоит оставаться наедине с этим — чем бы оно ни было.
— Алетиодра. — объяснил Тансар. — Зеркало Истин. Через него я и Его Святейшество сможем увидеть всё, что видишь ты. Кроме того, при необходимости мы сможем общаться с тобой, пока твой дух будет в видении, а тело — в саркофаге.
— Я должен лечь в него, да?
— Верно.
— Начинай. — проговорил Хирам. Тусклые глаза Совершенного озарило жестокое любопытство. — Всегда хотел посмотреть, как Алетиодра подействует на язычника.
Слова Хирама вызвали вспышку гнева, но Рейн справился с собой и повиновался. Юноша перешагнул через стеклянную стенку и устроился в саркофаге, стараясь не обращать внимания на то, как сердце бешено колотится о рёбра. В тот же миг прозрачная крышка сама собой зависла над саркофагом и плавно опустилась вниз. Какое-то время ничего не происходило, затем весь свет куда-то исчез, сменившись тьмой, стало трудно дышать, и тело Рейна пронзила резкая боль. Он закричал, дёрнулся, попробовал сдвинуть крышку — и потерял сознание.