Что стало с Великими Копьями — вот вопрос, который тревожит каждого, кто хоть раз читал историю о Предательстве и Войне Лжи. Мы знаем, что Непрощённые пали. Знаем, что Благие вознеслись к Творцу. Но что произошло с их оружием? Куда исчезло Кродерг Крималл — и можно ли найти Алое Копье?
Окрашенное багрянцем солнце лениво поднималось над городскими стенами. Гвардейцы Эзры с тревогой всматривались в плоскую равнину перед ними. За прошлую ночь что-то переменилось в окружающем их безмолвии, и дело было даже не в том, что густой туман внезапно исчез, открыв взору защитников тысячи стоящих ровными рядами армейских палаток. Что-то было не так. Каждый понимал это, но молчал, охваченный дурным предчувствием. Седьмой участок защищало четыре отряда. Тонкая белая линия — меньше четырёх сотен — отделяла Город Истин от страшного врага. Рейн, Сатин и Эзра стояли в середине боевого порядка вместе с копейщиками, лучники и Иеромаги — за ними.
С рассветом на смену туману пришла гроза. Над равниной Истин со стороны лагеря Рамелиса набухала исполинских размеров темная туча, которая медленно приближалась к стенам. Она была похожа на пятно чернил, которое растекается по бумаге: густая чернота расползалась во все стороны, время от времени внутри тучи сверкали пурпурные молнии. Фиолетовое и чёрное — цвета наместника, так чего же он добивается этой колдовской бурей? Скоро у Рейна заболела голова: из вражеского лагеря без остановки звучали барабаны, их сбившийся ритм напоминал неправильное биение сердца. Тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.
Сатин в тонкой кольчуге и чёрном костюме под ним стояла рядом, бледная, как полотно, и безмолвно шевелила губами, словно разговаривала сама с собой.
— Раны Господни… — пробормотал какой-то солдат. — Это… это, наверное, какой-то обман. Наместник хочет нас обдурить, только и всего! — сказав это, он замолчал, не веря в собственные слова.
Гроза надвигалась на город, нависая над башнями. Непроглядная чернота скрыла за собой солнце, единственным источником света оставались молнии, их вспышки освещали стены неживым, пугающим светом. К барабанному бою присоединились нестройные голоса труб.
— Стрелы на тетиву! — приказал Эзра. Голос капитана Саберин на мгновение дрогнул. — Сдаётся мне, скоро нам придётся пустить их в ход.
Сердце Рейна пропустило удар, когда молнии блеснули особенно ярко, осветив всё вокруг.
К Городу Истин бесконечной пурпурной колонной шла вся армия Рамелиса. Прямо посреди бури десятки тысяч легионеров щетинились лесом пик, в темноте то и дело мерцали зелёные огни — давали о себе знать маги из Кайсарума. Вокруг стало очень тихо. Трубы в последний раз надрывно вздохнули и стихли, раскатистый рокот барабанов оборвался так же внезапно, как начался. Слышался только свист ветра да стук капель о металлическую решетку. В полном молчании легионы наместника подходили к стенам и выстраивались в квадраты под взглядами защитников города. Кайсарумцы были мрачны и сосредоточенны, всматриваясь в лица тех, чей город им предстояло разрушить.
Творец Творения, даруй нам спасение, молилась Сатин. Укрой меня Своим светом, сохрани меня в Своём пламени…
Высокая фигура на чёрном как смола жеребце выехала перед бесконечным строем легионеров и остановилась в какой-то сотне шагов перед воротами. Жуткий свет молний плясал на пурпурном плаще с глубоким капюшоном, который полностью скрывал лицо всадника. Он был весь словно окружен стеной злобы и ненависти. Рейн почувствовал, что дрожит, как от холодного зимнего ветра. Какая-то магия? Но он же за завесой, под защитой колдовства Иерархов и всей Матери Церкви…
Всадник откинул капюшон. Это был Рамелис. Лысая голова противно блестела в свете молний, мертвенно-бледная кожа обтягивала узкое лицо наместника. Он и выглядел мертвецом: в горящих лютой злобой глазах плескалась чернота, как в двух бездонных колодцах. Вглядываясь в его застывшее, похожее на жуткую маску лицо, Рейн только сейчас понял, насколько далеко зашёл этот человек, ставший живым сосудом для древнего ужаса.
— Четыре тысячи лет прошли с тех пор, когда я в последний раз видел эти стены. — в холодном голосе прозвучала насмешка. — Теперь вы от меня никуда не денетесь. Время вашей Церкви закончилось. Вам не спастись.
Он двинул коня вперёд. Один из солдат не выдержал и выстрелил из лука, за ним последовали другие, но их стрелы обратились в пыль, даже не долетев до цели. Горожане бросали оружие и в ужасе покидали стену, гвардейцы в белом и золотом стояли, не двигаясь.
Спешившись, наместник даже не посмотрел на ряды Саберин и направился прямо к воротам, почти невидимый во мгле, как привидение. Когда до ворот оставалось всего-то один или два шага, Рамелис выпрямился во весь рост и вытянул правую руку. Через какой-то миг — меньше удара сердца — в протянутой руке проявился силуэт копья, сначала прозрачный, потом всё более чёткий и видимый. Оно было черное и длинное, в два человеческих роста, узкий наконечник сиял нестерпимым светом и отливал фиолетовым. Даже с высоты крепостных стен было видно, как оно подрагивает и вибрирует в руках наместника, как живое.
— Великое Копье… — пробормотала Сатин.
С ужасающей медлительностью Рамелис поднял Копье и направил его в сторону городских ворот. Сатин понимала, что нужно бежать, но ноги будто приросли к камню.
— РААЛ ЗАМ! — свечение Копья стало сильней. Гвардейцы бросились врассыпную. Рейн с силой дёрнул оцепеневшую Сатин за руку и кинулся к лестнице. Успеть, Раны Господни, только успеть…
— РОМАХ ЙА СЕАРА!
Сверкнула невыносимо яркая фиолетовая вспышка, похожий на раскат грома грохот заглушил все остальные звуки, и Рейн увидел, что земля под стеной задрожала и вздыбилась, как море во время бури. Волна горячего воздуха ударила в спины бегущих. Окованные стальными листами ворота зашатались и слетели с петель, а затем участок стены сложился, как карточный домик, и рухнул, осыпав защитников градом камней и обломков.
Воины Рамелиса хлынули в пролом.
— Раны Господи, Великое Копье… — прошептала Сатин, когда Рейн тащил её прочь от стены мимо погибших и умирающих. На глазах юноши один солдат захлёбывался собственной кровью, придавленный куском стены. — Это оно…
Темная туча просочилась в город вместе с легионерами и затопила улицы. Всего за минуту Город Истин превратился в ад на земле. Рейн видел, как Рамелис во второй раз поднял Копье, произнося Древнее Слово, и сразу же фиолетовое пламя пожара заметалось вокруг, с огромной скоростью перескакивая от крыши к крыше. От чудовищного жара дерево обугливалось и горело, камень домов плавился и стекал на улицы.
Обезумевшая толпа захлестнула защитников. Никто из горожан толком не понимал, куда бежать, кто-то падал, кто-то пронзительно закричал, легионеры, потеряв всякое подобие строя, растекались по городу и убивали без разбора, и на секунду Рейну показалось, что сейчас под ногами разверзнется бездна. Столица Авестината пала.
Людское море смело последние заслоны Саберин, подхватило Сатин и Рейна и понесло их по улицам. В какой-то момент толпа горожан едва не развела их в разные стороны, но Рейн что было сил вцепился в руку девушки и сумел её удержать. Толпа распалась на два рукава, стало не так тесно, и вскоре им удалось вырваться из потока горожан.
— Что нам делать дальше? — пробормотал Рейн, когда они с Сатин спрятались за углом, наблюдая, как войско наместника с быстротой лесного пожара распространяется по городу. Во время их бегства обломок решетки поранил юноше ногу, тот попытался встать и облокотился о стену. Рейн понимал, что битву они проиграли, но старался об этом не думать, как не думал он и об оружии, которое использовал Рамелис.
Прежде чем Сатин успела ответить, из-за угла появились два легионера с горящими от злобы глазами. Один из них заметил их, что-то отрывисто сказал другому, оба как по команде обнажили мечи и бросились вперёд.
Сатин что-то ошарашенно пробормотала и потянулась к поясу, но Рейн опередил её.
— Турай! — легионеры вздрогнули и повалились на землю, как подкошенные. На горле каждого появились тонкие надрезы, красная кровь заливала белый мрамор на мостовой.
Ну конечно! У них ещё осталась Иеромагия! Завесы теперь нет, они могут защитить себя с помощью колдовства Рейна.
— Мы сразимся с ним. — сказала Сатин, возобновляя прерванный разговор. Она почувствовала, как к горлу подступает комок, но сдержалась. — Сразимся с Рамелисом, и будь что будет. Даже если нам уготована смерть — Творец это увидит.
Творец Творения, подумала она про себя, он вообще есть?
Рейн долго смотрел ей в глаза. Потом кивнул. Он потерял много сил, использовав малознакомое ему заклинание. Воды вокруг не было, пришлось крикнуть первое, что пришло на ум. Лицо юноши посерело, руки мелко тряслись, но в глазах горела решимость. Он стиснул руку Сатин и сказал, стуча зубами:
— У меня есть план. Заманим Рамелиса к реке. Там моя магия будет сильней, мы сможем что-то придумать. Только… что делать с Копьем?
— Мы что-нибудь придумаем. — быстро сказала Сатин. — Сейчас главное — заставить его следовать за нами.
Они пробирались по улицам, свирепые лица захватчиков плыли перед их глазами и исчезали во тьме. Даже с потерей ворот и стены битва продолжалась сама по себе. Остатки гвардейцев с яростью обречённых раз за разом бросались на кайсарумцев, убивая и умирая. Свистели случайные стрелы, во мраке тонкими нитями света сверкали изогнутые клинки. Никакие тренировки, никакие слова не могли подготовить к тому, чем стала столица Авестината. Гром гремел непрестанно, фиолетовые молнии били в дома и людей, каждый вздох отдавался болью — таким сухим и горячим стал воздух вокруг.
Они видели, как некто в ярких красных одеждах — кажется, один из Иерархов — обрушил на врагов лавину огня и пал, пронзённый десятком стрел.
Они видели, как незнакомый им гвардеец в белом рассыпался в прах под ударом пурпурной молнии.
Они видели, как одинокий легионер поднял меч и без слов перерезал горло пытающейся спастись женщине.
Одни и те же события — убийства, смерти, огонь, боль — повторялись сотни и сотни раз, как одно-единственное Зло, тысячу раз отраженное в зеркале. В один момент Рейн заметил, как кто-то похожий на Эзру собрал вокруг себя десятка два гвардейцев и теперь отражает одну за другой атаки легионеров, перегородив повозками узкую улочку. Стена пала, но теперь сопротивление продолжалось стихийно. Дворец Истин оставался неприступным. Конклав, наверное, сможет закрыться во Дворце и какое-то время оказывать сопротивление, но даже Иерархи не смогут остановить Рамелиса с Великим Копьем в руках. Всё было кончено.
Где-то рядом полыхнуло фиолетовым светом. Они свернули налево, выбежали на просторную квадратную площадь и едва успели остановиться: в нескольких десятках шагах от них стоял высокий человек в балахоне и с длинным черным копьем в руках. Он обернулся и посмотрел прямо на них, кривя губы в жестокой усмешке.
Это был Рамелис.
В левой руке он держал Великое Копье, наконечник которого вспыхивал зловещим сиреневым светом, капюшон был откинул на спину и раскачивался из стороны в сторону, как змеиный хвост. В плоских чёрных глазах наместника плескалось безумие — то самое безумие, что когда-то погубило весь мир.
— Мы снова встретились, колдун. — протянул он, глядя на Рейна. — Твоё время вышло. Эта ваша Мать Церковь потерпела поражение. Ты умрешь, а с тобой умрёт и огнепоклонница, и весь Город Истин. Мой господин предлагает тебе выбор. Спрашиваю в последний раз: ты готов преклонить колени перед моим повелителем, Третьим из Непрощённых? Готов принести Высокую Присягу?
— Я никогда не стану ему служить! — твёрдо заявил Рейн. — Ты слышишь? Никогда!
Широкая фигура в блестящей броне отделилась от потока солдат в пурпурном и застыла рядом с наместником. Руки в латных перчатках сжимали массивный двуручный меч, лицо скрывал глухой шлем, на котором белым огнём горели равнодушные глаза-точки. Бессмертный.
— Я решил немного уравнять ваши шансы, — издевательски проговорил Рамелис. — Двое на двое. Честный поединок, не правда ли?
Он небрежно махнул рукой, легионеры попятились, опасливо поглядывая на своего полководца. Вскоре на площади не осталось ни одного солдата.
— Начнём. — сказал наместник. — Шансов у вас двоих нет, но я хотя бы увижу, как вы сражаетесь перед тем. как пасть от моих рук.
Рамелис опустил Копье и одновременно с Бессмертным бросился в атаку.
Отступай, отступай, отступай! — Мгла надрывалась у Сатин в голове. “Поединок” длился всего пару секунд, но девушка уже поняла, что их плану конец. Как можно подобраться к этому живому кошмару и не умереть?! Она ожидала, что Рамелис будет ослаблен из-за незримого присутствия своего хозяина, но наместник двигался более чем проворно.
Огромный меч просвистел в воздухе и высек из искры из стены поблизости. Бессмертный наступал на неё, Рамелис — на Рейна, но в обоих случаях исход боя был уже очевиден. Сатин сжала зубы от злости. У неё не было с собой ничего, кроме шада, но она даже не успела достать кинжал! Единственным спасением были размеры Бессмертного: стальная тварь двигалась не слишком быстро, девушке пока удавалось уходить от ударов двуручного мечв. В перерыве между прыжками и попытками увернуться она бросила взгляд вправо: наместник уверенно теснил Рейна назад, пользуясь огромным Копьем, как алебардой. И почему он сразу их не убил? Сатин пригнулась, пропуская меч над собой, и поняла, что воздух вокруг стал не таким горячим. Они всё ближе к реке! На короткий миг вернулась надежда. Только бы успеть…
Используй меня, настаивала Мгла, но Сатин с трудом противилась искушению — ещё рано.
Рейн взмахнул мечом, Рамелис с поразительной лёгкостью отбил удар и сделал ответный выпад своим Копьем, целясь в грудь. Юноша едва успел увернуться. Раны Господни, проклятый наместник! Им не выиграть эту битву. Ещё один удар, авестийская сталь встречает чёрное колдовское железо. Нет времени оборачиваться. Только парировать. Великое Копье светится жутким светом. Парировать. Снова шаг назад. Парировать…
Холодное дыхание реки стало сильней. Широкая полоса воды оставалась в полусотне шагов, когда очередной удар Бессмертного сбил Сатин с ног. Рейн увидел, как странный изогнутый кинжал упал на землю рядом с девушкой и покатился по мостовой. Юноша бросился было на помощь, но Бессмертный повернулся и обрушился на него, двуручный меч прошел наискосок от шеи до бедра, чудом не достав до сердца. Брызнула кровь. Рейн стал оседать на землю, перед глазами всё поплыло… его авестийский клинок выпал из рук, липкие брызги попали в лицо. Во рту стало горько.
Вот и конец, подумал он отчаянно. Сатин сказала, погибать легче, если рядом кто-то, кому не всё равно. Не всё равно… он сумеет…
Даже не глядя на Рейна, Рамелис шагнул к Сатин. Казалось, всё внимание наместника было поглощено кинжалом, рубин на рукояти которого странно мерцал и переливался в чёрном сумраке, как капля только что пролитой крови. Глаза мужчины расширились от удивления.
— Откуда… откуда у тебя он? — выплюнул Рамелис. Он снова посмотрел на девушку, но теперь надменное презрение сменила чистая, чудовищная ненависть. — Четыре тысячи лет в пустоте… кто дал тебе шад?! Отвечай! Иматар? Мореллин? Неважно. Я… я тебя уничтожу!
Рамелис поднял Великое Копье и ударил Сатин в спину, с легкостью пронзив тонкое кольчужное полотно. Девушка закричала. Боль растекалась по всему телу, выворачивала наизнанку, мешала мысли. Где Рейн? Что с ним? Перед глазами заплясали черные точки. Холодно… ей не встать… до Сатин доносились крики Мглы в её голове, двойник о чём-то просил, но она не слышала. Так холодно… ей говорили, кровь должна быть горячей…
Рейн в отчаянии смотрел на то, как Рамелис одним движением вырвал Великое Копье из раны. Сатин лежала, не двигаясь, красная кровь заливала каменную набережную… это несправедливо. Оборона прорвана, они проиграли битву за Город Истин, а теперь умрут от рук этого безумца. Пусть так, но им нельзя допустить, чтобы он победил!
— Яшар… таб… меген… — прохрипел Рейн. Вода, стань защитой.
Река за его спиной вспучилась, вода пришла в движение, принимая форму гигантского меча. Извиваясь, как огромная змея, вода взметнулась вверх и обрушилась на Бессмертного и Рамелиса, который так и стоял, подняв Копье высоко над головой. Поток подхватил Бессмертного и подбросил его в воздух, как рассерженный великан. Стальное чудище пролетело несколько метров и тяжело ударилось о стену дома напротив. Белые глаза погасли. Наместник улыбнулся, что-то еле слышно проговорил, Копье в его руках вновь полыхнуло фиолетовым. Рейн увидел, как вода с шипением обратилась в горячий пар, который сразу рассеялся в воздухе. Всё было зря… Он лежал на холодной земле и смотрел, как Рамелис рассмеялся, направляя Великое Копье прямо на Дворец Истин.
— Я был избран тобой, мой господин. — прошептал он, криво ухмыляясь. В чёрных глазах наместника плескалось безумие. — Городу Истин уже ничто не поможет… эти двое умрут сейчас…
Мгла, прошу, помоги, замени меня!
Глаза юноши расширились в изумлении. Кроме Рамелиса на площади не стоял никто, никто кроме… Сатин, которая, шатаясь, рывком поднялась на ноги.
— ШААР МАДИМ ИННАХАР! — звонкий голос девушки разносился над рекой и был исполнен такой пронзительной силы, что перекрывал собой треск молний. Темноту рассеял столб ослепительного огненного сияния, а в центре его стояла Сатин. Кровь толчками вытекала из сквозной раны там, где должно было быть левое лёгкое, но девушка невозмутимо стояла на земле, раскинув руки, её голова была окружена ореолом из огня. Глаза сияли алым. Белое пламя текло по её рукам, наполняя ладони, магическое пламя, холодное пламя…
Рамелис попятился. Он только начал вновь поднимать Копье, как вся фигура Сатин вспыхнула белым пламенем и бросилась прямо на него. Плащ наместника загорелся, Рамелис испустил протяжный вопль, Великое Копье выпало из его рук и покатилось по камням. Бледный огонь стеной взметнулся к небу.
Не переставая кричать от боли, наместник потянулся к плащу и судорожно рванул застёжку. Мертвенный фиолетовый свет разлился вокруг. Сорвав плащ, Рамелис в миг изменился, сгорев в языках белого огня. Теперь Непрощённый стоял перед ними в своём настоящем обличии — намного выше, чем раньше, в три человеческих роста, он лишь отчасти походил на человека, мерцая и переливаясь, как кипящий металл над плавильной печью. На месте глаз и рта раскрылись черные щели.
— Ты не сделаешь этого! — закричал бестелесный голос. — Кузнец Погибели, ты этого не допустишь! Я верно служил…
Сатин подняла кинжал. Изогнутое лезвие блеснуло кровавым светом, по клинку пробежали алые разряды. Лицо Непрощённого-Рамелиса исказилось от ярости и страха, когда девушка занесла кинжал над головой и что есть сил ударила по сияющей фигуре. Ужасающий, нечеловеческий крик вырвался из уст существа, фигура заметалась по площади, становясь прозрачной, фиолетовый свет делался всё слабее и слабее, пока не погас окончательно.
Наместника Рамелиса больше не существовало.
Молнии тут же перестали бить, словно иссяк какой-то невидимый источник, тьма рассеялась, белое пламя волна за волной катилось по городу, охватывая легионеров. Откуда-то со стороны Дворца слышались звуки гвардейских труб. Сатин, теперь уже обычная, без огня, пошатнулась и упала прямо на залитые кровью камни. Рейн лежал без сил, широко раскинув руки, зрение начало мутнеть. Наверное, успел подумать юноша, мы победили… Перед тем, как закрыть глаза, ему показалось, что Великое Копье само по себе поднялось в воздух, упало на землю и разбилось на тысячу сияющих осколков…