Губительный Огонь, бледный огонь, огонь-пагуба — так именовалась магия, которая позволяла Иеромагам прошлого творить белое пламя. Несмотря на то, что его иногда использовали Благие, Губительный Огонь считается оружием Непрощённых, самым опасным даром Ненавистного своим семерым слугам.
Умирать было странно.
Рейн даже не чувствовал боли — вместо этого мир словно распался на десятки отдельных событий, образов и мест. Он видел человека с Великим Копьем в руках, видел девушку, охваченную белым пламенем, видел великий город, гибнущий под натиском огромной армии захватчиков… кто все эти люди? Какое отношение они к нему имеют? Юноша даже не понимал, где находится… Рейн открыл глаза, но вокруг была только тьма. Как тогда, в Алетиодре… Он протянул руки — пальцы коснулись чего-то металлического. Похоже на цепь… Раны Господни, да что с ним такое?
— Возвращайся домой, — прошелестел над ухом мягкий мужской голос. — Здесь ты пока ни к чему.
— Кто… кто вы? — спросил изумлённый Рейн. Он не видел ничего, не видел своего собеседника, только холодный металл под пальцами… Да, это и правда похоже на звенья цепи…
Перед ним появилось видение: просторная комната с книгами и очагом. Рыжий мужчина в черном плаще стоит, заложив руки за спину, и задумчиво разглядывает диковинную картину. Рейн моргнул. Мужчина, кажется, заметил его появление и повернулся прямо к юноше. Юноше сразу не понравились его глаза: жёлтые-жёлтые, словно у… у кого? Раны Господни, он ничего не помнит!
— Возвращайся. — повторил мужчина. Теперь в его голосе звенел металл. — Я вижу в тебе великую силу духа, слуга Благих, но моя обитель едва ли придётся тебе по душе. Пробудись!
Видение померкло. Рейн снова оказался один. Один во тьме…
— Проснись! — сказал кто-то прямо у него над ухом. — Вставай, Даритель Света, уже давно рассвело! Его Преосвященство не будет ждать вечно.
Рейн с неохотой разлепил глаза и увидел, что лежит в постели в своей комнате в башне Тансара, рядом с ним на узком стуле с высокой спинкой сидит Эзра и встревоженно на него смотрит.
— Очнулся наконец! — Эзра расплылся в улыбке и хлопнул Рейна по спине, так что юноша даже охнул от боли — сила у гвардейца была недюжинная. — Как самочувствие?
— Нормально… вроде бы. — Рейн никак не мог взять в толк, как он здесь оказался. Комната… башня… они же… их же разбили?
— Скажи, Эзра… мы умерли, да? — говорить было больно, горло словно огнём обожгло.
Гвардеец удивлённо посмотрел на него и расхохотался.
— Ну уж нет! Мы победили, Рейн! Хвала Творцу, мы победили!
Рейн нахмурился. Странно… хоть убей, но он не мог вспомнить, что произошло вчера.
— Но как? — проговорил он с трудом. — Нас… нас штурмовали… и потом это Копье… — Разум решительно отказывался вспоминать, что было после падения стены.
— Наместника больше нет. — просто ответил Эзра. — Его армия разбита. За это надо благодарить тебя, Даритель Света! Тебя и Сатин.
Сатин… что-то произошло с ней!
— Сатин! — Рейн резко сел в постели, но тут же упал назад на изголовье. Его пронзила резкая боль — словно мечом достали, в глазах потемнело. Он попробовал приподняться снова, но ничего не добился — левая нога отказывалась слушаться. — Что с ней? Она… она же…
По лицу Эзры пробежала тень. Какое-то время гвардеец молчал, на что-то решаясь.
— Сатин жива. — ответил он, тщательно подбирая слова. — Она сейчас в кабинете Тансара, к ней никого не пускают. Мне очень жаль, Рейн. Она заплатила за победу страшную цену.
— Да что с ней такое?! — на лице Рейна было написано такое отчаяние, что Эзра не выдержал и уступил:
— Хорошо. Думаю, тебя они впустят. Обопрись на меня, ладно? До кабинета идти недалеко, но ты сейчас сам даже до двери дойти не сможешь. Вставай. Вот так. Давай… кажется, получилось… Ты только постарайся не упасть. Надо же, какой ты лёгкий… Не отпускай мою руку.
С помощью Эзры Рейн кое-как доковылял до двери и облокотился о стену, чтобы перевести дух. Тугая повязка мешала дышать полной грудью. Каждый шаг отдавался в левой ноге мучительной болью. Что всё-таки с ними произошло? Эзра открыл массивный сундук у окна, немного покопался и протянул ему трость с серебряным набалдашником. Такая вычурная… что ж, так хотя бы легче идти.
— Сколько я спал? — спросил Рейн, когда они вышли в коридор. Высокие стрельчатые окна открывали вид на Город Истин: в крепостной стене на месте ворот зияла огромная пробоина, белое кружево городских кварталов было покрыто чёрными пятнами пожарищ. В воздухе висел запах дыма. Куда делись кайсарумские легионы? А что стало с Рамелисом?
— Три дня. — Эзра поймал взгляд Рейна и помрачнел. — Мы потеряли до шести тысяч горожан и около полутора тысяч гвардейцев. Считай, легко отделались. После того, как наместник погиб, его солдаты стали неуправляемыми. При штурме их погибло около пяти тысяч, многих забрал бледный огонь… — Эзра умолк. — Ты что, правда ничего не помнишь?
Рейн с трудом помотал головой. В голове будто заслон поставили: вот они стоят на стене, вот Рамелис призывает Копье, а дальше… дальше не было ничего. Пусто.
— Думаю, Его Преосвященство всё тебе объяснит. Это ты победил наместника, Рейн. Ты и Сатин. Не знаю, что вы там сделали, но этот белый огонь весь город видел. Именно ваша магия позволила нам одержать победу. Несколько тысяч легионеров сдались, они сейчас в лагере для военнопленных.
— Значит… мы победили? — бронзовая дверь была совсем близко.
— Да. Безусловно.
По обеим сторонам от двери стояло по двое Саберин. Гвардейцы в белом угрожающе опустили стальные копья, но сразу расслабились, как только увидели Рейна с Эзрой.
— Хвала Творцу, Даритель Света! — сказал один, отдавая честь. — Сейчас мы доложим о вашем прибытии Его Преосвященству.
— Почему вы все называете меня таким странным именем? — спросил юноша, но никто ему не ответил. По бронзе пробежали языки пламени, дверь отворилась, в глаза ударил яркий оранжевый свет. Рейн и Эзра ступили внутрь.
***
Так холодно…
Сатин чуть-чуть приоткрыла глаза, привыкая к яркому свету. Девушка попыталась пошевелиться, но не смогла — сильная слабость сковала всё тело. Она показалась самой себе непрочной и ломкой, как стеклянная статуэтка. Сатин лежала с закрытыми глазами и видела перед собой только белый огонь — холодный, потрескивающий, манящий… Что-то прохладное и мокрое коснулось её лба.
Она открыла глаза. Всё вокруг было странным: круглый стол, мягкие кресла, свет-лампы… прямо перед ней маячили стальные глаза Тансара, который с тревогой вглядывался в её лицо. Она была во Дворце Истин. Эта комната была рабочим кабинетом Иерарха, но как… как им удалось выжить в той огненной буре? Рейн… Копьё… Воспоминания о произошедшем возвращались с болезненной быстротой.
— Приветствую тебя, Алая Прядь. — голос Иерарха еле заметно дрогнул. Словно ему было страшно находиться с ней в одном помещении.
Сатин шевельнула руками. Ощупала мягкое одеяло и изголовье. Странно… руки были покрыты чем-то тонким и невесомым, но она не могла увидеть, что это было — стальной обруч боли сдавливал голову при каждом неосторожном движении.
— Я… я… — она закашлялась. Левое лёгкое было как в огне.
— Ты больна. Отдыхай. — Иерарх улыбнулся одними губами, но глаза оставались холодными, как серебро. — Ты помнишь, что произошло?
— Мы… мы победили? — Сатин поразил собственный голос: свистящий и с придыханием, как будто в легких застряла стрела. Волна озноба пробежала по всему телу. Девушка без сил опустилась на подушки, пытаясь унять кашель.
— Победили. Наместник Рамелис мёртв, его армия уничтожена. Не скрою, вчера даже я не надеялся, что Город Истин выстоит. Перейдём сразу к делу: что ты помнишь?
— Было Великое Копье… — прошептала Сатин. — Наместник… он сразился с нами. У него был Бессмертный. Рейн…
— С твоим другом всё хорошо. — успокоил её Иерарх. — Скажи мне, Сатин, ты помнишь, что делала? Что говорила?
— Кажется… кажется, помню. — каждое слово давалось с трудом. Кашель вернулся снова, и девушка попыталась сесть. Белое одеяло сползло на пол. Она была в чёрной ночной сорочке, ноги облегали черные носки, а руки… Сатин поднесла их к лицу. Её ладони оказались затянуты в тонкие перчатки, алые, словно кровь. Зачем?.. Она потянула одну, но Тансар жестом остановил её:
— Не рекомендую. Снимешь их — и Дворец Истин сгорит дотла.
— Что… что произошло? — одними губами прошептала Сатин. Очередной приступ кашля лишил её остатков сил. Девушка опустилась на кровать и прикрыла глаза.
— Ты — Иеромаг. — жёстко ответил Иерарх. — Не знаю, как именно, но Кузнец Погибели погиб от твоих рук, хотя я сильно сомневаюсь в том, что его смерть окончательна. То, как ты творила магию… этот бледный огонь не видели столетиями. Раньше его называли…
Дверь отворилась. В комнату на нетвёрдых ногах шагнул Рейн с повязкой через всю грудь и тростью в руках, позади маячил Эзра. В глазах юноши плескались тревога и что-то ещё. Он перевёл взгляд на девушку и вздрогнул, будто увидел что-то ужасное.
— Я ждал тебя, Рейн из Кельтхайра. — Если Тансар и удивился, то ничем не выказал своих чувств. — Сядь рядом со мной. Нас ждёт серьёзный разговор. Капитан Эзра, оставьте нас.
Гвардеец коротко поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Иерарх вздохнул и повернулся к Сатин и Рейну.
— Вчера Творец Творения испытывал нашу веру. По Его воле мы одержали победу, легионы из Кайсарума разбиты. Рейн, вопрос к тебе. Ты хорошо помнишь вчерашнее?
— Если честно, я совсем не помню нашу победу. Копье, стена… потом всё как в тумане. Эзра сказал, что я…
— Достаточно. — перебил его Тансар. — Главное то, что именно вы двое уничтожили Рамелиса и того, кто им руководил. Если бы не ваша помощь, сегодня Города Истин могло бы и не быть. Теперь — о Сатин. Рейн, думаю, тебя это удивит, но она владеет Иеромагией, причём очень редкой и могущественной. В последний раз белым огнём управляли ещё до основания Матери Церкви. Что ещё хуже, магию эту очень сложно контролировать.
— Так вот почему на мне эти перчатки… — пробормотала Сатин. При виде Рейна её голос слегка окреп, но она всё равно говорила немного растерянно. — Как долго мне придётся носить их?
Иерарх сочувственно на неё посмотрел. В его глазах Сатин прочла искреннюю жалость.
— Всё время. Нельзя подвергать Дворец и Город Истин опасности, пока мы не поймём, как справиться с твоим новым даром. Хотя, как по мне, это скорее проклятье… извини, Алая Прядь, что всё так быстро переменилось. Истинно говорят, мы не властны над нашими судьбами — только Творец.
Губы Сатин задрожали.
— Это… это неправда. Я просто сплю. Это сон, только и всего… а почему вы назвали меня Алой Прядью?
Тансар протянул ей маленькое карманное зеркальце, как будто с самого начала только и ждал этого вопроса. Сатин без слов взяла его. Перчатки на её руках были мягкие и тонкие, но держать через них изящную серебряную ручку было не слишком удобно.
Какое-то время она молча смотрела на своё отражение, потом выронила зеркало и закрыла глаза.
Длинная прядь её волос шириной с лезвие ножа была алой, словно рубин.
— За каждую победу следует платить. — тихо заметил Иерарх. — Сатин, в прежние времена твой дар называли Губительным Огнём. Это бледное пламя может пожрать целый город со всеми постройками и жителями, стоит только дать ему волю. Тебе придётся не только держать его под контролем, но и бороться с телесным недугом.
— Он пронзил меня… — безжизненно проговорила Сатин. Зеркало лежало на полу, но девушка словно не замечала этого. — Ударил меня в спину…
— Это ещё одна загадка. Как тебе удалось выжить после удара Великого Копья? Нам это неизвестно. С этого момента Церковь Истин будет пристально наблюдать за тобой. Кто знает, какие ещё секреты ты можешь раскрыть…
Тансар сделал паузу, что-то решая, затем кивнул самому себе и продолжил:
— Рейн, тебе что-нибудь известно о Конечном Воскрешении? О Саошьянте?
— Да, — с удивлением ответил Рейн, — Мидир мне рассказывал. И про последнюю битву, и про Мост Правосудия… а зачем вы спрашиваете?
— Белый Огонь. — тихо ответил Иерарх. — Один из трёх признаков того, что не за горами Аташ Кэрэти. Если это знамение можно хоть как-то истолковать, то оно было дано нам вчера, во время битвы. Конклаву только предстоит собраться, но у нас уже есть многое, что надо обсудить… Сейчас я не могу сказать вам ничего определённого, но одно знаю точно: сомневаюсь, что вас оставят в покое после того, что произошло. Слуги Истины будут следить за каждым вашим шагом, а внимание со стороны этих фанатиков — сомнительное удовольствие.
— Я… кажется, я уже встречался с ними. — сказал Рейн. Он вспомнил свой первый визит в Город Истин и четвёрку людей в сером. — Один из них… кажется, его звали Игнати.
— Игнати мар Саума… — обеспокоенно пробормотал Иерарх, — один из магистров этого ордена и первый среди цепных псов Его Святейшества. Тебе лучше избегать этого человека. Он жесток, очень жесток, и ненавидит еретиков даже больше, чем слуг Ненавистного.
Тансар поднялся и оглядел Сатин и Рейна пристальным взглядом.
— И ещё… ваша победа кое-кого разозлила. Конечно, Его Святейшество будет вынужден устроить праздник, преподнести вам награды и воздать почести, но в глубине души Хирам вне себя от ярости. Совершенный не любит, когда кто-то выделяется — а то, что сделали вы, ещё никто не делал. Более того, осада показала его бессилие перед угрозой. Рамелис пал от руки язычника и послушницы. Хирам опасается за собственный престиж, а потому будет готов на всё, чтобы удержать Конклав под своим влиянием и сохранить Престол Истин. Будьте осторожны. Всё только начинается. Элиас Чёрное Солнце узурпировал уладский трон. Чёрный туман покрыл Келейнион и движется дальше. Мы одолели Рамелиса и его господина, но это только один из наших врагов…
Иерарх зашагал к выходу, но в последний момент развернулся и что-то достал из складок своего одеяния:
— Рейн, это тебе. Мать Церковь благодарит тебя за проявленное мужество. Оставайтесь здесь, отдохните. Шахар принесёт завтрак.
Сказав это, Тансар покинул комнату.
— Мы правда сделали это. — прошептала Сатин, когда Иерарх ушёл. — Покончили с Рамелисом и его угрозой.
— Сатин, я… мне очень жаль, что всё так вышло. — Рейн сжал её пальцы. Такие горячие… даже через перчатку он чувствовал колдовской жар. Юноша поднял глаза на девушку. Сатин слабо улыбнулась, но руку не убрала.
— Получается, мы теперь герои?
— Да. — Рейн улыбнулся в ответ. — Как Благой Оллам. Я… Сатин, я должен тебе кое-что сказать. Когда мы только начинали это путешествие, я не знал, что ждёт нас в конце. Авестинат и Церковь Истин оказались совсем не похожи на то, что я ожидал увидеть. И всё-таки… всё-таки я понял, что должен их защищать. Их и тебя тоже. Ты всё это время была рядом со мной. Учила, поддерживала… Я помню, как ты мучалась из-за своих секретов в Аннуине. Я не хочу, чтобы это повторилось. Давай пообещаем говорить друг с другом, если что-то есть на душе. Хорошо?
— Миконам. — ответила девушка. — Клянусь.
— Миконам. — торжественно повторил Рейн. На душе стало как-то легко и спокойно. Он повернулся к небольшому столику и взял то, что оставил Тансар. Блестящий золотой значок в форме моста.
— Ты теперь Саберин! — удивилась Сатин. — Это… это великая честь. Я всегда… — она вдруг зашлась в очередном приступе кашля. Юноша решил было бежать за помощью, но Сатин только махнула рукой. — Всё в порядке, Рейн. — На белой простыне проступило несколько еле заметных красных пятен. Рейн заметил это и вновь заключил её пальцы в свои.
— Я обещаю, что мы со всем разберёмся. — сказал он твёрдо. — Мы узнаем, как тебя вылечить, узнаем, как побороть Губительный Огонь. Мы поймём, что происходит с этим миром, победим Непрощённых, и всё станет, как прежде.
— Обещаешь? — в усталом голосе Сатин прозвучало лукавство. — Когда всё закончится, я хочу, чтобы ты научил меня играть на флейте. Да… хочу играть на флейте и смотреть на Город Истин ночью.
Рейн почувствовал, как на него снизошло спокойствие. Вчера они победили. Они оба живы, и всё будет хорошо.
— Да, и это тоже. Обещаю.