Самым страшным оказалось дожидаться ответа Флэя. Не сложным, а именно — страшным.
Он тянул, а Блэйк не осмеливалась спросить — почему. Вообще заговорить об этом. Боялась услышать не те слова, что хотела бы. Несмотря на то, как и что он говорил ей совсем недавно, на последние дни, когда он снова стал самим собой, обрёл силу и уверенность. Несмотря на то, что Блэйк знала — расины живут лет сто пятьдесят, не больше, а с учётом всего, через что они уже прошли и что ещё предстоит преодолеть, рассчитывать на дополнительную сотню к имеющимся биологическим тридцати не приходится. Несмотря на то, что Вейл не давала гарантий даже на ещё пятьдесят. Флэй всё равно был способен отказаться, и Блэйк не смогла бы тогда обвинить его в эгоизме или слабости. Никогда.
Она просто ждала. Столько, сколько понадобится. И старалась не думать.
Кэйсси ушла сразу, словно не только торопилась помочь, но и боялась, что Ренна остановит. Или что сама испугается и передумает. Едва Блэйк и Вейл пожали руки, как Ренна оттащила Кэйсси в сторону, что-то долго втолковывала ей, не то чтобы спорила, но доказывала. Блэйк наблюдала за ними издалека, удивлялась. Похоже, Ренна была неравнодушна к этой девочке даже больше, чем сама готова признать. Но Блэйк знала, на что смотреть. Знала, как та ведёт себя, когда ей кто-то дорог. Как говорит и смотрит. И как может слететь с катушек, если с Кэйсси что-нибудь случится. Едва уловимых знаков было достаточно.
Блэйк пробормотала тогда, обращаясь к Флэю:
— Ты же знаешь, что будет, если Кэйсси не справится?
Флэй встретился с ней взглядом, но не успел ничего ответить: Ренна уже возвращалась, а Кэйсси и след простыл.
— С меня взяли слово, что я как можно быстрее наемся твоего лекарства, — сообщила Ренна Вейл. — Но я так понимаю, что тогда выйду из игры надолго, буду прохлаждаться в прострации и ловить глюки.
Она понимала правильно, поэтому с сывороткой предстояло немного обождать.
Некоторое время они ещё обсуждали детали того, что предстоит сделать, вырабатывая стратегию, потом — перебрались на пляж.
Сомневаться в словах Вейл Блэйк перестала. Не важно, что той двигало, какие цели она преследовала. Не важно, что ещё утаила, чем не сочла нужным поделиться. Блэйк поверила, потому что всё складывалось в единую, идеальную картинку, потому что только в правде не бывает изъянов. Это не означало, что она теперь безгранично доверяла Вейл или стала относиться к ней с теплом и пониманием, нет. Но в том, что Кэйсси — её дочь, не сомневалась. Блэйк прекрасно знала, на что способны люди, если речь идёт об их детях, даже если с этими детьми у них складываются не самые лучшие отношения. Даже если потом эти отношения расстроятся вовсе.
Весь остаток ночи они провели, блуждая в памяти в поисках тех, кто в момент катастрофы находился вне Альбаррасина. Вроде бы — сколько времени требуется, чтобы вспомнить? Оказалось, много! Не так уж просто представить их достаточно чётко, чтобы передать образ Вейл и чтобы та смогла выдернуть их. Чтобы быстро и внятно ввести в курс дела, пока Нара удерживает Гончих, если те появятся.
Твари тлай, видимо, сжалились над ними. Или же механизм, всё-таки не такой идеальный, как восхищалась им Ренна, дал сбой. А может, у замка, отгроханного Парсом, была некая защита, что покрывала весь остров, на котором он стоял. В любом случае — Тени не появились. И Блэйк совершенно не интересовало, почему.
Самое сложное было убедить. Заставить альба поверить.
Конечно, рассказывать всю правду никто не собирался, ограничились краткой версией, которая сводилась главным образом к следующему: Альбаррасина больше нет, как это получилось — неизвестно. Что-то заклинило, вы же помните, что происходило последние дни. Если сомневаетесь, легко проверить — доступа туда нет. А значит, нет доступа к солнцу. И вы все знаете, чем это грозит. Но нам повезло.
Посвящать в то, откуда они знакомы с Вейл, тоже не планировали. Знакомы. Она может помочь. Точка. Выбора ни у кого не было. Вернее, он был у высших твердолобых сородичей, но совсем крохотный и сводился к выбору из двух зол. Превращение обратно в альбаррасинов, но уже без способностей, чтобы не нарушать энергетический баланс мира, и тогда они без посторонней помощи или технических приспособлений не смогут покинуть даже Лериду. Или превращение в расинов, болезненное и тяжёлое. По сути — возврат к истокам, которое сохранит способности, но лишит бессмертия.
Для Блэйк вопрос выбора не стоял, но она мысленно приготовилась к тому, что многие им поначалу вовсе не поверят, особенно из тех, кто редко бывал дома. Кому зачастившие дожди и бушующее море Истока казалось чем-то вполне обычным, случайным и несущественным. Впрочем, тогда будет плевать. Заставлять не станет.
Теперь каждый сам решал свою судьбу. Не в первый раз в истории Альбаррасина далеко не все из них смогут спастись. Блэйк чувствовала себя слишком уставшей, чтобы переживать по этому поводу. Она сделала и продолжала делать всё, что могла. На чувства и эмоции не оставалось сил.
Ренна предложила первой раскрыть свою память, потому что стоило начать с тех, кого она хорошо знала и кого ей доводилось втягивать в свои затеи, кто поверит или как минимум станет с ними говорить, а не отправится сразу туда, откуда их вырвали. Таких было немного, но все они, как ни странно, находились не в Альбаррасине. Впрочем, ничего странного. Чтобы дружить с Ренной, надо по крайней мере обладать схожим характером и неусидчивостью, и уж никак не равнодушием. Среди первых, кого удалось притянуть, оказался и друг Флэя. Увидев его, Блэйк вдруг испытала огромное облегчение, будто это был знак — у них всё получится. Пусть всему приходит конец, он же — новое начало.
Дальше дело пошло быстрее.
Высшим альба незачем было торчать здесь, если они нуждались во времени, чтобы решить, как поступать — они могли это сделать и в другом месте. Теперь они знали, куда возвращаться. В любом случае, чтобы стать расинами, им сначала нужно было полностью избавиться от энергии Альбаррасина. Таким, как Ренна и Флэй, кто в отличие от высших альба никогда не был расином, наоборот тянуть не стоило. Чем раньше начать, тем больше сил будет у организма пережить новые метаморфозы.
Но торопить никто не собирался. Спорить — тоже. Вопросы копились, устраивать семинар по сложившейся ситуации каждому в отдельности сил не было. Ренна в какой-то момент заявила, что стоило распечатать памятки «Как вести себя в случае конца света», раздать, а беседы вести после того, как участники войдут в курс основного положения вещей. Шутки шутками, но довольно скоро Блэйк поняла, что в этой идее было рациональное зерно.
Ход в Альбаррасин оставался всё так же закрыт. Они надеялись, даже рассчитывали, что если не тут же, то хотя бы через несколько часов уже появятся первые альба или вести от Кэйсси, но время шло, и ничего не менялось.
К утру, несмотря на то, что ей помогали и другие, Блэйк падала с ног от усталости, а мозг готов был взорваться. К тому моменту она уже сбилась с точного счёта и едва не грохнулась в обморок, заблудившись в собственной памяти, но, казалось, вытащили они не меньше трёхсот альба. Тогда Флэй потребовал, чтобы она отправлялась спать, в конце концов теперь имелось, кому её сменить.
Возражения он не принял, уводить её пришлось силой.
Блэйк проспала часов десять, как убитая, без сновидений, но проснулась такой же уставшей, с головной болью и ломотой в теле. Вейл сказала, что причина кроется в энергетическом истощении. Блэйк и сама это знала. Энергия уходила из неё быстрее, чем из остальных, хотя бы потому, что до этого её почти всю выкачали Тени, и Блэйк жила на том, чем поделилась с ней Кэйсси. Но помочь ей сейчас ничем не могли. Сначала будет хуже, но потом станет легче, оптимистично подбодрила Вейл. Блэйк только хмыкнула. Ей и раньше доводилось подолгу не получать доступ к жизненно необходимому солнцу, но теперешнее состояние не имело ничего общего с тем голодом, к которому она привыкла. Энергия не просто уходила, а замещалась другой. И организм боролся с ней, как с вирусом, нехотя сдавал позиции, менялся.
Несколько сильнодействующих таблеток успокаивали голову на несколько часов, потом постепенно всё начиналось сначала. Блэйк выдерживала ещё час, от силы — полтора, и снова глотала таблетки, чувствуя себя наркоманом. Но так хотя бы сохраняла ясность ума.
Многие из тех, кого они притащили сюда ночью — ушли. И не только высшие. Но Блэйк не сомневалась — вернутся. Голод пригонит. Надежда. Мысли о том, что необходимо выжить сейчас, а способ исправить найдётся потом. То, что сделано раз, наверняка можно повторить. Главное — выиграть время. Альба разучились о нём думать, разучились его ценить. Забыли, что такое «не успеть». Многим вещам придётся учиться заново. Блэйк не удивилась бы, если большинство высших выберут судьбу альбаррасинов, вечность на Лериде или ещё где, без способностей. Они верили в силу разума, забыв, что не пользовались своими способностями к познанию уже много лет. Они так и не вспомнили, что никогда не хотели жить вечно. Теперь, вместе с Альбаррасином, пещера с капсулами памяти была потеряна навсегда.
Впрочем, это их право и выбор. Свой — она уже сделала. Вероятная смерть в некоем будущем ни грамма не пугала, а вот бессмысленная бесконечность — да. Кажется, она начинала понимать Ренну.
— Знаешь, а ведь Парсу всё было известно, — сказала Блэйк.
— О чём?
Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Блэйк пришла сюда, чтобы заставить Ренну вернуться в замок и наконец-то сделать то, что она пообещала Кэйсси, но разговор никак не доходил до этого.
— Обо всём. Не просто, кто мы, откуда. Он создал Альбаррасин, построил это место, сделал массу вещей, притворяясь садоводом. Мне кажется, он никогда не лишал себя памяти и понимал, что нам, наоборот, ни в коем случае нельзя обретать её обратно. Потому что тогда детище пошлёт создателя к чёрту. Расины ведь не искали бессмертия, не хотели вечной жизни, а как только обрели — сразу полезли менять обратно, попутно разрушая на пути всё, — она покачала головой. — Плевать, какие у Парса были мотивы. Кажется, я благодарна ему за то, что он не дал нам вспомнить. Нельзя жить вечно и помнить истоки. Это противоестественно, — Блэйк криво улыбнулась. — Бесконечность тянется в оба конца. Но когда есть исток… Когда мы не можем отречься от него, переступить, перерасти…
— Тогда это не бессмертие, а бесконечная очередь. Вечное ожидание чего-то, — засмеялась Ренна. — Видишь, а ты со мной всегда спорила. Мы не готовы к вечной жизни.
— Мы не готовы, — эхом повторила она. — Я не помнила. Теперь знаю.
— Мы похожи. Расины и нэйляне. Всегда были.
— Кто его знает, может, в далёком прошлом, миллионы лет назад наши предки вышли из одного мирового океана, — улыбнулась Блэйк.
И тут же испугалась, что Ренна сейчас заговорит о Нейле, о том, что произошло там сотни лет назад. Что именно поэтому она и тянет с сывороткой. Ей всегда казалось, что Ренна всё давно решила, достигла согласия и мира с самой собой. Нашла тот самый баланс, о котором говорил Флэй. Знает, чего хочет, и это — уж точно не преждевременная смерть. Но сейчас она рисковала, они оба рисковали — Флэй тоже, и Блэйк хотелось хорошенько им за это врезать.
— Такое ощущение, что всё именно так и должно было закончиться. Закольцеваться. Вся эта долгая, безумная, бесконечная жизнь должна была вернуться к тому, с чего начинали. Вернуться домой. Если бы высшие вспомнили, они бы ни минуты не сомневались в том, какой выбор сделать теперь. Я не знаю, почему, но уверена в этом.
— У них ещё будет возможность передумать. По крайней мере, какое-то время.
— Почему ты сама до сих пор не приняла лекарство? — наконец решилась спросить Блэйк.
— Моя помощь всё ещё нужна.
— Перестань. Всех, кого могли, мы притянули, всем всё рассказали. Объяснили. Показали дом. Вопросы у них, конечно, не закончились, да и как они могут закончиться, когда ничего подобного никто не мог даже вообразить? Но здесь человек пятьдесят высших, которые маются от безделья. Без тебя есть, кому помогать Вейл и её команде.
— Есть, — неожиданно легко согласилась Ренна. — И без Флэя тоже. Ты спросила его?
Блэйк стиснула зубы.
— Вы играете в игру — кто первый?
— Ни в какую игру мы не играем.
— Но у вас не хватает рассудительности поговорить. Ты же знаешь, он будет ждать.
— Любви к тебе ему недостаточно? — Ренна хмыкнула. Блэйк дёрнулась, как от пощёчины. Обернулась, готовая сорваться, но Ренна успела опередить: — Прости. Я… злая. И не права. С ним тоже. Но это он потребовал, чтобы я держалась от него подальше.
— После того, как ты уничтожила Нейлу.
— И я живу с этим.
Блэйк не хотела больше спорить. Они втроём должны оставить прошлое в прошлом.
— На всё можно посмотреть по-разному. Учитывая то, что происходит с нами сейчас. Ты как? В порядке?
— Если ты имеешь в виду, не устрою ли я очередной конец света, если Кэйсси не вернётся, то ответ — нет, не устрою.
— Я имею в виду — ты в порядке?
Ренна покусала губу. Покачала головой:
— Нет. Но это не имеет значения. — Она встала. Отряхнула от песка руки и джинсы. — Сегодня ведь только второй день.
Блэйк ничего не ответила. Откинулась на спину, закрыла глаза. Слушала, как удаляются шаги. Задумалась.
— Если у Кэйсси получится вырваться из Альбаррасина, ей понадобится Ренна. Живая, вменяемая, любящая, — послышался рядом уставший голос Вейл.
Блэйк приподнялась на локтях, посмотрела на неё. Та стояла босиком у самой кромки воды, спиной к ней. В тех же голубых джинсах, белой футболке, что и вчера. Растрёпанные волосы были небрежно собраны в пучок на макушке. То ли не нашлось времени привести себя в порядок, переодеться, то ли — желания. А может быть, сил.
Вейл медленно присела на корточки, опустила обе руки в воду, тихо спросила, не оборачиваясь:
— Ты не против, что я тут? — и ещё тише добавила: — Одиночество сейчас — не лучший советчик, но не хочу, чтобы они видели меня такой.
Как ни странно, сегодня Блэйк тоже не хотелось оставаться одной.
— У неё должно получиться. Как долго их будет… — она махнула рукой, не зная, как назвать состояние, в котором пребывали те альба, кто уже согласился на сыворотку. Сейчас они все были без сознания или даже глубже — будто в коме, но время от времени тела сводила судорога, и вот такую Ренну Кэйсси действительно лучше не видеть.
— Не знаю. Ни когда, ни что выйдет в итоге. Надеюсь, что успешные лабораторные пробы — не случайность. В противном случае… Боюсь даже думать, что будет с Кэйсси, если Ренна не выдержит. Или с ней, если она очнётся, а Кэйсси так и не вернулась, — Вейл прерывисто вздохнула. — И что будет со мной.
Блэйк видела, что она растеряна. Будто сама не знает, что чувствует, к кому, как. Они все вдруг стали совершенно другими за последние сутки. Будто раскрылись, сбросили шелуху. Не стали ближе, но словно научились лучше понимать. Если не других, то самих себя. И это понимание ещё больше всё путало.
Блэйк знала, что может быть с Ренной. Та не станет искать виновных. Сначала просто уйдёт в себя, замкнётся, никто ничего даже не заметит, тем более, кроме Блэйк и Флэя, мало кто её хорошо знает. А потом… Нет. Блэйк не хотела думать о том, что может случиться. Всё-таки Ренна теперь старше. На почти триста лет и два, если считать гибель Альбаррасина, конца света. Но как отреагирует Кэйсси, если что-то пойдёт не так, с её-то силой и способностями? Кого станет винить?..
— Как было бы проще, если бы изначально все не носились с собственным планом, а просто… поговорили, — невесело усмехнулась Блэйк.
— Говорить сложно. Всегда. Особенно таким, как ты и я, даже если мы знаем с кем и как, — Вейл развернулась, неспеша приблизилась, опустилась на песок в том месте, где недавно сидела Ренна. Пристально посмотрела на Блэйк. На осунувшемся, усталом лице глаза выглядели пугающе огромными. — Вот и сейчас. Ты боишься спросить Флэя, я избегаю Нару.
— Я боюсь не спросить, а услышать ответ. Хотя, наверное, это одно и то же. Флэй нужен мне в будущей смертной жизни. Но он столько лет искал способ всё закончить, пытался. Я боюсь, что пойму его решение, — она качнула головой. Неожиданно для себя осознала, что за всё это время так ни разу и не говорила с Нарой. Не отдавала себе отчёт, но, кажется, тоже избегала. Или та её. Или они обе. — А ты и Нара?..
— Она молчит, но я вижу, что ей нелегко принять всё таким. Нара очень старается, помогает, подбадривает, но в глубине души продолжает винить меня. Из-за Кэйсси. Теперь причин стало больше. — Вейл отвернулась, помолчала. — Нара её чувствует. Единственная из нас, у кого ещё получается. Но, видимо, Кэйсси застряла в Альбаррасине, и не может открыть оттуда портал. Только… — Вейл встретилась с Блэйк взглядом, почти шёпотом попросила: — Не говори пока ничего Ренне. Ещё ведь есть время.
— Есть. К тому же это и хорошие новости. Кэйсси жива. А сейчас одного этого могло бы хватить, чтобы Ренна перестала валять дурака.
— Я уже не знаю, какие новости хорошие, а какие — наоборот, — вздохнула Вейл. — Никогда не думала, что обернётся вот так.
— Чем сложнее план, тем неожиданней может оказаться результат, — Блэйк усмехнулась. — Мне иногда кажется, что ни один из моих планов не завершился ощущением, что всё так, как я думала. Может, мы постоянно не то планируем?
— Мой план не был сложным, и я в определённой степени предполагала, что что-то пойдёт не так, как задумано, но такого… — Вейл задрала голову, уставилась на усыпанное сверкающими звёздами ночное небо. — Я уже говорила, что не собиралась ничего глобально менять. Тем более признаваться вам. Кэйсси — особенно. Но она поразила меня. Её реакция на происходящее, связь с Нарой, готовность жертвовать собой ради Ренны… Всё это что-то сделало со мной, заставило переосмыслить, передумать, решиться. И вот теперь я по уши в этом дерьме. Помогаю вам, спасаю тех, кого ещё можно спасти. А собственную дочь, из-за которой всё затеяла, зачем-то отправила на верную смерть. Я ведь могла промолчать. Могла же? Могла. И должна была. Ведь никто из ва… альба этого не оценит. Ты сама видела их реакцию. И это они ещё всей правды не знают. А представь, что будет, если узнают? Захотят оторвать мне голову и будут правы. Или Кэйсси четвертуют. Но почему-то осознавая это, я не смогла промолчать. Или хотя бы соврать ей, что способа помочь тем, кто в Альбаррасине, нет, — Вейл со вздохом опустила подбородок на согнутые колени, обхватила ноги руками, скрестив пальцы в замок. — Как раз это Нара и не понимает. Я сама не понимаю.
Блэйк хотела ответить, что Вейл не могла бы поступить иначе. При любом раскладе. Изменила её Кэйсси или она всегда была такой где-то глубоко в душе — неважно. Оценят или нет — тоже. Не ради награды и признания это делается. Человек, который бы мог наплевать, забыть, соврать, промолчать в последний момент или сразу, скорее всего, не стал бы изначально ничего затевать и пытаться спасти дочь. И дело не только в том, что Кэйсси винила себя во всём, что происходило сейчас в Альбаррасине. Они все о себе частенько последнее время думали хуже, чем оно было на самом деле.
— Ты не смолчала не потому, что мои сородичи заслуживают спасения настолько, что мы должны положить свои жизни в борьбе за это. Кэйсси слишком важно помочь им, а тебе слишком сложно её обмануть снова. Независимо от того, что ты думала обо всех нас раньше.
— Я вообще-то не склонна винить прошлое. Что было, как, почему… На все свои причины. И это только кажется, что будь у нас возможность вернуться, мы поступили бы по-другому. На самом деле сделали бы всё точно так же, повторили бы все ошибки. Так же бы заблуждались. Исправлять что-то если и возможно, то в настоящем, чтобы будущее стало другим. Я всегда в это верила, всегда так жила, а теперь… Я боюсь будущего. Меня пугает, что ожидает нас всех. Всё слишком непредсказуемо. И это, — она растерянно покачала головой, — совсем не так, как все мои даже самые смелые исследования и опыты. Не только потому, что не могу гарантировать успешный исход, а потому что понятия не имею, как это отразится на нас, на Лериде, на остальных Вселенных. Ведь последствия будут, обязательно.
— Тысячелетия назад мой народ перевернул с ног на голову всю энергетику миров. Теперь мы пытаемся вернуться к тому, как оно было до. Может, стоит заставить всех до единого альба обратиться в расина, не дать возникнуть альбаррасинам, чья энергия в своё время и нарушила баланс. Но мы ведь не станем и не сможем этого сделать, — Блэйк помолчала. Потом улыбнулась. — Мы бы совершенно точно поступили бы так же! Я имею в виду, если бы нам дали возможность изменить уже свершившееся. Знаешь, нашу вечную жизнь можно сравнить с путешествием во времени — бесконечные возможности переиграть свою судьбу, стать кем угодно, где угодно, достичь чего угодно. Не выйдет там, найти другой мир, даже — точно такой же. Ты бы знала, сколько во Вселенных похожих миров! Практически идентичных! Попробовать всё сначала. А через несколько лет понять, что совершаешь те же ошибки. Снова, и снова, и снова. Исправляешь одно, вылезает другое. Как будто поступить правильно, учесть всё, сделать по-настоящему идеально — невозможно в принципе. И выхода нет. Я, наверное, будь у меня разум хотя бы на половину такой же, как у Ренны, смогла бы только из чистой статистики тысяч своих жизней просчитать, как всё будет дальше, как отразится, что произойдёт с нами. Но и точное знание подводных камней не поможет. Ренна уже однажды просчитывала похожие варианты, — Блэйк покачала головой. Возвращается мысленно к одному и тому же! Будто наказание, навязчивая идея, страх, что всё может повториться. Но эта партия — последняя. — Мы не имеем права проиграть и в этот раз.
Вейл ответила не сразу. Молчала несколько секунд, словно обдумывала то, что услышала. Потом открыла рот, явно собираясь что-то спросить, но в последний момент передумала. Нахмурилась.
— Не знаю, в чём для тебя заключается победа, но в этот раз вы умрёте и гораздо быстрее, чем может показаться. Смертная жизнь мимолетна и быстротечна. В ней полно сюрпризов, далеко не всегда приятных.
— Значит, так и будет? Правда? — растерянно рассмеялась Блэйк. — За последние месяцы я столько раз почти умерла, а так до конца и не верю.
— Такого больше не случится. Можешь не сомневаться. Главный вопрос, сколько каждый из вас проживёт дальше. И он пока — открытый.
— И останется открытым, — кивнула Блэйк. — Совсем как люди.
— Не настолько безнадёжно, — Вейл поднялась с песка. — Попробую всё-таки уговорить найти Ренну и уговорить её не тянуть.
Блэйк смотрела ей вслед, даже когда Вейл скрылась из виду.
Она плохо выразилась. Не о той победе думала, не о том проигрыше говорила. Сколько лет впереди — неважно по сравнению с тем, что может случиться с Леридой. Они не могут проиграть, не могут допустить смерти ещё одного мира. Хотя, возможно, единственный способ победить — если все до одного альба, расины и альбаррасины — исчезнут. И только тогда остальные миры вздохнут свободно. Смогут совершать свои собственные ошибки, а не переживать последствия чужих.
Впрочем, исчезать прямо завтра не хотелось. Жизнь, какой бы короткой и непредсказуемой в дальнейшем ни была, оставалась предпочтительнее смерти. Только бы не идти по ней в одиночку.