Лучшее лекарство от хандры — работа. Старая, давно известная, избитая истина.
Особенно работа такая нудная и трудоемкая, как зарядка зеркал и визоров. Зеркала нужны для наблюдения за пространством и за людьми, их делают только у нас в Элезии, и технология строго охраняется Детьми Ворона. Так же, как и технология «паучьих глаз» — маленьких переносных или карманных визоров, способных передавать информацию даже со Старой Земли. Визоры могут не только наблюдать, но и записывать и воспроизводить информацию, как звук, так и картинку. Само устройство визора предельно просто, но для его активации требуется дар, а значит, тут не обойтись без элементала, специалиста по силам и стихиям. Для зеркал нужны мастера высшего класса, для бытовых визоров хватит и рядовых специалистов.
Но есть такие случаи, когда заряжать Зеркала и визоры предпочитаю я сам. Сложные, высокоточные приборы, предназначенные для работы под водой, под землей, или в других неблагоприятных условиях. Визоры для нашей разведки, заряженные лично Вороном, становятся во много раз надежнее и дольше служат. Зеркала для наших собственных служб, ну и те, которые представляют особый коммерческий интерес. Поэтому время от времени я вынужден откладывать все менее срочные дела и запираться у себя в башне над грудой больших и маленьких стекляшек. День, считай, пропал полностью. Эта работа требует терпения и выносливости, и к вечеру от меня обычно остается апатичное, брюзгливое и голодное человеческое тело, способное только на бездарные шутки и язвительные замечания.
Вчера Глава Пауков, явно недовольный моим подавленным настроением и уклонением от своих прямых обязанностей, с невинно-непроницаемым выражением лица принес мне груду визоров, варварски свалил их на стол в моем любимом кабинете, аккуратно положил на край кипу отчетов и, злорадно ухмыльнувшись на прощанье, сообщил, что отправляется в Элласар. На пару дней. Отдохнуть и повеселиться.
А я с чувством стыда остался разгребать свои же бумаги и заряжать визоры.
Так… осталось, в общем-то, совсем немного. Два больших зеркала, кстати, предназначены как раз для Северной Стражи, пострадавшей при последнем памятном прорыве через Грань, и с десяток «глазок». Собираю все «глазки» в горсть, концентрируюсь… Огоньки пробегают по моим ладоням, когда я начинаю работать с эгри и джив, пальцы колет все сильнее, и постепенно, один за другим, безжизненно-серые «глазки» разгораются все ярче и ярче, потом вспыхивают как звезды, и тускнеют, пряча свет от посторонних глаз. Я расслабляюсь и откладываю их в сторону. Эти готовы.
Теперь зеркала. Они сложнее, хотя бы потому, что требуют многократно больше энергии. Поднимаясь из-за стола, я чувствую изнеможение, как от длительного физического труда, но результат налицо: упадочное настроение улетучилось, словно дурной сон.
Распахиваю окно. Ночь. Скоро рассвет. Небо сегодня ясное, иссиня черное, но при этом прозрачное, с яркой россыпью звезд. В кабинет врывается холодный воздух, насыщенный солью и йодом. Рабочий кабинет под крышей Северной Башни всегда был моим самым любимым — он круглый, камень стен — очень светлый, почти что белый. Камин с полустертой причудливой резьбой огромен, кажется, что он вырублен целиком из куска стены; пол из толстых дубовых досок старше, чем я сам. В изголовье такого же тяжелого, огромного стола, черного от старости, стоит массивное, невероятно удобное кресло-глыба, и еще два размещены напротив камина, вместе с чайным столиком на гнутых ножках в форме львиных лап. Камин я топлю дровами, хоть он и имеет гнезда для аэров. В башне есть единая система отопления, тут всегда тепло, даже в самую холодную зиму, но мне нравится живой огонь. Мой предшественник, Хэйген Ант, аэрами вообще не пользовался, и от него мне досталась огромная коллекция старинных подсвечников из всех материалов — металлов, камня, стекла, даже из драгоценных камней. Говорят, он умел зажигать огонь взглядом…
Камин уставлен разными милыми безделушками вперемешку с ценными артефактами и забавными статуэтками. Больше всего в этой коллекции, собранной моими предшественниками-Воронами именно статуэток — необычных, порой нелепых изображений Вечных. Чего стоит, например, Кошка в полосатых носочках и шапочке с помпоном, Саламандра на мешке с золотом и с банкнотой в пасти, испражняющаяся золотыми монетами, Пардус, вывернувшийся кверху брюхом, с Рысью, это брюхо почесывающей, или Зубр — пьяненький такой бычок на кривых ножках, с глазками, смотрящими в разные стороны, и колокольчиком на шее. Есть и художественные шедевры. Расправляющий крылья Феникс, заключенный в огненный опал, словно застывший в языках пламени, или коленопреклоненная Элианна-Любовь, сломленная, раздавленная грузом невидимой тяжести. Чтобы воплотиться и стать Элианной, та, в которую вселяется эта Вечная сущность, должна отринуть свою любовь — предать, потерять или даже убить. Незавидная участь, что уж тут сказать.
Змеев в этой коллекции аж четверо. Самый нелепый — короткотелый, раскрашенный во все цвета радуги Аспид с маленькими дурными глазками, с широко распахнутой пастью и непропорционально большими кривыми зубами, лежащий в нелепой позе на брюхе, смотрится как насмешка над могущественными и мудрыми Нагами. Воронов в коллекции два: один самый обыкновенный, ценен тем, что выточен с особой тонкостью из черной яшмы. Второй представляет собой артефакт-концентратор большой емкости; я-Ворон, взяв с собой маленькое грубоватое изображение себя самого, удваиваю, а то и утраиваю личную силу. Иногда это бывает очень кстати, и не только в бою.
Задумчиво постояв перед камином, я неохотно вернулся за стол, к бумагам. В первую очередь — финансовые, не люблю их, но никуда не денешься. Есть статьи расходов, которые я предпочитаю контролировать сам: все-таки у меня жизненный опыт побольше, чем у самого хитрого бухгалтера.
Стандартные обобщенные сводки с Основы я читаю внимательно и вдумчиво. Особо интересные сообщения постоянных наблюдателей откладываю в сторону. Тут требуется свежая голова, а иногда и дополнительная информация. Население на Старой Земле растет с каждым годом, ее разобщенные страны нестабильны и неблагополучны, а наука, ставшая безвольным придатком коммерции, давно представляет опасность для Ар Соль. Их попытки понять устройство мироздания бестолковы и небезопасны, их поиски все более смертоносных технологий для создания орудий убийства с каждым годом усиливают угрозу для тех, кто имеет с ними общую границу — для нас. Общая у нас с ними не только Грань. Маар, мир Некроса, изнанка мироздания, у нас тоже одна. Этим-то и опасны бесконтрольные и беспечные эксперименты соседей по пространству.
Информацию о делах житейских, типа местной политики, светских и не очень событий в других землях, я бегло проглядываю и откладываю на потом. Это почти литература. Если случится что-то действительно важное, в приемной на втором этаже башни меня будут ждать просящие о помощи — защите — поддержке — совете — нужное подчеркнуть.
Суточные отчеты Стражи и Мастеров-Следопытов я просматриваю вскользь. Любое происшествие я почувствую шкурой без всяких докладов, где бы я ни был. Отчеты Пауков тоже пробегаю по диагонали, Шандр работает с ними сам, мне он кладет их только тогда, когда это важно для всей Элезии. Или когда недоволен мною. Как вот теперь.
Шандр не считает мою вторую ипостась чем-то особенным. Он родился и вырос в почтении к Вечным, впрочем, как все обитатели наших земель. Да, зверь. Да, хищник. Давно пора уже смириться с этим и пользоваться силой, подаренной мне мирозданием. Он не понимает, что древняя и хищная сущность внутри меня не всегда поддается контролю, и что я до сих пор не до конца осознаю его цели и возможности. Некоторые поступки, ощущения, желания все еще повергают меня в глубочайшее недоумение и растерянность, а зачастую и отвращение к самому себе.
В папке был всего один лист — сообщение о странной волне происшествий в зданиях архивов и библиотек, прокатившихся по Элезии одна за другой в течение нескольких дней. Я присмотрелся к датам и насторожился — все они произошли сразу же после пересечения Грани той загадочной четверкой. Спецхран в Южном Ферте пострадал сильнее всего, там сгорела целая ячейка записей с визоров, в архивах Элласара пожар быстро удалось потушить, в центральной столичной библиотеке кто-то разбил окно, влез и разгромил секцию старинных атласов, в Ларне, столице Лаорики, в общественном архиве внезапно прорвало канализационные трубы, залив два этажа, там тоже пострадали архивные записи, снятые с визоров, и, наконец, в Аске, столице Аскарема, охрана почти поймала двух вервов-диверсантов, собиравшихся поджечь архивы Аскаремской Стражи, но удержать Двуликих не сумела, и они вырвались на свободу, когда те конвоировали их с места преступления в здание Стражи. По отдельности эти эпизоды не говорили ни о чем, кроме халатности персонала, но сведенные вместе, они заставляли задуматься. Кто-то явно пытался уничтожить информацию. Я решил, что мне необходимо пройтись по каждому из упомянутых в сводке мест, возможно, там я смогу уловить больше, чем обычные люди.
Бросив папку на стол, я уже собрался было спуститься на кухню и потребовать завтрак, но стоило мне встать, как в одно мгновение сознание мое взорвалось клочками черных пятен, уродливых, но явно живых форм, омерзительным воем и визгом. Пытаясь сосредоточиться на мельтешении хаотичных образов, я в конце концов вычленил из них хорошо знакомые картины: грязно-алое безумное небо, огненные сполохи, острые клыкообразные скалы, черная выжженная земля, грубый силуэт крепости, вокруг которой маревом растекалось нечто удушливо серое, тяжелое, давящее, рвущее и пожирающее…
С трудом я отстранился от наводимых на меня картин, изгоняя из своего сознания боль и панику. Эйла, бедная моя, я все понял, потерпи еще немного, я сейчас приду. Я уже лечу…
Ледяной ожог, холод, каменные плиты стремительно уходят из — под ног. Вырываясь в небо, я стремительно увеличиваюсь в размерах, так, чтобы скорее достичь северной оконечности хребта Фераннон — там часть Приграничья соприкасается в пространстве с Анг Миртом.
Нэрги прорывались в наш мир регулярно, однако последние тридцать лет их нападения стали исключительно редки. Анг Мирт живет своей жизнью, живет и развивается в очень своеобразном направлении, и, к сожалению, контролировать его мы давно уже не можем. Вернее, никто никогда не задавался целью разобраться, что там происходит. Мы трусливо закрывали глаза на его существование и ограничивались охраной тех территорий, что имели с Анг Миртом общую Грань. А их было немало: часть Элезии, небольшой участок Ар Ирнана, несколько районов Ар Лессена, Шеннон Ар и почти весь Ар Хойт. К счастью, Подлунные земли мало интересовали нэргов, возможно, из-за небольшой населенности, так же, как и ледяной Ар Хойт. Ар Лессен, Ар Ирнан и Ар Элес — лакомый кусок для существ, с легкостью преобразующих джив в наэр. К сожалению, не так давно мы обнаружили, что Анг Мирт соприкасается в пространстве не только с Ар Соль, но и с Основой, причем в нескольких густонаселенных местах, а некроэманации Старой Земли — богатейший и практически бесконечный источник пищи для нэргов.
Мы знали, что после провальной попытки Вечных уничтожить Анг Мирт на его землях осталась какая-то разумная жизнь, но во время их коротких вылазок сталкивались только с нэргами. Эти прожорливые низкоразумные существа представляли собой плотные сгустки наэра-Некроса, заключенные в живую оболочку, бесформенные, но активные и подвижные. Они шустро перемещались по любым поверхностям, формируя для этого по шесть гибких, изменяющих длину лап. Живая материя разрушалась под их воздействием, они словно переваривали ее, а переварив — разрастались и усиливались. Только камень и металл особой закалки были им неподвластны. Живую плоть они разъедали одним прикосновением, а облепив человека, могли и убить. Металл тоже разрушался под их воздействием, и только старые клинки нагов, закаленные по специальной технологии, выдерживали подобное столкновение.
Мы охраняли границу с Анг Миртом уже много веков, с тех пор, как обнаружилось, что потерянный и погубленный Вечными рай превратился в ад. Последние пару столетий нэрги время от времени прорывались в Приграничье и расползались по его землям. Пауки многократно пытались захватить их в плен, для исследования, но они разъедали металлические клетки и благополучно переваривали установленные на них органопластовые ловушки. Нам казалось, что нэрги имеют какой-то примитивный, но отличный от нашего разум, и действуют вполне целеустремленно. Ширин и школа Джмар, изучающая пространство Маара, некросферу и стихию наэра, очень интересовалась этой странной формой жизни — или нежити, и многократно просила нас принести им образцы тканей нэргов для исследований. К сожалению, мы так и не смогли исполнить ее просьбу.
Граница Ар Элес и Анг Митра проходила по северной части Фераннона, по предгорьям, и по океанической части на юго-востоке. Северные предгорья Фераннона представляли собой либо каменистые пустоши, либо голые отвесные скалы. Они и раньше были редко заселены, а теперь и вовсе обезлюдели. Общая с Анг Миртом грань простиралась на 220 хааров, вдоль нее стояли наблюдательные посты и вышки, почти вся территория просматривалась зеркалами, но нэрги постоянно меняли точки проникновения. В местах прорыва жизнь возрождалась трудно и долго, даже простая трава первое время там не росла. Обычно твари проникали через Грань небольшими группами, но в последнее время они научились очень быстро отрываться от точки выхода и скрытно преодолевать внушительные расстояния. Если им попадалось живое тело, нэрги его захватывали, впитывали в себя и вылепляли псевдоподобие, отличить которое от нормального человека можно только на близком расстоянии по отсутствию мимики и речи. Случалось, нэрги-лазутчики таким образом добирались до городов. Цель их вылазок, как массовых, так и одиночных, так и осталась для нас загадкой.
Я стремительно мчался на север. Судя по ужасающей реакции Вуали-Эйлы, случилось что-то необычное. Уже на подлете я увидел размытые очертания реальности там, где начиналась граница опасного района. Со стороны разрыв выглядел пугающе: от земли до небес тянулась широкая грязно-алая прореха, в глубине которой виднелись тускло-серые, с оранжевым и лиловым небеса, терзаемые росчерками молний, и клыки аспидно-черных скал. Тяжелый смрадный жар хлестал сквозь пробоину, смрад от смеси пепла, раскаленного песка и горящей растительности уже тянулся в сторону леса. Я снова услышал панический вопль Эйлы и увидел, как исчез еще один кусок Грани, расширяя провал в Анг Мирт.
Бросившись в зону прорыва, я увидел нэргов. Бесформенные и нелепые, они ловко вываливались из щели и шустро расползались в разные стороны, оставляя после себя след из серой трухи. По краям разрыва шевелились еще более странные существа, гигантские, такие же бесформенные, как и нэрги, но без лап-щупалец. Я издалека уловил их чудовищные некро-эманации, и чуть не захлебнулся отвратительной, давящей психику волной. Сначала мне показалось, что они неподвижны, затем я увидел, что они ползут в стороны от прорехи, и вместе с их медленным, едва различимым движением исчезает сама Грань, а прореха растет, так же, как растет и сама тварь.
Да она же питается Гранью, понял я с ужасом. Поедает ее, расчищая проход остальным, и растет сама. Чем больше ее тело, тем больший кусок Грани она может сожрать. На переднем фланге я насчитал четверых таких поедателей, еще двух заметил в глубине разрыва, но на той стороне.
Ничего подобного раньше не было.
Я вырос, насколько смог, и рванулся прямо в прореху. Боевая гвардия Пауков уже стягивались вокруг нее, успешно кроша нэргов или вышвыривая их обратно за Грань. Клинки, устойчивые к псевдоплоти нэргов, делали Наги, безвозмездно, вовремя и в нужном нам количестве, за что я всегда был глубоко благодарен Кольеру, местоблюстителю Нигейра Аспида. Несмотря на кажущуюся безопасность, уничтожить нэргов было не так-то просто. Сначала их разрубали на части, чем мельче, тем лучше, а затем дожигали из огнеметов, поскольку целиком они не загорались. Большие части нэргов вели себя точно так же, как целая взрослая особь. Несколько Пауков отважно атаковали пожирателя, а я на всякий случай снизился, чтобы помочь им, если что. Стоило первому коснуться гранееда, как его стало засасывать в аморфное тело твари, и он исчез в ней за несколько мгновений. Остальные поспешно отступили. Его товарищ издалека ткнул в гранееда саблей, но никакой реакции не последовало.
Эх, жаль огонь-эгри — не моя родная стихия… Нигейр справился бы здесь гораздо лучше меня. Я — ветер и ураган, даже гроза, если сильно напрячься, но здесь, против сгустков Некроса, нужно что-то посущественнее. Что ж, попробуем.
Все шесть гранеедов находились теперь на границе разрыва. Ударом ураганного ветра я зашвырнул их обратно в Анг Мирт, сначала одного, затем другого, потом и оставшихся.
Обернувшись ураганом-фэйром словно одеялом, я накопил, насколько мог, на лапах разряд эгри, а затем бросился на ближайшую тварь. Когти погрузились в вязкое, липкое тело, я навалился сверху и попытался разорвать плоть, но она неожиданно подалась, и я понял, что проваливаюсь в нее, словно в густой кисель. Меня обволокло грязно-серой массой, и я сложил крылья и позволил этому сомкнуться надо мной. Студенистая масса облепила, сдавила тисками, затем последовала попытка сожрать — выпить из меня силы. Я рванулся, распахивая крылья и фэйром разметывая сгусток Некроса по сторонам. Это разлетелось ошметками, похожими на куски мяса, из которых сочилась густая черная жидкость, похожая на кровь. К ним уже бежали гвардейцы-Пауки с огнеметами, а я, взмыв над полем сражения, вернулся в родное небо, чтобы передохнуть — силы эта дрянь вытянула изрядно.
Вторая тварь оказалась больше и сильнее, разметать ее за один раз у меня не получилось, зато со второй попытки я раскрошил с помощью крыльев и когтей крупные куски. Третий сгусток Некроса оказался то ли старше, то ли опытнее — он не пытался поглотить меня, он создавал и вытягивал щупальца, цепляясь за шею, крылья и лапы, высасывая силу, отчего я вынужден был сбрасывать размер и отступать назад. В конце концов, сосредоточив на концах крыльев то небольшое количество металла, что было на мне в момент трансформации, я полоснул его острыми, как ножи, кончиками перьев, по одному отсекая куски твари и порывами ветра выбрасывая их под ноги Паукам, дожигавшим остатки. Когда тварь уменьшилась наполовину, я рискнул обхватить ее крыльями, и, почуяв рванувшийся ко мне Некрос, попытался преобразить его в привычный мне джив. Не получилось. Тогда я бездумно шарахнул по нему оставшимся у меня эгри, и удивился, что заряд чистой энергии ушел в гранееда, как в пустоту. Какое-то время ничего не происходило, а затем тварь словно взорвалась, а меня отшвырнуло аж за границу прорыва.
Откровенно воняло палеными перьями, но я в этом состоянии боли не чувствовал и снова взмыл вверх. Оставалось еще три куска дерьма, и все трое бодренько драпали обратно, по направлению к темнеющей вдалеке уродливой крепости. Большая часть нэргов к этому моменту обугленными ошметками валялась на камнях, остальные поспешно ретировались на свою территорию. Там, на землях Анг Мирта, Пауки их не преследовали: вблизи разрыва и по ту сторону Грани пространство вело себя не так, как обычно, люди там быстро теряли силы. Сверху я видел, что среди Пауков есть раненые. Краем глаза я заметил почти у самого края прорехи высокую гибкую фигуру Шандра, крошащего двумя нигийскими саблями тех нэргов, что еще ползали по нашей земле. После его работы от них не оставалось ничего — он умело размалывал их в труху. Где бы ты ни был, друг мой Шандр, свою гвардию ты никогда не бросишь. Хорошо… Я подал ему знак следовать за мной, и сам устремился к отставшему от остальных гранееду.
Тот оказался весьма прытком, преодолев порядочное расстояние до своего пограничного оплота. Никому из нас ни разу не удавалось добраться до клыкообразной крепости, куда уходили сейчас остатки чужого воинства. С той стороны аномальное пространство рядом с разрывом ощущалось еще сильнее, меня тянуло к земле, а связи с родным миром превратились в тоненькие ниточки. Не зная, что будет дальше, я поспешил напасть. Тварь сражаться не хотела — она торопилась в укрытие. Описывая над ней круги, я когтями и крыльями отсекал от нее куски, подбрасывая их Шандру на растерзание. Его быстрые, отточенные движения замедлились, и я решил не тянуть — упав на тварь и зажав ее крыльями, я, тоже порядком измотанный, повторил преобразование состояний. Уж полыхнуло так полыхнуло…
Оглушенный вспышкой, я бездумно таращился на алое небо и зарастающую прореху в родной мир. Шандр тряс меня за плечи — оказалось, я валяюсь на земле в человеческом облике, с окровавленными руками. Чья кровь, неужели моя? Может быть. Наэр в чистом виде — очень опасная штука даже для вечной сущности, а на мне не было ни концентраторов, ни щитов, чтобы смягчить удар.
Попытка сменить облик удалась со второго раза. Я взлетел, плавно набирая высоту и оглядываясь по сторонам. Впервые мы зашли так далеко на земли Анг Мирта. Те переходы, что существовали тысячелетия назад, были давным-давно уничтожены, все наши короткие вылазки в Анг Мирт происходили во время прорывов, построить туда портал мы не могли из-за отсутствия пространственных координат. Можно, конечно, поставить односторонний портал в зону, которая открывалась во время атаки нэргов, но как тогда возвращаться обратно? Решетку шеадра надо к чему-то крепить и не только с нашей, но и с той стороны, ставить защитный купол, а делать это в чистом поле, да под наблюдением противника я считал верхом глупости. Сейчас я понимал, что Анг Мирт придется как-то исследовать, и на начальном этапе никому, кроме меня, это не под силу.
Чувствуя слабый приток сил родного мира из проеденной тварями дыры, я решил забраться настолько далеко, насколько позволит чуждое мне пространство с необычными свойствами.
К собственному удивлению, до крепости я добрался довольно легко. Чем дальше я уходил от Грани, тем легче было двигаться. Как я и предполагал, она оказалась продолжением черных скал, которые тянулись до самого горизонта. Ворот я не обнаружил, хотя возможно, сверху они не были заметны. Стены оказались невероятно толстыми и мощными, но потом я сообразил, что это не стены, а скалы, надстроенные и превращенные в стены. Окна имелись только на самом верху и были закрыты дымчатыми непрозрачными стеклами.
Я стал снижаться над внутренним двором крепости, чтобы получше разглядеть ее обитателей. Уцелевшие нэрги беспорядочно метались серыми шестилапыми тенями, издавая тоскливые вопли. Им навстречу вышли существа, которые ничем не отличались от обычных людей. Несколько взмахов руками — и нэрги успокоились, перестали метаться и дружно поползли к одной из башен, у подножия которой я разглядел ведущие вниз ступени.
Никогда ранее мы не видели в Анг Мирте людей. В нападениях на земли Ар Соль участвовали только нэрги. Впрочем, с тварями, пожирающими Грань, мы тоже раньше не сталкивались.
Тем временем мое наглое вторжение в их воздушное пространство было обнаружено. Над крайней левой башней — той, в которую вползали нэрги, — взвилось несколько желтых огней, на стенах замелькали человеческие фигуры, и в мою сторону полетело нечто, по форме похожее на обычные стрелы, но летящее с более высокой скоростью. Они светились в полете и, вероятно, были чем-то заряжены. Из любопытства я стал снижаться, пытаясь разглядеть стреляющее устройство. Два заряда ударили мне в крыло. Ого! Чувствительно… В большом облике обычные арл-стрелы мне нипочем, стрелы от бронебойных баллист, предназначенных сбивать виммы, могут ранить. Раны эти неопасны для Ворона, но болезненны для человека и заживают за несколько дней, и только стрелы стазиса или Некроса способны реально причинить мне-Вечному вред. Стрела Некроса, пущенная в грудь, убьет меня-человека так же, как и любого другого обитателя Ар Соль.
Я решил, что для первой вылазки увидел достаточно, резко взмыл вверх и полетел обратно, выискивая взглядом Шандра, чтобы подобрать его по дороге. Чувствовалось, что с моим крылом что-то не так, но прежде всего надо было выбраться отсюда, и поскорее. Ох, мне же еще Грань восстанавливать! А, как-нибудь переживу, не в первый раз…
Шандр ждал меня на том же месте, где мы с ним растерзали последнюю прожорливую тварь. Смуглое лицо моего друга побледнело, однако он, двигаясь медленно и неторопливо, набирал полные карманы камней — будет что притащить нашим ученым для исследований. Я вцепился когтями в его одежду и медленно поднялся в воздух. Переносить таким образом людей очень опасно: на высоте им тяжело дышать, когда ветер бьет в незащищенное лицо, им некомфортно до паники висеть в воздухе, одежда может не выдержать их веса и порваться, да и мой полет не всегда плавный: маневры в воздухе доставляют им много неприятных ощущений.
Нырнув в прореху и оказавшись на родной земле, я отнес его к ближайшему сторожевому посту, спустил на землю и снова поднялся в воздух. Крыло двигалось как-то… с натугой.
Надо было восстанавливать Грань. Можно, конечно, плюнуть на это дело, сама затянется, но на это уйдет больше времени. Теперь, когда мы знаем, что у крепости есть люди-хозяева, оставлять такую большую прореху вдвойне опасно. Я бы на их месте воспользовался приглашением и быстренько, пока противник не очухался, заслал на его территорию несколько свеженьких отрядов.
Я уменьшился до привычных размеров и, призвав нужный мне ветер, развернулся в сторону зияющей дыры.
«Спасибо», — прозрачное лицо с пронзительно зелеными глазами казалось заплаканным и несчастным.
«Да ничего, бывает, — ответил я ей, ощущая привычный колючий холод разделения пространств. — Сейчас все поправим."