Ирма плохо видела бой, но понимала, что всё с самого начала складывается тяжело. Баррикады на рыночной площади, конечно, не позволили всадникам Святого Воинства одним наскоком смять отряд, лишённый пик. Однако мураддины действовали с умом: часть их спешилась и полезла прямо на укрепления, а остальные кружили верхом вокруг — атакуя слабые места обороны, отступая и вновь подходя с другой стороны.
Каждый раз навстречу стуку копыт звучали выстрелы: кого-то аркебизуры ссаживали с коней, но нанести врагу большого урона не могли. Слишком мало людей. Люлья командовал с постамента в центре, пользуясь тем, что у мураддинов аркебуз не было. Он рассылал подкрепления туда и сюда, видя новые атаки. Увы, даже Ирме хватало представления о военного деле, чтобы понять: всё идёт по сценарию Валида. Он изматывает наёмников, заставляя защищаться со всех сторон, метаться по площади.
А между тем спешенные мураддины в тяжёлой броне тоже не переставали давить. Сталь звенела об доспехи и щиты, крики смешались — мураддинский язык уже не отличишь от привычного отрядного пиджина.
Может, стоило обороняться на узкой улице? Но с неё при случае не отступишь: запрут с двух сторон, это и обозной жене ясно. Всё-таки боёв Ирма повидала немало. Вот только обычно — со стороны: из лагеря на холме, со стен, а не из самого проклятого пекла.
Ирма с Гретель забрались под прилавок, где уже пряталась Гайя: пара просвистевших над головами арбалетных болтов убедила женщин, что так лучше. У них-то никакой брони не было.
— Не отобьёмся…
Гайя тут же получила от Гретель затрещину.
— Соберись!
Ныть и правда было не время. Во-первых, слезами делу не поможешь — Ирма полагала, что на сегодня лимит рыданий о горькой судьбинушке уже исчеран. Во-вторых, никто, включая Люлью и Валида — не говоря уж о женщинах, не мог быть уверен, как события повернутся через минуту.
Может быть, вот-вот подойдёт Шеймус — с хорошей коробкой пикинеров и кучей порохового оружия. Тогда всадников Валида раскидают на раз-два. И всё, конечно, снова будет хорошо — или гораздо лучше прежнего, по крайней мере. А может…
Нет-нет-нет, и думать не смей.
Ирма сжала в ладони равносторонний крестик — помнится, Отец Пустыни посмеялся над этим наивным жестом. Если уж Творец Небесный и правда далеко, если он действительно глух к молитвам — то пусть странный местный бог снова явится и снова изволит иронизировать. Он же дал понять: Ирма с Шеймусом кому-то зачем-то нужны. Кому-то, кто явно сильнее и мудрее людей.
Значит, всё не может закончиться плохо?
Хотя Отец Пустыни как раз говорил: хорошего финала не будет.
Но если и так — выходит, плохо будет потом. Когда-нибудь. Не прямо сейчас, да? «Ты увидишь очень многое, тебе предстоят удивительные вещи. Даже вообразить их сейчас трудно…»
Подохнуть на этом рынке — явно не самая удивительная вещь на свете. И уж её-то вообразить сейчас, когда Святое Воинство продавливало оборону наёмников, особого труда не составляло.
«…но домой ты больше никогда не попадёшь»
Да и пёс с ним, с Лимландом. Положа руку на сердце — Ирма никогда особо не любила родину. Может, немного тосковала, как и любой человек на чужбине, но у неё уже десять лет было кое-что другое.
Тоже своего рода дом.
Меж тем основной натиск на баррикаду, кажется, ослаб — спешенные мураддины отступили. Всадники тоже кружили на почтительном расстоянии. Люлья продолжал раздавать распоряжения: перегруппировываться, оттащить раненых.
— Враг думает, что мы морально слабы! — смеялся лейтенант с постамента. — Видать, ничего не стоим без Шеймуса? Залупу тебе, Валид, на воротник! Ржавеет железное!
— Ржавеет железное!
— РЖАВЕЕТ ЖЕЛЕЗНОЕ!!!
И женщины присоединились к скандированию.
Однако покидать площадь Валид не собирался. Мураддины явно готовились к новой атаке — или собирались с силами и обдумывали тактику, или ждали подкрепления. Гретель ухватила за штанину солдата, пробегавшего мимо.
— Эй! Дайте оружие. Хоть какое.
— Зачем?
— Затем! Не помешает. Я сдаваться, знаешь ли, при случае не собираюсь.
Да уж, Ирма не сомневалась — её подруга сражаться ой как способна. Лимландка этой ночью успела убедиться, что и она сама тоже может, по крайней мере — в ситуации, когда нет иного выхода.
А вот у Гайи дела с боевым духом обстояли дурно. Волю истерике она не давала только потому, что при любой попытке голосить сразу получала очередных тумаков от Гретель. Та уже успела вооружиться коротким мечом и явно почувствовала себя лучше.
— Без нытья! Мы же тут не шлюхи. Мы, девоньки, такая же часть отряда, как все остальные. Придётся — будем драться. А если ты, солнышко, не станешь — сама выпотрошу, ясно?
Ирма выглянула из-под прилавка, пытаясь разобраться в обстановке. Ничего толком не разглядела — только спины своих и макушки вражеских всадников. Те снова приближались.
***
Спущенную на воду лодку оттолкнули от борта «Дочери морей». Парни налегли на вёсла. Судно было тесновато для пятнадцати человек, но на двух шлюпках решили не идти.
Странный пират восседал на носу лодки, без малейшего движения, будто и не дыша. Он спокойно смотрел в сторону города. Тишайший теперь был одоспешен, и его броня показалась Ангусу не менее странной, чем клинки. Чешуйчатый жилет был покрыт матовой тёмно-красной краской, на плечах висели нелепые прямоугольные щитки, а голову защищал диковинный шлем с широкими полями, увенчанный рогами из чёрного дерева.
Ангус всегда считал рассказы о рогатых шлемах больной фантазией, но удивляться чему-либо за этот вечер уже перестал. Ещё у Тишайшего был при себе лук — тоже совсем не похожий на что-либо, встреченное гвендом прежде: асимметрично изогнутый.
Вот так с детства болтаешься по миру и думаешь, будто уже видел всё, но…
Командиры «ржавых» сидели у кормы. Шеймус смотрел прямо на форт и тоже практически не шевелился. На него кое-как нацепили вынесенный из дворца доспех, и хоть капитану от настойки Вальверде явно стало лучше — в лодку он спустился с видимым трудом.
— Какой план?
— Я без понятия, как устроен форт, сколько там людей. Что тут придумаешь? Просто проникнем внутрь и всех убьём.
— О, это мой любимый план!
Ангусу было неудобно в доспехе оставшегося на корабле Лося — маловат, не по фигуре. Но уж лучше так, чем лезть в драку без защиты. Раз в городе беспорядки, то гарнизон форта однозначно подняли по тревоге: резать спящих не доведётся. Радовала Ангуса лишь одна мысль. Пока корабли Вальверде стоят на якорях вдалеке от берега — к атаке со стороны моря никто особо и не готов. Угрозу местные видят не там.
Если хоть немного повезёт, маленькую лодку в ночи не заметят. А там уж…
Ещё Ангуса угнетало отсутствие большого меча. За долгие годы на войне он, конечно, дрался чем угодно — но давно полюбил двуручник, здоровенный и тяжёлый. Тяжёлый — значит надёжный. Даже если вдруг ударишь криво — всё равно можно и оглушить, и руку-ногу сломать. Лишь бы посильнее, а силушки Ангусу хватало.
— Слушай, Шеймус, а у тебя это дерьмо осталось?
— Какое?
— Ну, которое Вальверде дала.
Шеймус и обычно-то смеялся странно, а теперь, из-за швов на лице — тем более.
— Зачем тебе? Вечно бранишь за это дело.
— Ой, да мы дюжиной с грошем собрались форт брать. Что-нибудь этакое не повредит.
Ангус едва не добавил слово «уже», но осёкся и торопливо отогнал эту мысль. Он любил перед боем мрачно пошутить о погибели, потому как старик Фейн наставлял когда-то юного Кудряшку: смерть боится тех, кто смеётся ей в лицо. Однако нынче всё складывалось как-то слишком дурно, тут не до шуток.
Шеймус протянул пузырёк. Ангус решил особо не рисковать и последовал совету Вальверде: пару капель… Вкус вязкой жидкости оказался приятным. Очень сладкий, с нотками незнакомых гвендлу трав или фруктов, целый букет: он опознал только анис. Настойка наверняка на спирту, но тот совсем не чувствовался.
Поначалу ничего не происходило. Гребцы продолжали работать, форт приближался, шум из глубины Альма-Азрака слышался всё отчётливее. Там сражались: это уже хороший знак. Раз ещё сражаются, то ещё хоть кто-то из «ржавых» жив.
Первым ощущением стал жар. Не такой, как при лихорадке, когда ты весь горишь: этот жар имел единственный источник. Он набирал силу в груди. Сначала очаг был мал, но постепенно пламя залило всё пространство под рёбрами. Ангус невольно схватился за грудь, будто испугался, что его сейчас разорвёт изнутри.
Жар усиливался, но в какой-то момент перестал и пугать, и быть неприятным. Ангус ощущал его уже не огнём, а скорее… светом? Как будто солнце на месте сердца. Мышцы наливались кровью, твердели и пучились. В висках заколотило, по лбу побежал пот.
В какой-то момент показалось, что перед глазами мутнеет, но нет. Просто Ангус начинал видеть не только то, что минуту назад: словно художник писал полупрозрачными красками новую картину поверх прежней. Образы из прошлого. Ангус видел призрачные силуэты крепостей, которые ему довелось брать и защищать, видел костры полевых лагерей. Лёгкие волны напоминали ещё слабо шевелящиеся тела, усыпавшие поле боя.
Лейтенант поднял глаза к небу и не увидел звёзд. Вместо них над головой был лес: сплошной покров пышных крон. Ангус видел почти забытый им Орфхлэйт. Лес затянул всё, от горизонта до горизонта, навис куполом.
Лейтенант повернулся к Шеймусу и едва узнал его. У капитана была не столь ярко выраженная гвендлская внешность, как у Ангуса или Лося, но теперь его нос стал мясистее, подборок приобрёл совсем гротескную квадратность, а волосы изменили оттенок — с неопределённого на тот самый, легко узнаваемый, насыщенный медовый. Они резко отросли, доставали теперь до плеч.
Ангус понял, что одновременно видит и своего командира, и своего отца.
— Что, накрывает?.. — два человека в одном произнесли это с интонацией Шеймуса, но голосом Фейна. — Не волнуйся, скоро башка прояснится. Хотя и не отпустит.
Хорошо бы, чтоб к бою прояснилось. Пока всё путалось только сильнее.
Лёгкий шум волн и вёсел превращался в какой-то другой звук. Скоро он стал единственным — со стороны города Ангус уже не слышал ничего. Стало ясно: с ним говорят. Говорят как в театре, где лейтенанту бывать доводилось. Вроде человек на сцене шепчет, но это всему залу слышно. Звук нарастал. Оглушительный шёпот?
ОНИ ПРОСИЛИ У КНЯЗЯ И КНЯЗЬ ОТВЕЧАЛ ИМ
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЛЕСНЫХ КОРОЛЕЙ
Было время, когда Ангус мог назвать их всех без запинки. Сейчас, наверное, уже нет… или всё-таки да? Он давно не пробовал, давным-давно обо всём этом всерьёз не задумывался.
ОНИ ПРИНОСИЛИ ЕМУ ЖЕРТВЫ ОНИ ПРИНОСИЛИ ЖЕНЩИН
ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ НЕТ НИЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ
ОНИ ДАВНО УМЕРЛИ ОНИ ЖИВЫ И СЕЙЧАС
ВОССЛАВИМ ВОИНОВ КОТОРЫХ НЕ ОСТАНОВИТ ДАЖЕ СМЕРТЬ
ДУХИ ГРОЗОВЫХ ТУЧ КУЮТ ВАМ МЕЧИ ИЗ МОЛНИЙ ДУХИ ДРЕВЕСНЫЕ СКОЛАЧИВАЮТ ВАМ ЩИТЫ
МЫ ПРИНЕСЁМ ЖЕРТВУ ДРЕВНИМ БОГАМ МЫ НАПОИМ ИХ КРОВЬЮ ВРАГОВ МЫ НАКОРМИМ ИХ ПЛОТЬЮ ЧУЖАКОВ БЕСПОЛЕЗНЫЙ БЛЕСК ИХ ХРАМОВ ИХ ЖАЛКИЙ СИМВОЛ ИХ БОГ МОЛЧИТ ОН УЖЕ ДАВНО БЕЗМОЛВСТВУЕТ
ВНУТРИ НИХ ПУСТОТА ВНУТРИ ТЕБЯ ПУСТОТА ТАК НЕ ПОЙДЁТ ТАК БОЛЬШЕ НЕ ПОЙДЁТ АНГУС
АНГУС ТЫ ПОМНИШЬ ЛИЦО СВОЕГО ОТЦА ТЫ ПОМНИШЬ СВОЮ МАТЬ
ТЫ ПОМНИШЬ ИХ ЛИЦА
ТЫ ПОМНИШЬ СВОЙ НАРОД АНГУС
Ангус всё это помнил, разумеется. Он неотрывно смотрел наверх, туда, где вместо горящих звёзд шевелились кроны Орфхлэйта. Хотя нет: звёзды тоже были. Нет, это не звёзды. Это костры. Их так же много, как звёзд. Не сосчитать.
ОНИ ВЫЙДУТ ИЗ ЛЕСА
МЕРТВЕЦЫ ВЫЙДУТ И ПОВЕДУТ В БОЙ ЖИВЫХ
ТЫ ПОЧУВСТВУЕШЬ ОГОНЬ В НОЧИ ТЫ ПОЧУВСТВУЕШЬ КАК НЕЖНА ТЬМА
ЭТО ЗНАЧИТ ЧТО ТЫ ОДИН ИЗ НИХ
Конечно. Один из них, а кто же ещё, какие могут быть сомнения, откуда им взяться?
ЕСТЬ ЛЮДИ КОТОРЫЕ РОЖДЕНЫ ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ
Шёпот постепенно затихал. Костры на небе снова стали выглядеть как звёзды. Образ леса померк, хотя и не рассеялся. Ангус наконец оторвал взгляд от небес и увидел около лодки человека.
Это был юноша: худощавый, бледный и очень красивый, увешанный золотом и коронованный. Он ехал верхом на верблюде, ступавшем прямо по волнам, словно по песку пустыни. Юноша смотрел на людей в лодке и улыбался.
В голову пришёл глупый вопрос.
— Шеймус, ты его видишь?
— Я не впервые его вижу.
Ангус сплюнул за борт. Всё происходило точно по словам Шеймуса: морок рассеивался, а вот сила переполняла тело по-прежнему, и дух окреп ещё пуще. Лейтенант уже давно не чувствовал себя настолько сильным. А ведь он никогда не был слабаком.
Высадиться на берегу, где обрыв удачно скрывал узкую полосу пляжа, удалось незамеченными. Лодку вытащили на песок.
Форт отсюда можно было рассмотреть, если чуть-чуть высунуться. Одна-другая фигура иногда мелькала на ближайшей стене, дальней от города. На другой стороне людей точно больше. Стены в самом деле старые: невысокие и слегка покатые, как строили в Шере давным-давно. Забраться наверх особого труда не составит.
— Итак, слушайте меня…
Пираты и наёмники собрались вокруг Шеймуса. Он говорил по-балеарски.
— Мы не знаем, что внутри, но форт по сути не защищает гавань. Он защищает свои пушки, которые для того нужны.
Капитан указал на широкую башню — скорее даже поднятую над стеной полукруглую платформу. Понятно, что тяжёлые орудия именно там.
— Думаю, устройство форта даёт возможность изолировать батарею. Опустить тяжёлые решётки, вроде того. И мураддины наверняка обучены это делать при любой серьёзной опасности. Значит, надо им помешать.
Все внимательно слушали, время от времени кивая.
— Полезем на стену вон там. Туда подобраться проще: сначала вдоль обрыва, затем через кусты. Действовать нужно решительно. Забросим кошки. Тишайший — твои парни полезут первыми. Вы же моряки, вы лучше это умеете. Очень важно залезть быстро, сразу же сбросить нам верёвочные лестницы. Малейшая заминка — это провал. Если нас скинут со стены, то уже ничего не получится.
Ангус слабо представлял, как командир полезет на стену в нынешнем состоянии. Ему полегчало, конечно, но раны-то никуда не делись.
— Расчёт батареи плюс охрана… там полсотни человек сидит, а то и все пять дюжин. В общем, их будет где-то в четыре раза больше. И это не бандиты из дворца: солдаты. Они точно уже в броне. Но раз никто форту особо не угрожает — большинство, надеюсь, скучает в караулках. Если так, то шансы у нас хорошие. Как только залезем, делимся пополам. Тишайший, возьмёшь Козимо и сержанта. Двинешься по стене от башни, против часовой. Стену нужно очень быстро очистить и закрепиться на ней. Не спускайтесь без моего приказа, прикрывайте. Ангус, Айко и вы четверо — идёте со мной.
Тишайший кивнул. Остальным достаточно было и просто промолчать: вопросов нет.
— Драка будет не из простых, но её вполне можно выиграть. Мы люди опытные, и какая-никакая неожиданность на нашей стороне. Если действовать быстро и чётко, всё получится. Собирайтесь.
Лейтенанту вспомнился давний штурм замка, название которого затерялось в недрах памяти. Ещё времена Волчьего легиона. Шеймус тащил тогда через ворота огромную павезу, ростовой щит раза в два больше нормального — Ангус шёл за его спиной, осторожно высовываясь, тыкая укороченным копьём. Хотя в поле делали наоборот: там как раз Ангус ломился вперёд, рубил и раздвигал пики, открывал бреши в строю — в которые врубался его товарищ.
По-разному бывало. Что угодно давно уже не впервой.
***
Увы, не всё сложилось идеально с точки зрения Алима.
— Ты уверен, что она смогла убежать?
— Убежала к своим, точно. Наши видели.
— Стоило вмешаться…
Человек старца с горы пожал плечами.
— Мы действуем сообразно приказам. Какие есть, такие исполняем.
Действительно, тут Алим мог ругать лишь самого себя. Стоило дать насчёт женщины отдельные распоряжения — но не хватило опыта предусмотреть всё. Оказалось, что Ирму заметили люди, наблюдавшие за дворцом с другой стороны. Заметили, но предпочли никак не вмешиваться: план подстраивался под ситуацию на ходу, а чётких приказов на такой случай бойцы не получили.
Да уж, это промашка. Любовница капитана, будь она спасена от бандитов Алимом, стала бы очень весомой фигурой в этой небольшой партии. Но если момент упущен, тут уже ничего не поделать.
— Мы видели Валида с большим отрядом. Он шёл к порту.
Нетрудно догадаться, зачем. Довольно глупое, впрочем, решение — а посему легко угадать, кто отдал командиру Святого Воинства такой приказ. Халиф, конечно — визирь ни за что не отослал бы лучшего в столице полководца на другой конец города, когда у лагеря наёмников уже жарко.
— Выходит, и возле порта будет бой. Но в него мы вмешиваться не станем: только пошли кого-то наблюдать. Хотелось бы знать победителя, причём раньше визиря. Действуем по плану.
А этот план вёл Алима с его небольшим отрядом к ещё одному столичному дому. Скромному, но очень важному.
Весь центр Альма-Азрака бурлил, так что компания неброско одетых мужчин, прячущих оружие, не привлекала внимания. Горожане выходили на улицы, кричали, зазывали присоединиться тех, кто пока не покинул дома. Небольшие группы собирались в толпы, а те уже выдвигались к месту столь взволновавших столицу событий. Многие вооружались — чем попало, но всё же.
Алим не сомневался: Сулим давно покинул своё жилище. Он точно на южной площади, около лагеря Ржавого отряда. Изображает предводителя того, что на самом деле начато совсем другими руками. Логично: даже отрицай верховный жрец всё — никто в здравом уме не поверит, что это кто-то другой призвал простой люд на улицы.
Все ведь слышали недавние проповеди.
Тем не менее дом жреца точно охраняется. Не ради сохранности его в высшей степени скромного имущества: там содержалось нечто более важное.
Ах, Сулим! Он так обрадовался свидетелю убийства племянника, что даже не задумался — кто помог несчастной девушке с побегом, кто привёл её в дом жреца? Конечно, и те люди были верны Усману ар-Малави. Узнай старый глупец, как в действительности устроены события этого вечера — какое бы у него тогда сделалось лицо! Алим даже немного жалел, что Сулим едва ли узнает об этом, да и не должен узнать.
Скромная обитель Сулима, стоявшая неподалёку от Храма Сотворения, в самом деле охранялась — но ещё хуже, чем юноша ожидал. На крыше двухэтажного домика — никого, лишь в паре окон горел свет, а перед дверьми стояло жалких три стражника. Явно из числа служивших благородной семье ар-Наджибов. Даже никого из Святого Воинства.
Впрочем, можно ли винить жреца за беспечность? Оснований думать, будто наёмники в курсе, где теперь Фархана — никаких. И не до того нынче людям Шеймуса. А какие планы на девушку у ар-Малави — уж это Сулиму точно знать неоткуда.
— Кто вы?
Неудивительно, что стражники не знали Алима в лицо.
— Мы посланники визиря, явились к почтенному Сулиму! Важнейшее донесение! Оно не терпит ни минуты!..
— Его нет дома.
Стоило убедиться. Что же… Алим отступил на шаг и учтиво поклонился — это было оговоренным знаком.
Стража не успела и понять, что происходит — не говоря о серьёзном сопротивлении. Люди старца с горы знали своё дело. Собеседник Алима только потянулся к сабле, когда одному его товарищу уже перерезали горло, а другому метнули в лицо кинжал. Юноша мог сам зарубить стражника, но решил не марать руки и не мешать настоящим мастерам. Бедняга получил клинок под ребро и осел на землю, успев лишь обратить к Алиму взгляд, полный недоумения.
Словно спросил: за что? Алим не смог бы толком ответить. Просто так вышло, ничего личного.
Дверь оказалась заперта изнутри: в дом проникли через окно.
Первый этаж — пусто, только утварь да молельная комната. Охранник у лестницы дремал, и ему уже не суждено оказалось проснуться. Того, что караулил дверь наверху, не удалось убить тихо — но Альма-Азрак шумел достаточно, чтобы на это уже никто не обратил внимания.
Алим подивился собственному спокойствию. Он уже побывал на войне, конечно, но ведь там-то сражаться приходилось с врагами халифата. Бандитов, отправленных во дворец, тоже не было жаль — на то они и бандиты. Теперь же по его приказу лишились жизней люди, виновные лишь в одном: они, сами того не зная, стояли на пути семьи ар-Малави.
Но их смерть, однако, юношу не тронула совершенно.
Как ни странно для такой бурной ночи, Фархану обнаружили спящей: её не разбудила даже драка у самых дверей комнаты.
— Мы ваши друзья, госпожа. Нас послал Сулим. Нужно идти! Скорее собирайтесь!
— Что происходит?.. — пролепетала она, едва одевшись и ещё толком не проснувшись.
— В городе беспорядки, госпожа. На дом светлейшего Сулима напали. Мы отведём вас в безопасное место!
Никогда ещё Алим не лгал женщине так нагло — и мог только понадеяться, что больше никогда не придётся. Это всё-таки большой грех, даже во исполнение отцовской воли.